Марк Михайлович Вевиоровский
Концерт Патриции Каас. 9. В космосе и ниже
За все эти годы лишь поменяли бордюрные камни, отделяющие проезжую – и пешеходную – часть от зелени газонов …
ПАРК
За Домом культуры простирался лес, исчерченный дорожками, но постепенно эта область леса стала преобразовываться в парк.
Город был еще очень молод по меркам истории.
Совсем недавно тут был всего один жилой дом непомерной длины – в восьмиэтажном здании было двенадцать лестниц и лифтовых шахт, хотя подъездов было только четыре.
Нижний этаж был необычен – он был много шире самого здания.
С этой, лицевой стороны здания, была выполнена галерея со сплошным остеклением и входами, объединяющими по три подъезда. Над этой галереей был организован прогулочный балкон длиной во всю длину здания.
С другой стороны здания такое сплошное остекление скрывало многочисленные вспомогательные службы, сверху располагался так же прогулочный балкон с выходами из квартир общежития.
Потом появился «двойник» первого здания параллельно первому на расстоянии около восьмисот метров, и третье здание города – это «трилистник», который устроился между длинными зданиями.
На этом жилищное строительство в городе завершили, а на свободных площадях появились лишь небольшие функциональные здания, обширный Дом культуры на краю леса и разнообразные спортивные сооружения – открытые и закрытие.
Отсюда, за Домом культуры и стал оформляться парк – сперва это были дорожки и скамейки в лесу, затем лес расчищали и облагораживали.
Ко времени ввода в строй «трилистника» лес был превращен в парк на протяжении нескольких километров, а там, левее плавательных бассейнов и теннисных кортов, около избы Трофима Кузьмича Анфимова и конюшни, появилась настоящая конная база с полем для выездки, раздевалками, помещениями для тренеров.
А еще там кроме Кузьмича жили супруги Шалашниковы с приемными детьми и молодожены – лесоустроитель Геннадий Назаров с женой Мариной.
По задней стене Дома культуры установили прожектора и вечером парк около города подсвечивался, и эта зона была любимым местом прогулок жителей – и молодых, и немолодых.
С утра в хорошую погоду на всех дорожках и около лавочек располагались многочисленные детские коляски и молодые мамы с книжками, аудиоплеерами и вязаньем.
Нередко в середине дня коляски кучковались у ресторана «У Полины», что напротив Дома культуры – мамы, покормив детей, там перекусывали или обедали сами.
В парке появились велодорожки – чтобы не мешать прогуливающимся и не беспокоить малышей такие дорожки с твердым покрытием проложили от Дома культуры вглубь леса, и там была даже площадка для упражнений в фигурном катании велосипедистов.
А еще около автостоянки разрослась голубятня – из небольшой будочки она со временем превратилась в настоящее многоэтажное помещение для голубей …
Сюда перед работой любила заглянуть Женя Кульченкова …
ЗИМОЙ
Зимой все городские застройки преображались – снег прятал подробности и выделял главное. С первого снегопада на улицах и проездах появлялась снегоуборочная техника, которая начинала работать с самого раннего утра, но поскольку вся эта техника была переведена на электропитание, то работающая техника жителей не будила …
К тому времени, когда все начинали движение на работу, все дорожки и проезды были расчищены, а около дежурных в подъездах сидели и отдыхали рабочие в желтых безрукавках.
Правда, чаще всего Свиридов выбегал на утреннюю пробежку одновременно с началом движения снегоуборочной техники, но он всегда находил дорожку для пробежки, здороваясь взмахом руки с рабочими в желтых безрукавках.
И те с улыбками кричали ему вдогонку «Привет, начальник!».
Дорожки в парке расчищали позже – к середине дня, когда появлялись первые мамы с саночками и с маленькими лыжниками …
К Кузьмичу совершалось настоящее нашествие.
Мальчики, побеседовав с Сандалом, знакомились с лошадьми и катались верхом, и лошади признавали мальчиков, ждали их, приветствовали их радостным ржанием, осторожно брали из рук хлеб.
