Марк Тюфо
Zombie Fallout. Чума на твою семью
Глава 8
Дневник Майка. Запись шестая
Мы отъехали на пятьдесят миль от Беннета. Мой мочевой пузырь едва не взрывался, и я искал повод, чтобы съехать с дороги и облегчиться. Поэтому, когда Томми сказал, что ему нужно поговорить с Джастином, я не стал возражать. Я принялся мигать фарами, чтобы Алекс заметил меня, и он вскоре ответил кратким гудком. Фура остановилась прямо посреди дороги. И правда, съезжать на обочину смысла не было. К востоку от Денвера было хорошо: ландшафт напоминал канзасские прерии – равнина и ничего примечательного. Зомби можно было заметить издалека, если, конечно, они не прятались в сугробах и редких кустиках.
«Ну вот, – подумал я, – теперь и поссать в свое удовольствие не удастся. Буду смотреть по сторонам и, в конце концов, обделаюсь». В текущем списке причин для беспокойства эта стояла на тридцать третьем месте, но кому какое дело? «Похоже, мне дело есть», – сам себе ответил я.
Алекс встревоженно осмотрелся и выпрыгнул из кабины.
– Что случилось, Майк?
– Дружище, мне просто приспичило отлить! – крикнул я в ответ, решив не упоминать, что я также был не прочь хорошенько пернуть.
В свете событий последних нескольких недель отходить далеко от машин, где я чувствовал себя в относительной безопасности, мне не хотелось, но в то же время я был настроен соблюсти границы приличия. А еще мне не хотелось, чтобы всех обдало струей моих газов. За двадцать лет брака я ни разу (сознательно) не выпустил газы в присутствии Трейси. Само собой, во сне всякое случалось. Я даже просыпался порой от особенно громкого пердежа. Не знаю, впрочем, просыпалась ли Трейси, ведь она никогда не подавала виду.
В итоге я выбрал золотую середину и скрылся за невысокой оградой загона для скота футах в десяти от края дороги. Судя по тому, что газы едва не прожигали мне штаны, вонь намечалась знатная. Оставалось только надеяться, что в мерзлом воздухе не останется конденсационного следа. Я был благодарен всем богам, которые еще бродили по этой земле, что позывы шли не из другого места, ведь иначе мне было бы не спрятаться. Так я хотя бы мог прикрыться собственным телом.
– Просто прекрасно, – раздалось из кузова, когда открылась дверца. – Я бог знает сколько торчала в этом грузовике и вот, наконец, вышла – и что я вижу?
– О нет…
Это не укладывалось у меня в голове. Цивилизация, а возможно, и все человечество висели на волоске – и что за сброд выживал при этом?
Би-Эм и племянник Тэд (менеджер «Сейфуэя») помогли миссис Дено спуститься. Я чуть не выпустил из рук свое достоинство, которое тщетно пыталось вжаться в тело, чтобы защититься от взгляда мерзкой стервы, которая теперь прогуливалась по засыпанной снегом дороге. Закончив, я застегнул ширинку и чуть не отхватил себе то, что лет сорок назад аккуратно обрезал священник.
«Так, хватит с меня сюрпризов», – подумал я, возвращаясь к фуре, чтобы проверить, кто еще собирается выпрыгнуть наружу, как кролик из шляпы фокусника. Главным образом, мне хотелось выяснить, сколько нас всего, а заодно и узнать, сколько там еще ворчунов.
Я всмотрелся в полумрак кузова, надеясь, что Джед сумел попасть на борт. Но его не было – если только он не прятался за Эйприл, которая была на грани кататонии. Впрочем, в этой новой реальности я скорее ожидал увидеть Фритци (убитого мной насильника зомби в костюме кошки), чем моего союзника Джеда. В дальнем углу кузова, рядом с Эйприл, сидела Джоанн, которая когда-то встречала всех гостей Литл-Тертл, а к ней жались несколько детей – вроде бы трое, но я не был в этом уверен. Я даже не знал, ее ли это дети, хотя и неважно – все они существовали в каком-то симбиозе и так вжимались друг в друга, так тесно жались, что, казалось, без ацетона их и не разделишь. Сравнение так себе, я понимаю, но мысль о суперклее напрашивалась сама собой. В любом случае помощи от них ждать не приходилось. Рядом с ними сидел Игорь, русский привратник. Он спал, привалившись к левому борту фуры и крепко сжимая в руке бутылку водки. Я был рад его видеть. Он был староват и немного полноват, но в битве я мог на него положиться. Если, конечно, он успеет проснуться. Но тут мои глаза округлились.
