Маша Брежнева
Сын врага отца
Глава 8
Шумский
Когда я возвращаюсь домой, мама занята своими делами, и я решаю не лезть и не отвлекать. Отец приезжает реально вовремя, видимо, не желая раскручивать маму на новое негодование по поводу его отсутствия. Я закрываюсь у себя в комнате, решая просто почиллить, поболтать с умной колонкой, чтобы нашла мне музыку к настроению. Часа через полтора выбираюсь из логова, потому что хочется уже поесть. Прохожу на кухню через зал и застаю там невероятную идиллию: мама положила подушку отцу на колени, сама улеглась и вытянулась на диване. Видимо, так и заснула. А батя, обнимая ее одной рукой, другой ковыряется в телефоне. Без отрыва от производства, блин. Но это забавно.
Умиляюсь ровно десять секунд, пока отец шепотом не просит взять плед и укрыть маму. Не думаю, что товарищ министр собирается просидеть так всю ночь, просто не хочет пока будить маму, чтобы идиллию не разрушать.
Ухмыльнувшись, я делаю, как он просит, и оставляю их одних. Благо места в квартире достаточно, можно спокойно уйти и не мозолить перед глазами. Вообще эта квартира была у отца еще даже до моего рождения, но родился и провел раннее детство я в другом городе, где батя выступал за клуб «Авангард». Он запланировал остаться там до конца, и когда объявил о завершении карьеры, я успел закончить первый класс. Только привык к школе и нашел каких-то друзей, а тут переезд. Но меня никто не спрашивал, дети спортсменов должны воспринимать переезды как должное. Отец сразу устроился в Школу олимпийского резерва, а позже и маман туда позвал, когда в медштабе появилась вакансия. Правда, вскоре ему доверили возглавить центр спортивной подготовки, подведомственный Минспорту, а затем уже перевели в сам Минспорт. И там батя со временем стал большим боссом. Мама же спустя годы работы заслужила должность главного врача школы олимпрезерва, кстати, совершенно без помощи мужа.
А меня определили в лицей, до которого было всего десять минут пешком, а до главного стадиона, откуда выезжает команда на тренировки, и того меньше. Очевидно, что футбол был у меня в крови, и в секции я провел времени больше, чем в лицее.
Когда отца назначили министром, они с маман задумались о смене жилья, однако эта квартира оказалась самой удобной: центр города, но не главная шумная улица, мама на работу ходит пешком, мне до универа тоже можно пешком, а у бати личный водитель как бы. Наш дом люблю, но мечтаю искренне свинтить уже, а для этого надо хотя бы год за основу играть и копить. Зарплаты не то чтобы очень сказочные, но жить можно, а шансы пробиться куда-то выше есть всегда. Батя тому пример.
Наскоро перекусив ужином от мамы, я возвращаюсь к себе, решая, что прошло уже достаточно времени, чтобы Левина могла переварить мой приезд и насладиться послевкусием поцелуя. А еще мини-Левиных надо поблагодарить за помощь. Или нет? Не нарываться? А то скажу одно слово, они десять в ответ, и вот я уже опять перевожу деньги на их карту.
Шумский: «Как тебе мое эффектное появление?»
Левина: «Обязательно нужно быть пометить территорию, явившись в толпу людей? Ты слишком самоуверенный»
Шумский: «Любой спортсмен должен быть уверен в себе, это закон успеха. Тогда можно добиться всего»
Левина: «Мой хороший, добивайся на поле, пожалуйста. С удовольствием послушаю от папы о твоих потрясающих результатах во время матчей»
Шумский: «Значит, на свидание не хочешь?»
Читает и замолкает на какое-то время. Не думаю, что это продлится долго. Она не из тех, кто смолчит и ничего не скажет. Там вся семейка явно такая.
Левина: «Назови причины, по которым я должна согласиться»
Шумский: «Что же. Раз ты так хочешь. Во-первых, ты мне нравишься. Во-вторых, я нравлюсь тебе. В-третьих, мы будем только тратить время на переписки, когда могли бы все обсудить во время свидания»
Левина: «Я не согласна с пунктом два! Я ничего не говорила по поводу того, нравишься ты мне или нет! Ты сам додумываешь!»
