Марьяна Иванова
В чём дело, Полли?

Всем неспящим, блуждающим, увязшим и запертым посвящается.

Сказка с привкусом ночного кошмара.

Но не обманывайтесь неторопливым повествованием –

это ловушка! Стоит об этом забыть – история

заведёт вас глубоко в чащу и оставит на съедение

диким зверям…

***

– Она мертва. Ничего не хочешь мне рассказать?

– Что ты хочешь услышать, Диана?

– Когда мы будем выражать сочувствие, глядя в глаза её семье, я хочу быть уверена, что ты не приложил к этому руку.

– Я и пальцем её не тронул.

– Криса ты тоже не трогал, но он умер. Всё имеет свои последствия. Однажды это сыграет с тобой злую шутку. Ты же собственными руками роешь себе могилу…

– Я давно закопан в ней заживо.

Пролог

Стоял знойный полдень, знойного дня, знойного лета 1989 года. По дорожке шла толстая нянька, волоча за собой невозможно хорошенького белокурого мальчишку. Особняк выглядел совсем мрачным из-за отбрасываемых деревьями теней, и манил тётку спасительной прохладой. Она то и дело останавливалась, чтобы протереть платком потный лоб, и больно одёргивала мальчика за руку, потому что во время таких остановок он пытался вырваться из её цепкой хватки.

– Давай, маленький сорванец, почти пришли.

Мальчик крутил головой и печально вздыхал. Он думал о том, что, если убежит от няньки, – та ни за что не сможет догнать его на таких высоких каблуках и толстых ногах. Правда, бежать было некуда. От самого Кардиффа они ехали на такси. А до ближайшего населённого пункта миль десять. Поэтому он и не сбегал, лишь подёргивал руку, чтобы тётка не сжимала её так сильно.

Любой другой ребёнок уже давно бы распластался на земле, размазывая сопли и слёзы. Но этот мальчик никогда не плакал. Он вообще не умел капризничать. Не спорил со взрослыми, прилежно учился и не разбрасывал свои игрушки. Но няньки всё равно недолюбливали его. Поначалу все новенькие всплёскивали руками: «Ах, что за ангелочек?». Но уже спустя неделю выбегали из его комнаты хватаясь за голову и вопя, что это монстр, а не ребёнок.

Другие дети мало общались с ним, не считали за своего. Роза, старшая сестрёнка, была единственной в семье, кто играл с ним. Он любил, когда она читала ему сказки. А иногда они придумывали собственные.

Взрослые не любили мальчика за его проницательность. Он видел все их пороки. Он, безусловно, видел, какую участь ему готовят. Но, что бы они ни говорили, душа у него всё равно была чистой и детской. Не то что у этих взрослых, чьи руки по локоть в чём-то чёрном, несмываемом.

И никак он не мог угодить никому из своего окружения. И даже немного обрадовался, когда узнал, что пришло время переезда. Но вся радость прошла, как только такси въехало в дремучую дубовую рощу: он не играл с другими детьми, зато ему нравилось наблюдать за ними из окна; не участвовал в разговорах за завтраком, зато любил слушать, как дети рассказывали друг другу о том, что им приснилось; не выносил визгливую тётку Марию, зато обожал её огромного рыжего кота. А здесь у него не будет и этого. Оттого он и шёл так нехотя.

Парадная дверь распахнулась за мгновение до того, как они подошли к крыльцу. Наружу вырвался застоявшийся холодок, словно дверь не открывалась очень давно. В проёме показался сухой и очень высокий старик в дорогом белом костюме, опираясь одной рукой на рельефную серебряную трость. Он пах лекарствами, табаком и кедровым парфюмом. Косая улыбка скрывала боль ноющих суставов, а морщинистое лицо напоминало морду шарпея.

– А вот и вы! Надеюсь, дорога не очень вымотала вас? – Голос старика оказался таким же дрожащим, как и он сам.

– Что за духота! – взвыла нянька, обмахивая себя платком. – Вымотала, ещё как.

– Проходите, дорогие, у меня готов лимонад.

Нянька подтолкнула мальчика на крыльцо, затем, кряхтя и сопя, поднялась сама.

– Он совсем без багажа?

– Его вещи привезут на днях.

