Марта Кауц
Антология хоррора – 2021
Кыштым
Чем дальше автобус уезжал от Екатеринбурга, тем сильнее тревога захватывала меня. Я смотрела на горящие окна многоэтажек, мелькавшие в окне, и даже не догадывалась в тот момент, что едва ли мне удастся вернуться из этой командировки прежней.
Я опоздала на ночной автобус, которым планировала ехать, буквально на семь минут. Я должна была оказаться в Магнитогорске к утру, и в расписании остался только один автобус. Протянув паспорт кассиру, я промямлила:
– Один билет на Магнитогорск на одиннадцать вечера через Миасс.
– Что? Девушка, громче! – Кассир развернула паспорт на второй странице.
– На двадцать три ноль-ноль один билет до Магнитогорска, – в этот раз получилось скороговоркой, зато громко, – через Миасс.
В автобусе нас было всего трое. Но это было уже неважно. Не успели мы окончательно выехать из города, как я, накрывшись пиджаком, уже задремала.
* * *
Проснулась я среди ночи от того, что кто-то шептал прямо в мое ухо: «Беги-и-и!». Шепот был настойчивым, протяжным и пугающим. Я резко открыла глаза и села в кресле. Рядом никого не было. Сердце прыгало в груди, как сумасшедшее.
Автобус стоял на стоянке перед автовокзалом Кыштыма, и все, кроме меня, уже покинули салон.
Водитель жестом показал мне, что нужно выйти к остальным.
В лицо ударила ночная прохлада, и я сразу взбодрилась. На привокзальных часах светилось время: 2:04. Неудивительно: темень вокруг непроглядная, до рассвета еще далеко.
Женщина лет шестидесяти, сидевшая в автобусе где-то в конце салона, поймала мой взгляд и первой начала разговор:
– Водитель говорит, придется переждать ночь. В автобусе сорвало какой-то ремень и дальше он не поедет, а утром за нами пришлют другой.
Меня накрыл новый приступ тревоги. Такая пауза означала, что завтрашнюю встречу я точно пропущу и месяц работы может пройти впустую.
Вместе с остальными я направилась к дверям, но тревога, мучившая меня, внезапно усилилась. Ноги мои отрывались от асфальта с трудом, а грудную клетку сдавил спазм. Каждый вдох давался с трудом. Мне было страшно. И чем ближе я подходила к этому чертовому автовокзалу, тем сильнее накатывал страх.
Я бы все отдала, чтобы не приближаться к этому месту, хотя перспектива остаться в ночи на улице маленького городка пугала меня до чёртиков.
Собравшись с духом, я открыла дверь. И за ней оказался вполне обычный зал ожидания: несколько рядов стульев и дежурная за столом возле входа. Около семи-восьми ожидающих пассажиров (или, может быть, случайно зашедших городских) дремали на стульях.
Я осмотрелась: нет, не спали. Каждый, кто был в этом зале рассматривал моих попутчиков и меня. И я вдруг поняла: их глаза в блеклом свете автовокзала отсвечивали фиолетовым.
Я перевела взгляд на дежурную. Обычная тетка лет пятидесяти с одутловатым лицом нездорового серого цвета. Глаза ее также отсвечивали фиолетовым.
Мы с попутчиками, не сговариваясь, придвинулись ближе друг к другу. Нас было всего трое: молодой человек с рюкзаком, скорее всего, студент, добродушная женщина, предупредившая меня о поломке автобуса, и я. Не густо!
Дежурная подняла голову, сфокусировала на мне взгляд и встала из-за стола. Ее движения были угловаты и неестественны. Разом люди вокруг нас образовали плотное кольцо. Они двигались синхронно, как один большой живой организм.
Дежурная приблизилась еще и начала говорить:
– Зря вы приехали, – ее губы не двигались. А голос звучал одновременно со всех сторон, – эта земля не любит чужих.
Меня накрыло волной панического ужаса. Я чувствовала, как холодный пот ручейками стекает по моей спине.