Кузьмич наблюдал за этим, беседовал с мальчиками, учил их общению с лошадьми.
Мальчики быстро освоили верховую езду, брали сюда своих младших братишек – с мамами или папами.
И часто можно было наблюдать, как Катя Кузовенина (которая Разумеева) ахает и просит поберечь маленького Рому, которого в седло с собой взял ее Шурик, или как Валерия Дзюбановская (которая Рыбачкова) просит своего сына Олежку не уронить маленького Толика.
Также вела себя и Полина Ерлыкина, а ее успокаивал Семен Черномырдин …
Однажды Женя Кульченкова наведалась к Кузьмичу зимой, и увидела, как Игнат расчищал от снега дорогу и площадку для выездки, а лошади с радостным ржанием рвались из денников. Игнат ловко управлялся с небольшим японским снегоуборщиком, а молодой лесоустроитель верхом отравился в лес.
А в выходные …
Родители с детьми всех возрастов спешили к лошадям, а лошади ждали их и радостно встречали гостей.
После этого лошади принимали угощенье, мягкими губами трогали детей, а иногда и взрослых, терпеливо подставляли спины под седла, и катали детей.
Более опытные наездники выезжали с площадки и удалялись в лес, а Кузьмич с Игнатом запрягали тройку в розвальни, розвальни наполняли малышней, Валентина брала вожжи и упряжка бодро вылетала на дорогу – даже колокольчики зазвенели и розвальни удалялись в лес.
Восторгу детишек всех возрастов не было пределов и увести их домой от лошадей было практически невозможно!
Лошади и дети с нетерпением ждали следующего выходного …
ЗАПОВЕДНЫЕ МЕСТА
В прогулки по Москве Свиридовы фотоаппарат не брали, но с ними были их телефоны.
Владик про телефоны не забывал и их модернизация проводилась постоянно.
У Свиридова сейчас была последняя модификация, счет которым он уже потерял.
Но зато телефоном было очень удобно пользоваться, в том числе за счет дополнительных функций. Был в телефоне и фотоаппарат с большим разрешением и большой памятью – даже при максимальном разрешении количество запоминаемых снимков достигало сотни.
Фотоаппарат в телефоне работал и при низкой освещенности (без вспышки!) и Свиридовы часто фотографировали понравившиеся старые (а иногда и новые) уголки города.
Потом попискивающий принтер быстро выплевывал цветные фотографии, часто ими заинтересовывался Гриша и иногда затем отправлялся на место фотосъемки.
Затем появлялись удивительные рисунки – их сравнивали с фотографиями и удивлялись тому, насколько интереснее были эти рисунки …
У Гриши была целая папка таких рисунков с наклейкой «Старая Москва», и эта папка постоянно пополнялась.
По установившейся привычке Гриша часто посещал занятия у своего профессора – Генриха Савельевича Василевского, стареющего, но по-прежнему неутомимого.
Новые рисунки Гриши обсуждались на занятиях, и новые ученики профессора знакомились с рисунками молодого, но уже известного художника, и учились у него.
Гришины рисунки из папки «Старая Москва» то и дело появлялись в самых неожиданных изданиях даже за рубежом …
МЕДИЦИНА
К врачам Женя Кульченкова обращалась редко, по необходимости.
После рождения дочки ее контакты с врачами участились – Анечка была худенькой и часто «подхватывала» всякие окружающие всех вирусы.
Как говорили врачи это было последствием голодных и неустроенных лет жизни ее родителей в брошенном гарнизоне, и теперь эти родители старались развить и закалить свою Анечку.
И Анечка без капризов глотала таблетки, жевала фрукты и занималась гимнастикой в детсадовской группе.
Общаясь с врачами Женя заметила, что врачи менялись – кто-то исчезал на несколько месяцев, затем появлялся вновь, а исчезал другой. Оказалось, что все без исключения врачи регулярно проходили курсы повышения квалификации в самых передовых клиниках Москвы.