– Привет, сосед! Рад меня видеть? – спросила Джен.
«Вот черт, да вы издеваетесь!»
Помимо Алекса и его выздоравливающей жены у нас было пятеро ребятишек, хрупкая женщина, которая обнимала двоих детей, не входящих в группу Джоанн, одна суперстерва, племянник суперстервы, которому, похоже, было приятнее считать зомби, чем их убивать, Джоанн и Эйприл, нуждающаяся во внутривенном вливании «Ксанакса»[9], чернокожий здоровяк, который явно горел желанием переломить меня пополам, пьяный русский, и… моя соседка-лесбиянка Джен. Не поймите меня неправильно, не то чтобы я не любил лесбиянок – черт, да я бы и сам не оказался таковой стать! – но Джен уже успела убедить меня, что жизнь ей не мила, и доказала свою полную бесполезность в битве, спрятавшись в фуре в тот день, когда мы наведались в арсенал Национальной гвардии.
Пол спрыгнул на дорогу и положил руку мне на плечо.
– Спасибо, дружище, – сказал он.
– Да без проблем, – ответил я, не отводя взгляда от Джен.
– Ну что, поможешь даме спуститься или так и будешь пялиться? – спросила она, протянув руку.
– Что ты здесь делаешь? – удивился я.
Слова сами сорвались с губ. Я ни на секунду не сомневался, что спрашивать об этом не стоило, но я просто сгорал от любопытства.
Джен отдернула руку, как будто ее укусили.
– Слушай, Майк, я знаю, ты меня недолюбливаешь… – начала она.
«Джен, знала бы ты, как я тебя недолюбливаю, – забилась бы в угол вместе с остальными». Мне хотелось произнести это вслух, мои темные демоны молили об этом, моя незрелая сторона умирала в мечтах, чтобы эти слова сорвались с моих губ, но мое социальное сознание, высший общественный разум, эта тупая другая сторона, считала иначе, заставляя меня держать рот на замке.
– Майк, я хочу отомстить, – продолжила Джен.
– Джен, мы уже это обсуждали.
У нее на глазах выступили слезы – чертовы женщины, они всегда знают, как на меня повлиять. Может, стоило быть более закрытым? Стоит только перестать быть рубахой-парнем – и ты уже не так уязвим. Я поджал губы и покачал головой. Похоже, она сочла это намеком на то, что можно продолжать рассказ.
– В тот день, когда мы вернулись, я долго сидела в нашей с Джо спальне, практически не отнимая пистолета от виска. – Я невольно вздохнул. Джен сделала небольшую паузу. – Мне просто хотелось покончить со всем. Положить конец боли, безнадеге – всему разом. Зачем мне было жить?
Сам того не заметив, я кивнул.
– На следующее утро я проснулась, все еще прижимая к голове пистолет.
– Мать твою, а если бы ты во сне дернулась?! Ты только представь… – неверяще воскликнул я.
Она слабо улыбнулась.
– Той ночью мне приснилась Джо. – Ее взгляд затуманился. – То, как она любила жизнь. Каким бы дерьмом все ни оборачивалось, она всегда радовалась мелочам: чашке горячего какао, поездке в «Икею», новому флакону с маслом пачули, игре в софтбол. Боже, как мне ее не хватает, – всхлипнула она. Я отвернулся, позволив ей взять себя в руки, и она, похоже, оценила мой такт. – Ох, прости, никак не могу смириться… Джо хотела бы, чтобы я жила, любила, постигала все сущее. А не тонула в пучине отчаянья. Узнай она, что я решила свести счеты с жизнью, она бы задала мне хорошую трепку.
Я бы, между прочим, не отказался на это поглядеть. Простите, не удержался.
– Когда я наконец догадалась, почему у меня болит голова, я отдернула руку с пистолетом и бросила его в другой конец комнаты. Он сбил шляпу, которой я прикрыла нашу фотографию, и я поняла, что Джо все еще со мной, и решила, что не могу снова подвести ее – а если уж на то пошло, и тебя.