Нянька протиснулась в двери и рухнула на первую попавшуюся кушетку. Наконец рука мальчика была свободна, но теперь он не спешил отходить от тётки, настороженно рассматривая старика и его огромный дом.

– Итак, молодой человек, давай-ка мы с тобой познакомимся, раз нам теперь жить под одной крышей. Моё имя Надд. Можешь так меня и называть. А если хочешь, зови меня просто дедушка.

– Мой дедушка умер. Я буду называть вас Надд, – робко пропищал мальчик.

– Я твой двоюродный дедушка, Лексон, – подмигнула старик.

– Это не моё имя.

– Я знаю. Я это имя сам придумал. И дарю тебе. А как надоест – отдашь обратно, идёт? – Мальчик безразлично пожал плечами, сам только и думая о том, живёт ли здесь кто-то ещё.

– Мы наняли репетиторов. Они будут приезжать сюда три раза в неделю, – сообщила нянька, жадно отглотнув лимонад. – С учёбой проблем у него нет.

– Так ведь лето, – горько покачал головой Надд. – Ему всего восемь, учёба подождёт.

– Вы подыскали новую кухарку?

– Нет, Мария, пока справляюсь собственными силами. У мальчика особый рацион?

– Вполне обычный. Поменьше сладкого, особенно вечером… Вспышек давно не было, но врач должен навещать его раз в две недели. Ещё мигрени, доктор говорит – это психосоматика, медикаментозного лечения нет.

– Здесь ему станет легче. Свежий воздух.

– Да, конечно…

Лексон вздохнул. Взрослые снова говорят о нём, будто он ничего не слышит и не понимает. Если бы они хоть раз спросили у него самого, что он испытывает во время вспышек, он бы рассказал, что никакая это не болезнь. Но взрослые боятся услышать это, потому и не спрашивают, уверяя себя и его, что он болен.

Мальчик не боится вспышек, их боятся остальные. А вот от жгучей мигрени он порой лезет на стены. «Хоть голову рубите, но избавьте от этой боли» – кричит он, но доктора непреклонны: «Лечить нужно не тело, а сознание». «Чтобы они все понимали!» – ночами стонет Лексон, стискивая зубы и заламывая пальцы.

– Полагаю, дальше вы уже сам?

– Да, не беспокойся, Мария.

– Вы всегда можете позвонить нам.

– Разумеется.

– Его отец был в командировке, когда мы уехали, возможно, он захочет позвонить сюда.

– Думаю, это возможно.

– Тогда я с чистым сердцем оставляю здесь этого дьяволёнка.

– Что вы, славный парнишка.

– Меня ждёт такси.

Нянька подправила причёску у зеркала, пожала руку Надду, и склонилась над племянником:

– Вот и всё, дорогой. Больше мы не увидимся. Я не держу на тебя зла, хоть ты и доставлял нам всем много проблем. Будь хорошим мальчиком, прощай.

Лексон ничего не ответил. Он лишь надеялся, что Мария не нашла и не выкинула его прощальный подарок для Розы.

Такси загрохотало и быстро умчалось прочь. Старик и мальчик немного неловко потоптались на крыльце, и зашли внутрь.

– Лексон, должно быть, ты голоден?

– Я бы не отказался от печенья с корицей.

– Замечательно. Возьмём печенье, лимонад и отправимся в сад… А пока ты будешь есть, я расскажу тебе сказку. Ты любишь сказки? – Мальчик оживлённо кивнул. – Эта будет про сбежавшего Короля и его Тени.

Заселение

Июль. 2008

Воздух был влажным, я затянула капюшон потуже и сошла на перрон. Городок Сайленс Валлей раскинулся под склоном и хорошо просматривался со станции. То был тихий европейский городок с узкими улочками и зелёными садами. Там, где заканчивались стройные ряды разноцветных домов, начинался лес. Деревья обступали Сайленс Валлей, пряча его от всего мира. Нужно отметить, что край, куда меня занесло, оказался необычайно живописным. Все полтора часа поездки в пригородном поезде, я, разинув рот, завороженно разглядывала небывалые местные красоты. Больше всего в глаза бросалось обилие гор, лугов и старинных сооружений.