– К-к-к-то вы? – мои зубы начали постукивать друг о друга.
– Мы одни. Мы едины. Мы одно.– они безэмоционально повторяли одно и тоже со всех сторон, – мы одно. Весь город одно. Грибы. Связаны.
Студент рядом со мной начал догадываться:
– Они все из одной грибницы. Весь город. Эта дрянь заразила весь город. Но как?
Люди вокруг не умолкали:
– Светится. Розовое светится. Вода. Везде вода. Не позволить чужим отравлять воду.
Женщина за моей спиной ахнула:
– Розовое – это авария на Маяке. Тут же был взрыв, радиация. Но это было так давно, неужели они все здесь из-за той аварии?
Люди вокруг синхронно повернули голову в ее сторону:
– Ты с нами. Ты наша. Пить воду.
Я успела подумать, что эта женщина действительно купила чай у дежурной. Был ли шанс ее спасти?
Возникла секундная заминка. Это был наш шанс! Студент толкнул женщину в толпу и мы наперегонки помчались к двери, расталкивая людей вокруг.
И мне повезло больше! Перед самой дверью, они все-таки догнали нас. Моего попутчика подвел рюкзак, за лямку которого его поймали и начали тянуть назад. Я выскользнула за дверь и, стараясь не обращать внимания на душераздирающие крики за спиной, побежала вперед.
Я бежала по улицам, стараясь прятаться от рассветных лучей. Город просыпался, но по пути я не встретила ни одной живой души. Молчали даже птицы. От накатывающего страха мутило, по пути меня стошнило, но легче не стало. Пришлось сбавить темп.
Я блуждала по улицам, не зная куда идти, пока не увидела за домами кромку леса. Мне было уже неважно, куда идти. Лишь бы не оставаться в этом проклятом месте.
Прямо на опушке леса, рядом с дорогой я увидела автомобиль ГИБДД и инспектора. Он был вполне живым, розовощеким и глаза его не отсвечивали фиолетовым. Обрадовавшись, я ускорила шаг.
Инспектор увидел меня и вытащил табельное оружие из кобуры и наставил его на меня:
– Не подходи!
– Но… Я… Они погибли, все погибли, – по моим щекам катились слезы.
– Ты была на автовокзале?
– Да.
– Ты не выйдешь из города, ты можешь быть заражена. Возвращайся обратно!
– Но они убьют меня!
– Убьют, – инспектор кивнул и недобро ухмыльнулся, – обязательно убьют. Если ты не станешь одной из них.
Алёна Ласукова
Землю от нас тошнит
– Что может быть страшнее снежной бури в горах? – Катя блеском своих огромных глаз в темноте передавала тревогу всей группе, вышедшей после ужина полюбоваться звёздным небом.
Егор, парень Кати, весело улыбаясь, начал перечислять:
– Да что угодно! Горная болезнь с галлюцинациями, срыв с горы, сход лавины, землетрясение, извержение вулкана…
– Говорят, на вершинах Эльбруса сохранились кратеры от извержений. Учёные считают, что Эльбрус – это бомба замедленного действия, он может проснуться через несколько десятилетий! – подхватил Мишка, молодой военный, как и все, приехавший покорить самую высокую точку Европы.
– А ещё говорят, что землю от нас тошнит, поэтому она извергается… – до сей поры молчавший Иван сосредоточенно смотрел в черное небо, как будто пытался там рассмотреть что-то очень важное, но кроме звёзд ничего не видел. – Говорят, мы паразиты на теле земли – ползаем по ней, отравляя все на своём пути, залезаем в каждую щель, забираемся на самые высокие точки. А многие ведь даже не знают, для чего?
– Мда, не слишком у вас позитивный настрой! – Егор улыбнулся. – Мы же не собираемся ничего отравлять! Просто заберёмся и обратно.
