Марк Рабинович
Недетские Сказки
– Зачем ты позвала меня, о дочь моя! – немедленно возопил царь, явно переигрывая.
– Я подумала – поморщившись сказала Кассандра – Что здесь на рынке, где мы ближе к народу, ты лучше поймешь меня.
– Это не рынок – заявил самодержец – Это Агора, просто мы на ней временно рынок организовали.
Приам и Гекуба начали лихорадочно осматриваться, как будто в первый раз увидели центральную площадь своего города. Тоже мне Агора, подумал я. Вот в Микенах Агора – это Агора. Или в этом модном районе новостроек, ну как его… а-а … Афины. Вот там действительно рынок на Агоре. А у нас – Агора на рынке.
– Ты зачем нас позвала, доченька? – спросила Гекуба, профессиональным жестом поджав губы.
Царь, в свою очередь никак не мог успокоиться:
– … Кстати, к народу мы всегда близко, что во дворце, что на Агоре, что на рынке.
– Отец – прервала его Кассандра – Меня очень беспокоит этот набег Парисика.
– А что с ним не так? – удивился Приам – Юноша развлекается, да еще и за счет чужого мужа – и он густо, от души захохотал.
Кассандру его веселый настрой не убедил:
– Ты же знаешь, отец, что не все так просто. Не считай меня ребенком.
Тут вмешалась Гекуба:
– Милая, я тебя очень хорошо понимаю. Ты беспокоишься за брата и это более чем естественно. Но воспитанная девушка из хорошего дома должна вести себя соответственно. А эта твоя выходка на причале выглядела ну просто неэстетично.
Кассандр нервно спросила, игнорируя мать:
– Папа, война будет!?
Но царица не позволила себя проигнорировать и заявила не терпящим возражений тоном:
– Ну, милая, это не та тема, которую следует обсуждать в твоем возрасте…
Но ее прервал Приам:
– Подожди Гекуба. Похоже девочка действительно немного повзрослела. Пойди-ка ты мать. прогуляйся по рынку, купи нам малины, что ли. А я тут поворкую с дочуркой.
– Так для малины не сезон – возразила было она.
– Ну так купи яблок или что там сейчас продают.
В голосе монарха слышалось нетерпение пополам с нарастающим недовольством и Гекуба сочла за лучшее гордо удалится еще более поджав губы. Кассандра снова села на ступеньки, а Приам начал расхаживать взад-вперед, как перед трибунами парламента. Он начал торжественно:
– Война говоришь? Будет война, непременно будет. Вопрос только в том – какая? Войны бывают экономические и информационные…
– Бывают еще такие в которых убивают – торопливо вставила Кассандра, но смутить царя ей не удалось и он продолжал вещать:
– …А вот этого всегда можно избежать. Противника можно вначале разорить, потом запугать, а еще потом дезинформировать. А убивать, это только в самом крайнем случае. И уж точно, не на поле боя. Кому это надо, посуди сама. Даже если ахейцам, рассуждая чисто гипотетически, удастся захватить Трою, они успеют положить под нашими стенами пол-Эллады, а их экономика будет просто раздавлена военными расходами. Им это надо?
– А если им плевать и на пол-Эллады и на экономику? – возразила Кассандра.
– Так не бывает – снисходительно пояснил Приам – Поверь мне дочка, никто не разрушает свою страну, чтобы уничтожить другую.
– Я не уверена. А боги, боги будут на нашей стороне? – и она с надеждой посмотрела на отца.
– Ну, это вряд-ли – недовольно ответил он – Ты же знаешь, что наши небожители подсели на амброзию и нектар. А нектарные поля, как ты наверное проходила в школе, находятся в основном на Пелопоннесе. По воле Зевса, разумеется. Не мог, зараза, равномерно распределить. А Пелопоннес, он что…? – и он вопросительно посмотрел на дочку как учитель смотрит на записного отличника, всегда знающего правильный ответ.
– …Он на греческой территории – послушно сказала Кассандра.
– …Так что против греков боги не пойдут. В лучшем случае они призовут обе стороны к сдержанности. А скорее всего, будут ненавязчиво поддерживать ахейцев, сохраняя видимость беспристрастности. Ты не представляешь как много пакостей можно сделать под маской объективности.
