Марк Лимит
Серая ограда

Полная версия

***

Швейцария, Цюрих

Март, 2033 г.

Аш достал из внутреннего кармана телефон, положил на стол и, прежде чем набрать номер, взглянул в окно. Из него открывался замечательный вид на Цюрихское озеро. Светало, и первые лучи февральского солнца уже начали касаться крыш соседних домов. Сегодняшний прогноз обещал приятный, морозный, солнечный день, предвещающий скорое начало весны. Но он смотрел на просыпающийся красивый город без настроения. Последний звонок от курьера в Венгрии подтвердил худшие опасения – агент не добрался до места контакта. И уже больше двух суток он не выходил на связь ни по одному из каналов. Зная его достаточно хорошо и осознавая важность задания, можно было легко подумать, что тот залег на дно на какое-то время и рано или поздно объявится. Можно было допустить, что его хорошенько прижали в ходе операции, и, возможно, он находится в глубоком подполье, зализывая раны. Однако опытный военный понимал, что едва ли у этой истории будет хороший конец. Этот парень всегда выходил победителем из любой передряги. И если двадцать четыре часа без связи еще можно списать на обстоятельства, то больше сорока восьми часов молчания означали, что что-то явно пошло не так.

Если он умер, это большая потеря. Еще более серьезной проблемой будет, если он не смог достать нужные сведения и не захватил доктора. Что ж, и это они могли как-то пережить. В ходе инструктажей и подготовки всех агентов настраивали на то, что специфика их службы исключает возможность попасть в плен живым и они должны сделать все, чтобы этого не произошло. Слабые духом отсеивались сразу, но на остальных можно было положиться, так что была высока вероятность, что агент свел счеты с жизнью. Но его страшило не это. «Вдруг он не успеет спрятаться, и они найдут его тело». Достал телефон и набрал номер. После двух гудков на той стороне ответили.

– Аш, есть новости? – Снова Оливер. Голос раздраженный, нетерпеливый.

– Он не добрался до границы. Можем организовать поиски, но ресурсов мало. Слишком большая территория, где он предположительно может быть. И, скорее всего, его глушили, поэтому вероятность, что мы его никогда не найдем, высока. – Аш подумал: «Он уже говорит о своем товарище в прошедшем времени».

На той стороне повисла пауза, потом Оливер откашлялся: – Действуй. Даю зеленый свет. Звони Оркусу, пусть собирает оперативную группу в регионе. А я постараюсь по своими каналам выбить нам еще ресурсов. Надо реконструировать весь его маршрут. Ты хорошо его знал, поставь себя на его место, подумай, как бы ты действовал в подобных обстоятельствах. Его надо найти. Его, или его тело.

– Да, сэр. Буду докладывать по мере прогресса.

– Учитывая… выбывание Адониса из игры, нам потребуется замена. Я запрошу данные у Генриха. Как поступят новые лица, он сообщит.

– Есть, спасибо.

Часть 2. Новая жизнь

Глава 4. Дэниел

Апрель, 2033 г.

Госпиталь Шоненбург, пригород Цюриха

Боль нарастала постепенно. Сперва как зуд от укуса насекомого, который можно проигнорировать, перевернувшись на другой бок. Но неприятное чувство усиливалось, упорно переходя к стадии покалывания раскаленными иглами и наконец к ощущению раскаленной арматуры, проткнувшей ногу насквозь.

Дэниел Даск открыл глаза, захлопал ресницами, одновременно с этим вдохнув. Он очнулся в госпитале. Довольно распространенный случай для человека его профессии, хотя он всегда считал себя везунчиком и полагал, что с ним такого не произойдет. До недавнего времени так, собственно, и было. Теперь же все тело болело, особенно, в районе правой ноги, от бедра и ниже. «Проклятье, снова не так повернул ее во сне».

Мокрый от пота, он попробовал пошевелить больной ногой, что далось с определенным трудом. Как и в любой другой раз после пробуждения уже на протяжении месяца. Он машинально попытался вспомнить, видел ли сегодня какой-то сон перед тем, как проснуться. Ничего осмысленного, как обычно. За исключением одного осколка сна, регулярного навещающего его беспокойными ночами. Это воспоминание оставалось неизменным – яркая вспышка, боль и темнота. Сейчас он не смог бы точно описать ее по ощущениям, но был уверен, что тогда боль была молниеносной и нестерпимой, мгновенно поглотив все тело и сознание без остатка.

