Марк Рабинович
Сабра
–– А ты? – спросил его Ник – Ты же видишь мир не так, верно?
–– Ты уверен? – Хамид прищурился и повторил – Ты уверен?
Как теперь выяснялось, я совсем не знал парня с которым три года разделял квартиру. В свое время Хамид изучал в Гарварде что-то социальное и, похоже, на этом социальном малость свихнулся. Вот только Ник и Наоми, судя по всему не разделяли мое мнение. Наоми смотрела на Хамида с ужасом, а Ник – с брезгливостью. Да и мне тоже стало не по себе. Ник попытался разрядить обстановку:
–– Хамид, но ты ведь можешь объяснить им, тебе поверят.
–– Что объяснить?
–– Да, к примеру, что евреи жили в их Палестине в течении тысяч лет – вмешалась Наоми.
–– А зачем? – удивился Хамид – Что я буду с этого иметь? Да и не поможет все равно. Нет, уж я лучше найду себе нишу в новом, исламском мире. Правда там не будет "Отвертки", но я переживу.
–– Так вот кто во всему виной! – завопила Наоми так, что на нас начали оглядываться.
–– Простите? – Хамид в испуге схватился за свой коктейль.
–– Теперь я понимаю – продолжала кричать девушка – Из-за вас, из-за тех кто прячется в своих нишах, из-за вашей трусости начинаются войны! А ведь в этой нише так уютно, да еще можно и парочку жирных грантов подцепить из какого нибудь фонда! Я права? Скажи? Верно? Верно?
Она постепенно наступала на Хамида, а он отступал, выставив вперед свою "Отвертку" и пытаясь с ее помощью защититься от не в шутку рассвирепевший Наоми. В конце концов он сбежал, не допив свой коктейль, но сразу за ним ушли и мы, преследуемые укоризненными взглядами бармена. На стоянке Ник сказал Наоми:
–– Так себе вечер, верно?
–– Полезный вечер – возразила она – Врагов надо знать в лицо.
–– Разве Айша вам враг? – примирительно спросил Ник.
–– Айша? – удивилась девушка – О, нет. Я про этого козла, как его…?
–– Хамид – подсказал я.
–– Хамид… – повторила она – Вот где настоящая опасность! А вечер был классный! Спасибо и до завтра.
Когда она уехала на своем красном Форде, Ник задумчиво посмотрел на меня и неуверенно произнес:
–– Что за страна этот Израиль?!
Весь день вторника прошел в возне со скремблерами и, признаюсь, зеленые глаза и каштановые волосы изрядно отвлекали меня от работы. Но рутинная деятельность и не требует большой концентрации, так что я почти ничего не сжег. На следующий день, во среду утром, мне не удалось насладиться полупустыми трассами, потому что Ник попросил меня подбросить его на работу. Как оказалось, его машина начала барахлить и он вчера отвез ее в гараж, поэтому сегодня мне пришлось гнать свой Додж в Ньютон через бесконечные светофоры. В Ньютоне Ник жил с женой и сынишкой в небольшом коттедже на холме, где я бывал пару раз и поэтому хорошо помнил дорогу. Но сегодня подъезд к их дому выглядел странно. Вначале мимо меня пронеслась машина скорой помощи, завывая сиреной и меня сразу начало подташнивать от страха, еще до того как я подъехал к въезду в переулок Хэнкок. Там стояло несколько сверкающих никелем пожарных чудовищ и мигали разноцветными сигналами патрульные машины. Из переулка тянуло дымом, а на въезде в него двое чернокожих копов натягивали яркие желтые ленты. Когда я бросил машину и подбежал к ограждению, мне внезапно стало дурно и пришлось остановиться. Пока я судорожно, чтобы унять спазмы желудка, глотал прохладный утренний воздух, ко мне подошел один из полицейских.
–– Доброе утро, сэр – поздоровался он и поперхнулся, сообразив, что сказал глупость. – Живете здесь?
Я судорожно помотал головой.
–– Кого нибудь ищете?