– Так что же нам делать? – уныло спросила Кассандра.
Приам явно воспрял духом:
– А вот это правильный вопрос. Нам следует не на богов рассчитывать, а на союзников, на наши экономические связи и на нашу военную мощь. Пусть ахейцы приходят. Они увидят наше боевые колесницы, наши высокие дома, наши стены. И они покрутятся, покрутятся и отступят.
– Но ведь я ясно видела как рушатся наши стены и как горят наши дома – сейчас она почти кричала, но папашу было не так просто пронять.
– Абсурд и девичьи страхи – безапелляционно заявил он – Ахейцы, конечно, мерзавцы, но не дураки же они. Они, разумеется, поиграют мускулами, понадувают щеки, но на открытые военные действия не осмелятся.
– А если осмелятся? – настаивала Кассандра.
– Ну вот тогда и поговорим – ответил царь смеясь – А известно ли тебе, что при определенных условиях война может очень благотворно сказаться на экономике? Да, да, не удивляйся. Правильно организованная и хорошо контролируемая небольшая заварушка даст необходимый импульс нашему военно-промышленному комплексу. Увеличится производство колесниц, баллист, осадных орудий, иной военной техники. А это означает рабочие места, приток налогов, ускорение оборота денежной массы и много других полезных и нужных дел. Ну что скажешь?
Я бы ему ответил, если бы мог. Но Кассандра ответила за меня:
– Какая мерзость! А как же с теми, кто погибнет в этой ‘заварушке’?
Приама, по видимому, смутить было невозможно:
– Их семьи несомненно получат достойную компенсацию, между прочим – из тех же прибылей, которые эта заварушка нам принесет. А сейчас сюда идет твоя мать и, будь добра, постарайся ее не расстраивать.
– Папа! – закричала она, но царь ее уже не слушал:
– Все, прощай Сандра, меня ждут государственные дела – и наш монарх удалился (именно удалился, а не ушел как простой смертный).
Сейчас он был в равной степени великолепен как политик, как экономист и как отец. Как политик он знал точно, что нужно народу и государству и величественно игнорировал возможную оппозицию. Как экономист он был поистине гениален, ставя экономику во главу угла и презирая все, что экономикой не являлось. И, наконец, он был бесподобен как отец, вещая дочери прописные истины и забывая спросить ее мнение. Похоже, нашу Трою ожидали нелегкие времена и я даже задумался о социальном переустройстве государства, но мне было лень этим заняться. На покинутый царем берег вернулась Гекуба.
– Малины ему захотелось – ворчала царица – Клубнички ему подавай. Да там, кроме пары дохлых кур и гнилых маслин, ничего и нет.
– Мама, ты не боишься, что мой брат спровоцировал войну? – прервала ее Кассандра.
– Ну, не думаю – рассудительно заметила царственная мать – И вообще, эти греки сами виноваты. Им бы следовало получше воспитывать своих дочерей. Тогда бы ни одна из них и не взглянула бы на постороннего мужчину.
– Так уж и ни одна? – засомневалась Кассандра.
– Конечно, твой брат мужчина видный – Гекуба на мгновение улыбнулась и на ее породистом лице появилось нормальное человеческое выражение, тут же уступившее место выражению лицемерно-царственному – Но ведь это еще не повод. Я имею ввиду, для воспитанной дамы. И уж точно, не повод для войны. Впрочем, война, это дело мужчин.
– Да, их там убивают – добавила Кассандра.
Но смутить мамашу было еще сложнее чем смутить папашу.
– Я уверена, что убивают только тех, кто и не заслуживает большего – с абсолютной уверенностью заявила она.
– Ну а если убьют одного из твоих сыновей: Гектора, Париса или Антифонта? – похоже Кассандра сама испугалась того, что сейчас сказала.
– Какая гадость – поморщилась Гекуба от одного такого предположения – Этого просто не может быть. Принцев не убивают, их берут в плен и потом выпускают в обмен на выкуп. По крайней мере так принято в цивилизованном мире.
