Марк Михайлович Вевиоровский
Она была в Париже
Они вышли на предпоследней остановке экскурсии.
– Давай лучше просто походим?
– Давай.
И они пошли бесцельно бродить по улицам, иногда останавливаясь и восторгаясь сохранностью старинных особняков, или удивительным уютом узеньких старинных улиц, или инородным включением из стекла и бетона среди старинных домиков …
К зданию Центра Помпиду они даже близко не подошли.
– Говорят, парижане привыкли к этому …
– Это еще раз доказывает, что город этот – вечен, а мы просто унылые консерваторы!
– Давай заберемся на башню? А то как-то несолидно – побывать здесь и не подняться на башню!
Для того, чтобы попасть в кабину двухэтажного лифта, пришлось отстоять приличную очередь, а затем за стеклом кабины поплыли наклонные металлические балки, сквозь которые был виден город.
Сама верхняя площадка не производила особого впечатления – может быть, из-за толпы экскурсантов или из-за защитной сетки? Они прошлись вокруг, разглядывая расстилающийся город, подождали очередь к зрительной трубе и поглазели через нее на приближенные оптикой соборы и дворцы, прочли краткую историю башни с приглашением в музей на первом уровне …
– Смотри, они убрали прожектора в 1986 году!
– Очень жаль. В лучах прожекторов башня выглядела совсем иначе … А теперь как елочная игрушка …
Они снова посетили ресторан под таинственным названием «Жюль Верн», битком набитый разномастной публикой. Со всех сторон слышался слитный шум, из которого изредка вылетали слова на самых разных языках …
Вечером Джай несколько смущенно сказала:
– А не сходить ли нам в сауну?
– Давай. Но тебя что-то беспокоит? Или смущает?
– Меня смущает то, что мне захотелось снова испытать те чувства, что там в прошлый раз …
– Что именно?
– Мне трудно сформулировать … Нагота, повышенное внимание, полная свобода и полная защищенность … И твоя обнаженность рядом … Это было прекрасно … Мы плавали, и на нас смотрели … оценивали … И мне все это было приятно … Это плохо?
– Совсем наоборот! Тебе есть, чем гордиться. Ты же видела, как на тебя смотрели?
И они вечером пошли в сауну, и снова вызвали повышенное внимание – особенно Джай с ее ладным телом, гордой посадкой головы, неспешной походкой.
На этот раз в зале была кучка длинноногих худощавых девиц модельной внешности.
Их принадлежность к моделям подчеркивал сплошной загар и полное отсутствие волос на теле. Судя по разговору они были откуда-то с Балтийского побережья и их опекала группа молодых людей такой же модельной внешности. Молодые люди как по команде повернули головы от своих спутниц навстречу Джай и провожали ее взглядами.
«А у этой дамы видны швы от подтяжки груди!» подумала Тоня.
«Да тут таких много. У кого подтяжка, у кого липосакция … И смотри, как мало тату и пирсинга!» так же мысленно ответил Свиридов.
«Американцы» – а их уже так называли постоянные посетители сауны – поплавали, посидели под пальмами, размялись на тренажерах. Но попыток приблизиться к Джай здесь, в зале с обнаженными телами, не предприняли самые отчаянные ловеласы.
Они попробовали заняться этим потом, в зале ресторана, но безуспешно – на все приглашения Джай отвечала вежливым отказом, а танцевала только с Джоном.
– Как ты?
– Изумительно! Чувствовать такую свободу – наверное, не зря они устраивают такую общую сауну для всех … Мне не хватает только массажа …
– Тогда раздевайся и ложись.
Джон нашел тюбик с кремом, смазал руки и легонько прошелся по спине Джай. Затем сильнее, еще сильнее.
– Как хорошо … Я потом тебя тоже помассирую …
Джон смазал ее тело и приступил к профессиональному массажу, и Джай довольно постанывала под его руками.
Затем он перевернул ее и занялся сперва ее ногами, затем животом, грудной клеткой и руками.
– У меня такое ощущение, что ты не массировал меня целую вечность …
– Подожди, я сейчас вымою руки и помассирую тебе лицо.