Мне все еще не удавалось выдавить из себя ни звука, потому что отсюда мне хорошо было видно то, что осталось от коттеджа семьи Бурраж. У нас, в Кентукки, стены домов строят из слоев тонких деревянных досок, приколоченных на крепкий каркас, собранный из толстых бревен. Здесь же многие дома выглядели как кирпичные постройки в старой доброй Англии и наверное именно поэтому местность вдоль океана называлась Новой Англией. Но, в большинстве случаев, это была лишь облицовка таких же, как и в моем округе Тэйлор, дощатых стен. Поэтому мощный взрыв не столько разрушил дом, сколько разнес его на куски, разбросав доски по лужайке, которую я еще недавно помогал Нику подстригать.
–– Бурраж – прохрипел я – Семья Бурраж!
Коп отрицательно покачал головой.
–– Всех? – не совсем внятно спросил я, но он меня понял и молча склонил голову. В глаза мне он старался не смотреть.
–– Похоже на взрыв газа. Будет следствие и тогда все окончательно прояснится – добавил полицейский, по прежнему пряча глаза.
Я рухнул на плохо подстриженный газон и некоторое время тупо смотрел в одну точку. При этом я монотонно повторял "никогда, никогда" понятное только мне одному… Никогда не будет больше ни весельчака Ника с его провинциальными замашками и аристократическими галстуками, ни его мудрой жены Натали, ни маленького Артура, который уже начал звать меня "дядя Стэнли". Никто больше не будет дразнить нас с Ником "цыпленком с картошкой" по избитым стереотипам наших родных штатов. Теперь "цыпленок" остался без гарнира, мрачно подумал я. Около меня валялась какая-то тряпка и, присмотревшись, я узнал порванный резиновый мячик, на котором можно было рассмотреть контуры Микки-Мауса.
На работу я так и не поехал. Когда в голове немного прояснилось, я повел свой Додж домой, уже не давя на газ и не обращая внимания на обгоняющие меня машины: сегодня мне больше некуда было торопиться. Бросив машину у подъезда, я поплелся в закусочную на углу, уже открывшийся для таких жаворонков, как я. Там сейчас подавали завтраки: яйца всмятку, тосты и жареную картошку, но я при всем желании не мог бы заставить себя заглатывать пищу. Толстая умная официантка, хорошо меня знавшая, наверное что-то заметила. Поэтому спросив только:
–– Плохо?
… и получив утвердительный ответ, она принесла мне небольшую плоскую бутылку бурбона и нарезанный лимон на блюдечке. Я немедленно забросил в себя порцию виски и стал ждать пока лекарство подействует. Неожиданно, ко мне без приглашения подсел какой-то мужчина. Последнее, что мне хотелось сейчас, это общаться, но этот тип не отставал и я вынужден был сказать:
–– Доброе утро.
Это прозвучало вопросительно, подразумевая: "какого хрена?" Тут незнакомец заговорил и его слова заставили меня поднять глаза:
–– Утро действительно доброе, но, полагаю, не для всех. Например, не для тех у кого в доме взорвался баллон с газом…
Вчера, после разговора с Майклом, мы с Ником вволю посмеялись над маниакальной, по выражению Ника, подозрительностью некоторых. Весь день мы сыпали шуточками про Майкла и майклоподобных, но я обратил внимание на то, что Наоми не смеялась. Теперь же Ник больше никогда не посмеется, да и мне уже было не до смеха. Я поднял глаза на говорившего. Это был довольно обычного вида мужчина лет сорока-пятидесяти с невыразительным лицом, темной шевелюрой и в массивных очках со странною оправой. Что-то в этой оправе было не так, но эту неправильность мне не удавалось уловить. На незнакомце были натянуты новенькие летние брюки, которые венчала голубая рубашки с коротким рукавом. Неброский галстук был полураспущен, а свой пиджак незнакомец повесил на спинку стула. Если бы не эти странные очки, то его вполне можно было бы принять за лектора из Гарварда, читающего курс лекций по французской поэзии позднего средневековья. Но меня больше всего заинтересовала его чисто вымытая шея. Я уже прикидывал, что будет если сбросив обладателя необычных очков на пол, сдавить эту шею двумя руками и навалиться на него всем телом. Наверное, мои мысли было так очевидны, что тот непроизвольно отодвинулся и торопливо проговорил:
–– Возьмите себя в руки, мистер Кранц. Ни мне ни вам не нужны неприятности. И учтите, взрывы газовых баллонов стали просто национальным бедствием, так что никто не застрахован.
