Марк Твен
Из «Записных книжек»

Прием у императора состоится завтра днем в его летнем дворце.

26 августа. – Императорские экипажи ждали нас в 11 часов, и в 12 мы были во дворце.

Через пять минут вышли император, императрица, великая княжна Мария и маленький великий князь и любезно нас приветствовали.

Одесский консул прочитал наш адрес. Во время чтения царь несколько раз повторял: «Мило, очень мило»; потом сказал: «Спасибо вам, большое спасибо!»

Беседа заняла полчаса, после чего царь и его свита провели нас через весь дворец; потом показали очаровательный дворец маленького наследника.

Был уже второй час. Великий князь Михаил пригласил нас осмотреть его цветники, парк и дворец и позавтракать у него. Так мы и сделали.

С нами отправились князь Долгорукий и веселый граф Фестетикс, который женится на дочери генерал-губернатора. Также морской министр и много дам и господ, принадлежащих к императорской свите.

Великий князь Михаил – славный парень, а жена его – одна из самых любезных дам в этом любезном обществе. И он и она очень общительны.

Случай в парке и другой во дворцовом дворе, где стоит фонтан и разбиты цветники, а также происшествие у дворцового портика под роскошными кариатидами, копирующими Эрехтейон в Афинах, я никогда не доверю неверной бумаге. Довольно того, что я их запомнил. Всякий, у кого есть чувство юмора, не забудет их никогда.

Вскоре после того как мы прибыли к великому князю, пришла императрица, с ней великая княжна Мария, а потом и сам император. Он выглядит много величественнее императора Наполеона и в сто раз величественнее турецкого султана. Мы провели здесь почти полдня.

27 августа. – На набережной расстелили ковры, и к нам на пароход прибыл генерал-губернатор со своим семейством. Мы салютовали ему девятью пушечными выстрелами…

Бал с шампанским.

28 августа. – Вчера вечером отплыли в Константинополь – салют, фейерверк. Прелестная маленькая плутовка, с которой я отплясывал на балу этот фантастический русский танец, не выходит у меня из головы. Ах, почему я не умею говорить по-русски! Но она, конечно, поняла, что я хотел ей сказать на нелепом английском языке, которого она не знала.

Наш визит к императору произвел, как видно, впечатление. Блистательная Порта в сильной тревоге. Это к добру; они только что получили резкую резолюцию конгресса по поводу восстания на Крите и, быть может, воздержатся теперь от столь же резкого ответа. Быть может, мы даже предотвратим войну – кто знает?

[1867. В Вашингтоне]

Слава – дым, успех – случайность; единственное, что надежно на земле, – безвестность.

На этом пароходе пили мало; в точности как в конгрессе: алкоголь запрещен везде, кроме как в совещательных комнатах; поступает в демиджонах, выступает в демагогах.

Представлен генералу Гранту. Я сказал, что счастлив с ним познакомиться, он сказал, что не может похвалиться тем же.

[1877. Поездка на Бермудские острова]

Белейшие и очаровательнейшие трубы на крышах отбрасывают мягкую тень. Это не белизна мрамора, что-то другое, еще белее, ярче, изысканней, – больше всего напоминает белизну сахара. Никаких следов каменной кладки ни на трубах, ни в стенах. Просто большой кусок сахару, вырубленный из цельной головы; в нем продолбили оконные проемы и закрыли их зелеными жалюзи.

Наш негр заявил, что здесь каждый знает каждого. Вскоре после этого, когда мы выехали за город, Твичел сказал:

– Смотрите, собачонка. По-моему, она потеряла хозяина и выбилась из сил.

– Собака принадлежит старику Ноксу.

Значит, наш возница знает каждую собаку. Впрочем, это не большая заслуга, собак очень мало. Недостача собак компенсируется изобилием кошек.

Впереди шел человек. Мы сказали вознице:

– Обгоните его.

– Не надо, он сейчас свернет за угол.

Я удивился: почем он знает? Он оказался прав, потому что знал этого человека и знал, где тот живет. Он знает всех. Прохожий свернул за угол.

Дома и кровли как белая сахарная глазурь на торте.

Отплыли в 4 часа дня. Судовой доктор утверждает, что у него есть верное лекарство от морской болезни. Ходит по палубе и раздает его дамам, повторяя, что средство верное. Тем временем мы приближаемся к рифам.

7 часов вечера. – Все дамы в постели, страдают морской болезнью. Уцелела только жена шотландца.

7 часов 30 минут. – Жена шотландца рухнула.

8 часов вечера. – Доктор перегнулся за поручни и выворачивает себя наизнанку. Вот вам и верное средство от морской болезни!

Политические партии, попрекающие одна другую за взяточничество и проч., в период, когда они стояли у власти, похожи на волка, который заглянул в хижину к пастухам, увидел, что они едят ягненка, и сказал:

– Ну конечно, когда вы это делаете – все в порядке; а какой поднялся бы шум, если бы это сделал я!

Старик сказал: «Когда я размышляю об окружающих меня страданиях, которые разрывают мне сердце, когда я вспоминаю, что это всего только капля в океане, в необъятной Атлантике горя, на которую каждодневно взирает Бог, я негодую на легкомысленных людей, которые славят Бога и не думают о том, что его нужно жалеть».