«Что ж, посмотрим». Вслух я этого не сказал. Как-никак, я незрелый кретин, а не чудовище. Я помог Джен спуститься и протянул ей энергетический батончик, после чего обернулся на звук открывшейся дверцы «форда» Брендона. Закутавшись в одеяло, на улицу вышел Джастин.
– Боже, он такой бледный, – заметила Джен. – Почти как… прости.
Она посмотрела на меня. Но мы оба думали об одном и том же. Голова Джастина дернулась влево, затем вверх, а потом снова вправо и вниз, как будто он наблюдал за подачей навылет в теннисном матче.
– Что он делает? – спросила Джен.
Я заметил кружившую над головой Джастина муху. Меня объял ужас. Да, мои сослуживцы хорошо посмеялись бы над здоровенным морпехом, который испугался какой-то мухи. Что дальше? Начну бояться французов? У меня на глазах муха еще дважды облетела голову Джастина и села на самый кончик его носа. Джастин просто наблюдал за ней, даже не пытаясь вытащить руки из-под одеяла и отогнать насекомое прочь. Она беспрепятственно ползала по его лицу, и от одного этого вида мне неимоверно хотелось почесаться.
– Так, ребята, по-моему, пора двигаться! – крикнул я, не сводя глаз с мерзкой мухи.
– Да ладно тебе, Тальбот, мы ведь только остановились, – проворчала миссис Дено, затягиваясь сигаретой. – Эти идиоты, – сказала она, обводя рукой почти всех, – не разрешают мне курить в кузове. Только и твердят о пассивном курении.
– Хрен с вами, оставайтесь! Мне плевать! Докуривайте сигарету. Да хоть всю пачку! Черт, да идите нарвите травы, высушите ее и курите сколько влезет. А я сваливаю! – проорал я в ответ.
Миссис Дено как будто хотела подлить масла в огонь, но здесь был не «Волмарт», где она могла плеваться ядом и получать все, чего желало ее холодное, паршивенькое сердечко. Видимо, по моему взгляду она поняла, что я и правда брошу ее здесь без всяких сожалений, и раздавила окурок подошвой туфли.
Би-Эм подошел к кузову фуры.
– А кто это тебя главным назначил? – прогремел он.
– Знаешь что, Би-Эм? – сказал я, стараясь выглядеть как можно более высоким и устрашающим, что было не так то просто, учитывая, что я едва доставал ему до плеча.
– Что? – спросил он.
– Ничего, Би-Эм, ничего. Никто меня главным не назначал. Вообще-то я даже не хочу быть главным. Мне было бы куда проще на этом карнавале смерти, если бы от моих действий и решений не зависела жизнь других. Я бы с радостью полеживал себе в кузове и вместе с Игорем полировал очередную припасенную бутылку. Так что, мой гигантский друг, не стесняйся, бери бразды правления этим караваном в свои руки и делай, что хочешь. Я устал от всего этого дерьма.
– Ты что, Тальбот, я же просто прикалываюсь, – ответил Би-Эм, снова размещаясь в кузове. – Ты достаточно безумен, чтобы нас отсюда вытащить.
Он рассмеялся. Я не знал даже, радоваться мне или ужасаться этому.
Алекс как раз помогал Марте, которая меняла подгузник малышке.
– Майк, а в чем дело? Не хочу быть занозой в заднице, но эту фуру водить приятного мало. Я бы не отказался еще пару минут побродить вокруг и размяться, чтобы кровь снова прилила к почкам.
Мне даже не пришлось разворачиваться, чтобы пальцем указать назад. Алекс тотчас сник.
– Что там, Алекс? – спросил я.
Он снова перевел глаза на меня.
– То есть, Майк? Ты же сам мне показал.
– Все плохо?
– Майк, ты что, издеваешься? – нахмурившись, бросил Алекс.
Я отрицательно покачал головой.
– Там спринтер.
– Далеко? – спросил я, хотя и сам примерно прикидывал расстояние до противника, желая убраться как можно скорее.
Алекс снова посмотрел вдаль.
– С четверть мили от нас. В чем дело, дружище? Откуда эта тварь узнала, что мы здесь? Мы ведь у черта на куличках.
– Не знаю, Алекс, но ты взгляни на Джастина.