Несмотря на то, что Женя уже немало лет прожила здесь, в ЗАТО, она все же продолжала узнавать новое и удивляться этому.
При рождении третьего ребенка мать получала по всероссийским нормам материнский капитал, но кроме этого она могла не работать и получать «зарплату» из местного благотворительного фонда. Эти средства мать получала на карточки без права снимать деньги наличными и могла тратить их здесь, внутри ЗАТО – но здесь можно было приобрести все необходимое, а практически вообще все что угодно …
Оказалось, что во многих семьях было больше троих детей.
И при рождении каждого ребенка – а это знала Женя по своей дочке – каждому новорожденному сам Свиридов или его жена преподносили существенные подарки: обычно это было детское приданое.
И в газете по инициативе Жени появился небольшой раздел, где поздравляли каждого новорожденного в городе и обоих родителей …
ЕЩЕ ОДИН ВИЗИТ
В гостиной было темно, но через раздвинутую дверь на балконе был виден белый халат.
– Привет, шоколадка!
– Здравствуй, Анатоль! Как чудесно, что ты пришел!
Свиридов обнял ее и прижал к себе, не давая ей повернуться, и целуя в шею.
– Ты, конечно, чудовище! Я соскучилась!
– Ничего, Лиззи, это полезно!
И снова, не давая ей повернуться Свиридов стал рассказывать ей о тех событиях, которые произошли сегодня с ней лично или касались ее персоны.
Всю информацию он снимал из ее сознания, и путем перехода из ее сознания в информационные поля других хорошо знакомых ей людей, рассказывал о том, чего она не знала.
Лиззи быстро вошла во вкус такого разговора и они уже активно обменивались мнениями и даже спорили. Лиззи повысила голос, и они ушли с балкона в гостиную, чтобы их разговор нельзя было бы услышать с улицы.
Она довольно болезненно восприняла некоторые его высказывания о том, что ей было неизвестно и что происходило за ее спиной, и Свиридову пришлось даже немного прикрикнуть на нее – на ее родном языке.
Лиззи опешила – никогда еще Свиридов не говорил с ней на ее родном языке, да еще на ее родном диалекте (а он «вынул» его из ее сознания!).
– Анатоль, да отпусти же ты меня!
Она наконец повернулась и смогла сама обнять его и поцеловать.
– Мог бы пожалеть меня и не пересказывать, что обо мне говорят другие!
– Думаешь, я все пересказываю? Только то, что тебе может быть полезно.
И он продолжал рассказывать ей о событиях и переговорах, свидетелем которых она не была, но о некоторых из этих событий она знала …
Лиззи довольно живо реагировала на его рассказы и даже снова повышала голос, но Свиридов снова одергивал ее.
– Ты не дергайся! Если бы ты знала, что о тебе говорил ваш болтун президент!
– И что же он говорил? Он не мог сказать ничего плохого!
– Он и не говорил ничего плохого, но …
И Свиридов цитировал то, что президент говорил в очень узком кругу или даже наедине с женой, и это доводило Лиззи почти до исступления.
– Не мог он так говорить! Скажи правду, Анатоль, неужели? Или ты нарочно врешь мне – но зачем?
– Я говорю тебе правду, хотя нельзя сказать, что я говорю все. Я выдаю тебе информацию избирательно – то, что считаю нужным. Есть многое, что я тебе не рассказываю – это мое решение.
– Так кто же ты, Анатоль? Откуда ты взялся?
– Оттуда, – и Свиридов показал куда-то вверх, – Неужели не понятно? Откуда же я могу знать то, чего ты не знаешь? Или то, что твои хорошие знакомые сейчас сидят в стрип-клубе на 42-ой и пьют текилу?
– Кто? Вильям и Генри?
– Завтра спросишь их. Правда, захотят ли они ответить правду …
Потом Лиззи вспомнила папку, которую ее знакомый Анатоль оставил ей в прошлый раз, и высказывала недовольство кое-чем в этой папке. Она снова повысила голос.