– А женщины? – не унималась Кассандра – Участь женщины побежденных может быть даже хуже. Ее судьба быть бесправной рабыней, наложницей, которую воины передают один другому, бессловесной тварью, подстилкой для последнего раба. Эту участь ты предлагаешь мне?
– Немедленно замолчи – возмутилась царица – Я не хочу слышать эту мерзость. Да, я слышала, что на войне случаются определенные эксцессы, но они несомненно не имеют отношения к принцессам. А ты принцесса, не забывай это и будь любезна вести себя соответственно.
– Мама! – закричала Кассандра, но Гекуба уже ее не слушала:
– Тебе не кажется, что эта тема себя исчерпала? По крайней мере, в рамках приличия.
– Мама! – повторила принцесса в полном отчаянии, но мать даже не глядя в ее сторону быстро, как будто боясь услышать еще что-нибудь, проговорила:
– Я еще должна проследить, чтобы твоему отцу приготовили диетический ужин. ты же знаешь, у него слабый желудок…
– Мама! – прозвучало в третий раз, теперь уже устало и безразлично.
Но Гекуба уже уходила, проворковав напоследок:
– …Можешь еще погулять на рынке… То есть, на Агоре. Но не слишком задерживайся. До свидания.
Мы осторожно подошли и снова сели рядом. Кассандра не заметила нас и все повторяла потеряно:
– Но как же так, мама?
У меня нет детей, по крайней мере мне про это ничего не известно. Но, если бы у меня была дочка, то мне бы хотелось чтобы она была похожа на Сандру – такая же честная и бесстрашная. Впрочем, нет! Такая дочка должна быть истинной мукой для любящего отца, ведь он всю жизнь провел бы тревожась за нее, такую беззащитную перед нашей жестокой жизнью. Если он не царь и не экономист, разумеется. И все же мне захотелось на миг, чтобы Сандра была моей дочкой. Я бы боялся за нее, но и гордился бы ей.
– Не надо, принцесса – прошептала Служанка собираясь снова заплакать.
– Это бесполезно! – вырвалось у меня.
Кассандра посмотрела на нас и горестно произнесла:
– Неужели Аполлоново проклятье сильнее людей?
Я не верю в проклятия, как и не верю в наших богов, хотя неоднократно их видел и даже имел с ними беседы. Но не следовало сейчас все это рассказывать расстроенной девушке.
– Не знаю насчет проклятия – сказал я – Но твой отец похоже слишком умен, чтобы прислушаться к чужому мнению. А царицу вообще ничем не проймешь. Только без обид.
– Какие уж тут обиды – мрачно сказала она – Одна надежда на Гектора. Надо поговорить с ним. Его все уважают, его любят в народе. Даже отец, который никого не слушает, и то прислушивается к нему иногда.
Я знал Гектора довольно хорошо и не питал в отношение него никаких надежд. Служанка была, по видимому, менее осведомлена и поэтому поинтересовалась не ждем ли мы сегодня и Гектора тоже.
– Нет, друзья мои – ответила Кассандра – Его нет в городе и не будет еще несколько недель. Как бы не было поздно.
Разумеется, было уже поздно – поздно что-либо предпринимать. Колеса войны завертелись, смазанные завистью, жаждой наживы, национальной гордостью и что там еще было, не знаю. У фараона, на биржах в Фивах и Сидоне, осведомленные лица лихорадочно покупали, продавали и перепродавали. Поставщики маслин, сухарей и бычьих кож для щитов восторженно потирали руки, предвкушая будущие прибыли. Цари, царьки и авантюристы всех мастей стекались в Микены, рассчитывая на добычу или, по крайней мере, на списание долгов по кредитным записям. Корабли срочно покрывались дополнительным слоем смолы, радуя кораблевладельцев. Женщины привычно плакали, дети восторженно кричали… Война, еще не начавшись, уже жила своей жизнью. А нам оставалось только ждать… И мы стали ждать.