Вместе со мной на станции сошли ещё несколько человек, но пока я изучала стенд с расписанием, люди разбрелись, и я осталась одна. Что ж, где-то здесь меня и должны встретить. Если, конечно, я в очередной раз не заблудилась.

Решение взяться за эту работу далось мне с трудом. Сбежать на край света, шутки ли? И вот когда я уже напечатала развёрнутый отказ, неожиданно почувствовала неприятную тянущую боль в животе. Этот побег должен спасти меня, внезапно сказала я себе и спешно собрала чемодан.

И вот я здесь. Терять мне вроде нечего. Да и затраты на перелёт обещали компенсировать. Но дорога всё равно выдалась нервной. Меня не отпускала тревога и чувство надвигающейся беды.

Через минут десять, хищно улыбаясь острозубой решёткой радиатора, к остановке подъехал чёрный автомобиль. Судя по чётким, слегка угловатым линиям, это была модель 80-70х годов. Да и выглядел автомобиль так, словно ему не меньше пятнадцати лет: арки покрылись ржавчиной, по лобовому стеклу расползались паутинки мелких трещин, краска в некоторых местах вспузырилась. На капоте красовалась бело-голубая эмблема легкоузнаваемой баварской фирмы.

– Мисс Полли? – хмуро спросил водитель, высунувшись из окна.

– Так точно. А вы кто?

– Мне сказано встретить вас и привезти в пансионат. Я ждал вас на дневном поезде.

– Да, я опоздала. Пришлось ждать следующего.

Он что-то недовольно буркнул под нос и кивком указал на заднее сидение. Я еле втиснула туда чемодан и уселась сама. В салоне было очень накурено, а на полу лежали крупные комки земли, словно там перевозили только что выкопанную картошку.

– Вы тоже работаете в пансионате «Чёрная лилия»?

– В каком-то смысле.

– Как вас зовут? – Водитель, коренастый бородач, многозначительно промолчал, мол, не моё это дело. – Вам нравится?

– Что?

– Там работать.

– Я всего лишь подвожу тех гостей, что едут в пансионат не на своей машине.

– И увозите обратно.

– Да… Вроде того…

– Сайленс Валлей последний населённый пункт?

– Да. Дорога до пансионата займёт не больше часа. Смотрите лучше в окно, мисс.

– Я лишь пытаюсь скоротать время поездки.

– Смотрите в окно.

И малоприятный незнакомец повёз меня в неизвестную глушь. За окном стремительно темнело. Через какое-то время мы въехали в густую дубовую рощу. Ни фонарей, ни неоновых вывесок, ни шума автострады. Только тёмный лес и тишина. Меня обдало холодным потом. Я впервые трезво осознала: я уже не в родном Чикаго. Назад пути нет.

Вскоре роща поредела, и я увидела впереди высокие кованные ворота.

– Приехали.

– Я так и подумала. Как здесь тихо…

– Мисс, пока вы сидите в моей машине, я не могу уехать отсюда.

– Простите, я думала, что вы как работник пансионата тоже живёте здесь.

– Я всего лишь подвожу гостей! – почти с ненавистью рявкнул мужчина.

Я попыталась как можно милее улыбнуться и пулей вылетела из авто. Едва дождавшись, пока я вытяну свой багаж, водитель захлопнул дверь и, тронувшись с пробуксовкой, помчался обратно, даже не попрощавшись.

– А некоторые ещё меня называют хамкой…

Я аккуратно шагнула за ворота, молясь, чтобы все остальные сотрудники «Чёрной лилии» были хоть немного адекватнее. Само здание пансионата было выложено крупным белым кирпичом, что создавало контраст с яркой зелёной лужайкой и старательно подстриженными кустами. Скатная крыша чуть нависала над фасадом, удачно создавая небольшой тенёк для парадного входа. Резные рамы высоких окон и рельефная полуколонна над дверью были выкрашены в белый цвет. Особняк и прилегающая к нему территория выглядели, конечно, красиво и ухоженно, но в то же время не было тут ничего особенного, чтобы прятаться так далеко. Обычный старый дом. Но насторожило меня совсем другое: ни в одном окне не горел свет. Тишина звенела в ушах. Место казалось совершенно безлюдным.

– И как это понимать?

Мог ли водитель по ошибке привезти меня не в то место? А может, это какая-то злая шутка и никакого пансионата «Чёрная лилия» не существует? Но кому и зачем нужно заманивать меня сюда?