Алекс медленно, с неохотой повернул голову. День и так был на редкость неудачным, а еще не перевалил за середину.
– Он просто стоит. Бледный, конечно, но не хуже, чем раньше.
– Алекс, присмотрись.
– На что он смотрит? У него муха на носу? И что?
– Откуда здесь муха, Алекс? Сейчас зима.
– Может, она из фуры вылетела? – предположил тот, но я почувствовал, что он и сам не верит в такую возможность. Алекс перекрестился. – Марта, заканчивай. Мы уезжаем.
Бегущий по заснеженному полю зомби был еще довольно далеко, но чувствовать себя добычей приближающегося хищника никому не нравилось. Уверен, в мире нет ни одной газели, которая может спокойно стоять на месте, пока рядом рыскает лев. Джастин повернулся к нам, и муха наконец-то улетела у него с носа. Его щеки немного порозовели, но непонятно, от страха или от восторга.
Трейси помогла ему снова устроиться в машине Брендона и посмотрела на меня. Она, как и я, была встревожена, но по другим причинам. Она волновалась о его физическом состоянии. Я же волновался о том, что творилось у него в голове. Я начинал подозревать, что зомби использовали Джастина в качестве навигатора. Удобного маячка. Как свой ориентир. Прекрасно, вокруг меня лишь смерть, а я тут упражняюсь в красноречии.
Когда мы наконец-то тронулись с места, я уже мог различить черты лица нашего противника. Ему, похоже, вовсе не понравилось, что мы решили поскорее убраться с его дороги. Вдали показались новые зомби, которые вслед за своим предводителем бежали по мерзлой тундре за куском мяса. На секунду я даже подумал: «А если бы Джастин остался здесь, они бы прекратили нас преследовать?» Но я только подумал об этом – и ничего больше. За мысли не наказывают. В конце концов, нам все равно пришлось бы остановиться и принять бой, но шоссе не слишком подходило для организации обороны.
Глава 9
Дневник Майка. Запись седьмая
Мы ехали два часа, но страх не отступал. На самом деле он только усиливался. Я снова и снова прокручивал в голове все события этого дня, пытаясь найти иное объяснение происходящему.
Прежде всего стоит сказать, что ко встрече с зомби-спринтерами я был не готов. С их появлением наши шансы на выживание резко снизились. Любой способ передвижения, не предполагавший использования машин, теперь стал равносилен самоубийству. Эти новые зомби, похоже, могли без устали бежать на полной скорости. Я же и в свою лучшую пору мог дать ускорение на четверть мили максимум, а теперь, наверное, и вовсе ярдов на сто от силы. Я поежился при воспоминании о нашем побеге из «Волмарта». Если бы мы еще тогда встретились со спринтерами… Пожалуй, все бы уже было кончено и я бы не писал эти строки.
Главной нашей проблемой сейчас было солнце. Точнее, его неизбежный заход. Рано или поздно нам нужно будет остановиться на ночлег, а где нам найти убежище, учитывая, что сияющий маяк постоянно выдает наше местоположение, я и представить не мог. Я готов был поспать и в машине, но троих остальных пассажиров было не так просто устроить. Мы все могли разместиться в фуре, но тогда в случае чего нам пришлось бы бросить джип и «Эксплорер», чего мы категорически не хотели. Можно было найти пригодный к обороне дом, но у меня перед глазами мелькали образы из старого фильма «Ночь живых мертвецов»[10]: руки зомби, просунутые в окна, и все такое. При ближайшем рассмотрении идея не казалась мне столь хорошей.
Положение нашей команды было не из лучших. Смотрите: нас было, пожалуй, раз в тысячу меньше; они не нуждались во сне и к тому же только что перешли на вторую передачу. Да, завидного мало. Я как раз размышлял о бесчисленных вариантах нашей гибели, когда сам чуть не угробил всех сидящих в машине. Алекс тормозил уже с полмили, пытаясь привлечь мое внимание, чтобы съехать на обочину, но я задумался и чуть не влепился ему в задницу, увидев огромные, как блюдца, тормозные огни в самый последний момент.
– На дороге, кроме нас, всего две машины, и ты чуть не врезался в одну из них, – заметила жена. – Так и знала, что нельзя позволять тебе водить мой джип.