Позднее врачи расскажут, что ему в ногу угодила разрывная пуля. Такой вид боеприпасов давно запрещен международными конвенциями и, вроде, не должен использоваться в полевых столкновениях, но когда террористов это останавливало? Ему сказали, что хирурги буквально по частям восстановили бедро, осторожно собирая кости при помощи медботов и органического геля, старательно вынимая кусочки пули. Ногу спасли, но ситуацию омрачало то, что даже спустя недели реабилитации доктора делали туманные прогнозы касательно возможностей полного восстановления. Без костылей ходить получится, но о карьере бегуна можно было забыть. В том, что болезненная хромота будет сопровождать его всю оставшуюся жизнь, не стоило и сомневаться. «Не сыграть мне больше в воскресный футбол с парнями из отряда, чтоб его». Как ни странно, это была первая мысль, возникшая у Дэна в голове после неутешительного диагноза.

Жизнь учила его, что даже из дерьмовой ситуации можно извлечь ценный опыт. Лежа в больничной палате и общаясь на протяжении месяца только с врачами, открываешь для себя много нового. Скажем, то, что человеку достаточно потерять тридцать процентов крови, чтобы гарантировано отправиться на тот свет. По оценкам докторов, он потерял двадцать семь процентов всей крови к моменту, когда полевой медик смог остановить кровотечение и начать экстренное переливание. Важный плюс текущей ситуации состоял в том, что другой медбрат, во избежании траты времени, просто отсек бы хирургической пилой останки ноги, после чего прижег бы рану лазером и с чувством выполненного долга отправил бы его в лазарет. « Повезло, мать твою. На самом деле надо попытаться узнать, кем был тот парень».

Другой занимательный факт заключался в том, что состояние клинической смерти очень редко обратимо уже спустя шесть минут после того, как сердце перестало биться, а мозг – получать кислород. Дэниел пробыл в этом состоянии десять минут и восемнадцать секунд, чем изрядно озадачил персонал военного госпиталя, проводившего операцию. Насколько ему объяснили, статистически такой исход был едва ли вероятен и тянул минимум на отдельную публикацию в ведущих медицинских журналах. После восьми минут попыток вернуть его медсестра попросила сходить за священником. Но не тут-то было. Сюрприз, ребята! И пожизненная благодарность упорству медперсонала. Мог ли он назвать себя счастливчиком после этого? Сложно сказать. Да и думать об этом не хотелось. Говорят, в госпиталях много размышляешь в условиях избытка времени. Это не входило в его план, который был предельно прост – вылечиться и свалить, забыв про бесконечные процедуры, физиотерапию, психологическую поддержку, регулярную диагностику и калибровку имплантов и въевшийся казалось куда-то в подкорку запах больницы.

Справа над глазом зазудело, и рука непроизвольно провела по длинному белому рубцу, аккуратно расположившемуся вдоль виска. Он вздохнул. Помимо хромоты, правая сторона головы над ухом очевидно тоже будет выглядеть неприглядно. «Надо подумать над новым позывным. Франкенштейн подошло бы идеально – хромой и с пластиной в башке».

Когда он обрел способность ясно мыслить после операции, первым порывом было узнать, что случилось с боевыми товарищами. Разрывные пули просто так в ногу не прилетают, и было очевидно, что перед тем, как он провалился во мрак, его группа попала в серьезную переделку. Но наблюдающий за ним врач, которого, кажется, зовут Генрих, отмалчивался или менял тему разговора при любых попытках выяснить хоть какие-то подробности того, как Дэн тут очутился и привезли ли сюда кого-то еще из его группы. Всякий раз ответы чередовались от «никого из вашей команды к нам больше не поступало» и «нет, никаких писем и сообщений на ваше имя не было» до совсем уж странного «мы не можем разрешить вам выходить на связь, это связано со спецификой места, в котором вы находитесь». Плевать, с этим он разберется позднее. Зато ему охотно рассказывали о деталях его болезни и выздоровлении.