Я вытащила мобильник из джинсов – разумеется, нет сигнала. Я принялась судорожно вспоминать, есть ли в моём багаже фонарик и спички, чтобы скоротать ночь здесь. Или есть смысл вернуться на станцию сейчас? Но я не была уверена, что найду правильную дорогу даже в сияющее, самое безоблачное утро, не говоря уже о сумерках. Да, блуждать я умела как никто другой. Тогда, может быть, всё же попытаться попасть внутрь?

– Добрый вечер. Я могу вам помочь? – раздался сухой женский голос из ниоткуда.

– Здравствуйте, я не вижу с кем говорю. Где вы? – Я вздрогнула от неожиданности и попыталась отыскать её взглядом.

Какое-то время было тихо, затем я услышала, как захлопнулась входная дверь. Через секунду разгорелся большой фонарь, висевший над крыльцом, и дверь снова открылась. Теперь я видела в дверном проёме высокую стройную женскую фигуру.

– Я держала путь в пансионат «Чёрная лилия» и, кажется, немного заблудилась… Меня зовут Полли Марш.

Я подошла ближе и уже смогла разглядеть женщину. Она стояла, сложив руки в замок и сильно нахмурив брови. Тёмные волосы были аккуратно убраны назад в тугой пучок. Из-за бардовой помады и чёрного узкого платья её образ казался вечерним.

– Вы не заблудились. Мы вас ждали, мисс Марш. – Женщина сделала мне шаг навстречу и попыталась приветливо улыбнуться. Вышло у неё это, откровенно говоря, не очень.

– Простите?

– Вы на месте. Добро пожаловать, Полли. Не стойте там, мы и так вас прилично заждались.

Потом она сделала жест рукой кому-то за дверью и на крыльцо вышел высокий брюнет, примерно моего возраста. На нём была ослепительная белая рубашка и идеально наглаженные брюки.

– Меня зовут миссис Беккер, а это Питер.

Питер дружелюбно кивнул и взял в руки мой багаж.

– Отнеси его в комнату, а я всё покажу мисс Полли, – скомандовала миссис Беккер, и юноша послушно удалился.

Я вошла внутрь следом. Первым делом я увидела просторный вестибюль со стойкой регистрации и мягкими, обитыми бархатом кушетками. Дальше располагалась широкая лестница с массивными перилами. По обе стороны от неё находились высокие арки, ведущие в какие-то комнаты. Кругом висели картины и зеркала в позолоченных рамах. В воздухе сильно пахло лавандовыми благовониями и у меня сразу заболела голова.

– Это очень старый дом. Он построен в георгианском стиле. Многие предметы интерьера сохранились с 18 века – настоящий антиквариат! Поэтому постарайся обращаться с домом очень бережно, – заявила дама, заметив, с каким интересом я рассматриваю обстановку.

– За это можете не беспокоиться.

Миссис Беккер провела меня по всем комнатам первого этажа. Сначала мы свернули в арку, что была справа от лестницы, и оказались в столовой. Там же располагалась кухня и какие-то кладовые.

– Чтобы попасть в подвал, нужно пройти сюда. – Женщина указала на неприметную дверь за большим продовольственным шкафом. – Внизу бойлерная и прачечная. А из кухни можно выйти в сад.

Затем мы снова вышли к лестнице и, свернув уже в левую арку, попали в большую гостиную. Она была выполнена в лиловых тонах. Посередине комнаты располагался огромный камин с изысканной мраморной отделкой. На окнах висели тяжёлые драпированные шторы.

– Если пройти дальше – попадёшь в библиотеку. Второй этаж также разделён на два крыла. Справа находятся комнаты для гостей и кабинет управляющего. А слева живут служащие пансионата. Думаю, пока этого достаточно. Будут вопросы?

Вопросов у меня было полно, но спросить я решилась только про безлюдность пансионата: пока мы ходили по первому этажу, нам не встретился ни один человек.

– Дело в том, что наш пансионат уникален. Мы принимаем зараз только двух гостей. На данный момент посетителей нет.

– Разве вы не несёте из-за этого большие убытки?

– Убытки? Наши клиенты очень состоятельные люди, и они прекрасно платят за своё уединение. Это всё, что тебе нужно знать.