Его шея становилась все более и более привлекательной для меня, но тут я вспомнил последние инструкции строгого Майла. В конце инструктажа тот объяснял, что надо делать при возможных провокациях. Слушал я его невнимательно, но похоже что-то отложилось в подкорке, потому что стиснув зубы я проскрипел:
–– Что вам от меня надо?
–– Спасибо за понимание, мистер Кранц. Нас всего лишь интересуют незначительные консультации не выходящие за рамки вашей специальности.
–– Кого это "вас"? – спросил я, чувствуя себя идиотом, потому что начавшийся диалог, а в особенности моя последняя реплика, напоминали эпизод из дешевого шпионского сериала. У моего собеседника, по видимому, возникли те же ассоциации, потому что он недовольно нахмурился, вероятно вспоминая как в сериалах принято отвечать на подобную глупость. Ничего такого не вспомнив, он просто проигнорировал мой вопрос и продолжил:
–– Разумеется, ваша работа будет оплачена в разумных пределах.
Я обратил внимание, что он сказал "работа", а не "услуги", выйдя тем самым за рамки киношных стереотипом. И тут этот тип меня удивил своей откровенностью:
–– Я понимаю, друг мой Стэнли, что все происходящее напоминает тебе оперетку, но сам посуди, зачем нужны стереотипы, если от них нет никакой пользы?
–– Тогда скажите: "и помните, у нас длинные руки!" – потребовал я, вызвав на его лице лишь снисходительную улыбку.
–– Так что же именно вам от меня надо – потребовал я чувствую, что повторяюсь.
–– Ой, да откуда мне знать – тут он забавно всплеснул руками, вероятно демонстрируя свою некомпетентность – Вы не того человека спрашиваете. Раз вы согласились консультировать нашу фирму, то я, пожалуй, познакомлю вас с нашим специалистом и вашим коллегой. Товарищ Ингинен, прошу вас.
Я вроде бы еще не на что не соглашался, но заметил, что он снова сказал "консультировать нас" вместо киношного "работать на нас" и мысленно поаплодировал ему. Но каков нахал! "Товарищ"? Наглый шпион даже не счел нужным зашифроваться под уругвайского агента или представителя конкурирующей фирмы. Тем временем около столика материализовался еще один тип. Этот весь, от головы до шнурков ботинок напомнил мне очки главного шпиона. Мешковатый костюм сидел на нем довольно ладно, но вызывал ощущение чего-то чужеродного. Был он довольно молод; если и старше меня, то ненамного. На его довольно невзрачной физиономии застыло странное сочетание смущения и наглости.
–– Сергей – представился специалист.
–– Ну, а мистера Кранца представлять не надо – усмехнулся шпион – Я вас пожалуй оставлю вдвоем. В ваших железяках я все равно не разбираюсь.
–– Ну и как называется ваша фирма? – поинтересовался я с долей ехидства и ожидая что-то вроде "вам лучше этого не знать". Но он просто еще раз усмехнулся и ничего не ответил. Вспомнил еще кое-что из инструкций Майкла, я спросил:
–– Хорошо, а как мне вас называть?
–– Зови меня Ником – ответил он и не попрощавшись, ушел, а мне хотелось догнать его и отхлестать по невозмутимой физиономии, но вместо этого я допил свой бурбон. И тут мне пришло в голову, что одно действительно роднит лже-Ника с моим покойным боссом и это их язык. Если где-нибудь в провинции услышали бы его речь, то и ему могли бы польстить "британским акцентом". Этот мерзкий шпион тоже говорил слишком чистым языком.
–– Ну, что ты хотел бы знать? – спросил я “специалиста”.
–– Да пожалуй, ничего – ошарашил меня он. Ингинен говорил с сильным акцентом, но более или менее чисто. Видя мое недоумение, он пояснил:
–– Думаю, что у вас все на микросхемах. В этом случае, даже если удастся получить вашу аппаратуру, все равно не получится замерить потенциалы на эмиттерах. А без этого не удастся взломать уровневую защиту. Ведь у вас комбинируют частотную модуляцию с амплитудной?