– Откуда ты взял эти бумаги? Ты что, в разведке работаешь? И где ты мог заполучить такие документы – даже я к ним доступа не имею!
– Там далеко не все документы собраны, которыми я владею. А ведь есть документы, на которых имеются даже твои подписи, шоколадка! Ты поинтересуйся последними катаклизмами в Юго-Восточной Азии – почему это вдруг случилось … Хочешь, принесу тебе последние страницы рабочих журналов кое-каких установок на севере?
– И откуда ты их возьмешь?!
– Прямо с этих установок …
– Ты на какую разведку работаешь? На русскую или иранскую?
– Дура ты, хоть и шоколадка! Но некоторые из твоих последних высказываний мне очень не понравились! Неужели ты такая глупая?
– Разве? И что же тебе не понравилось? И какое тебе дело до того, что я сказала?
– Скоро жалеть будешь о том, что сказала. А мне это неприятно …
– Это что же значит? Ты меня учить станешь – что и как мне говорить? Так?
– Нет, учить тебя – только портить. Есть такая российская пословица, сама знаешь. А я хочу уважать тебя, как женщину умную и мне весьма … приятную.
И Свиридов как следует тиснул Лиззи, чем доставил ей ощутимое удовольствие.
– А еще что тебе … не понравилось? – уже более миролюбиво спросила она.
– Помнишь видео о вашей поездке в Европу, о секретных переговорах? Хочешь, дам тебе такие же материалы о связях ЦРУ и Саакашвили, о твоей поездке в Грузию, о том, что ты там наговорила и о том, что Грузия напала на Осетию на следующий день? И то, о чем велись секретные переговоры? И тебе не стыдно?
– Анатоль … Мне очень стыдно, но я хочу спросить тебя …
– Так в чем дело? Спроси.
– Мне кажется, что ты знаешь все. Знаешь правду, о чем знают далеко не все. Ответишь?
– Я попробую. Спрашивай.
– Правда ли, что Барак родился в Кении? Это правда?
– Сдался тебе Барак … Будь здорова, шоколадка. И думай … хоть иногда. Или хочешь превратиться в политическую проститутку наподобие Хилари?
А через несколько дней вечером Лиззи ощутила у себя под рукой лазерный диск, вставив который она нашла там исчерпывающие – совершенно секретные! – материалы о сговоре Саакашвили и ЦРУ и личном участии в этом самой Кондолизы и президента Обамы, о поставках оружия и американских инструкторах …
Диск внимательно просмотрел Путин и потом вместе со Свиридовым они решали, что из этого диска можно будет вбросить в информационное поле Интернета накануне следующей попытки Саакашвили напасть на Осетию и Абхазию …
– Анатоль, ты хорошо говоришь на русском языке. А можешь ты достать касающиеся меня материалы у Путина?
– Путин, Путин … Слушай, это Россия? Ну, Россия – это сложнее. И что конкретно тебя интересует? Ты же встречалась … с Лавровым … с Медведевым, да и с Путиным! Точно.
– Меня интересует, что говорили за моей спиной!
– Когда? Тогда или что говорят сейчас?
– Значит, ты можешь это узнать?!
– Нет ничего невозможного! Просто это будет не так быстро. Узнать, что о тебе говорил Буш-старший Бушу-младшему за завтраком, что Леон Панетта говорил Дэвиду Петроусу, а Кристина Ромер сплетничала о тебе Джо Байдену, или о чем еврей Лоуренс Саммерс проговорился негру Эрику Холдеру узнать намного легче …
– Как не стыдно использовать … национальности!
– Да перестань! А как ты пыталась пристыдить Путина за то, что он пошел на выборы! Что ты говорила – «насмешка над избирательной системой»? Тебе не стыдно учить его, или ты тоже считаешь Америку самой главной в мире?
– Да ты …
– Не надорвись!
Свиридов держал руки на ее обвисающих, но еще упругих грудях, внушая спокойствие и отсутствие сексуальных желаний.
– Ты настоящий изверг! – это она сказала на русском языке.