– Да это я так. Я не об этом…
Иван работал гидом уже 15 лет, за это время он совершил не один десяток восхождений на Эльбрус. От ребят из других групп мы знали, что в прошлом году во время сильной бури три человека из его команды погибло.
На высоте 3800, во тьме горной ночи звезды совсем другие. Огромные. Настоящие… Кажется, что можно протянуть руку и сорвать одну себе на память. Если бы это было возможно, люди давно разворовали бы все звезды и луну сожгли, просто так, для развлечения. И прекрасное ночное небо стало бы просто тьмой.
Я задумалась, а для чего МНЕ нужно это восхождение? В первый день на собрании всем членам группы задали этот вопрос. Кто-то ответил, что за компанию с мужем (женой), тем в свою очередь подарили сертификат. Некоторые занимались экстремальными видами спорта, им не хватало чувства опасности, адреналина и они решили попробовать это. Многие просто хотели доказать себе, что способны покорить Эльбрус, а я ответила, что я художник. Вернее, я учусь на художника и приехала воочию увидеть горные пейзажи, поближе рассмотреть облака, прикоснуться к красоте и в дальнейшем все это описать на холсте красками.
Впервые увидев Эльбрус, я разглядела в заснеженных неровностях горы настоящее лицо, с печальными глазами и подумала на мгновение, что гора живая. Пейзажи действительно были удивительными, во время первых акклиматизационных выходов у меня щемило в груди, а на глаза наворачивались слезы. Величие горных массивов давила на меня, тишина оглушала, хотелось преклониться перед этой первозданной красотой. Я чувствовала себя маленькой и ничтожной, такой, какой я на самом деле и была.
Но я солгала. На самом деле, я точно не знаю, зачем я приехала. Для чего мне рисковать своей жизнью? Тут же возникает следующий вопрос, мучавший меня много лет, а для чего я вообще живу?
– Маш, ты что такая задумчивая? Да не бойся, все будет хорошо! – Мишка хлопнул меня по плечу, и я слабо ему улыбнулась.
– Пора ложиться спать. Завтра в 22:00 начнётся самый важный этап – то, для чего все мы здесь собрались. – Иван в последний раз взглянул на ночное небо, но так и не увидел то, что искал. Он пошел в свой вагончик, и мы тоже отправились отдыхать.
Поспать толком не получилось, я проворочалась пол ночи, а если и засыпала на 10 минут, то снилась мне какая-то жуть. Я списала все на волнение. После обеда начались активные сборы, и вот, настал час пик. Время выхода.
В кромешной темноте, освещая себе путь налобными фонариками, мы шли медленно, маленькими шагами. По-другому дойти невозможно, слишком мало воздуха. Мы шли уже около пяти часов, как позади я услышала всхлипывания и невнятно бормотание. Я шла последней. Там никого не могло быть.
Я вспомнила, как нам говорили про горняжку и галлюцинации на высоте, но все же решила обернуться и увидела силуэт в снегу. Я остановилась, как вкопанная.
– Эй, ребята, там кто-то есть! Остановитесь!
Меня никто не услышал. Всхлипывания перешли в плач, и я решила подойти, спросить, кто это, а потом вернуться за группой.
Это оказалось не так просто, я шла быстро и начала задыхаться. Добравшись, я буквально рухнула на колени и оказалась лицом к лицу с… трупом. Это был труп замерзшей девушки. Что за чертовщина?
Не помня себя от ужаса, я бросилась догонять группу. Кое-как я добралась – они устроили привал – упала на колени и заплакала.
Но никто меня не замечал. Все сидели неподвижно, некоторые разбрелись в разные стороны. Я нашла Ивана и села рядом.
– Там труп девушки. Мне показалось, что она плачет, но она мертвая. Что вы делаете? Вы меня слышите?
Иван рыл яму в снегу голыми руками и что-то приговаривал. Очки и каску он тоже снял, волосы его моментально замёрзли на морозе. Он взглянул на меня пустыми глазами и сказал:
– Нужно их похоронить. Они все мёртвые.