Я был зол и с трудом сдержался, чтобы не ляпнуть что-нибудь в ответ, – в основном потому, что она была права. Не в своей абсурдной любви к этому джипу, конечно, а в критике моего вождения. Читал я как-то в одной туалетной газетенке… Ладно, нечего фыркать. В прошлой жизни я очень любил посидеть на унитазе, коротая время за изучением бульварного чтива. Так вот, в одной из этих дерьмовых статеек (уловили игру слов?) писали, что в 1899 году в Оклахоме было всего две машины на весь штат, но и они умудрились столкнуться на дороге. Говорят, история повторяется… Что ж, я сам чуть это не доказал.
– Тальбот! – прикрикнула жена. – Алексу что-то нужно.
Я провел ладонью по лицу, надеясь рассеять клубившийся в голове туман, но это не помогло. Съехав на обочину, я остановился возле кабины фуры, волнуясь все сильнее.
– Алекс, что стряслось? – спросил я, перекрикивая гул двигателей.
– Я начинаю уставать, – ответил мне Алекс.
Слова были излишни: он выглядел совершенно измотанным, а в кабине с ним были еще и двое маленьких детей. Малыши утомляют, даже когда просто лежишь на диване, а тут ситуация была далеко не такой удачной.
– Начинаешь? – поддел его я.
То ли он не расслышал меня, то ли слишком устал, чтобы понять подкол, а потому просто пожал плечами.
– Что делать будем? – спросил он.
– Я как раз об этом думал…
Алекс ожидал, что я изложу свой план. Вот только, как ни печально, у меня его не было. Когда пауза затянулась, Алекс все понял.
– Впереди есть небольшой городок. Называется Вона, – сказал он.
Теперь уже я пожал плечами:
– И что?
Вона, Детройт, да хоть Париж, мать вашу. Куда нам податься, чтобы за нами не увязался очередной мясоед?
– Там есть полицейский участок, – продолжил Алекс.
При этих словах у меня появилась надежда, пусть и слабая. Полицейский участок укреплен лучше, чем обычный дом, к тому же там есть камеры.
– Веди меня, Тонто[11]! – крикнул я.
– Черт, это еще кто такой? – отозвался Алекс.
– Забей! Сколько нам еще ехать?
– Минут десять, вряд ли больше.
– Отлично, мы разведаем дорогу.
Я нажал на газ и выехал вперед. Так было безопаснее: джип обладал гораздо большей маневренностью и при необходимости мог быстрее покинуть вражескую территорию.
Через пять минут я уже свернул с дороги по указателю на Вону. Алекс остался на шоссе, не став глушить мотор. Мы договорились, что, если я не вернусь через двадцать минут, он поедет дальше. Я знал, что он так не поступит, но таков был наш план.
Желудок скрутило. Стараясь сохранять спокойствие – что получалось так себе, – я повернулся проверить, не выдаст ли каких-нибудь сигналов моя система раннего оповещения по имени Томми. Но тут меня постигло разочарование.
– Эй, приятель, ничего не чувствуешь? – спросил я как можно более непринужденно.
– Что-то чувствую, мистер Ти, – ответил он, улыбнувшись.
Я подождал с секунду, надеясь на объяснение, но потом догадался, что «чувства» Томми были скорее связаны с его любовью к сладостям, чем с тем, как сложится наша судьба при въезде в Вону.
– Мистер Ти?
– Да, Томми, – сказал я, сбрасывая скорость до пятнадцати миль в час. Как раз для того, чтобы осмотреться по сторонам, а в случае опасности успеть уйти от нее.
– Что означает, когда прикладывают руку ко рту? – спросил он.
Я собрался было ответить, что это означает помалкивать, но потом засомневался – все же обычно велят молчать, прикладывая к губам лишь один указательный палец.
– Не знаю, Томми, а что?
– Райан одной рукой прикрыл рот, а другой указывает на шею, качая головой из стороны в сторону.
Моя нога невольно перескочила с педали газа на педаль тормоза; я остановил машину.
– Что такое, Майк? – спросила Трейси. – В прошлый раз ты так резко тормозил, когда мы чуть не сбили лося на лесной дороге.
– Все гораздо хуже. Кто-то или что-то блокирует способности Томми.