Лечащий врач поведал ему о том, что от смерти его уберегли примерно два-три процента от общего объема крови, которые он не успел потерять. А вот с ранением в голову счет вообще шел на миллиметры, и если бы пуля прошла чуть правее, то кровотечение стало бы самой меньшей из проблем хирурга.

Перетерпев боль и медленно встав с постели самостоятельно, что уже можно было расценить как маленькую победу, Дэн подошел к зеркалу, которое располагалось над раковиной слева от входа в палату. Когда его вывозили на процедуры, он всякий раз отворачивался, боясь встретить там совсем уж обезображенный скелет, потерявший всякую связь с тем человеком, которым он себя помнил. Однако вчера он решил прекратить игру в прятки с самим собой и начать привыкать к новой личине. Опершись на края раковины и расправив исхудалые плечи, к величайшему облегчению, Дэн увидел просто осунувшегося мужчину с почти потухшим взглядом. Короткие когда-то волосы отросли и почти закрывали уши, челка свисала на высокий лоб, который начали прорезать первые морщины. Шрам на правой стороне головы выглядел ровно так, как он себе и представлял. Возможно, в будущем он скроет его под какой-нибудь прической или попытается удалить косметически, но в ближайшее время придется смириться с этим аксессуаром.

Ярко-зеленые глаза парня тридцати лет придирчиво бегали по отражению, пытаясь понять, что еще в нем поменялось за то время, что он провел на койке и в процедурных. Прежний Дэниел был высоким и жилистым, не бодибилдер, конечно, но на пике формы мог произвести достойное впечатление на девушек. Рост в 185 сантиметров позволял выделяться среди коллектива, а спортивное телосложение выдавало в нем человека, с которым едва ли хочется идти на конфликт. Иногда это спасало его в тех случаях, когда он с товарищами выбирался в бар, и местные решали, что они выпили уже достаточно для того, чтобы затеять драку. Любопытно. Он всегда говорил, что старается избегать любой физической конфронтации. Но уж если ввязывался, то за уши не оттащишь, пока вся дурь не выйдет… Сейчас, с помощью инновационного метода похудения, который врачи называли клинической смертью, он скинул около двадцати килограмм. «Придется наверстывать. Сам себе эту херню устроил, – с досадой пробурчал он своему двойнику. – Нечего было геройствовать».

Госпиталь, куда его поместили, располагался в живописном местечке в пригороде Цюриха. Раньше заведение славилось среди зажиточных граждан, десятилетиями приезжавших сюда со всей Европы для медицинского обследования и восстановления. Несмотря на расположение на некоторой возвышенности, здание комплекса было надежно защищено от посторонних глаз густым лесом с трех сторон, а тыл прикрывало небольшое озеро, на противоположном берегу которого сразу возвышалась типичная для этой местности горная гряда. Как он узнал от одного из медбратьев, примерно лет пять назад медцентр включили в правительственную программу реабилитации солдат особого назначения, проще говоря, контрактников и наемников, работающих не всегда официально, зато эффективно. Получив безграничное финансирование, данный комплекс превратился в настоящий полигон для испытания средств инновационной медпомощи последнего поколения, которые, после успешных испытаний, широко тиражировались в гражданские больницы и центры медицины катастроф. Славно, что в 2033 году Швейцария вновь принимает в свои объятия беглецов и одиночек со всего мира, включая наемников и военных преступников. Потрясающей красоты природа, уединение вкупе с экспериментальными и серыми методами лечения превратили это место в мекку для людей вроде Даска.

Приятным дополнением к лечению была и медицинская страховка за кругленькую сумму, покрывающая использование самых современных достижений науки, включая редактирование генома, омоложение клеток и всевозможные импланты, заметно повышающие качество жизни. Несколько таких «шестеренок» вживили Дэну, переложив ответственность за качество передвижения на искусственные мышцы, суставы и связки. «Как лабораторная мышь на передовой медицинского прогресса», – ехидно подумал он про себя, подтягиваясь к шкафу, где лежала стандартная больничная форма.