Я медленно встала и отошла. Он сошёл с ума, это видно невооружённым взглядом. Я начала трясти остальных, но они не реагировали. Нужно возвращаться за помощью.
Мне пришлось развернуться и в темноте идти в обратном направлении. Часа через три я поняла, что заблудилась. Солнце все не вставало, и меня пробрал страх. Сквозь вой ветра снова послышался плач, вдалеке лежал силуэт. Не уже ли тот же? Этого не может быть.
Я подошла. Та же замерзшая девушка, но на этот раз я отчётливо слышала, как она плачет. Я наклонилась. Ледяной посиневшей рукой она крепко вцепилась в мой рукав.
– Я потерялась… Отстала от группы. У меня дома маленькая дочь… Мне нужно домой. – её глаза были белесыми, замерзшими на веки. Но она говорила, она плакала. – Помоги мне! Не бросай меня здесь одну!
– Я приведу помощь. – я пыталась оторвать её руку от своей куртки. – Честное слово, я позову кого-нибудь!
Я отцепилась, и ее рука безжизненно упала на снег. Она была мертвая. Уже давно.
Захлебываясь слезами, я побрела дальше и столкнулась с группой людей, цепочкой шедшей наверх.
– Эй, подождите! Мне нужна помощь!
Я ухватила одного за плечо и развернула. У него не было пол лица, а в глазах застыл ужас. Приглядевшись, я поняла, что все они были в военной форме и сильно изувечены. Один из них закричал:
– В бой!
Раздались выстрелы, солдаты падали, но вставали и шли вперёд. Для чего? Я упала на снег и закрыла голову руками. Не знаю, сколько это продолжалось, но когда я открыла глаза, ничего уже не было: ни выстрелов, ни солдат. Только тишина и вой ветра.
Сил идти уже не осталось, я просто лежала и хрипела, я умирала. А может быть, я уже давно умерла? Мимо меня шли люди, такие же мёртвые, как я, они искали кого-то, или что-то, они все шли наверх. Для чего?
Земля подо мной затряслась. Кажется, началось, я знала, что это начнётся. Гора начала реветь и стонать. Она была живой, я чувствовала её дыхание. Я чувствовала её боль. От войн, от нашей эгоистичности, никчемности, от ран, которые мы ей наносим. Землю от нас тошнит. Она содрогалась все сильнее. Мои глаза пронзил ослепительный свет, и я их закрыла…
– Маша! Мы дошли, слышишь? Мы это сделали!
Рядом со мной стоял Мишка, тряс меня за плечо и улыбался во весь рот.
– Как дошли? Когда?
– Пять минут назад. Ты хорошо себя чувствуешь?
Мишка помог мне встать. Я поняла, что лежала на снегу, а вокруг сновала вся моя группа. Они фотографировались, что-то кричали и поздравляли друг друга.
– Да! Да, я хорошо себя чувствую! Очень хорошо! – я улыбнулась и заплакала.
Юлия Филоненко
Потерявшиеся
Обычный спальный район, каких много в городе. Дома разных годов постройки. Днем тут спокойно и тихо, все жители на работе. Ближе к вечеру они начинают слетаться, как пчелы в улей. Накупив полные пакеты продуктов, люли поедают их, заперевшись в своих квартирах. Утром с этими же пакетами ручеек сонных граждан тянется к остановке транспорта мимо мусорных бачков. И так каждый день.
Вдруг в тихом болоте ежедневной рутины стали происходить странные события. В местное отделение милиции обратилась женщина с заявлением о пропаже мужа. Случай был анекдотический: мужчина пошёл вечером вынести мусор и пропал. Участковый Васин тихо давился от смеха, когда принимал заявление. Тётка была сварливая и неухоженная, не мудрено, если муж все это время пропадает у красотки в соседнем доме.