Я просто обалдел от этого заявления. Кто теперь кому секреты выдает? На самом деле мы только начали задумываться о комбинированной модуляции, а у русских, как выясняется, она давно используется. Вот обрадуется Майкл.
–– А у вас? – спросил я в лоб.
–– Нам до микросхем еще дожить надо – грустно сказал Ингинен – Те что у нас есть не проходят военную приемку.
Этот русский нравился мне все больше и больше, хотя я и подозревал, что тут ведется какая-то заумная игра. Вот только у меня сложилось впечатление, что мы оба в ней за болванов, а джокеры – товарищ Парфенов и мистер Майкл – стоят за нашей спиной и потирают руки. Мы еще поговорили и я узнал кое-что о состоянии электроники в СССР, а он – почти ничего о гибридных микросхемах. На прощание я поинтересовался его фамилией:
–– По мне так Ингинен, не похоже на русскую фамилию.
–– Ну почему же? – возразил он неестественным голосом и вдруг принялся выполнять странные манипуляции: снял свой двубортный пиджак необычного покроя и перевесил его почему-то на стул за соседним столиком. После чего он вернулся и продолжил совсем другим тоном:
–– Ингинен – финская фамилия, но я не из Финляндии, а из Карелии.
Я поинтересовался, при чем здесь Корея, ведь он совсем не похож на азиата. Отсмеявшись, он объяснил мне мою ошибку.
–– Нас тоже выгнали с нашей земли – стал рассказывать он – Но хотя бы нас не собирались уничтожать всех поголовно. И на том спасибо, хотя многие погибли все равно.
Корпорации пытались разорить моего старика и выкупить у него землю по дешевке, но у них ничего не вышло. Поэтому я не мог взять в толк о чем он говорит, хотя на всякий случай согласно кивал. И только позже, много позже я понял, кого он имел ввиду.
–– И еще… – добавил русский – Чтобы замерить сигналы, надо хотя бы включить аппаратуру, а это невозможно без ключа.
Я непонимающе уставился на него и он пояснил:
–– Это такая коробочка с множеством штырьков, которые коробочка соединяет друг с другом определенным образом. Коробочка втыкается в разъем на приборе и, если штырьки соединены правильно, то прибор включится, а если неправильно, то может и взорваться.
Сказав это он снял свой странный пиджак с соседней скамейки, и вернулся ко мне приложив палец к губам. Чудеса не прекращались, но я не знал верить русскому или нет. Русский инженер посмотрел на меня взглядом человека, который долго не мог на что-то решиться, но, наконец, решился, и теперь, когда изменить уже ничего нельзя, на него снизошло неестественное спокойствие. Потом он попрощался и ушел, а я налил себе еще бурбона.