Его восстановление шло полным ходом. Он просыпался, принимал препараты по расписанию, половина из которых предназначалась для поддержания скорее психологического состояния, нежели физического. Случаи посттравматического синдрома среди раненых были довольно распространенным явлением. Никому не хотелось получить в глаз градусником во время осмотра шизофреника-вояки. Поэтому доктора перестраховывались, подсовывая антидепрессанты и седативы всем без разбора. Очевидно, что напичканных таблетками безобидных овощей проще контролировать и обуздать в случае необходимости.

Довольно быстро устав от размеренной программы реабилитации, Дэниел начал больше времени уделять возвращению былой физической формы, благо военный госпиталь располагал внушительным арсеналом новеньких силовых тренажеров. Под чутким вниманием реабилитолога его руки и спина крепли с каждой тренировкой, чего нельзя было сказать о ногах. Почти каждый день, поворачивая ручку тумблера силы воли на максимум, он фактически заново учился ходить и бегать. Получалось откровенно неубедительно, и, вероятно, инвалид на коляске играючи обошел бы его. Однако временная немощность лишь цементировала его упертость. «Работайте, шестеренки, не зря вас понапихали в меня», – неустанно твердил он себе.

– Слушайте, не могли бы мы с вами незаметно выкинуть часть из той груды таблеток, которые я вынужден принимать ежедневно? Кажется, будто меня лечат от всех известных человечеству болезней и, в придачу, от нескольких еще не открытых, – предложил он однажды симпатичной медсестре с необычным именем Максин, проверяющей его давление.

– Согласно предписанию доктора, вы должны принимать все назначенные препараты. В противном случае клиника не может гарантировать вашего полного выздоровления, – ответила она по-доброму, но дежурно, явно не уловив в его голосе намека на флирт.

– Уверяю вас, бассейн, тренажеры и свежий воздух сделают для меня много больше, чем разноцветные скитлс. К тому же, это просто могло бы стать нашим маленьким секретом, – не унимался пациент.

– Сожалею, это не предусмотрено правилами больницы.

Дэн откинулся на койку, закинув руки на голову. О каком полном выздоровлении могла идти речь в его случае, Максин не уточнила. Вызвать симпатию девушки у него по-прежнему не получалось. Регулярно наблюдая за общением медсестры с другими постояльцами госпиталя, Дэн заметил выработанный за годы работы иммунитет к любым неумелым попыткам флирта со стороны ее подопечных. Попробуй несколько лет поработать в месте, где основной контингент состоял из бывалых солдафонов и отчаянных головорезов, у которых из развлечений только карты, прогулки да плевки в потолок.

Максин была чрезвычайно привлекательной девушкой лет двадцати восьми. Не то чтобы Дэн был слишком искушен в женщинах, но ему очень нравилось на нее смотреть. Нежная и внимательная со всеми пациентами без исключений, включая тяжелораненых и откровенно грубых вояк, она производила впечатление человека не робкого, но умело скрывающего свою уверенность от чужих глаз. Глядя за ее поведением, Дэн был уверен, что для этого были причины. «А кто из нас не без греха? Особенно собранная в этом милом месте публика».

Парень уже пытался завести с ней разговор на отвлеченные темы, но каждый раз получал очень вежливый, профессиональный и, к сожалению, довольно холодный отказ. В последний раз Дэн подошел к сестринской, которая представляла собой наполовину стеклянную будку, и попытался устроить что-то вроде театра теней, поймав руками свет лампы на стене и спрятавшись за деревянным основанием сооружения. По его прикидкам она должна была быть там одна, занимаясь заполнением документов, и такое креативное шоу могло прибавить ему несколько очков. Он быстро понял, что план пошел прахом в тот момент, когда услышал приглушенные смешки других сестер, которых он отвлек от вечернего чаепития. Выглянув наконец из-за угла, он встретил бурные аплодисменты. Максин же лишь смотрела на него, как на нашкодившего щенка, смущенно улыбаясь.

Когда медсестра вышла, Дэн взглянул на стаканчик с распределенными таблетками и ловким движением вытащил оттуда пару определенных цветастых капсул, которые, как уже он выяснил ранее, снимают боль, исходящую от ноги. Остальные стандартно положил в небольшую расщелину в стене около кровати. Потом на прогулке он от них избавится. Пребывание в перманентном состоянии имбецила не представлялось ему правильным времяпровождением. «Это место бесспорно красивое, но не настолько». Поэтому он достаточно быстро, методом проб и ошибок, выяснил, что из горсти медикаментов предназначалось для душевных проблем, и самостоятельно исключил это из своего рациона.