Как по команде мы все повернулись к окнам, уверенные, что тут же увидим препятствие. Но в смерти Вона была практически такой же, как и в жизни, – мертвой. Я понятия не имел, откуда у них вообще полицейский участок – разве что для ареста хулиганов, которые дразнят коров. А может, в условиях жесточайшего кризиса туда отправляли плохишей, сбивавших почтовые ящики. Черт, да мы уже на три четверти мили углубились в город, а я не заметил ни баров, ни винных магазинов – у них тут даже пьяниц не было! Содержание полицейского участка здесь явно не окупалось.
– Томми, а Райан может писа́ть? – спросил я, без надежды надеясь. Идея была сомнительной, но я зацепился за нее. – Может, он нацарапает нам записку, чтобы объяснить, что происходит?
– О боже! – простонал Томми.
В ответ на это я снова перебросил ногу на газ, озираясь по сторонам и пытаясь понять, что его так расстроило. Я был весь на нервах, но немного расслабился, когда не обнаружил ничего в зоне видимости. В конце концов, мало ли что там привиделось Томми.
– Томми, что случилось? – спросил Тревис.
Даже Генри беспокойно заерзал – он явно почувствовал, как изменилось атмосферное давление внутри машины, пока мы ждали объяснений.
– Такое впечатление, что все пальцы Райана переломаны, – едва слышно пробормотал Томми и всхлипнул.
– Черт! Вот черт! – нервно сказал я.
– Майк, что это значит? – спросила меня Трейси, внутри которой нарастала подобная нашей с Томми паника.
Казалось, только Тревис еще сохраняет спокойствие, но и он сжал дробовик так сильно, что костяшки пальцев побелели.
– По-моему, за нами охотятся, – ответил я.
Напряжение Трейси немного спало.
– Так вот оно что! Зомби уже несколько недель бродят за нами по пятам. Что в этом необычного?
– Нет… На этот раз все иначе. Дело не в зомби, которые пытаются нас сожрать. Нас выслеживают… специально.
– Но как? Это ведь невозможно! – воскликнула Трейси, скорее пытаясь доказать самой себе, что пока не сошла с ума, чем переспорить меня.
– Невозможно? Ты правда еще считаешь, что это весомый аргумент? – удивился я.
– Ладно, извини. Но как? – уже тише произнесла она. – А еще – зачем? И кому это надо?
– Может, мы вкуснее, – предположил я, и Трейси укоризненно на меня посмотрела. – Прости… – Я поднял руки, чтобы отразить возможные удары. – Неправильно подобрал слово.
– Да ладно.
Я боялся до жути, но изо всех сил старался не подавать виду ради Тревиса, Томми и Трейси, а если уж честно, то и ради себя самого.
– Я практически уверен в том, кому это нужно, и догадываюсь зачем, но понятия не имею, как это возможно.
Я поделился своими соображениями о Джастине и о том, что он притягивает к себе всех зомби в округе. Трейси мне не поверила. Уверен, она готова была отрицать это до последнего – в конце концов, какая мать поверит в то, что ее ребенок может быть опасен для остальных? Трейси смотрела на меня так, словно я только что плюнул ей в тарелку.
– Это просто теория, доказательств у меня нет.
– Придумай что-нибудь получше, студент, – бросила она, сложив руки на груди и уставившись прямо перед собой.
Все ясно. Урок номер один: никогда не делай своего ребенка козлом отпущения на глазах у жены.
Мы молча поехали дальше. В центре Воны действительно оказался ничем не примечательный полицейский участок. Я медленно проехал мимо него, высматривая, не возникнет ли проблем. Меня уже подташнивало от этого затянувшегося затишья перед бурей. Было тихо, до ужаса тихо. Участок был не больше средней прачечной и выглядел не лучше, но все мы с легкостью могли в нем разместиться. К счастью, два окна на фасаде были забраны решетками, а дверь казалась достаточно крепкой. И с чего вдруг я вспомнил слоган из рекламы ловушек для тараканов? Он снова и снова прокручивался у меня в голове: «Добро пожаловать! Назад никто не выйдет».
– Черт, не нравится мне все это, – сказал я, ни к кому не обращаясь.
– Так давай уедем? – поспешно предложила не менее встревоженная Трейси.