Когда он вернулся в комнату, Джай сидела в кресле, завернутая в простыню, откинув голову назад. И Джон легкими движениями кончиков пальцев приступил к массажу ее лица. Дома он делал это с подаренным ему специальным кремом, и после такого массажа кожа на лице у его жены молодела и подтягивалась. Сейчас он делал массаж без крема, но мысленно старался передать Джай и ее коже сигналы на омоложение клеток и разглаживание морщинок, повышение эластичности сосудов …
– Смотри, Джон, сколько всякого барахла у нас появилось!
– Есть одна идея … А если нам отправить посылку кое-кому в Голландию? Потом навестим их …
– Ты считаешь, что это удобно? Я бы навестила их с большим с удовольствием!
Проходя мимо портье Джон спросил:
– Месье, подскажите, откуда можно послать телеграмму в Голландию?
– К вашим услугам, мистер Ларю, вот вам бланк. Мы отправим сейчас же!
– Смотри, Джай, может быть вот так?
Свиридов начал заполнять бланк.
«Дорогие Карл и Анриетта!
Мы путешествуем по Европе и накупили кучу вещей.
Отправляем вещи вам, а потом заедем за ними.
До встречи. Заранее благодарны. Горячий привет от малышки. Ваш Джоб».
– Отправляем?
– Отправляем!
Из пустого холла автобусной станции тихого городка Валкенсвард вышли мужчина и женщина. Мужчина склонился к водителю такси.
– Добрый день. Нам нужно попасть на хутор Карла Мейнфельдта. Это недалеко …
– Я знаю старика Мейнфельдта! Садитесь!
Свиридов и Тоня сели в машину. Всю дорогу Джекоб болтал с водителем, а иногда на английском языке вставляла несколько слов Николетта – так, по крайней мере пассажиры представились водителю.
Анриетта была около дома, когда машина подъехала к усадьбе.
– Привет, Анриетта!
– Ой, Джоб, привет!
– А меня ты узнаешь? Привет от малышки Николетты!
Антриетта и Тоня обнялись, и водитель с умилением смотрел на их объятия.
– Давно не виделись?
– Целую вечность! – и Свиридов щедро расплатился с водителем.
Анриетта даже не поехала на занятия, и за столом не было ни минутки свободной – это удивительно, как это можно болтать обо всем, никак не затрагивая того, что затрагивать нельзя!
Но Свиридов приложил к этому немалые усилия и все обошлось хорошо.
Карл и Джоб пили виски, привезенные Джобом, а дамы – французский сладкий ликер.
А потом дамы удалились для того, чтобы «малышка» Николетта – а Карл называл ее только так! – похвасталась обновками. Дамы отсутствовали долго, а затем в обновке вышла Анриетта – Тоня в посылке предусмотрела обновки для девушки.
Все было очень к лицу ей и мужчины одобрили обновки и снова выпили …
– Анриетта, тебе еще один подарок, – Тоня достала альбом картин Гриши, купленный в Париже.
– Это картины одного молодого художника. Это его первый альбом, мы купили его в Париже.
Анриетта с любопытством рассматривала рисунки, подолгу останавливалась.
– Эти люди как живые … Но что это?! Тетя Николь, неужели это ты?
Узнать в женщине на рисунке Тоню было очень сложно – Гриша скорректировал черты лица, но не тронул фигуру. Анриетта нашла еще один рисунок, где просматривались черты Николетты.
– Как же это так? Неужели ты позировала художнику?
Николетта промолчала и открыла перед Анриеттой последнюю страницу. Там четким почерком на английском языке была надпись:
«Дорогая Анриетта! Мы не знакомы, но мне сказали, что ты веселая и умная девушка. Я рад подарить тебе свой первый альбом и пожелать счастья. Привет всему вашему семейству».
И подпись «Greguar Sviridoff».
– А на рисунках подпись другая! – заметил Карл.
– Ты прав, дядюшка Карл. Там подпись «Григорий Свиридов». Он русский …
Они задержались всего на один день.
В багажник вызванного такси погрузили объемистую коробку, старик и его дочь долго махали руками вслед, а где-то на середине дороги к Эйндховену машина встала – одновременно лопнули сразу все четыре покрышки. Пассажиры спешились, и выгрузив багаж, стали ловить попутную машину, а водитель удрученно разглядывал разорванные покрышки.