Мои утренние гости ушли, но я подкоркой параноидально ощущал незримое присутствие Парфенова. Наверное, подумал я, он ждет что я сейчас брошусь к ближайшему телефону и начну названивать в ФБР. Звонок был бесплатным и меня не остановило бы отсутсвие "никелей", но заветный номер все равно был записан в телефонной книжке, а ее я забыл дома. Поэтому я неторопясь потащился к себе не забыв прихватить с собой остатки бурбона. Всю дорогу я демонстрировал душевную опустошенность, не глядя по сторонам и опустив голову. Признаюсь, мне это далось легко, если не сказать – естественно. Вернувшись, я, зашел домой и, вооруженный волшебным номером, также нехотя поплелся наверх. Бабушка, встретив меня в дверях сказала: "ne rabotaet". Это было за пределами моих знаний русского языка и я, вежливо ответив "spasibo", прошел к телефону, который неожиданно оказался мертв. Началось, подумал я! Уже не имитируя депрессию, я бросился вниз и быстро залез в свою тачку, но и она не подавала признаков жизни. Ее мне всегда чинил кубинец Рафа, а кубинцы, как известно, самые лучшие в мире механики. Поэтому в своем еще не слишком старом Додже я был уверен и поломка показалась мне более чем странной. Сам я не слишком разбираюсь в механике, но смог бы хотя бы прозвонить проводку, однако ничего такого мне делать не хотелось и я поймал такси, неторопливо проезжавшее по нашей улице. Только усевшись на обитое драной синтетической кожей сиденье я задумался над целью своей поездки. Дело в том, что я напрочь забыл куда собирался ехать и вспомнить это мне никак не удавалось. Больше всего мне хотелось сейчас увидеть Наоми и все ей рассказать, но у меня не было ее адреса. И тут я сообразил, что так и не сказал таксисту куда ехать, а машина уже неторопливо движется по направлению к центру Бостона. Заднее сиденье отделяло от водителя темное стекло, но я с подступающим холодком в груди разглядел силуэт второго человека на правом сиденье передо мной. Теперь, по всем законам жанра рядом со мной должен был материализоваться какой-нибудь мерзкий тип, который, ткнув в меня длинноствольным пистолетом с глушителем, прошипит: "Только пикни и получишь пулю!!" Однако сзади кроме меня никого не было. Решив все же, по совету лже-Ника, не пренебрегать стереотипами, я собрался было выброситься на ходу из машины, но тут перегородка начала опускаться. Человек справа обернулся и оказался Майклом. Отложив исполнение каскадерских трюков, я решил не удивляться и не нашел ничего лучшего как потребовать:
–– Телефон-то подключите!
–– Уже – сказал Майкл без каких-либо эмоций.
–– … И тачку почините! – нагло заявил я, гневно глядя на него.
–– Уже – повторил тот также безэмоционально, а потом добавил:
–– Познакомься с… – и он сделал жест в сторону водителя.
–– Джон – представился тот, и не оборачиваясь махнул рукой – Очень приятно!
Мне было не слишком приятно, но я угрюмо пробормотал что-то социальное. У водителя был такой акцент, что он мог оказаться кем угодно, только не "Джоном". Дальше мы ехали молча. Свернув с Хантингтон-авеню и повернув пару раз, мы заехали во двор какого-то мрачного здания, а потом, выйдя из псевдо-такси, поднялись по пожарной лестнице и оказались в небольшой, но уютной квартирке. Майкл первым делом подошел к холодильнику и вытащил оттуда упаковку кока-колы, пару банок пива и всевозможные закуски, по большей части – консервы. Себе он пододвинул банку пива, другую швырнул напарнику, а мне указал на кока-колу. Потом открыл несколько консервных банок и предложил мне со словами:
–– Давай, Стэнли, ты же сегодня плохо позавтракал!
–– А посрал я как? – поинтересовался я, но не получил ответа.
У меня от волнения всегда пробуждается аппетит, поэтому через некоторое время я обнаружил себя пожирающим сардины. Майкл и "Джон" терпеливо ждали, Когда я насытился и вопрошающе уставился на Майкла, тот сказал:
–– Николай Александрович Парфенов… И не смотри на меня круглыми глазами. Именно так зовут твоего утреннего собеседника.
–– А..? – начал было я.
–– Советский атташе по культуре – объяснил Майкл – Вот такая у них культура!
Тут я сообразил, что очкастый атташе действительно имел полное право именоваться Ником, вот только меня это почему-то не обрадовало. А Майкл продолжал:
–– Товарищ Парфенов идентифицирован нами как установленный офицер ГРУ, действующий главным образом в странах Ближнего Востока. Это делает его интерес к тебе неслучайным и заодно объясняет его вклад в культуру нашей страны, хотя раньше он все больше мусульманскую культуру развивал.
–– Он убил Ника, Натали и Артура – мрачно сказал я.
–– Не своими руками – возразил "Джон" – Возможно он даже не планировал этот взрыв. Зато наш Николай Александрович хорошо умеет использовать обстоятельства в свою пользу.
–– Так это действительно был взрыв газа? – удивился я.
–– Несомненно. Вот только газовую трубу кто-то подпилил ножовкой – грустно улыбнулся Майкл, а я вспомнил, как Ник любил курить на кухне тайком от Натали.