– Вот видишь – ты хорошо знаешь русский язык … А Путина трогать не надо, а то он тебе ответит так, как в свое время ответил Хилари за поучения в его адрес …
– А я не помню …
– Он сказал, что она – без мозгов. Потом они помирились, но вряд ли она забыла …
– Не забывай меня …
Он опять исчез внезапно, и Лиззи даже не заметила этого мгновения.
«Кто же он такой? Откуда взялся? И почему так много знает?»
Нельзя сказать, что Лиззи была очень занята этой проблемой, но все же это интересовало ее.
«На часах у него было местное время – он живет здесь или перевел часы? А те материалы, что он мне оставлял – это же все сверхсекретные сведения. Откуда он их получил? Он разведчик или …»
Но она так и не могла придумать, кем же может оказаться ее знакомый Анатоль, появляющийся так внезапно и так же внезапно исчезающий. И знающий слишком много.
И когда в Интернете появились документальные материалы о переговорах Саакашвили с представителями США – она не очень удивилась.
Ее больше волновало – а появится ли она в этих видеоматериалах? Какие переговоры будут показаны? Какие документы?
Но большинство материалов, которые сыпались из Интернета, касались военных поставок в Грузию из США и из стран НАТО, и лишь один раз там появилась Лиззи, беседующая с Саакашвили. Эту беседу она хорошо помнила, разговор был тяжелый, бессмысленный – Лиззи было очень стыдно за эту беседу: она говорила о том, во что сама не верила.
Но этот эпизод промелькнул и больше ее не показывали, хотя Лиззи знала – очень много материалов осталось за этими короткими кадрами.
И у нее стало тепло где-то в животе, и стало немного полегче на душе – конечно, она была железной леди, но все же …
ВЕРТОЛЕТ
Вертолет марки МИ 8 находился на аэродроме фирмы еще с достопамятных времен, он появился тут еще до открытия фирмы, обслуживая подразделение Сельхозхимии.
Потом вертолет перешел на баланс фирмы, проходил неоднократно техобслуживание на заводе-изготовителе и поэтому находился в прекрасном состоянии.
Свиридов много раз летал на этом вертолете, часто наблюдал за работой пилотов, и в один прекрасный день просто сел на правое кресло.
– Что, Анатолий Иванович, хотите попробовать управление этим аппаратом?
– Хочу. Давай уйдем в сторонку и повыше. А потом ты бросишь управление и рулить буду я …
Сперва пилот напряженно сторожил каждое движение Свиридова, потом убедился, что тот ничего опасного не делает и немного расслабился.
На аэродром вертолет вел Свиридов сам.
После этого два пилота устроили Свиридову настоящий экзамен по приборам и всевозможным тумблерам и кнопкам системы управления – Свиридов ни разу не ошибся и не запнулся. Правда, пилоты ничего иного от этого экзамена не ожидали – им хорошо была известна исключительная память командующего.
Но для получения настоящего документа на право управления вертолетом Свиридову пришлось сдавать экзамен на пилотирование в учебном центре.
Гоняли его тщательно, но все упражнения Свиридов выполнял на «отлично», и соответствующий документ им был получен.
Правда, при этом суровым экзаменаторам пришлось пойти на некоторое нарушение правил, в соответствии с которыми было запрещено выдавать подобные документы без прохождения полного курса обучения и полного курса учебных полетов.
А для полетов в Москву вертолет МИ 17, который сменил старый МИ 8, использовали редко – только когда было много пассажиров.
Регулярные полеты выполняли на вертолете марки АНСАТ.
Этот вертолет был поменьше МИ 17, летал потише, но зато был намного комфортабельнее и существенно дешевле в эксплуатации.
И хотя вертолет АНСАТ был создан не в знаменитом вертолетном КБ Миля, и не в не менее знаменитом вертолетном КБ Камова, но он вполне оправлывал свое назнчачение при ежедневных полетах в Москву и обратно.