Шумский: «Скоро выходные, Мила. И если не хочешь, чтобы я пробил твой домашний адрес и сюрпризом для тренера приехал в гости к его дочери, соглашайся на нормальное свидание»
Шантаж, да. С другой стороны, адрес у меня уже есть, банда снабдила полезными фактами. Я не настолько отбитый, чтобы действительно сделать так, как написал, но пока мы мало знакомы, можно и блефовать, – она еще ничего обо мне не знает и не может оценить риски.
Левина: «Это чертов шантаж! Тебе должно быть стыдно! И только попробуй явиться ко мне домой!»
Попробую обязательно, только позже. Пока достаточно того, что я подогрел интерес (а может, конечно, и ненависть) к своей персоне. Но она точно будет думать обо мне перед сном. Пусть будет так.
В пятницу решаю оставить Левину в покое, надоесть ей еще успею. Денек на то, чтобы все переварить, лишним не будет, а я пока займусь своими делами.
В субботу матч, и батя с мамой обещали прийти посмотреть. Это бывает так редко, что я действительно ценю подобные моменты. У отца часто соревнования на выходных, которые надо торжественно открыть, закрыть, наградить победителей, сопроводить губернатора. Тот сам любит во всем участвовать, ну и Роману Сергеевичу, естественно, вместе с ним надо бегать, кататься на велосипеде, зимой покорять лыжню, хотя батя вообще не лыжник. Но по факту просто взять и прийти, чтобы посмотреть матч с моим участием, любимому министру спорта очень сложно.
В последний день перед игрой Левин решает не убивать нас на трене, чтобы к самому матчу мы еще могли сражаться, а не помирали от нагрузок. Я понятия не имею, выпустит меня Лева играть или нет, но на тренировке пытался показать себя с лучших сторон. Хотя бы выйти на замену я заслуживаю, да и вообще, молодым надо давать шанс проявить себя и побороться за место в основном составе.
Душнила Коваль после тренировки отправляется домой, утверждая, что ему надо заняться домашкой по учебе, ведь на выходных времени не будет. Я в шоке, человек реально в ночь перед игрой конспекты читает или доклады строчит, уж не знаю. Мне такого счастья не надо, и я решаю просто порубиться дома в VR или включить какой-нибудь фильм. Но мечтам моим не суждено сбыться, потому что у мелких Левиных на меня свои планы.
Левин: «Привет, сообщник. Как мы поняли, ты использовал нашу информацию правильно»
Шумский: «Привет, маленькие хитрожопые братцы. Сегодня денег не дам, мне пока помощь не нужна, сам справляюсь. Но за тот подгон спасибо, помогло»
Левин: «И как ты о нас с братом мог такое подумать? Мы не клянчим деньги, мы вымениваем их на ценную информацию! И только когда точно знаем, что наша информация ценна. Сегодня мы просто хотели убедиться, что ты на верном пути. И еще сказать, что на нашу помощь можешь рассчитывать»
Шумский: «Окей, мелкие. Я запомнил»
Субботним утром на стадион прихожу пешком – есть у меня привычка в день домашних матчей байком не пользоваться. Можно сказать, это моя персональная традиция. Когда появляюсь в своем втором родном доме, Коваль уже оказывается тут. Господи, ну надо же, он идеальный до безобразия, аж бесит. И не опаздывает, и на учебу ходит, и друг хороший, и вниманием девчонок вообще ни разу не обделен. Правда, открещивается от него, говорю же – душнила. То ли дело я. Ну батя вообще считает, что любовь к женскому полу мне по наследству перешла, а мать в такие моменты закатывает глаза и мечтает приложиться по его светлой министерской голове чем-то тяжелым.
Интересно, а Мила на матчи не ходит? Папочку любимого поддержать, например. А я даже у нее не спросил. Впрочем, я вообще ничего у нее толком узнать не успел, значит, впереди столько работы. Но не сегодня. Отец с детства учил меня не мешать личное со спортом, оставлять мысли в голове за пределами стадиона и быть сосредоточенным только на одном.
– Принципам не изменяем, ходим пешком? – Ковалевский тоже принципам не изменяет, сразу пристает ко мне.