Оставалось еще одно неприятное обстоятельство. Дни сменяли друг друга, но Дэниел так и не мог добиться от медперсонала возможности выхода в сеть, отчего его планшет оказался почти полностью бесполезен. Хотя был убежден, что сами врачи не брезгуют серфингом в интернете. Частично он мог объяснить себе подобные меры предосторожности характером заведения. Качать права и нарываться на крепких медбратьев ему пока не хотелось. Дэну уже доводилось видеть, как ловко они скручивают в смирительную рубашку подобных Рэмбо. Через две недели пребывания в медцентре Даск убрал в сумку свой планшет, изучив его содержимое вдоль и поперек, предварительно решив, что если никто не удосужился прислать ему какое-то сообщение за это время, то либо он числится мертвым, либо его списали, получив информацию о ранении. «Печально, но не смертельно».

Единственным светлым пятном на фоне невзрачного пребывания в больнице стал новый товарищ по несчастью Артур, с которым Дэн познакомился в библиотеке. Он любил сюда захаживать, поскольку это было одним из немногих мест, выделяющихся среди однотипных помещений и коридоров больницы. Красивые резные полки, покрытые блестящим лаком, запах пыльных книг и обладающая поистине энциклопедическим умом управляющая, которой впору было работать в Национальной библиотеке, настолько она любила свое ремесло. В процессе разговоров с женщиной Даск зачастую напрочь забывал о том, где находится. В свободное от процедур время он буквально жил на этом клочке свободы мысли, безуспешно пытаясь найти ту самую книгу, которая захватила бы его целиком и не отпускала до последней страницы, но это все еще оставалось непосильной задачей. Всякий раз его отвлекали посторонние мысли относительно своего сомнительного прошлого и не менее туманного будущего, вследствие чего интерес к жизнеописанию авантюрных приключений пропадал.

Во время очередной попытки осилить нетленную английскую классику к нему подсел другой пациент, внешность которого Дэн почему-то не смог припомнить. Что было странно, поскольку парень сильно выделялся среди остальных пациентов: потерял руку вплоть до локтя в результате разорвавшейся гранаты. Его звали Артур, и он был невысоким, плотным и жилистым, с явным французским акцентом. Его отец был из Франции, а мама – чистокровная немка, поэтому он впитал самое лучшее от двух культур. Под наилучшим он сам понимал любовь к высокой французской кухне и неповторимое немецкое чувство юмора с неизбежно прилагающимся громоподобным хохотом, сопровождающим практическую каждую шутку.

Едва ли Дэн мог возразить что-то относительно французской кухни, а вот с выдающимся чувством юмора приятеля мог бы запросто поспорить в силу того, что не один вечер провел в качестве первого и единственного зрителя на проверке материала. Выписавшись из госпиталя, Артур хотел связать свою будущее со сценой, серьезно занявшись построением карьеры в стендап жанре, которую пришлось прервать несколько лет назад, подписавшись на очередной контракт. Он находил очень ироничным то, что человек, покалеченный войной и бывший в свое время на волосок от смерти, будет зарабатывать на жизнь, развлекая офисных клерков черным юмором. К тому же без руки. В этом была определенная ирония, и Дэн искренне завидовал его настрою, не в состоянии понять, откуда в этом человеке столько позитивной энергии, учитывая сложившуюся ситуацию.

– Ты читал Дугласа Адамса? – спросил как-то у него Артур, когда они в очередной раз тихо беседовали ни о чем, сидя в дальнем углу библиотечного зала.

– Нет.