Часть вторая. Служанка
Я Служанка… Только не подумайте, во имя всех богов, что я целыми днями таскаюсь с продуктовой корзиной на рынок или с грязным бельем к прачкам. Хотя, иногда мне приходится и это делать. но лишь в виде прикрытия моих настоящих дел о которых вам, впрочем, знать совершенно незачем. Как вы уже поняли я Служанка по особо деликатным поручениям. Эти поручения порой уводят меня весьма далеко от нашей Трои, отсюда и мой несколько необычный вид, отсюда и мой фараонский акцент. Впрочем этот акцент, по отзывам понимающих людей, придает эротичность моему, и без того низкому и чувственному голосу. Но последнее время я безвылазно сижу в нашей столице, дожидаясь поручений моей царицы и умирая от скуки в прогулках по берегу моря. Здесь на берегу я и познакомилась с нищим поэтом и с нашей маленькой принцессой.
Поначалу я была настороже и предсказуемо ожидала пакостей как от одного так от другой. Если верить моему богатому опыту, Нищий должен был рано или поздно полезть ко мне под тунику и я предвкушала тот миг, когда смогу на законных основаниях проехаться чем-нибудь тяжелым по его нахальной, заросшей щетиной физиономии. От принцессы я ожидала высокомерия и презрительности и заранее подумывала нажаловаться на нее царице. Оба они обманули мои ожидания… Нищий действительно посматривал дерзко, но не на меня, а на Кассандру. Вначале это меня даже оскорбило, но как-то раз я проследила его взгляд и, к моему удивлению, он не оказался ни наглым ни похабным. Так мог бы смотреть отец на дочку или дед на внучку. На меня никто никогда не смотрел так, а может быть и смотрел, но было это так давно, что моя память этого не сохранила. И мне захотелось вдруг, чтобы Нищий посмотрел так и на меня. И еще я подумала, что если он полезет ко мне под тунику, то может не стоит лупить его по лицу.
Принцесса в свою очередь не была ни презрительной ни высокомерной. Оказалась она довольно славной девчонкой, к которой я даже начала испытывать нечто похожее на материнские чувства. Ведь я намного старше ее, лет этак на… Но это вам знать ни к чему. Девочку было жалко. Ее надежды на Посла, также как и на папу и маму, не оправдались. Я бы могла ее предупредить, ведь царицу я знаю хорошо, слишком даже хорошо. Царя Приама я тоже знаю неплохо, ведь царю не заедешь по физиономии, когда он залезает к тебе под тунику. А так хотелось бы… Но я благоразумно ничего не сказала, хотя потом она буквально довела меня до слез своим отчаянием, а я ведь и не догадывалась что еще способна на сострадание.
В последние дни я редко бывала на берегу и не видела ни ее ни Нищего. Время шло себе и шло, не обращая внимания на служанок, нищих и принцесс. Уже давно вернулся Парис, привезя свою Елену, по какому-то недоразумению названную Прекрасной. А мы все ждали возвращения Гектора, хотя как признался мне Нищий, ждать было особенно нечего. Сама я старшего брата Кассандры знала плохо, он всегда был в разъездах по своим армейским делам. Сегодня же я случайно оказалась на берегу, в том самом месте, где мы встречались с Сандрой. Был опять выходной день и берег пустовал. Только Нищий обреченно смотрел в море, как будто поджидая меня. Я подошла и села, не поздоровавшись. Мы вместе стали изучать морскую даль. Не знаю, что он собирался там увидеть, а я так боялась увидеть корабли… Корабли данайцев. Мы так увлеклись созерцанием, что не сразу заметили появление Кассандры.
Первым опомнился Нищий:
– Возрадуйся, о Приамида! – торжественно провозгласил он.
– Издеваешся? – нервно поинтересовалась она.
– Нет, просто дурная привычка. Извини – таким покладистым я его еще не видела.
– Ладно, извиняю. Я и сама вся на нервах. Терпеть не могу ждать – успокоила его принцесса.
По приходе Сандры Нищий заметно оживился и сейчас он даже поинтересовался кого она здесь ожидала увидеть. Кассандра призналась, что ждет брата Гектора.
– Но он наверное, припрется со своей коровой – огорченно добавила она.
– Он что, увлекся животноводством? – наивно удивился Нищий.
Пришлось мне объяснить этому простофиле, что имеется ввиду жена Гектора, Андромаха.