– Это традиция на удачу, а не принцип, – ухмыляюсь в ответ.
– Тренерскую дочь уже позвал за тебя поболеть?
Я чуть не роняю разминочную куртку на пол.
– Ты давай еще громче скажи, чтобы вся команда услышала. А то тихо говоришь. И тренеру чтобы слышно было.
Коваль только улыбается в ответ и швыряет в меня своим полотенцем, правда, тут же получает его обратно.
– Так, я не понял, что за волейбол? – в самый интересный момент в раздевалке появляется Левин. – У вас до разминки две минуты, почему тут до сих пор торчите?
– Уже одной ногой на разминке, – быстрее меня отвечает Андрей, и мы синхронно киваем.
Мы с ним оба сегодня в запасе, но я не теряю надежды выйти хотя бы во втором тайме. Батя же с трибуны будет смотреть, и просидеть всю игру на лавке как-то стыдно в такой ситуации, хотя все зависящее от меня я уже сделал. Пытаюсь абстрагироваться и не думать вообще ни о чем, даже о Миле, которую снова вспоминаю благодаря вопросам от Коваля. Когда вся команда выходит на матч, я ищу батю на трибуне. Они с мамой занимают не випку, а самые обыкновенные места – отец любит именно так, сесть среди других болельщиков, почувствовать атмосферу стадиона. Говорит, до сих пор скучает по ней, и я его понимаю, есть по чему скучать. А еще отец продолжает надевать на матчи футболку клуба со своей фамилией и своим номером, а не моим, тем самым подчеркивая нашу династию.
Стадион гудит. Пока тепло и довольно светло вечерами, болельщиков собирается много, поддержка у нас мощная, и хочется выходить и играть за родной клуб. Во втором тайме тренер Левин дает мне шанс сделать это, и я, стараясь отключить сознание, выхожу на замену.
«А если бы она сейчас видела…»
Отгоняю эти мысли. Даже если она видит, все равно. Я играю в футбол не ради какого-то человека, – не ради отца и не ради матери, не ради девушки или друга. В первую очередь, простите меня, эгоиста, но для себя. В первую очередь у меня есть я, и все зависит от меня самого.
Мне не удается отметиться результативными действиями, но я считаю, что был полезен на поле, и прошедший тайм мысленно записываю себе в актив. Хотя уверен, через пару часов, когда окажусь дома, начнется самокопание, а если еще отец захочет нагрузить своими советами, то все, хана пацану.
– Сказать хочешь что-нибудь? – спрашиваю у бати, когда мы уже оказываемся дома.
– А надо? Хорошо, что сыграл. Отметить нечего.
На самом деле, он довольно строгий критик.
– Шумский, прекрати нервировать ребенка, – вмешивается мама.
– Женщина, ты в футболе ничего не понимаешь, – начинает было отец, но мама одаривает его таким взглядом, что страшно становится даже мне. – Ну ладно, ладно, понимаешь, но ты сама не играла? Не играла. Так что я все равно понимаю больше тебя.
– Ты можешь понимать все, что тебе угодно, но собственного сына не мешало бы и поддержать!
– Так, стоп, хватит, – я решаю пресечь эти традиционные семейные споры, наливаю себе чай из заварочного чайника и собираюсь смотаться к себе в комнату. – Спасибо, что пришли, я рад, что был на поле, но похвалиться особо нечем, хотя я считаю, что был явно не худшим. Но давайте комментарии оставим до тех пор, пока будет, что комментировать.
– Вот здесь я с тобой согласен, – говорит отец, и я прогуливаюсь-таки до своей комнаты.
А там, кто бы мог подумать, меня ждет интересное уведомление на телефоне.
Левина: «Выходит, тебя можно поздравить с победой?»
Глава 9
Левина
– Как ты думаешь, а если я разок ему первой напишу, это нормально?
– А ты считаешь, девушке нельзя писать первой? В каком году мы живем, Мил? Все эти правила уже давно отменили. Пишет тот, кому хочется в данный момент.