Полиции стало не до смеха, когда люди начали пропадать регулярно. Прибежала прилично одетая женщина, ещё красивая, со следами глубокой печали на лице. Она искала сына, студента двадцати лет. Ну, как студента? Он только числился в учебном заведении, за которое мать отваливала немалые деньги. Участковому парень был хорошо известен, он занимался распространением наркотиков. Поймать с поличным было сложно, пакеты с порошком он закапывал в разных местах. История вырисовывалась понятная: полиция не поймала, значит свои убрали.
Потом пропали два рабочих, которые пошли выносить строительный мусор после ремонта. Круг явно сужался. Все нити вели к мусорным бачкам, стоявшим между двумя многоэтажными домами. Этот квартал был построен лет сорок назад, когда ещё жива была мечта сделать «город-сад». Новые дворы сразу же озеленяли. После стольких лет дома были окружены высокими деревьями, которые загораживали окна, задевали электропровода, иногда падали во время сильной грозы. В узких пространствах между домами были маленькие островки зелени, неизвестно как выживающие между двух встречных потоков выхлопных газов. Их даже сквериками не назовёшь. Это маленькие свалки среди бесхозных, повалившихся деревьев.
Картину неухоженности довершали бачки мусора, которые именно там и решили пристроить. Вернее, все было устроено цивильно, только местные жители свои отходы до бачков не доносили. Им было лень сделать два шага, и они бросали пакеты прямо в кустах. Бачки регулярно чистили, убирали вокруг них строительный мусор, но заросли кустарника никто в порядок не приводил. Зимой весь этот бардак был заботливо припорошен снегом, а летом укрывался сочной, зелёной листвой. Частично мусор разлагался, но природа могла быстро справиться не со всем.
Так рассуждал Васин, которому по долгу службы пришлось искать следы предполагаемых преступлений, а вернее отходы. Первое, на что он наткнулся, было старое пальто, которое показалось до боли знакомым. Такое носил зимой и летом местный бомж. Его участковый регулярно гонял из подъездов по жалобам жильцов и был несказанно рад, когда вонючий клиент пропал после сильных морозов. Этого исчезновения никто и не заметил. Васин брезгливо приподнял носком ботинка пальто, но под ним ничего не было, хотя очертания напоминали лежащего человека.
Рядом лежали пакеты всех известных торговых точек, которые были в округе. Может среди них прятался тот, что выносил муж хабалистой тётки, подавшей заявление первой. А вот эту шапочку участковый узнал сразу. Её носил зимой и летом бывший студент. Обстановка становилась зловещей. Бывалому участковому стало не по себе, когда он узнал кусок обоев. Васин видел такие в квартире умершего алкаша. Именно её ремонтировали рабочие, которые бесследно исчезли вместе со строительным мусором.
Было ясно, что это место преступления, но детали его оставались загадкой. Васину предстояло копаться в этом дерьме в поисках улик. Перспектива была из неприятных. Мужчина стоял над этими кучами мусора и раздражённо курил. Он вспоминал свою, единственную в жизни, поездку за границу вместе с бывшей женой. Как там везде чисто, прибрано. Ведь кто-то за это отвечает, всем занимается. Васин про себя ругал наше разгильдяйство последними словами, которые нельзя было вносить в протокол.
Надо было с чего-то начинать. Васин зло бросил на землю окурок и смачно плюнул. В то же мгновение он почувствовал, что его кто-то схватил за ногу. Что за ерунда? Рукав вонючего бомжатского пальто обвился вокруг щиколотки и настойчиво дёрнул. Рывок был такой силы, что высокий мужчина упал, как подкошенный. Минута, и его засосало под эту рухлядь, как будто и не было никогда Васина. Только форменная фуражка одиноко валялась в кустах.
Елена Печнина
Часть 2
Принцесса
Аня росла серой мышкой. Когда пришел подростковый возраст, Аня ждала: вот-вот она расцветет, еще чуть-чуть и ее фигура преобразится и тогда ее полюбят и захотят общаться. Фигура преобразилась. Грудь стремительно росла. За год Аня приобрела пышную грудь, нет, даже огромную. Пятый размер никак не вязался с хрупкой фигурой.