Дэн не любил читать в детстве, а потом времени на это просто не осталось. Хотя его мама пыталась привить ему эту привычку. И она наверняка преуспела бы, но когда ему было семь, она вместе с отцом разбились в аварии. Он отчетливо помнил, как мать в последнее мгновение повернулась назад, чтобы накрыть его руками. Ближайших родственников у него не было, а поэтому дальнейший путь лежал прямиком в детский дом. Нельзя сказать, что жизнь там была беспросветно мрачной, ведь она научила не только проигрывать, но и держать удар. Впрочем Дэн сделал все, чтобы выбраться оттуда как можно скорее, выяснив, что единственной возможностью сделать это до восемнадцати лет было отправиться в военное училище.

– Зря, очень советую. В его романах герои часто попадают в куда более пугающие ситуации, нежели мы с тобой, и все равно не теряют положительного настроя, – произнес Артур, жестикулируя поврежденной рукой так, будто она сохранила свою функциональность.

– Тебе легко говорить, ты определился с тем, что будешь делать, когда выйдешь отсюда. И независимо от результата, у тебя хотя бы есть цель. А я до сих пор не могу понять, куда мне двинуться отсюда.

– Родни совсем не осталось? – спросил Артур.

Дэниел покачал головой и отвернулся к окну. Его действия наглядно свидетельствовали, что эту тему он поднимать не хочет.

– И вообще, – внезапно продолжил он, – остался ли за пределами госпиталя еще хоть кто-то, кто помнит обо мне? До сих пор никто из руководства не удосужился навести справки, связаться. Словно я исчез с лица земли. Да и о тебе, смотрю, тоже.

– Слушай, а кому я нужен? Была потребность в моей работе, я ее делал. Раз никто не позвонил, значит, мои услуги больше не нужны. Все просто.

За время их общения в госпитали они почти не говорили о своем прошлом и о том, как попали сюда, хотя тема витала в воздухе. Один раз Дэн спросил, где служил Артур, на что тот со смешком заявил, что служил в настолько секретных войсках, что сам нихрена про них не знает. Дэну даже не удалось узнать, где именно его товарищ получил такую травму, и после нескольких попыток молодой человек сдался. Последнее, что ему нужно было в этом месте, так это бередить чужих демонов.

– Так, может, попробуем сами выяснить? Очевидно, здесь нам рады, но не настолько, чтобы дать доступ к внешнему миру. Сгоняем в город на денек? Подговорим кого-то из медперсонала или украдем пропуска. Видел ту девушку, Максин? Я могу попробовать завербовать ее к нам в союзники.

– Звучит в духе Индианы Джонса. Но ты, вроде, много гуляешь и разве не видел боевые дроны? – Дэн подозрительно покосился на него. Артур активно закивал. – Вот-вот, продырявят сразу и метко. И охрана тут есть. То, что ты их не видишь, говорит не об их отсутствии, а скорее о профессионализме. Еще детекторы движения в траве и около всех объектов. На случай, если решишь потеряться. Это военный полуофициальный госпиталь, друг. Они нас не выпустят, пока сами не захотят. Поверь.

– Понятно, – медленно протянул Дэниел. Слова Артура испортили ему неплохое в общем-то утреннее настроение. – А что планируешь делать с рукой, новый протез?

– Страховка новый протез не покроет, вернее, не покроет нормальную технику, а того дерьма из ханойской фабрики я ставить не намереваюсь. Лучше поднакопить денег на что-то более качественное, как только карьера пойдет в гору. Слышал, «Нью Роботикс» делает отличные бионические штуки. Не отличишь от реальной части тела. А что до тебя… не хочешь составить мне компанию? Сделаться ассистентом. Будет дуэт безногого и безрукого, да еще оба военных. Уверен, мир к этому не готов. Поэтому возможно нас и не выпустят отсюда. – И он звучно захохотал, обратив на себя гневный взгляд миссис Нивес, управляющей библиотеки.

– Знаешь, если весь твой стендап будет состоять из таких шуток, то твоя карьера завершиться на первом менее лояльном, чем я, слушателе, – улыбнулся Дэн.

Он прекрасно осознавал, как выглядит и какое впечатление производит, поэтому все шутки своего товарища относительно увечий воспринимал с легким сердцем. Более того, судя по календарю, через две недели его должны были выписать, поэтому он предполагал, что даже будет скучать по неунывающему соседу. «Нужно будет все же сходить на его выступление, поддержать. Ведь нормальные люди точно не будут к такому готовы», – мысленно добавил Дэн.