–– Есть много способов добиться своего не будучи формально причастным – продолжил "Джон" – Например можно аккуратно подвести подходящих людей к тому, что тебе нужно, при этом ни разу не озвучив свои истинные цели.
–– Айша!? – закричал я, вскочив и опрокинув остатки сардин.
Под требовательными взглядами ФБР-овцев я рассказал о нашей корпоративной вечеринке в "Мудром Вороне". Когда я закончил, "Джон" полистал свою записную книжку, потом порылся в неизвестно откуда взявшемся портфеле и сказал тоном телефонной справочной:
–– Айша Халаби: девятнадцать лет, родилась в лагере Шатила, в Израиле никогда не была. Работает мойщицей посуды в халяльном ресторане. Никогда не участвовала ни в акциях, ни в планировании акций. Можно найти больше в картотеке, но я уверен что это не она.
–– А кто вообще рассказал русским про нас? – спросил я и осекся.
–– Хамид? – спросил Майкл. "Джон" опять углубился в изучение своего портфеля. Наконец он изрек:
– Хамид Масри, тридцать два года. Коренной бейрутец. Закончил Гарвард по специальности "этнография". Несколько раз оказывал услуги террористическим организациям, но всегда при этом оставался в рамках закона.
–– Какие услуги? – спросил Майкл.
–– Информация, посредничество, закупки, но закупки только легальных товаров, например легководолазного снаряжения. Очень осторожен, так что пока у нас ничего на него нет. Кроме того, Масри уверенно рвется в политику и уже имеет определенный авторитет в суннитских кругах Бейрута.
Ах ты падла, подумал я, следующую "Отвертку" я засуну тебе в жопу. Но меня отвлек Майкл:
–– Как ты думаешь, Стэнли, Парфенов тебе поверил?
Я задумался. Наш разговор в закусочной уж слишком напоминал пьеску из жизни шпионов.
–– Вряд ли – признался я – Уж очень топорно все было проделано. Не похоже, что он вообще планировал меня завербовать.
Контрразведчики переглянулись.
–– Может передать дезу? Хотя нашему Стэнли от них ничего не надо, верно Стэнли?
Я пожал плечами.
–– А этот тип, Сергей… Кто он такой? – спросил Майкл и мы с ним привычно посмотрели на "Джона". Ответ не заставил себя ждать, после очередной манипуляции с портфелем:
–– Ингинен, Сергей Прокофьевич, инженер-электронщик, по национальности финн из Карелии, но ни слова не знает по-фински. Работал по специальности на Кубе и в Чаде. В непосредственной разведдеятельности не замечен. Вероятно, Парфенов его привлек.
–– Но зачем? – Майкл посмотрел на "Джона" – Зачем им нужна встреча Стэнли с этим их специалистом?
Тот недоуменно пожал плечами. Майкл проворчал:
–– Тогда я совсем ни хрена не понимаю.
–– А я, кажется, понимаю – вставил я.
Если бы в мою задачи входило бы только удивить этих клоунов, то я был бы удовлетворен. Но они потребовали объяснений и я победно заявил:
–– Это вроде реверсивной инженерии, но от противного.
Как я и ожидал, они не поняли ни слова и я от души наслаждался моментом. Лицо Майкла сначала покраснело, потом позеленело, а когда оно почернело, то я понял, что пора заканчивать и пустился в объяснения:
–– Если ты точно знаешь, что тебе будут врать, но точно знаешь о чем будут врать, то можешь инвертировать вранье и таким образом узнать, что происходит на самом деле.
–– Понял – сказал "Джон" – если точно знаешь, что тебе гонят дезу, то можно догадаться что там на самом деле.
–– Наверное – добавил я – они считают, что я дурак и обязательно что-нибудь выболтаю.
Они снова переглянулись, и я прочел в их глазах что надежды русских небезосновательны.
–– Тогда возможны дальнейшие встречи – сказал Майкл и ехидно добавил – Для консультаций.
–– Интересно – удивился я – как этот специалист меня найдет?
–– А как Парфенов тебя нашел?! – отрезал Майкл, и добавил более спокойно – Ты хоть обратил внимание на его очки?