Мама посоветовала носить спортивный лифчик и широкую одежду. Эх, если бы это спасло девушку! На уроки физкультуры Аня надевала две футболки, казалось, у девушки просто нет вкуса, поэтому она носит мешковатую одежду. Грудь мешала ей жить. Аня не могла делать элементарные физические упражнения. Все выходило неловко, не так.
Однажды на уроке физкультуры, Паша, самый красивый мальчик класса, ловя мяч, схватил Аню за грудь.
– Вот это дойки! – воскликнул он.
Взгляды всех мальчиков класса были обращены на нее. Аня готова была сквозь землю провалиться. Следующий урок девушка прогуляла, поспешив убежать от преследовавших ее шепотков:
– Анька, ты туда тряпок напихала?
– Дай титечку потрогать!
– Коровка муууу!
Дома Аня расплакалась. Раздевшись, она взглянула на себя в зеркало. Грудь была огромная. Хотя она и имела красивую девичью форму, но провисла до талии.
– Вымя! За что мне такое?! – рыдала девушка.
Вечером состоялся разговор с мамой.
– Глупая! Грудь – это всегда достоинство женщины! Ни о какой операции слышать не хочу. Еще три-четыре года, и ты будешь гордиться размерами груди. Иди и не парь мне мозги ерундой. Займись уроками.
Аня уединилась в своей комнате. Она старалась осмыслить мамины слова. Надев «бабушкин» бюстгальтер с широкими лямками, она максимально подтянула бретели, что позволило приподнять грудь. Теперь она запросто могла поставить на свой бюст поднос с кружкой чая и сахарницей.
– Корова дойная! – обозвала себя Аня и, накинув свитер и легкую куртку, выскочила на улицу.
У нее даже подруги нет, которой можно было бы поплакаться. Аня села на скамейку, не понимая, как сейчас жить. Ведь засмеют же, затравят. В этом Анин класс преуспел. Ничто так не сближало одноклассников, как травля себе подобного.
– Привет, гуляешь?
Аня от неожиданности вздрогнула. Рядом стояла одноклассница Света, с которой они были когда-то дружны.
– Дышу свежим воздухом.
– Присяду? Я с тренировки иду. Хотела в магаз забежать, но уже не успеваю. Прикинь, мама купила мне фирменный купальник в командировке, а он мне большой! Ну что за невезуха! Такой крутой, думала блесну сегодня в бассейне, ну нет, – девушка щебетала о своем, до Ани плохо доходил смысл рассказа. – Слушай, Анька, у тебя какой размер?
– Сорок четыре.
– А грудь? Мне кажется, чуть больше?
– Ну да, чуть больше.
– Круто! Давай со мной в басик ходить? Я завтра новый купальник куплю, а этот тебе в полцены уступлю. Только примерить надо. Сейчас он мокрый. Заходи завтра днем примерить.
Для Ани это предложение было как глоток воды. Дружить? Быть не одной? Да она об этом мечтала последнее время! Деньги на купальник выпрошу у мамы, лишь бы подошел. Аня расплылась в улыбке, глаза заблестели. Девушки проговорили еще минут пятнадцать, затем Света побежала домой. Аня возвращалась, чуть касаясь земли. Чего она, дурочка переживала. Все ж хорошо. А то что завтра суббота – еще лучше!
Утро началось с улыбки. Впереди встреча с одноклассницей и перспектива возобновления дружбы. Уж Аня постарается, чтоб Свете не стыдно было с ней дружить. По телефону условились встретиться в четыре. Аня сходила в душ, натянула футболку и побежала навстречу новой жизни. Света жила в соседнем доме. На звонок никто не отозвался и Ане пришлось позвонить в домофон дважды.