И если вы подумали, что это я сейчас с Риной по телефону болтаю, то нет и еще раз нет. Это Давид, самый лучший крестный брат, если эту «должность» можно так назвать. Дава родился в нашем городе, но буквально сразу же после этого его отца позвали играть за подмосковный клуб, который выступал в Премьер-Лиге. Отказаться в таком случае – это совершить невероятную глупость, особенно с учетом, что папа друга был уже не начинающим восемнадцатилетним парнем. С тех пор крестная Ри, ее муж Кай, а также Давид с Ларой живут в Москве. Мы с Давой видимся редко, в основном на каникулах. Его отправляют сюда на лето, как в деревню, и мы вместе гоняем в загородный лагерь. Правда, прошедшая смена была последней совместной – я ведь заканчиваю школу, летом мне поступать. А вот друг может еще сгонять напоследок без меня, он на год младше.
– Всем девочкам приятно, когда им пишут первыми.
– Ты не поверишь, Мил, но парням тоже это приятно. Каждый хочет чувствовать свою значимость и нужность.
– Я еще не определилась насчет его значимости и нужности.
– И поэтому ты спрашиваешь про него у меня, – вижу, как он ухмыляется. С Давидосом лучшее общение – по видео. Сообщения ему писать лень, голосовые он слушать и писать не любит, а тут можно и увидеться, и сразу поболтать.
– А у кого еще? С мелкими пойти обсудить? Да они и так намутили тут! Ты бы знал… Взяли, заразы такие, вычислили его страницу, написали ему, сдали меня с потрохами.
– Может, они оказали тебе услугу, – и вечно эта мужская солидарность. Бесят.
– Это мы еще посмотрим. Ладно, Дав, я в завале жутком. Выпускной класс – жесть, приходится весь выходной за домашкой просиживать.
– Ой, все, не будем о грустном, мне вообще уже на мозги капают, впереди поступление в московский вуз и все дела, надо сейчас начинать готовиться, бла-бла.
– Придется потерпеть. Целую, обнимаю, люблю-не могу.
– Взаимно, рыжая, – и мы синхронно отключаемся.
Пытаюсь оторвать свою ленивую попу от кровати и пересесть за стол, чтобы сосредоточиться на решении заданий по русскому языку к экзамену, но получается с трудом. Поэтому, перекатившись с одного бока на другой, я сажусь на мягкий пуфик перед зеркалом и начинаю рассматривать свое отражение.
Иногда кажется, что я – мамина копия, но это рыжие волосы свое дело делают. В целом моя внешность представляет собой смесь маминой и папиной: лицо круглое в него, голубые глаза пронзительной глубины – в нее. А с характером еще хуже дела: упрямая и уверенная в своей правоте я сразу и в маму, и в папу, и в деда-генерала, и в дядю Яна, маминого старшего брата. При этом у меня еще и папина целеустремленность, хитрость и женское коварство, завещанное крестной Ри, умение по-актерски строить самую невинную мордашку от Жени, любимой жены Яна. В общем, спасибо всем родственникам, ближайшим и дальним, за все то, что намечалось в моем характере и создало Милу Левину такой, какой меня знают все.
Строю самой себе рожицы, улыбаюсь, дуюсь на себя, примеряя сто возможных оттенков своего настроения. Переворачиваюсь на пуфике и окидываю критическим взглядом комнату, которую мелкие называют «девчачьей». Ну да, у меня тут и фотки на стенах, и гирлянды, и медали за победу в танцевальных соревнованиях – я до десятого класса занималась бальными танцами, пока мой партнер не кинул меня, решив, что это больше не для него. Искать нового было слишком поздно, к тому же, у меня самой впереди был этот самый дурацкий выпускной год в школе. Мы с родителями сели, обсудили это дело и решили, что судьба сама велит мне завершать историю с танцами. Резко бросать тяжело, но мучиться в поисках нового партнера в мои шестнадцать – еще сложнее. И вот в итоге медали висят на стене, бальные платья проданы или передарены младшим подругам из танцевальной студии, а туфли оставила себе на память. Вдруг в универ поступлю и когда-нибудь, если найду партнера, станцую, чтобы показать свой талант.