При этом они с "Джоном" переглянулись с какими-то одинаково мерзкими усмешками. Мне не нравится, когда надо мной смеются, но я решил не принимать насмешки на свой счет и нерешительно сказал:
–– Странные какие-то очки… Я таких ни на ком не видел.
Тут эти мерзавцы заржали в голос. Отсмеявшись и увидев мое кислое лицо, Майкл сказал:
–– Не обижайся, это мы не над тобой.
–– Товарищ Парфенов умеет не выделяться, в отличие от его инженера – вмешался "Джон" – Первым делом, я полагаю, он приоделся где-нибудь в Мейсис и сделал это основательно и со вкусом, как он умеет…
Я вспомнил идеально сидящие на Парфенове брюки, рубашку без единой складочки и осторожно кивнул.
–– Одни лишь очки у него советские, ты таких действительно нигде не мог видеть. Ну а все советское, как известно, самое лучшее, потому и выделяется – тут они снова почему-то заржали, хотя я не видел ничего смешного в хорошем качестве советских товаров. Оставалось непонятным, почему склонный к маскировке сотрудник ГРУ допустил прокол с очками. Спросить я не успел:
–– А что ему оставалось делать? У него же астигматизм – ответил Майлк на не заданный мною вопрос.
Потом, взглянув на напарника, спросил немного непонятно:
–– Как засвечиваться будем?
–– Может его домой подвезти? – предложил "Джон".
–– Слишком грубо – отрезал Майкл – Завтра что-нибудь придумаем. Ладно, хватит на сегодня, а то нашего Стэнли удар хватит.
Сейчас Майкл был похож не на сурового шпиона и не на мрачного ФБР-овца, а скорее на доброго дядюшку. Но было заметно, что его беспокоит что-то еще. Поколебавшись лишь мгновение или два, он открыл дверь в соседнюю комнату и, заглянув туда, произнес пару слов, которые я не расслышал. Через минуту оттуда вышла веселая брюнетка средних лет и помогла мне надеть бронежилет под рубашку, снабдив его рекомендацией никогда его не снимать вне дома. Подмигнув брюнетке, которой я успел продемонстрировать свой торс, я гордо вышел на улицу, чувствую себя Шоном Коннери и Роджером Муром2 одновременно демонстрируя при этом походку Юла Бриннера3, хотя бронежилет ощутимо тянул меня вниз. Мы вышли к машине и Майкл сказал:
–– Доберешься сам? Тут совсем рядом трамвай ходит.
Я устало кивнул. Когда мотор завелся, Майлк перегнулся через "Джона" и сказал:
–– Клод…
–– Что? – не понял я.
–– Клод Белвью. Это мое имя – сказал он.
–– Йорам – сказал "Джон".
–– Я понял – пробормотал я – Наверное тоже имя.
Новоиспеченный Йорам улыбнулся так, как наверное мог бы улыбнуться памятник Линкольну, если бы конечно памятники могли улыбаться. А ведь он не из ФБР, подумал я, но развивать эту мысль у меня уже не было сил.
Трамвай быстро довез меня до границы Бостона и Бруклайна. Оттуда до моего дома нужно было пройти всего два блока, и дорога была обычно хорошо освещена. Поэтому я шел погруженный в свои думы и не смотрел по сторонам, хотя в иных местах нашего города, порой следует быть поосторожнее. Последний фонарь перед нашим подъездом не горел, как частенько случалось последнее время, и я стал внимательно смотреть под ноги. Вероятно именно это меня и спасло, потому что внезапно по асфальту метнулась длинная тень. Наверное виной этому был фонарь в дальнем конце улицы, свет которого на миг загородил человек, ударивший меня длинным ножом. Напуганный страшной тенью, я дернулся и лезвие, метящее мне в шею, скользнуло мимо, лишь оцарапав кожу. Промахнувшийся, лицо которого я не смог увидеть, различив лишь черную куртку, ловко перехватил нож и ударил меня снизу в живот. Удар ножом снизу бывает обычно слабее, чем удар замахом, но мой убийца постарался на славу, сразу обломав лезвие о пластину бронежилета. Не ожидая такого оборота дела, он по инерции качнулся вперед и нежно меня обнял. Теперь я понял почему не смог его раньше разглядеть: парень был черным как ночь, а может быть мне так показалось со страху. Только сейчас я догадался истошно заорать и недолго думая заехал ему по носу. Получилось неплохо, наверное это сработал автоматизм полученный мной на кратком курсе бокса в колледже. Несостоявшийся убийца схватился за нос, а я еще добавил ему удар его в живот, заставивший бандита согнуться. При этом я непрерывно вопил что-то нечленораздельное. Но мне не дали торжествовать победу. Рядом со согнувшимся в поклоне бандитом возник еще один, такой же черный и в такой же черной кожанной куртке. Обеими руками он держал револьвер огромного размера, как у “Грязного Гарри”. До него были от силы два фута и мне показалось что дуло револьвера смотрит прямехонько мне в рот. Я даже увидел как стал сгибаться палец на курке и невольно закрыл глаза чтобы не видеть этого ужаса.