Он так и не заметил, в какую машину сели его пассажиры, а пассажиры тем временем уже выходили из виртуального кокона у себя дома …
В фотолаборатории появился огромный заказ – с цифрового носителя нужно было отпечатать несколько тысяч фотографий.
А потом в гостиной у Свиридовых собрались Маргарита с Кареном.
Рядом с ними сидели Гриша и Уля.
Перед этим Свиридов с Тоней решали – приглашать ли ВВ с Ольгой.
– Знаешь, я его практически не знаю … Ольга – нормально, но он …
– Рассказываю, – начала Тоня, – Париж стоит на своем месте и мало изменился.
– Ну, что же ты замолчала!? Раз начала … – Марго отложила нож и вилку.
– Всем привет от Эйфелевой башни!
– Толя, а мы так давно там не были … Вы молодцы, что съездили … Хотя у меня осталось впечатление некоего сумбура – я там была всего один день и одну ночь …
Маргарита и Тоня взглянули друг на друга, и этот короткий взгляд означал «мы помним все!».
– Мы вышли из гостиницы, – негромко продолжила Тоня. – Мы жили в отеле «Balzac», пошли по улице его имени на юг и вышли на авеню «des Champs Elysser» – это совсем недалеко. Но Елисейские поля оставили на потом, пересекли их по авеню «George V», вышли к Сене и перешли ее по мосту «de L’Alma». Ну, а дальше по авеню «Rapp», свернули на авеню «Franco Russe» …
– Посидели в нашей кофейне? – спросила Маргарита.
– Конечно! Потом прошли проходными дворами, пересекли авеню «De La Bourdonnais» и по уличке «Du Val Du Harispe» вышли на аллею «Adrienne Lecouvrer». Это уже парк «Du Champ De Mars», и отсюда, с площади «Jacoues Rueff» – по оси парка – полюбовались «Tour Eiffel» …
Свиридов подивился, как чисто на чистом французском языке звучали названия, и в который раз ощутил радость от умения Тони скрывать знание языка.
То, как говорила она сейчас, ни шло ни в какое сравнение с теми отдельными французскими словами с американским акцентом, которыми она пользовалась там, в далеком Париже …
– Но ты знаешь, Марго, там все стало другое. Кажется, парк тот же самый, а на каждом шагу торгуют всякой дребеденью и шатаются толпы туристов. Полно японцев, китайцев, африканцев, индусов не говоря уже о европейцах – все языки тут, а экскурсоводы кричат на всех языках. И башня обросла рекламой и длиннейшей очередью на лифт … Представляешь, сегодня билет на лифт до верхней площадки стоит 12 евро! Но зато такой прекрасный вид через зрительную трубу – дворец «Chaillot», сады «Trocadero» …
Тоня рассказывала о всех местах, где они побывали, о том, что они видели.
Конечно, значительное место в ее рассказе было уделено модам, модным магазинам, повседневной одежде на улицах и невероятному разнообразию нарядов в зрительных залах на концертах.
– Хоть бы фотографии привезли!
– Да вон там их целый ящик! – Гриша показал на большой ящик, вынутый из письменного стола, и набитый фотографиями.
Все сразу набросились на фото, фотографии пошли по рукам, раздались многочисленные комментарии …
– Марго, пойдем, поможешь мне …
Свиридов остановил Улю, которая сделала движение пойти и помочь старшим.
– Посиди. Они просто хотят побыть наедине …
– Ты довольна?
– Не то слово! Я даже выразить не могу …
– Город сильно изменился?
– Нет, но появилось много нового.
– Вспоминала наш первый Париж?
– Конечно. И ходили старыми маршрутами. Но знаешь …
– Воспоминания оказались богаче?
– Нет, не то. Сперва я водила Толю по своей памяти, а потом он незаметно сумел превратить все это в … Превратить в праздник путешествия с любимым человеком. Он находил маленькие кафе на крышах, такие уютные скверы, такие укромные уголки. Я забывала, что уже была здесь, и чувствовала себя молодой, влюбленной и любимой. Веришь?
– Я рада за тебя. Ты даже помолодела. Ходила в салоны?
– Что ты … Меня Толя так массировал – лучше всякого салона. Он устроил мне такой праздник … Наш праздник … Даже представить себе не могла, что так … что так …