– Наверное она все еще крутится перед зеркалом – недовольно проворчала Кассандра – И поэтому Гектор опаздывает.
Но тут за поворотом раздались четкие шаги, характерные для поборника армейского строя и мы с Нищим в очередной раз спрятались неподалеку, намереваясь подслушивать, как обычно. Осторожных шажков Андромахи не было слышно за цокотом Гекторовых сапог, но она немедленно появилась вслед за ним, неизбежная как похмелье после пьянки, если верить опыту Нищего.
– Привет сестренка – жизнерадостно завопил Гектор, обнимая Кассандру.
– Здравствуй, принцесса – сказала Андромаха, не решившись на такие же объятия.
– Не надо принцессы, зови меня Сандрой – поморшилась та.
– Очень демократично, Сандра – несмотря на похвалу, было видно, что за демократичность принцесс Андромаха не дала бы и выеденного обола.
Но Кассандру ее мнение не интересовало.
– Гектор, как ты думаешь, война будет? – спросила она с напряжением в голосе.
– Это ты насчет шалостей нашего младшенького? – Гектор расхохотался – Какой проказник, однако…
– Ты же сам его подзуживал – настаивала Кассандра – Разве этот набег не твоя идея? Да Парису такое в жизни не придумать!
– Гектор, это правда? – возмутилась Андромаха.
– Признаю, я немного приложил руку – охотно отозвался Гектор не без гордости в голосе.
– Немного? – Кассандра прищурилась.
– Не придирайся, сестренка! – в голосе ее брата послышалось раздражение – Да, послал я нашего наивного братика немного пошалить в Спарте. И он прекрасно справился, как мне доложили. А теперь все просто: кто начал военные действия, тот и агрессор. И это будем не мы, а значит перед богами и перед мировой общественностью мы чисты.
– Так это ты провоцируешь войну? Зачем? – недоумевала Кассандра.
Признаюсь, для меня ее вывод о том, кто разжигает войну, был неожиданностью и я даже засомневалась. Но посмотрев на твердо сжатые губы Нищего и выражение его глаз, я заподозрила что для него это не было откровением. Не знаю почему, но в последнее время я привыкла доверять его суждениям и даже испытывала к нему определенное доверие, чувство прежде совсем мне не знакомое. Вот и сейчас, я почувствовала, что он знал уже давно то, что Сандра поняла лишь минуту назад. А может быть она тоже подозревала, но не хотела верить.
– Затем, что застоялись мы в стойле… – начал Гектор менторским тоном, как объясняют очевидные истины полным идиотам.
Вот только непонятно, кто именно был здесь идиотом. Тем не менее, Гектор продолжил:
– Наш умный отец пытается решить все проблемы с помощью экономического давления. Ну а я раскрою ему глаза. Нет, хватит с нас экономики. Посмотри на наши новые тяжелые колесницы, собранные по лицензии фараона. Они ржавеют без дела. А высокоточные баллисты последней модели? И для чего, по-твоему мои бойцы годами накачивали мускулы, делали марш-броски аж до самой границы. Для чего? Чтобы папочка использовал их только как фактор устрашения? Ну нет, мы покажем себя в бою!
– А если вы будете разбиты? Что будет тогда с нами? – предположила Кассандра.
– Мы? Разбиты? Ты хочешь сказать, что недообученное ополчение ахейцев выстоит против нашей профессиональной армии? – он искренне недоумевал.
Кассандра не унималась:
– Их много и они злы. А их цари готовы положить всех до последнего солдата, лишь бы разрушить Трою. А готов ли ты? – сейчас она пересказывала слова Спартанского Посла, но Гектор этого не знал, а если бы и знал, то не поверил бы.
– Мне и незачем. До этого просто не дойдет дело – безапелляционно заявил он.
– А если дойдет? – настаивала принцесса – Не лучше ли сжечь их корабли еще до того как они высадятся?
– Как ты можешь? Они тоже люди! – возмутилась Андромаха, давно уже пытавшаяся вставить словечко.
– Остынь, Андромаха – отмахнулся от нее муж – Боюсь, Сандра, из твоей идеи ничего не выйдет. Ты же знаешь, у нас практически нет флота, кроме пары легких трирем. А нанимать флот у финикийцев слишком дорого, наш царь это ни за что не оплатит.