Честно говоря, верилось с трудом, что кто-то будет платить огромные суммы, только чтобы просто немного пожить в старомодном доме. Впрочем, как и выразилась миссис Беккер, это не моё дело.

– В своей комнате ты найдёшь брошюру с подробным описанием внутреннего устава и свою униформу. На сегодня всё. Отдохни, а завтра встретишься с управляющим.

– Хорошо. Спасибо, миссис Беккер.

Женщина холодно улыбнулась и исчезла прежде, чем я успела спросить, как мне, собственно, найти свою комнату.

Делать было нечего и я, немного постояв в одиночестве, вышла в холл и поднялась на второй этаж. Там я снова увидела две одинаковые арки, разделяющие дом на два крыла, а между ними висел довольно большой портрет мужчины. Он был изображён в старомодном малиновом камзоле со сложными оборками и золотой вышивкой. В искусстве я разбираюсь мало, но что-то в этой картине притянуло мой взгляд. Должно быть, виной тому была аристократичная, тонкая красота этого человека с бледной кожей, светлыми волосами и небесно-голубыми глазами. И при всём этом он обладал пронизывающей, дьявольской ухмылкой. От этого впечатление от картины становилось неоднозначным.

– Заблудилась? – беспричинно радостно спросил Питер, появившись неизвестно откуда.

– В каком-то смысле…

– Я покажу тебе комнату.

– Будь любезен.

Мы немного прошлись по коридору и остановились у одной из многочисленных дверей.

– Если что, я живу прямо напротив.

– Мне не нужен ключ?

– Нет, двери не запираются. Первая дверь слева – комната миссис Беккер, в комнате через одну с тобой живёт Аня, вы подружитесь. Комната и кабинет управляющего находятся в другом крыле.

– Подожди, хочешь сказать, что на этом список постоянно проживающих здесь людей заканчивается?

– Да, штат сотрудников небольшой, потому что здесь не бывает много гостей.

– Значит, все эти комнаты пустуют?

– Да. Но в остальных нет кроватей. Поэтому выбирать не приходиться. – Он указал на дверь, что находилась между моей и дверью некой Ани. – Эта комната вообще всегда заперта. И никто не знает почему.

– Спасибо за помощь, но мне ещё нужно распаковать вещи.

Питер понимающе кивнул, но вместо того, чтобы попрощаться, немного потоптался на месте и спросил уже зачем-то шёпотом:

– Полли, а сколько ты планируешь здесь проработать?

– Почему ты спрашиваешь?

– Хотел предупредить. Вернее, сразу… Ну, чтобы ты знала. Понимаешь?

– Нет, – честно ответила я.

– Здесь иногда случаются странные вещи. То есть… Я работаю здесь чуть больше месяца и начал замечать, что наши гости пропадают. Вернее, они всегда внезапно отбывают и только Мишель знает об их отъезде.

– Мишель?

– Да, управляющий. Это ерунда, я знаю, но поначалу всё здесь кажется странным, и я просто хотел, чтобы ты знала и не…не… – Бедный Питер так переволновался, что весь покраснел и начал заикаться.

– Не пугалась, я поняла.

– Да, именно, – он улыбнулся. – Полли, я знаю, что здесь бывает очень одиноко, особенно такими вечерами, как этот. Поэтому…

– Я помню, твоя комната напротив.

– Да. Тогда добро пожаловать.

– Спасибо.

Попрощавшись с Питером, я ввалилась в своё време́нное пристанище и с облегчением обнаружила, что у моей комнаты с остальным домом не было ничего общего: простенькие обои, большое окно, просторная кровать, письменный стол и вместительный шкаф. Ничего другого мне нужно и не было. Никаких расфуфыренных картин, зеркал и мебели неизвестно какого века.