Это Шумский еще не видел, как я танцую! Тогда точно бы влюбился по уши! А он обо мне почти ничего не знает… Зато уже поцеловал, шустрик такой.
Макс: «Мы тут с братишкой на матче, твой Шумский играл во втором тайме, наши выиграли»
Такое чудное сообщение мелкий присылает, едва я снова пытаюсь заставить себя заняться русским языком, и мой только что возникший боевой настрой тут же угасает.
«Спасибо, и дальше что?», – спрашиваю у Макса.
Чудо записывает мне видеокружочек, в котором они с Марком вдвоем что-то улюлюкают прямо в бедный динамик телефона, а разобрать из этого связный текст почти нет шансов.
Макс: «Короче, напиши ему и поздравь»
Еще малолеток бы сейчас каких-то слушаться! Кошмар, мои одиннадцатилетние братья учат меня, как вести себя с парнем. И как я дожила до такого?
Никаких писем Шумскому, жирно ему будет. Сам же придет и похвастается победой часа через два, я уверена, так зачем лишать павлина шанса распушить хвост?
Принимаю твердое и взвешенное решение, пересаживаюсь за стол, включаю тестирование, открываю тетрадь для записи пометок и пытаюсь погрузиться в работу.
А через десять минут мои руки сами зачем-то печатают в диалоге с Тимофеем:
Левина: «Выходит, тебя можно поздравить с победой?»
Шумский: «Получается, да. Спасибо, Мила. Но лучше поздравь меня завтра лично»
Левина: «Ты опять намекаешь на свидание?»
Шумский: «Признайся, ты только об этом и думаешь?))»
Да обойдешься, Тим. Признаваться еще в чем-то я буду.
Левина: «Это ты только об этом и думаешь»
Шумский: «Завтра в 15:00 на централке. Идет?»
Левина: «Идет»
Я печатаю ответ быстрее, чем успеваю осознать, что произошло. Он просто будничным тоном позвал меня на наше первое свидание, а я так же просто согласилась. Да быть того не может, чтобы я, Мила Левина, так легко сдалась. Такое возможно только в одном случае – если мне реально этого хочется…
Глава 10
Шумский
До централки – места в нашем городе, где вечно назначаются все свидания, – идти всего десять минут пешком. Поэтому байк решаю оставить дома и прогуляться, тем более сентябрь нас радует, продлевая лето. Я вообще крайне люблю этот месяц, у меня в конце день рождения. На новый год решили меня этому миру подарить, как-то так, и мама даже не скрывает. Да и какой смысл скрывать? Когда я повзрослел немного, быстро соотнес, что родился я в сентябре, а годовщину свадьбы мои родители празднуют весной. Они не стесняются говорить, что изначально меня не планировали, но именно то, что я выбрал самое удачное время, чтобы появиться на свет, помогло им сохранить отношения и построить в итоге хорошую семью.
Так что сентябрь я люблю и считаю, что в этом месяце мне обязательно должно повезти. И в игре, и в личной жизни.
Присаживаюсь на свободную скамейку у фонтана. Мила опаздывает, ну разумеется. Я не удивлюсь даже в случае, если рыжая не придет вообще. Всегда можно проверить ее простым способом – написать ее братьям, чтобы спалили контору. Но я воздержусь. Во-первых, мне дороги мои деньги, во-вторых, не хочу казаться им парнем, который не может покорить их сестру самостоятельно. В крайнем случае можно будет воспользоваться помощью малых, но сейчас случай далек от крайнего. Левина опаздывает всего на пять минут.
А впрочем, она очень скоро появляется на месте. Смотрю на нее и понимаю, что залип как тогда, на стадионе. Она невероятно красивая, просто прекрасная. При этом не такая типично-модельная, как все остальные девочки, что вьются вокруг меня, а совершенно особенная. Маленькая, но при этом такая энергетика от нее исходит, что мне кажется, эти метр шестьдесят снесут меня, если дать ей развернуться. Ей ужасно идут снова вошедшие в моду широкие джинсы, ей ужасно идут грубые кроссы, похожие на мужские, хотя я бы не отказался увидеть эти ножки на каблуках, если она их носит.
– Ну привет, Шумский, – здоровается первой.