– Не понимаю, как можно жечь живых людей? – Андромаха не унималась.
Кассандра повернулась в ее сторону:
– А если они идут жечь тебя? Мне тоже бы не хотелось их убивать, но для того, чтобы уберечь Трою, я готова на все. А ты на что готова ради своих детей?
– Девочки, не ссорьтесь – добродушно попросил Гектор – Все равно мы флот жечь не станем.
Наверное, он прочитал вопрос в глазах сестры, только все его добродушие внезапно куда то исчезло и он ответил, отчеканивая слова:
– Да если их сжечь, с кем же я тогда воевать буду? – и он отвернулся не выдержав ее гневного взгляда.
– Так вот оно что! – закричала она – Ты готов развязать войну, только чтобы удовлетворить свои амбиции великого полководца?
– Сандра, не надо так – раздраженно проворчал он по-прежнему отводя взгляд – А, впрочем, что скрывать теперь. Да, да, мне нужна эта война. Я не собираюсь всю жизнь оставаться в тени нашего доброго папочки.
– И тысячи погибнут ради твоих амбиций.
– Ну и пусть. Зато остальные вернутся покрытые неувядаемой славой.
– Гектор, что ты говоришь! Опомнись! – завопила Андромаха, некрасиво разевая свой и без того немаленький рот.
– А ты не лезь ко мне со своим гнилым пацифизмом! – повторно отмахнулся от нее любящий супруг.
– Тупой вояка! – заявила она, села на ступеньки и зарыдала в голос.
Но заглушить Кассандру ей не удалось.
– Да нет, не тупой – с неестественным спокойствием сказала принцесса – Скорее – беспринципный! Ведь правда, братец? Для тебя ничего не стоит положить дивизию-другую ради своего возвышения.
Гектору наконец удалось посмотреть Кассандре в глаза:
– Кто бы говорил – нагло заявил он – Провидица-неудачница, которой никто не верит.
– А ты попробуй поверить! – Кассандра сделала несколько маленьких шажков вперед и Гектор невольно отступил – Ну представь хоть на минуту, что вместо триумфального въезда на богато украшенной колеснице в главные ворота Трои, та же колесница будет волочь твое безжизненное тело по пыльному плацу, на котором ты сейчас гоняешь своих солдат. Представил?
– Перестань! – завопил Гектор, отступая еще дальше.
Сейчас этот полководец ударится в паническое бегство, подумала я. А Кассандра продолжила свое медленное наступление:
– Ахейцы будут сбрасывать трупы троянцев под те стены, перед которыми ты собираешься красоваться триумфатором. Представил?
– Прекрати! Этого никогда не случится! Слышишь – никогда! – продолжал вопить полководец – А, да с кем я говорю! – тут он повернулся и действительно убежал, как я и предполагала.
– Гектор! – позвала Кассандра в отчаянии, но полководец был уже далеко, храбро бежав с поля боя.
А на берегу остались две такие разные женщины.
– Оставь его – сказала Андромаха, вытерев слезы – Эти тупые солдафоны только и знают, что воевать.
– Иногда приходится воевать – возразила ей Кассандра.
Оне не плакала, хотя я на ее месте непременно бы разрыдалась.
– Я не верю тебе, люди всегда могут договориться. Можно пойти на уступки – возразила ей Андромаха.
– Но для того, чтобы договориться нужны две стороны. А что, если противная сторона не хочет договариваться?
На мой взгляд этот аргумент был более чем серьезным и Андромахе требовался столь же сильный контраргумент. Но я недооценила степень ее ханжества.
– Так не бывает. это все отговорки милитаристов и агрессоров – безапелляционно заявила она – Разумеется, придется чем-то поступиться, пойти на компромисс…
– А если им не известно понятие компромисса? – продолжала настаивать Кассандра.
Оне не понимала, что ее поединок с демагогией заранее обречен на провал.
– Так не бывает! Компромисс это одна из основ цивилизации! – Андромаха была непреклонна.