При этом он был намного удобнее милевской машины и полностью оправдывал все ожидания Свиридова, из-за которых он приобрел этот вертолет – за свои деньги …
ДИССЕРТАЦИИ
В закрытом зале в новом здании ФСБ заседал секретный Ученый совет.
Слушали защиту диссертации генерала Свиридова на тему «Современные боевые машины. Сравнительные характеристики».
Доклад Свиридова сопровождался не только слайдами, плакатами и графиками, но и небольшими видеосюжетами. Правда, это были лишь коротенькие фрагменты из тех видеоматериалов, которые Свиридов привозил в Зеленоград и в Александров, где создавали отечественные боевые машины.
Литературный обзор диссертации составил первый том, и там было рассмотрено столько моделей боевых машин всех ведущих стран, что одно перечисление моделей и модификаций занимало две страницы. Это перечисление, причем ограниченное лишь колесными моделями БТР’ов, имеющими четыре и более колес (4х4, 6х6 и 8х8), сразу стало основой оглавления нового тома «Трудов Академии Генерального штаба», издания секретного и тем более ценного.
Каких там названий только не было – и «Boxer», и «AlFahd», и «Movag», и «LAV», и «Patria AMV», и «TPL1Fuchs», и «Saracen» …
И сразу все было засекречено.
Но Свиридов, дав сравнительное описание множества моделей, основное внимание уделил новым разработка с развитой системой электронного управления.
Несмотря на не очень «молодую» машину «Stryker», Свиридов остановился на последних нововведениях и схемных решениях фирмы «General Dynamics Land System», корни которых просматриваются в канадских моделях БТР марок «LAV» фирмы «General Dynamics Land System – Canada».
Кроме совершенно невероятных видеосюжетов об испытаниях экспериментальных образцов «Страйкера» диссертант рассматривал схемы электронных систем машины, указывал слабые места, проводил параллели с отечественными перспективными разработками.
А еще в диссертации рассматривалась шведско-финская модель БТР «АМОS», о которой мало кто слышал, поскольку ее еще только испытывали в изначальном варианте.
Но здесь тоже приводились подробные характеристики, видеосюжеты и характеристики будущих промышленных образцов …
Среди слушателей были представители организаций, занимающихся разработкой отечественных образцов подобной техники, в том числе и профессор Шнурп.
Слушали Свиридова с большим интересом, вопросов задавали много, но самое главное было в том, как отвечал диссертант.
Ответы Свиридова были аргументированы и он подтверждал их материалами, которые наводили на крамольную мысль – а не он ли лично разрабатывал эти иностранные боевые машины?
Свиридов настолько был в курсе всех мельчайших подробностей устройства этих рассматриваемых им образцов, что слушатели получали абсолютно исчерпывающие ответы. И эти ответы вызвали «брожение умов» у членов Ученого совета, который даже удалился для принятия решения.
Это было совершенно беспрецедентным, так как обычно решение здесь не выносили кулуарно.
Но после некоторого недолгого отсутствия члены Ученого совета вернулись и Председатель совета зачитал – по бумажке – решение.
Этим решением закрытого Ученого совета Комитета соискателю – генерал-лейтенанту Свиридову А. И. – присуждалась степень доктора военных наук, а материал диссертации – оба тома и все видеоматериалы – получали гриф наивысшей степени секретности.
В зале было довольно много знакомых со Свиридовым людей в погонах и без, не говоря уже о том, что в зале присутствовали Тоня, Гриша, Скворцов и Варданян – все поздравляли Свиридова, жали руки …
Фуршет состоялся неподалеку, через перекресток в столовой другого здания ФСБ, и все чокались и желали генералу Свиридову удачи.
Поздравления перепали и на долю Тони и Гриши – его знали меньше, но знакомились и удивлялись ладно сидящей военной форме и скромной колодке на кителе Гриши – большинство присутствующих «читали» колодки без затруднений …
А дома Свиридову отвертеться не удалось, и пришлось занять вечерок в ресторане «У Полины». Тут поздравляющих было намного больше …
Так ко всем регалиям Свиридова добавилось звание доктора военных наук …
А в другом зале и в другом здании, но тоже совершенно секретно, происходила защита диссертации Елены Геннадиевны Долгополовой.