– Ну привет, Левина, – копирую ее приветствие и тянусь, чтобы приобнять, но тут же понимаю, что погорячился. Мила смотрит на меня с таким выражением лица, что мне уже стыдно за мой порыв. – Все-таки пришла.
– Сомневался во мне?
– Думал, что в первый раз нельзя исключать такое.
– В первый раз? То есть, ты считаешь, что он точно не последний? – издевается рыжая.
– Естественно. Прогуляемся?
– Ну можем на лавке посидеть, – умничает это циничное создание.
Я же вижу в этом свой личный триггер – лавку в клубе, с которой ее папаша не сильно стремится меня выпускать.
– Не дождешься, хватит мне сидения на лавке от твоего папы.
Мила как-то странно улыбается, но подстраивается к моему шагу, и вот уже мы вместе идем в направлении к парку.
– Твой отец – министр спорта, да? – неожиданно спрашивает Левина.
– А твой – тренер «Салюта», что за день открытий, правда?
– Не умничай, просто скажи, ты знаешь, что они играли вместе?
– Знаю, – чувствую, что дело идет не к самому хорошему, но резко сменить тему тоже не вариант.
– Они дружили? Просто я знаю всех папиных близких друзей, и твой отец никогда среди них не фигурировал. Но в интернете есть кое-что, скажи спасибо мелким говнюкам, это они уже порылись и все мне рассказали.
Мы как раз стоим у пешеходного перехода, ожидая зеленый сигнал, и мне не удается спрятать от Милы свои сомнения. Я знаю, тайна чужая, не моя, и потому я не могу ее рассказать. Но и скрывать тоже неправильно, ведь может, зная правду, она не стала бы встречаться со мной. И я мог бы ее понять. Дети не должны расплачиваться за ошибки родителей, но и прошлого не исправить, оно все равно будет висеть тяжелым грузом между нашими семьями.
– Мил, это дело наших отцов, давай не будем лезть в то, что не касается нас. Если твой отец посчитает нужным, он расскажет тебе потом.
– В смысле нас это не касается? Ты рехнулся что ли? Я вообще-то на свидании с тобой! И прошлое наших семей нас очень даже касается! – она смешно надувает щеки в процессе этой тирады, и у меня это вызывает улыбку, несмотря на сложность ситуации.
– Я не имею права рассказывать те тайны, которые принадлежат другим людям, особенно, если эти люди – наши родители. Но скрывать от тебя серьезность всего этого тоже не буду. Наши отцы – не друзья и никогда ими не будут. Много лет назад случилась история, которая изменила их отношения, после чего к прошлому возврата для них нет.
– Хочешь сказать, что они враги? – Мила резко меняется в лице.
– Нет. Не враги. Но не друзья. Если хочешь, спроси у Даниила Алексеевича сама.
Левина так и встает посреди тротуара.
– В смысле «спроси сама»? Мне пойти и сказать ему, что я с тобой на свидании была? И поэтому мне надо узнать про твоего отца?
– А мы можем начать разговаривать про нас, а не про отцов? Я – не мой отец, Мила, и ты, к счастью, тоже самостоятельный человек. Так в чем проблема? Какого хрена мы уже полчаса обсуждаем родословную?
Поджимает губы, удивляясь моему резкому тону. Я не хотел ее обидеть, но мне грустно, что она почему-то видит сейчас во мне не самого меня, а другого человека, парня из папиной команды или сына министра спорта. Я же хочу быть тем, кто я есть, без ярлыков и надуманной ерунды.
– Хорошо, расскажи о себе, – тут же говорит Левина.
– То, что еще не нарыли твои братья?
– Ничего такого они не нарыли, расскажи о себе то, что хотелось бы.
– Я лучше спрошу у тебя, ты на самом деле любишь футбол?
Мила вопросительно выгибает бровь, смотрит на меня с подозрением.
– Сомневаешься?
– То, что твой отец тренер, не заставляет тебя любить футбол автоматически.
– Ну да, ты прав. Я и не сильно фанатею. Немного слежу за результатами клуба, батя рассказывает, мелкие что-то бормочут вечно, они ведь тоже в академии тренируются. Но большой любовью по наследству не заразилась.