– Ты судишь по себе. А тебе не кажется, что тем самым ты отказываешь им в самобытности и индивидуальности? – Кассандра попыталась зайти с другой стороны.
– Неправда, они такие же люди как и мы! – заявила Андромаха, по видимому делая вид, что не понимает о чем идет речь.
– То есть – как ты? Итак, ты являешся эталоном а им ты делаешь одолжение ставя на один уровень с собой? – сейчас Кассандра наступила на ахиллесову пяту всех пацифистов, сама не понимая этого.
Но истинного пацифиста невозможно убедить фактами а Андромаха была настоящей пацифисткой. Поэтому она только вяло отмахнулась, сказав:
– Я это не говорила.
– Прости, но именно это ты сказала – наступала Кассандра – Мне почему то кажется, что такое сравнение не слишком вдохновит ахейцев, особенно когда они придут под стены Трои. А они придут, не сомневайся.
Однако позиции Андромахи были укреплены семью слоями демагогии, так что в отличии от Гектора, она выстояла и даже перешла в наступление:
– Пусть приходят. И здесь, под нашими стенами, мы выйдем к ним навстречу и будем говорить как равные с равными.
– Ох, сомневаюсь – вздохнула Кассандра – А как насчет того, что по дороге к стенам, они сожгут предместья?
– Это неизбежные издержки. Мы должны принять это с пониманием.
– Что по поводу убитых, замученных и угнанных в рабство жителей этих предместий?
– Следует признать, что путь к миру непрост. Иногда он требует жертв.
– Как далеко ты готова зайти в своей жертвенности? Что, если убьют твоего мужа? – сейчас Кассандра испытывала, по видимому не гнев, а удивление.
– Я оплачу его как жертву борьбы за мир – гордо сказала Андромаха и глаза ее засверкали.
Похоже, она просто мечтала оплакать мужа, а может я и была к ней несправедлива… Надеюсь, что была.
– А когда ахейцы ворвутся в город, то они первым делом надругаются над женщинами.
– Им придется через это прийти. Никто не сказал, что дорога к миру будет легкой.
– Подумай хорошо, ведь одной из жертв будешь ты сама. Тебя отдадут солдатам и ты обслужишь десятерых из них.
– Если надо… – гордо сказала Андромаха.
– Двадцать…
– Я смогу! – сейчас с Андромахи можно было лепить статую "Непреклонности".
– Не сомневаюсь, что и тридцать для тебя не в тягость – ехидно сказала Кассандра и, посмотрев ей в глаза, продолжила – А потом тебя сбросят со стены на острия копий.
– Нет! – в ужасе закричала Андромаха.
Но Кассандра была неумолима:
– Но ты умрешь не сразу, а еще успеешь увидеть как уводят в рабство твоих детей.
– Не надо! – похоже сейчас пала последняя стена демагогии.
– Прости. Но, я это видела – тихо произнесла Кассандра, опустив глаза. Потом, снова посмотрев на Андромаху, сказала – Помнится, Гектор назвал твой пацифизм гнилым....
– Да что он понимает в пацифизме? – возмутилась та.
– Согласна – по прежнему спокойно глядя ей в глаза, сказала Кассандра – Гектор тебя недооценивает, ведь твой пацифизм хуже его милитаризма. Он мало чем отличается от пофигизма.
Как-то Нищий посоветовал мне держаться подальше от пацифистов. Вояки, сказал он, менее опасны, ведь даже затевая войну, они думают о том, как ее закончить, а борьба за мир будет длится вечно с не меньшими жертвами. Сам термин "пофигизм" я слышала впервые, но явление мне приходилось встречать повсеместно. Андромаха тоже все поняла и немедленно сбежала унося с собой остатки демагогии и ханжества. Ее бегство сопровождалось истошным криком:
– Это все неправда, ты все придумала. Такого не будет, не может быть…!
Мы вернулись из своего укрытия и долго молчали. Молчание становилось у нас обычаем, и я надеялась что это не перерастет в традицию. Сейчас Сандра выглядела еще хуже, чем обычно. Ее глаза еще больше постарели, плечи опустились, а растрепанные рыжие локоны невольно вызывали ассоциацию с Медузой Горгоной.