– Спать в «джипе» посреди дороги мне и подавно не хочется. Так что это меньшее из двух зол. Придется остаться в Воне.
– Уверен? – спросила жена, осматривая салон, как будто он вдруг разом стал просторнее.
В ответ я зевнул. Мое молчание оказалось худшим из всех возможных решений. Я включил поворотник, чтобы заехать на парковку, как будто желая предупредить всех многочисленных водителей позади меня, что собираюсь повернуть.
– Что ты делаешь? – спросила Трейси.
– Омлет готовлю, – огрызнулся я. Время от времени у меня отказывают тормоза, и я начинаю говорить первое, что приходит мне в голову. – Черт, прости, Трейс. Я просто вымотался.
Интересно, такого извинения достаточно? Я с опаской посмотрел на жену. При встрече с диким зверем (в нашем случае – с самкой человека) лучше всего избегать прямого зрительного контакта и не совершать быстрых и резких движений. Судя по тому, как она сложила руки на коленях, удар мог последовать в любую секунду, а когда я медленно поднял взгляд, в ее глазах пылала ярость, которая подтвердила мои подозрения: я все еще был в опале.
– Тальбот, может, проверишь уже, открыта ли дверь?
Предложение было вполне обоснованным. Моя реакция – вовсе нет. Ни с того ни с сего сама мысль о том, чтобы покинуть относительно безопасную машину, показалась мне худшей из возможных идей. Вот черт! Я хотел предложить подвести «джип» к двери, чтобы она быстро дернула за ручку, но было ясно, что она на это скажет. Я даже начал придумывать аргументы вроде: «Я останусь за рулем, чтобы сразу нажать на газ, когда ты сядешь обратно». Или: «Ты что, забыла, что плохо справляешься с ручной коробкой?» Или еще того лучше: «Ты меньше меня, поэтому им не очень захочется тебя есть». Проклятье.
– Верно, сейчас выясню, – выдавил я с улыбкой Чеширского Кота.
Я вышел на посыпанную гравием парковку. Мелкие камушки хрустели у меня под ногами, распугивая воронье. «Зашибись, – подумал я, вернувшись к привычному мне грубоватому способу выражения мыслей. – Как будто здесь и без того было недостаточно жутко».
– Трев, дай-ка мне револьвер, – сказал я.
Тревис проверил барабан и убедился, что револьвер заряжен.
– Пап, хочешь, я пойду с тобой?
Само собой, я этого хотел, но однажды я уже имел разговор с Трейси на эту тему, а во второй раз она проигрывать явно не собиралась.
– Нет, – бросил я и тотчас почувствовал, как Трейси немного расслабилась. – Возьми винтовку и при необходимости прикрой мое отступление.
Мне не хотелось, чтобы он стрелял из дробовика, ведь в сложившейся ситуации мне не хватало только вытаскивать дробь у себя из задницы. Я снова взглянул на Томми, надеясь на какое-нибудь божественное вмешательство, но ничего не получил – он не попытался остановить меня и только пожал плечами.
Глубоко вздохнув, я сделал первый шаг, и холодный ветер ударил мне в лицо. Я вобрал в легкие побольше морозного воздуха и выдохнул; изо рта пошел пар. До двери полицейского участка было пять нормальных шагов, но я сделал пятнадцать маленьких и осторожных. «Только бы закрыто! Только бы закрыто! Только бы закрыто!» Ручка тихо повернулась, и дверь открылась. Внутри царил полумрак, расчерченный полосами света, проникающего сквозь пыльные окна. На свету медленно кружилась пыль. Сильно воняло. Я отшатнулся. Трейси перебралась на водительское сиденье, а Тревис вышел из машины, чтобы обеспечить себе лучший обзор.
Я вздрогнул, когда Трейси крикнула:
– Что там?
Что ж, если они еще не выяснили, что мы здесь, теперь знали наверняка. Не поворачиваясь, я ответил:
– Воняет, как Генри после бобового буррито.
По-моему, вышло довольно смешно. Трейси аж позеленела при воспоминании об этом. Еще и суток не прошло, как мы избавились от этой вони, а такое быстро не забывается.
– Смертью пахнет.
– Залезай, поехали, – взволнованно велела Трейси.
Ее предложение мне понравилось, но любопытство не давало мне покоя – на меня ведь не напали сразу. К тому же для такого любителя пушек, как я, это место таило кучу сокровищ.