Я наспех скидала все свои вещи в шкаф, поленившись всё раскладывать по полочкам и развешивать по плечикам – всё равно бо́льшую часть времени мне придётся находиться в униформе. И раз уж речь зашла о ней… Униформа представляла собой чёрное платье чуть ниже колен, с белым хлопковым воротником. Скромно, возможно, даже элегантно, но уж слишком, мягко говоря, мрачно: накинь чёрную вуаль – и на похороны. Не помню, когда я вообще в последний раз вылезала из удобных и практичных джинсов. Надеюсь, дело стоит того…

Прежде чем заняться изучением брошюры, которая терпеливо ожидала меня на кровати, я решила исследовать вид из окна – уж очень было интересно, что находится за пансионатом. К моему огорчению, к этому времени уже окончательно стемнело, и в окне я не увидела ничего, кроме едва различимых очертаний сада и беседки. Думаю, Питер знал, о чём говорил. Здесь и правда одиноко. И это тоскливое чувство уж слишком быстро добралось до меня. Я вдруг осознала, насколько это большой, наполненный лишь тишиной, абсолютно затерявшейся во времени дом.

Я задёрнула шторы и подошла к зеркалу, которое висело напротив кровати. Будет лучше, если я его тоже чем-нибудь закрою. Не вижу никакой необходимости так часто любоваться собой. Я и так прекрасно знаю, что у меня мальчишеская фигура, зелёные глаза и неприлично длинные каштановые волосы.

Я переоделась в пижаму и обнаружила, что температура в комнате чуть ниже, чем нужно для моего комфорта, поэтому брошюру я изучала, уже лёжа под одеялом. Началось всё с нудного приветствия и небольшого рассказа о славном прошлом этого места. Однако всё написанное было каким-то слишком сухим и общим, что я невольно решила, будто это какая-то случайная статья из интернета, не имеющая ничего общего с пансионатом. А вот дальше…

Все служащие пансионата «Чёрная лилия» должны следовать следующему распорядку дня:

8:00 – подъём

9:00 – завтрак

10:00 – 15:00 – выполнение работы, соответствующей указаниям вышестоящего сотрудника (экономки; управляющего)

15:00 – ланч

15:30 – 18:00 – выполнение работы, соответствующей указаниям вышестоящего сотрудника

18:00 – ужин

19:00 – 23:00 – свободное время, в отсутствии других указаний

23:00 – комендантский час

Сотрудники обязаны соблюдать следующие общие правила пансионата: в рабочее время находиться строго в своей униформе; следить за её чистотой. Иметь ухоженный, опрятный вид. Присутствовать при вселении гостей, приветствовать их. Не входить в контакт с гостями без острой необходимости. Содержать свою комнату в чистоте. Относиться к дому и любому предмету интерьера с особой бережностью. Запрещается выходить из своей комнаты после наступления комендантского часа с 23:00 и до 06:00, за исключением острой необходимости. Запрещается звать/впускать на территорию пансионата посторонних людей. Запрещается покидать пределы пансионата без разрешения и уведомления. Запрещается совершать звонки с телефона пансионата по личным вопросам без разрешения. Запрещается принимать от гостей чаевые и любые подарки. Каждую среду можно передавать управляющему списки покупок для личного пользования. (Стоимость вычитается из заработной платы) Каждый понедельник для всех выходной день, если в этот день сотруднику необходимо покинуть территорию пансионата, об этом следует сообщить управляющему заранее. Во всём доме с 00:00 до 06:00 гасится весь свет.

Пункты с комендантским часом и отключением всего света на ночь особо заинтересовали меня. Вернее, причины появления этих правил. Что случается с теми, кто осмеливается выходить по ночам в тёмные коридоры?

Я посмотрела на часы: 22:50. Что ж, тогда сегодня без душа.

Не помню, по-настоящему мучила ли меня когда-нибудь бессонница, но в эту ночь уснуть мне никак не удавалось. По странному скрипу и постукиванию за стеной можно было бы подумать, что здесь бессонница – дело коллективное. Только вот Питер ясно дал понять, что соседняя комната всегда заперта и не используется. Дом старый, здесь сложная система вентиляции, возможно, это отзвуки банального сквозняка.

Ещё бы, прислушиваясь к каждому шороху – что-нибудь, да услышишь.

Я опасливо покосилась на зеркало и, чтобы отвлечься, принялась обдумывать завтрашний день. Как он пройдёт? Подружусь ли я с Питером и Аней? Найду ли общий язык с управляющим? Мишель, что он за человек? Наверняка чопорный старик, давно забывший, что такое цивилизация. Возможно, даже супруг миссис Беккер. А почему нет? Семейные пары часто принимают на такую работу. Но больше всего я думала, почему на самом деле оказалась здесь. Так я и ворочалась, уснув только ближе к утру.