– Хорошо, что ты честно сказала, значит, грузить тебя миллионом футбольных историй не буду, – говорю в ответ на ее слова.
– А у тебя, значит, по наследству? – в свою очередь спрашивает Мила.
– Был еще один вариант, медицина. Хотя мама – спортивный врач, так что генов на спорт во мне однозначно было больше. Но знаешь, они меня никогда не заставляли, просто отец с детства давал мне катать мяч, потом учил попадать в ворота, потом учил набивать. В общем, я как-то втянулся сам, даже ничего спрашивать не пришлось.
– Ты хочешь всю жизнь связать с футболом?
– Ближайшие лет пятнадцать, а там как пойдет, может, выберу какую-нибудь другую профессию по жизни, а может, после бати министром стану.
– Какой хитрый, – она улыбается и откидывает густые рыжие волосы на спину. – Уже и место себе присмотрел. Тебе же всего восемнадцать?
– Почти девятнадцать, – гордо выпячиваю грудь вперед и придаю своему виду важности. – Я на два с хвостиком года старше тебя, малая.
– Вот знаешь что! С таким подходом сразу мимо! Я тебе тут не малая.
Ох, знала бы ты… Малая и еще какая. Мне же за тебя твой батя щитки в одно место впихнет и мои чудесные ноги с шикарным дриблингом выдернет только так. А потом и моему бате прилетит, не дай Боже.
Я пытаюсь не думать об этом. В конце концов, не будь она дочкой Левина, я бы ее и не встретил просто так, а мне не нравится эта идея.
– Привыкай, что будешь малой, я же тебе не твои братья.
– Мои братья – это невыносимый кошмар, так еще и умноженный на два, представляешь? Когда они родились, я сразу почувствовала, что дальше будет полный ужас, они отобрали у меня все родительское внимание, я ревновала страшно. Пока не поняла, что если внимание родителей направлено не на тебя, то это, в общем-то, скорее жирный плюс.
– Я вообще у родителей один, у меня без вариантов.
– А ты хотел брата или сестричку?
– Честно? Вроде хотел, да и в целом странно, что я у них всего один, но так захотели, видимо. Мама говорит, что к еще одному мужику с характером папы она была готова, но девочку с его генами точно не выдержала бы.
Мила тихо смеется, вспоминая, как мне кажется, какие-то свои семейные шутки. Но со мной делиться не спешит. Ладно, я и не настаиваю.
Мы на территории парка. В выходной и такой удачный по погоде день тут настоящее столпотворение, но я всех этих людей понимаю, реально самый лучший парк нашего города. Начинаю навязываться Левиной со своим вниманием – предлагаю мороженое, хот-дог, кофе, лимонад. Да в принципе все, что есть тут на выбор, но она отказывается решительно от всего. Тогда я наглым образом покупаю один хот-дог себе с мыслями, что иногда и мне такое съесть можно, и демонстративно усаживаюсь на единственную свободную лавочку, чтобы не есть на ходу.
– И ты будешь есть один? – спрашивает, усаживаясь рядом.
– Да, а что?
– Да так, ничего.
– А ты думала, я тебя буду заставлять? Я никого не заставляю. Вот видишь, я к тебе отношусь серьезно – ты взрослый человек, сама можешь решить, хочешь ты хот-дог или нет. И если не хочешь, пихать его в тебя насильно я не собираюсь, – после этой пояснительной речи накидываюсь на свою горячую и вкусную еду, а Мила смотрит на это дело, закатив глаза, после чего наклоняется и откусывает хот-дог с другой стороны. – Это присвоение чужого имущества!
Я возмущаюсь, пока она смешно прикрывает рот ладонью и улыбается одними глазами.
– Ты это определенно переживешь, – жует и отвечает, наплевав на манеры принцессы.
– Я определенно это переживу, – согласно киваю. – Но твои методы интересны.
– Ты еще ужаснешься моим методам, – угрожает Левина.
– А ты – моим, – прилетает ей ответка. – Просто точно не будет.
– Я как-то и не рассчитывала, – ухмыляется и снова наклоняется к моей заветной еде. Судя по всему, хот-дог мне сегодня не светит…