– Дома никого нет, давай сразу к делу. Купальник на диване. Я выйду чтобы не стеснять тебя, как наденешь – позови.
Аня поблагодарила Свету. Убедившись, что Света вышла из комнаты, Аня скинула футболку, отложила бюстгальтер и взяла верхнюю часть купальника.
– Ты уже надеваешь? Там сзади лямочки перекрестить надо. Разберешься сама? – крикнула Света из соседней комнаты.
Аня вздрогнула и ответила:
– Да надеваю, разберусь.
Накинув на себя сплетение бретелек и веревочек, Аня не сразу поняла что произошло. В комнату с криком вбежали ее одноклассники. Они снимали ее на телефон, кто-то просто ржал, указывая пальцем на девушку, запутавшуюся в лямках. Аня билась как рыба в сети, тяжелая грудь раскачивалась в такт движению.
– Да, Паха, ты не ошибся, сисяндры что надо!
Кто-то подскочил и схватил девушку за грудь, начал мять ее и что-то выкрикивать, имитируя младенца, жаждущего материнскую грудь.
Аня слышала щелчки фотокамер, они казались ей звуками выстрелов. Кое-как она скинула с себя пленивший ее купальник, схватила футболку и бюстгальтер и побежала к выходу. Кто-то отнял бюстгальтер, натянул чашку бюста себе на голову и задорно приглашал кого-нибудь присоединиться. Дверь была заперта, Аня не сразу смогла открыть защелку. Она вывалилась из квартиры под гогот одноклассников.
Слезы застилали глаза, сердце просилось выпрыгнуть наружу. Ане хотелось разорвать эту ненавистную грудь и выпустить его. Сбегая по лестнице, девушка натянула футболку, поняв, что оставила в квартире куртку. Выбежав на улицу, Аня увидела другую группу ребят, в которой она успела разглядеть пару одноклассников, все они смотрели в телефоны, кто-то задрал голову и разговаривал с тем, кто кричал с балкона. Аня даже не сомневалась, о чем идет разговор.
Заметив выбежавшую девушку, толпа загудела и снова эти щелчки фотокамер. Аня бежала. Никуда. Просто бежала. Отсюда.
Куда-то забежав, Аня забилась в темный угол. Вспомнила, что телефон до сих пор лежит в кармане джинсов, она достала его. Маме звонить нельзя, будет еще хуже. Первое, что Аня увидела на незакрытой странице ВК, была ее фотография с обнажённой грудью. Надпись под фото провозглашала девушку жрицей любви, изнемогающей от желания.
Фотографий было много. Очень много. А будет еще больше. Оставалось только умереть. Дзынькнуло новое сообщение, отправитель незнакомый: «Мы не откажем тебе в просьбе уничтожить все фото, если ты не откажешь нам. Мы будем ласковыми и никому не скажем. Ответь ДА».
Аня огляделась. Что-то щелкнуло в голове. Решение было принято. Она отправила сообщение: «Да! Но только пусть это будет красиво. Приходите все, повеселимся. Я в гараже Петровича».
Кто ж не знал гараж Петровича? Это было два в одном: и гараж, и жилище соседа-алкаша. Здесь было много запчастей, топчан, в углу железная печка. Уходя, Петрович никогда не закрывал двери. Воровать было нечего, а компании он всегда был рад. Аня не сразу смогла растопить «буржуйку» чтобы немного согреться, пришлось плеснуть бензину, благо у входя стояли две канистры.
Гостей не пришлось долго ждать. Шестеро одноклассников и еще двое незнакомых парней ввалились в небольшое помещение, пробираясь поближе к печке. От них пахло алкоголем.
– Закурить дадите? – Аня призывно подняла футболку.
– Ты куришь?
– А то! Закроем двери?
– Как скажешь, принцесса! – парни возбужденно заржали.
Принцесса приняла прикуренную сигарету и бросила ее в лужицу бензина, разлитого ею по всему полу гаража.
Евгения Семёнова