В зале кроме специалистов фирмы «Теплотехники» находились некоторые сотрудники НИПЦ – Потапович, Антипова, Баранов, Ерлыкина, Худобин, Скворцов, Ерцкая, Карцева, Дормидонтов, Лопаткин, Варданян и еще несколько сотрудников.
Защита проходила по деловому, отзывы от акционерных обществ со странными названиями, ничего не говорящими обычному обывателю (вроде «АЛГОНТ», «РАТЕП» и др.), были содержательными и положительными, выступавшие сотрудники из Тулы и Зеленограда весьма похвально отзывались о диссертантке и ее работе, а выступление Почетного Генерального директора НИПЦ новых технологий было просто хвалебным …
Ученый совет института совещался прямо в зале и решение было единогласным – главному инженеру «НИПЦ новых технологий» Долгополовой Елене Геннадиевне было присвоено ученое звание доктора технических наук, а диссертация была засекречена.
Уже в автобусе началось веселье – Лену целовал муж, женщины и Свиридов, нашлась бутылка шампанского, и внутри мчащегося вокруг ВДНХ автобуса начался банкет, который продолжился в ресторане «У Полины».
И никто даже не вспоминал, что Лена защищала кандидатскую диссертацию, а столь авторитетный Ученый совет присвоил ей звание доктора наук …
ДЕТИ
Свиридов точно знал, что в городе детей в два с половиной раза больше, чем взрослых – это было очень много. В Москве это соотношение было меньше одной четвертой.
Но визуально на улицах детей было намного больше – детей всяких, маленьких и больших, грудных, детсадовских и школьников.
Свиридов знал всех детей по именам начиная с грудного возраста, чем приводил в восторг их родителей.
Количество детей увеличивалось кроме естественных причин еще за счет лесной школы.
Старшие воспитанники лесной школы заканчивали старшие классы школы здесь, в городе, в обычной школе. Да и жили абсолютное большинство старшеклассников из лесной школы тоже здесь, в городе, в общежитии, у Таисии Архиповны.
Весь второй (первый жилой) этаж в самом первом здании города занимает так называемое общежитие.
Да и во втором здании, близнеце первого, первый жилой этаж тоже был отдан под общежитие. Там жильцы размещались в двух– и трехместных комнатах в отдельных квартирах. Там же размещались временные жильцы – гости и сотрудники десной школы, приезжавшие в город по своим делам, и некоторые гости …
Многие «дети», после школы обучающиеся в профтехучилищах и техникумах, по достижении 18 лет получали отдельные квартиры.
Но Свиридов настоял, чтобы по заявлению конкретного молодого человека он мог бы получать комнату в квартире вместе с кем-то другим – чаще всего это был друг, девушка или молодой человек.
Нередко так образовывались новые семьи, но бывало, что из такой квартиры жильцы разъезжались в отдельные квартиры. Для этого – опять таки по настоянию Свиридова – в городе был значительный фонд свободных квартир различной площади, и это было очень полезно – ожидающих своей новой квартиры практически не было.
А еще Свиридов отмечал, что в городе нарождалось уже второе – и даже третье! – поколение. В город приезжали бывшие дети первых его жителей, вместе со своими семьями и детишками – такие случаи происходили все чаще.
Возвращались закончившие обучение в Москве, и обустраивались здесь, пускали корни, обзаводились семьей.
В лесной школе число воспитанников уменьшалось за счет усыновления, и уменьшалось существенно, и происходило это постоянно каждый год, и лесная школа пустела, и в нее приезжало пополнение.
Каждый раз за пополнением Свиридов ездил сам, и отбирал детей для лесной школы. Потом Любовь Валерьевна удивлялась – каким образом Свиридов мог за несколько минут понять и оценить ребенка?