Открыв глаза и не почувствовав себя разбитой, я тут же заподозрила неладное. На часах было уже 9:40, я давно проспала завтрак, а в дверь с завидной настойчивостью барабанила миссис Беккер. Грандиозное начало, ничего не скажешь!

– В чём дело, Полли?! Почему ты не появилась на завтраке? – Вылупилась на меня миссис Беккер, едва я распахнула дверь.

– Виновата. Я долго не могла уснуть на новом месте и, кажется, не услышала будильник. Больше такого не повторится.

– И слышать ничего не желаю! Быстро приводи себя в порядок, через двадцать минут прибывают гости – ты должна быть внизу! Живо, девочка, живо!

Миссис Беккер удалилась, звонко цокая каблуками, а я принялась судорожно бегать по комнате, соображая, что где лежит. Найдя свои туалетные принадлежности и выдернув платье-униформу из шкафа, я помчалась в ванную комнату. О полноценном душе не могло идти и речи, поэтому я наспех умылась и собрала волосы в хвост. Осталось только переодеться и мчаться вниз. С первой задачей я справилась легко, а вот мчаться вниз пришлось в прилагаемых к платью туфлях на небольшой платформе. Святые макароны, никогда бы не подумала, что это так сложно! К слову, каблуки я надевала один раз в жизни, и то лишь для школьной фотографии. Но, боюсь, кровавые мозоли были для меня сейчас наименьшей проблемой. Я споткнулась на одной подлой ступеньке и почти кубарем скатилась вниз, разбив губу, растрепав волосы и разодрав платье до неприличного выреза сбоку. За этим великолепным шоу снизу наблюдали побледневшая миссис Беккер, Питер и очень симпатичная кудрявая девушка.

– Вот это ты круто навернулась! Ты в порядке? – подскочил Питер.

– Не уверенна…

– Нужна помощь? – Незнакомка с ангельским личиком и сладким голосом наклонилась ко мне и подала руку.

– Как такое случилось? – свирепо проворчала миссис Беккер. – Сейчас спустится Мишель – он будет в ярости!

– Туфли мне немного велики, простите, я должна быть аккуратнее. – Я виновато склонила голову, понимая, что в деревянном полу, на котором я растянулась, больше сочувствия, чем в этой женщине.

– Приводи себя в порядок и возвращайся!

– Да…

Я с некоторым облегчением развернулась к лестнице и уже собралась на неё взобраться, но застыла, увидев, спускающегося мне навстречу человека. Это был высокий мужчина в чёрной водолазке и джинсах. Он допивал свой утренний кофе на ходу и сосредоточено смотрел на парадную дверь, не обращая внимания на всех стоявших внизу. Он и мимо меня прошмыгнул, даже не заметив. А вот я успела хорошенько разглядеть его. У него были длинные, чуть вьющиеся светлые волосы, убранные в неряшливый пучок. Несколько прядей спадали на лицо, словно пряча небольшой вертикальный шрам над левым глазом. Под изящными очками, будто стекляшки на солнце, сверкали голубые глаза. На тонких губах расплылась едва уловимая ухмылка.

– Доброе утро, Мишель, у нас тут небольшой казус, – деловито заявила миссис Беккер.

Мишель? Управляющий?

– Доброе утро всем. О чём вы говорите, миссис Беккер?

«Маленьким казусом» была я, и она услужливо кивнула в мою сторону. Мишель обернулся и наконец заметил меня. Его невозмутимое лицо вытянулось от удивления. Он смотрел мне в глаза, и на секунду мне показалось, что он чего-то испугался. Затем он чуть встряхнул головой, чтобы прийти в себя, поправил очки и сделался серьёзным. Теперь к моему горлу подступил ком. Я узнала это красивое лицо, пропитанное аристократичным холодом! Неужели это его огромный портрет висит на втором этаже? Каким же самовлюблённым типом для этого нужно быть?

– Это мисс Полли, она прибыла вчера вечером.

– Ах да, Полли! – наигранно улыбнулся Мишель. – Что с тобой стряслось?

– Она с лестницы навернулась! – не сдержался Питер.

– Запнулась, – добавила я.