– Все бессмысленно – прошептала она тихо, но мы расслышали.
А есть ли выход вообще, подумала я? Сандра попробовала все и все было бесполезно. Спартанец убедил нас, что умиротворение не поможет, как и безрассудная вера Гектора в свой полководческий талант. Не хотелось даже думать о папе-экономисте и маме-поборнице этикета. Пока я так размышляла, Нищий изложил все то же самое Кассандре, причем моими же словами. Неужели он читает мысли? Но возмущаться почему-то не хотелось.
– Так что же нам делать? – спросила я.
Кассандра пристально посмотрела на нас и сказала:
– Спасать Трою!
– Но как? – вскричали мы хором.
– Вы не поняли – начала она устало – Смотрите сами. Наш царь хочет нажиться на небольшой войне, Гектор хочет славы, Андромаха хочет мира любой ценой, царица хочет чтобы все было прилично…
– Добавь еще посла, который хочет остаться в стороне – подсказал Нищий.
– Вот именно! А надо всего лишь захотеть спасти Трою. Тогда и выход найдется.
Теперь это было очевидно: ни один из них не заботился ни о городе, ни о жителях. У каждого были свои интересы, вот только спасения Трои среди этих интересов не было. И до этого нам было грустно, а стало совсем паршиво.
– Но они ведь не верят – попыталась я спасти положение.
– От тебя ничего не укроется – сказала она скорее устало чем насмешливо и добавила – Ах, если бы только не этот сексуально озабоченный.
– Это ты про Аполлона? – догадался Нищий.
– Про кого же еще? – отозвалась Сандра.
Наверное она не просто так помянула этого бессмертного бабника и я решила, что мне следует вмешаться. Осторожно, очень осторожно я сказала:
– Послушай, принцесса, это не мое дело, конечно, но может тебе стоит подумать… ну ты понимаешь?
Кассандра поняла меня с полуслова, наверное она и сама думала об этом:
– Ты что, предлагаешь мне дать этому мерзавцу?
– А что? – продолжила я, воодушевленная ее реакцией – Судя по первоисточникам, он вроде бы неплох собой, да и в сексе далеко не мальчик.
На самом деле кроме первоисточников, доступных каждому, я располагала дополнительной информацией, доступной немногим.
– Правда, говорят, что ты девственница – смущенно добавила я.
Но Кассандра, в отличие от меня, не смутилась:
– Вообще-то слухи о моей девственности несколько преувеличены – гордо заявила она и продолжила – Несомненно, твое предложение весьма мерзко, но что-то в нем есть. А ну-ка уйдите со сцены!
Я не поняла, что она называет сценой и огляделась. Берег был по пустынен до самого Боспора. Нищий был более конкретен:
– Ты что, прямо на рынке собираешься…? – он не договорил.
– Думаешь, в лесу будет лучше? – съязвила она.
Тут мы сообразили. что сегодня воскресенье, Зевсов день, и именно поэтому мы на рынке одни. Все уже давно в лесу мангалы расставляют, а здесь как раз никого.
– Ну вот видите – сказала Кассандра глядя на наши смущенные лица – А сейчас, вы, оба – брысь отсюда!
Я послушно поплелась в укрытие, не собираясь, уходить слишком далеко, чтобы не пропустить увлекательное зрелище, а Нищий задержался и я слышала как он пробормотал:
– Я лучше тут в уголке притулюсь. Ты пойми, я ведь все-таки поэт. Кто-то же должен будет все это воспеть, так что придется уж мне быть свидетелем. А то чужие пересказы меня как-то не вдохновляют.
И он уже было поплелся вслед за мной, но повернулся и спросил:
– Послушай, принцесса, ты что, всерьез полагаешь, что Аполлон тебе поможет?
Кассандра удивилась:
– А кто же еще? Он проклял, он пусть порчу и снимает.
– Какой же ты, в сущности, ребенок – наставительно сказал Нищий – Неужели ты всерьез думаешь, что боги действительно нами управляют и что от них что-либо зависит? Да они просто паразитируют на нас, на людях, также точно как это делает правительство, как чиновники, как портовая мафия, в конце концов.