А он никогда не ошибался, и ни разу в лесную школу не привезли малолетнего наркомана или начинающую проститутку …
ЧУЖИЕ «МОЗГИ»
У Владика Медякова и Свиридова было множество профессиональных интересов, и нередко в ходе обсуждения тех или иных проблем Владик просил своего старшего друга:
– Анатолий Иванович, а не смогли бы вы … у ведущих фирм, выпускающих сотовые телефоны … Их микросхемы … А еще нам позарез нужны дисплеи – небольшие 3 – 4 дюймовые, и побольше для смартфонов … Позаимствуете?
И Свиридов приносил Владику заказанные им электронные компоненты прямо в заводской упаковке – и дисплеи тоже …
А Владик иногда дополнительно просил достать ему топологию элемента или схему его подключения, и Свиридов приносил бумаги на малопонятном японском или другом национальном языке …
БИС – большие интегральные схемы – воспроизводили в Зеленограде, а затем в отделе Авдоконихина (так продолжали называть отдел, руководимый теперь Потапом Потаповичем) изготавливали новые модели фирменных сотовых телефонов, которые аналогов не имели.
Новые телефоны постепенно заменяли старые, но еще вполне работоспособные, на более совершенные, но круг сотрудников, обладающих такими телефонами, не увеличивался …
Совершенно секретным было то обстоятельство, что новые образцы телефонов кроме секретного радиоканала могли работать и на частотах, выделенных для связи сотрудников МЧС – так об этом знал только Шойгу.
Вне ЗАТО такие телефоны были у некоего Владимира Владимировича, у Сергея Кожугетовича Шойгу и у дежурного на московской площадке фирмы недалеко от Курского вокзала …
ЦВЕТЫ и ПОДАРКИ
С того самого момента, когда колхоз Трофимова попал под крыло Свиридова, в городе появились цветы. Сперва их продавали в холлах основного – тогда единственного – жилого корпуса, а затем для цветочниц построили два легких павильона.
И цветы стали продавать около автобусной остановки и с другой стороны единственного жилого корпуса, по существу на опушке леса, около будущего ресторана и будущего Дома культуры.
У Трофимова появилась небольшая теплица для выращивания цветов, которая со временем превратилась в ряд крупных теплиц, и там выращивали не только цветы, но и овощи. Все это было рассчитано на городских потребителей, почему и вызвало вначале некоторое сопротивление колхозного руководства.
Естественно, с этим сопротивлением Свиридов справился мгновенно, а для колхоза строительство теплиц превратилось в еще один постоянный источник дохода.
И это несмотря на то, что и цветы, и овощи продавались не по рыночным ценам, а цены были очень близки к себестоимости. Но это обстоятельство никак не отражалось на ассортименте продукции, качестве товара и доброжелательность обслуживания.
Со временем павильоны для продажи цветов расширились и обзавелись специальными помещениями для хранения запаса цветов (с охлаждением!) – это очень помогало перед праздничными датами, перед концертами заезжих знаменитостей, перед выездными спектаклями московских театров и перед иными важными событиями.
Девушки в павильонах менялись редко и знали постоянных клиентов, знали их вкусы и заранее готовили букеты к появлению знакомых.
К таким знакомым относились Свиридовы – отец и сын, Виктор Скворцов, Карен Варданян, Костя Докукин, Юрий Воложанин и многие другие постоянные клиенты.
К концу рабочего дня на фирме в цветочный павильон у автобусной остановки приходили на помощь девушки из другого павильона, а перед событием в Доме культуры наоборот, девушки из павильона около автобусной остановки перебегали к Дому культуры.
Цветы в городе не переводились никогда, и для новых жителей города сперва это было в новинку, но они очень быстро привыкали к этому. Как и к тому, что рядом круглый год можно было купить свежую зелень, огурчики, помидоры и перцы – красный и зеленый.
И все продавалось недорого, если сравнивать с московскими ценами …
Универмаг, который сперва занимал второй этаж небольшого здания около первого жилого корпуса, постепенно захватил первый этаж, а потом такой торговый центр появился в центре города, около «трилистника» – высотного жилого здания.