– Подгони сюда тачку и включи фары.
– Ты серьезно? По-моему, лучше просто убраться отсюда, – ответила Трейси.
– Может, ты и права, но все равно подъезжай ближе.
Тревис пошел рядом с джипом, внимательно глядя по сторонам. Томми встревоженно выглядывал из окна, но не смотрел вперед – он смотрел туда, откуда мы приехали. То ли он чувствовал приближение чего-то, то ли хотел поскорее вернуться – мне оставалось только гадать. Трейси подъехала ближе, и фары осветили здание, хоть и не слишком ярко, но внутрь свет почти не проник.
– Можешь сдать назад и повернуться так, чтобы одна из фар светила точно в дверь? – как можно вежливее попросил я.
– Что ж ты сразу не сказал? – огрызнулась Трейси.
Было очевидно, что не стоит озвучивать те ответы, которые тотчас родились у меня в голове, если мне еще хочется сохранить добрые отношения с женой, поэтому я как можно спокойнее произнес:
– Да, не подумал заранее.
И почему только здравый смысл не считается добродетелью? Надеюсь, моя жена никогда не прочтет эти дневники.
Она резко сдала назад, и джип заглох. По всем законам классических фильмов ужасов как раз в этот момент должно было появиться чудовище. Я вздрогнул, когда Трейси снова включила зажигание и тарахтение мотора, эхом отдающееся от стен, поглотило все другие звуки. Момент настал. Я замер. Рука, зубы, укус – что-то должно было случиться с минуты на минуту.
– Ой! – крикнула Трейси в окно.
Я чуть не обделался. Впрочем, гордиться здесь нечем. Я ведь не герой боевика с кучей дублеров и не персонаж компьютерной игры. У меня нет запасных жизней и возможности сохраниться: жизнь одна – если что-то идет не так, на кнопку перезагрузки здесь не нажмешь.
Трейси переставила джип, и свет одной из фар прорезал сумрак. Теперь был освещен практически весь участок, но мне все равно казалось, что в темных углах таятся жуткие монстры. Справа от меня стоял стол с засохшим цветком в горшке. Скорее всего, в кресле когда-то сидела крепко сбитая пожилая дама с веселым нравом. Секретарша, должно быть, знала всех жителей этого маленького городка. Сразу за ее столом была дверь в кабинет городского шерифа. Откуда я это знал? На двери висела табличка с надписью «Шериф», которая рассеивала все сомнения. Я никак не мог выкинуть из головы образ Энди из Мэйберри. Оставалось только надеяться, что здесь нет своего Барни Файфа, который вечно все портит[12].
Слева была полупустая пирамида для ружей. Похоже, шерифа не застали врасплох. Мне подумалось, что он пал смертью храбрых, до последней секунды защищая тех, кому всю жизнь служил. Я не знал его и никогда уже не узнаю, но в моих глазах он был настоящим героем.
Я снова обратил внимание на дальнюю часть участка, где находились камеры. Мне были видны толстые металлические решетки, но ничего более. Свет фар туда не доставал, и, если там что-то и было, оно решило пока не выдавать своего присутствия. В любом случае, источник вони находился там.
Что я за выживальщик такой? У меня даже фонарика с собой не было. Впрочем, здесь это была не проблема. Я подошел к оружейной пирамиде и взял один из двух штурмовых поясов. Тяжелый, похожий на дубинку фонарик удачно лег мне в руку. Я надеялся, что четыре батарейки типа D, питающие фонарь, еще не выдохлись. Естественно, я поступил, как умный человек, и решил проверить это, направив фонарь себе прямо в глаза. Ничто так не подстегивает выброс адреналина, как временная слепота. Я тотчас отвел фонарь и принялся размахивать им из стороны в сторону, надеясь, что смогу справиться с противником, который вдруг возникнет у меня на пути. В конце концов я сбил со стола лампу и на звук бьющегося стекла в участок вбежал Тревис. Он заслонил собой свет фары, и все снова погрузилось во тьму. Если, конечно, наш противник не прятался за лампой или на потолке (куда светил фонарик), следующие несколько мгновений могли стать для нас фатальными. Как знать, может, и у Джона Уэйна[13] были такие моменты?