– Надеюсь, не сильно ушиблась? – ласково произнёс Мишель, с совершенно злыми глазами.

Я не успела ничего ответить, как распахнулась парадная дверь и в вестибюль вошёл уже знакомый вчерашний водитель. Он хмуро кивнул всем присутствующим и занёс два небольших чемодана. Следом внутрь вплыли две молодые женщины. Обе высокие, ярко накрашенные брюнетки в довольно вульгарных платьях. Они громко смеялись и всё время называли водителя душкой. На это он закатывал глаза и молча скрипел зубами.

– Добро пожаловать в пансионат «Чёрная лилия» Этот дом был возведён в 1767 году! Мы бережно храним традиции этого славного места! – заученным текстом чеканила миссис Беккер, не обращая внимания на то, что её никто не слушает. Женщины деловито осмотрели вестибюль и перевели свое внимание с водителя на Питера, а затем уже и на Мишеля.

– Меня зовут Линда, а это моя сестра Берта. Мы ужасно рады наконец оказаться здесь! – промурлыкала та, что повыше.

– Дамы, я рад приветствовать вас в своём пансионате! – Мишель пожал женщинам руки. Водитель в это время бесшумно испарился, а миссис Беккер продолжала напыщенно распинаться.

– Было бы перед кем, – словно прочитав мои мысли, сказала кудрявая девушка, подойдя ко мне. – Прости, мы не знакомы, я Аня.

– Я так и подумала. Полли.

Больше мы не нашли, что сказать друг другу, поэтому продолжили наблюдать за сценой молча.

– Мишель, как тут чудно! Как чудно!

– Мишель, вы моложе, чем я думала!

– Ах, как жаль, что мы всего лишь проездом!

– Ах, скорее покажите нам тут всё!

Мисси Беккер закончила свой рассказ и наказала Питеру отнести чемоданы гостей в их комнаты, а затем обратилась уже к управляющему:

– У вас будут какие-то особенные указания?

– Нет, миссис Беккер, сейчас мы уладим все вопросы, и я сам проведу экскурсию для наших посетительниц. И да, нам троим ланч попрошу подать сегодня в саду.

– Слушаюсь. А как быть с… – Она замялась, косясь на меня.

Мишель недовольно вздохнул и сделал миссис Беккер знак взглядом. Она его прекрасно поняла и послушно кивнула. Когда управляющий, облепленный с двух сторон дамами, скрылся, она сообщила:

– После ланча Мишель будет ждать тебя в своём кабинете, для подписания документов.

– Мне казалось, что я всё подписала ещё в кадровом агентстве.

– Пока переоденься во что-нибудь своё, а я поищу другую форму твоего размера, – словно и не слыша меня, продолжала миссис Беккер. – Аня покажет тебе, где можно взять инвентарь для уборки, после чего ты должна будешь протереть от пыли все картины, панно и бра в доме, за исключением обитаемых комнат.

– А позавтракать я могу?

– Ты плохо изучила распорядок дня?

– Но я голодна!

– Это послужит тебе уроком.

– Ну и стерва… – протянула я, когда миссис Беккер скрылась из виду.

Аня, всё это время стоявшая рядом, виновато улыбнулась и предложила угостить меня крекерами, если я пообещаю больше так не выражаться. Паршивые крекеры за обещание, которое я всё равно не сдержу? Такими нравоучениями меня не проймёшь. Чтобы продемонстрировать это, я была готова произнести вслух что похуже. Но Аня не заслуживала это. Она смотрела на меня совершенно ясными серыми глазами и искренне не понимала, что меня так возмутило. Я не умею играть в карты, плохо плаваю и терпеть не могу зеркала, но фальшь я раскусываю на раз-два. Поэтому Аня мне сразу понравилась. Поэтому мне сразу не понравился Мишель. Не понравился этот дом. Пустой, скрипучий, скрывающий за изысканными шёлковыми обоями гниющие доски. Он казался мне фальшивым – вот что мне не нравилось в нём. Мне придётся задержаться здесь. Впитать в себя сырость этих коридоров, прикасаться руками к перилам, которые сохранили призрачный след прикосновений давно ушедших из жизни людей, дышать спёртым воздухом и лавандовыми благовониями. Чёрт побери, от чего исходит этот запах?