Выстрел грохнул залпом артиллерийского орудия и мне сразу заложило уши, что меня страшно удивило, так как по моим предположениям ушей у меня уже не должно было оставаться. Пришлось открыть глаза. С удивлением я увидел коленопреклоненного убийцу-неудачника, в полном одиночестве сжимающего в руке обломок ножа. "Грязного Гарри" поблизости видно не было. С еще большим удивлением я разглядел его лежащим лицом кверху шагах в пяти дальше по тротуару. И уж совсем я изумился при виде дула помпового ружья, торчащего у меня из-под мышки. Из дула шел дымок, а само ружье дрожащими руками держал Стив Морган. Мы со Стивом так и застыли в этой нелепой позе, напоминающей композицию сильно обкурившегося скульптора, когда к нам подскочил непонятно откуда взявшийся, но явно опоздавший Йорам. Чтобы продемонстрировать свою крутизну, а может, чтобы загладить свой промах, он быстро выполнил три изящных движения, напомнивших мне балетное действо. Вначале он коротким ударом уложил наземь счастливого обладателя сломанного ножа. Вторым движением он изящно выхватил помповуху из рук Стива, а третьим – закатил мне звонкую оплеуху. С последним он мог бы и не торопиться, но все же оплеуха подействовала и я, с криком "какого дьявола?" вывалился наконец из ступора.
Потом было многое… Приехали многочисленные тачки с мигалками, увезли несостоявшегося убийцу, а то что осталось от "Грязного Гарри" соскребли с тротуара и тоже увезли. В палисаднике какие-то сотрудники отпаивали Стива успокаивающим и распрашивали Грегори, который ничего не успел заметить, но очень хотел помочь. На улице Йорам с Клодом долго и истерично ругались, обвиняя друг друга в просчете, а про меня на какое то время забыли. Вообще-то я бы и сам не отказался от успокаивающего, но меня похоже посчитали крутым и ничего не дали. Тогда я поплелся было домой, но был остановлен помирившимися Йорамом и Клодом. На меня они смотрели виновато, но я сказал:
–– Ладно, проехали – потому что не люблю, когда передо мной извиняются.
–– Почему Парфенов пошел на это? – спросил Клод, ни к кому специально не обращаясь.
–– Боюсь, что он слишком хитер для нас и ведет очень сложную игру – предположил Йорам.
–– Надеюсь, что в этом и его слабость – непонятно выразился Клод.
–– Надо будет посоветоваться с Натаном – предложил тот, в ком даже я распознал израильтянина, подтверждая мое предположение, что таинственный Натан принадлежит к той-же шайке. Клод же никак на это замечание не отреагировал. Немного подумав, наверное – о вечном, он предложил послать нас с Наоми в Израиль немедленно, не дожидаясь воскресенья.
–– Разумно – согласился израильтянин – Там они будут в большей безопасности.
Клод не возразил, а я задумался о том, что, парадоксальным образом, более безопасным местом для меня становится постоянно воюющая страна. В любом случае, чего мне хотелось больше всего так это быть как можно дальше от Николая Александровича. Интересно, что за все время разговора, ни один из нас даже не заикнулся о возможности того, что налетчиков интересовал только мой кошелек.
