bannerbannerbanner
Странное путешествие мистера Долдри

Марк Леви
Странное путешествие мистера Долдри

Полная версия

– Все-таки Рождество, не воду же нам пить!

За ужином Долдри поделился с Алисой детскими воспоминаниями. Рассказал, как тяжело ему было уживаться с родными. О страданиях матери, вышедшей замуж без любви за человека, не разделявшего ее вкусов и взглядов и далеко не такого утонченного, как она сама. Про старшего брата, лишенного чувства прекрасного, но честолюбивого и приложившего все усилия, чтобы отдалить Итана от семьи, в страстном стремлении остаться единственным наследником отцовского дела. Долдри много раз переспрашивал Алису, не скучно ли ей, и та каждый раз уверяла, что ей совсем не скучно: история этой семьи казалась ей захватывающей.

– А каким было ваше детство? – спросил сосед.

– Счастливым, – отвечала Алиса. – Я единственный ребенок. Не могу сказать, что мне не нужны были братья и сестры, мне чертовски их не хватало, зато все родительское внимание доставалось мне одной.

– А чем занимался ваш отец? – спросил Долдри.

– Он был аптекарем, а в свободное время исследователем. Его очень интересовали лечебные свойства растений, он их со всего мира заказывал. Мама работала с ним, они вместе учились. На шелковых простынях мы не спали, но дела аптеки шли хорошо. Родители любили друг друга, и дома было весело.

– Вам повезло.

– Да, это правда, но, когда видишь рядом такую любовь, начинаешь стремиться к недостижимому идеалу.

Алиса встала и отнесла тарелки в раковину. Долдри убрал остальное и пошел к ней. У рабочего стола он остановился и принялся рассматривать глиняные горшочки, из которых торчали бумажные полоски, и множество флаконов, расставленных по группам на этажерке.

– Справа абсолю[2], их получают из конкретов[3] или резиноидов[4]. В середине составы, с которыми я работаю.

– Вы химик, как ваш отец? – удивился Долдри.

– Абсолю – это эссенции, конкреты – это экстракты основных душистых веществ разного растительного сырья, например розы, жасмина или сирени. А этот стол, который вас так заинтриговал, называют органом. У парфюмеров и музыкантов много общих словечек, мы тоже говорим про ноты и аккорды. Отец был фармацевтом, а моя профессия называется «нос». Я пытаюсь создавать новые композиции, новые ароматы.

– Очень оригинальное занятие! И вы уже что-нибудь создали? Я имею в виду духи, которые продавались бы? Я их знаю?

– Да, было дело, – усмехнулась Алиса. – Это пока секрет, но у лондонских парфюмеров уже есть мои изобретения.

– Как чудесно, наверное, видеть свое произведение в продаже. Возможно, какому-нибудь мужчине удалось соблазнить женщину с помощью созданных вами духов.

На этот раз Алиса рассмеялась:

– Мне жаль вас разочаровывать, но я пока создавала только женские ароматы. Однако вы подали мне идею. Надо поискать какие-нибудь пряные нотки, что-нибудь древесное, мужское, кедр или ветивер. Я подумаю.

Алиса отрезала два ломтика от сдобной булки.

– Приступим к десерту, а потом я вас отпущу. Вечер получился прекрасный, но у меня глаза слипаются.

– У меня тоже, – зевнул Долдри. – На обратном пути валил густой снег, пришлось глядеть в оба.

– Спасибо, – тихо сказала Алиса и положила перед Долдри кусочек булки.

– Вам спасибо, я так давно сдобы не ел.

– Спасибо, что съездили со мной в Брайтон. Так великодушно с вашей стороны!

Долдри посмотрел на стеклянный потолок.

– Днем тут, наверное, потрясающий свет.

– Так и есть, как-нибудь позову вас на чай, убедитесь воочию.

Когда булка была съедена, Долдри встал, и Алиса проводила его до дверей.

– Мне тут недалеко, – сообщил сосед, выходя на лестничную площадку.

– Да, действительно.

– С Рождеством, мисс Пендлбери.

– С Рождеством, мистер Долдри.

3

Стекло крыши покрылось тонкой гладкой корочкой, в городе выпал снег. Алиса приподнялась в постели, пытаясь разглядеть, что там на улице. Она приоткрыла окно и тут же захлопнула, спасаясь от холода.

Ее глаза еще слезились со сна, когда она, пошатываясь, дошла до плитки и поставила чайник на огонь. Долдри проявил щедрость и оставил на этажерке коробок спичек. Алиса улыбнулась, вспоминая вчерашний вечер.

За работу садиться не хотелось. Сегодня Рождество, а раз нет родных, которых можно было бы навестить, она погуляет в парке.

Одевшись потеплее, Алиса на цыпочках спустилась по лестнице. В викторианском доме царила тишина, Долдри наверняка еще спал.

Улица сияла белизной, и эта картина очаровала Алису. Снег имеет свойство скрывать всю грязь города, и даже самые унылые кварталы, укрытые снегом, обретают подобие красоты.

Приближался трамвай, Алиса бросилась к перекрестку, запрыгнула на подножку, купила у водителя билет и нашла место в середине вагона.

Через полчаса она вошла в Гайд-парк через Куинз-гейт и пошла по диагональной аллее к Кенсингтонскому дворцу. У небольшого пруда Алиса остановилась. По темной воде к ней заскользили утки в надежде на угощение. Алиса пожалела, что ей нечем их покормить. С той стороны пруда какой-то мужчина на лавочке помахал ей рукой. Он встал и теперь махал все энергичнее, подзывая ее к себе. Утки развернулись и поплыли прочь от Алисы, спеша к незнакомцу на другом берегу. Алиса обогнула пруд и подошла к мужчине, который, присев на корточки, раздавал еду проголодавшимся птицам.

– Долдри? Просто поразительно. Вы за мной шпионите?

– Поразительно то, что вам помахал незнакомец, и вы сразу к нему побежали. Я пришел раньше вас, а потому вряд ли мог за вами шпионить.

– Что вы тут делаете? – спросила Алиса.

– Устраиваю уткам Рождество. Забыли? Я вышел подышать, нашел в кармане хлеб, который мы вчера утащили из паба, и подумал: если уж гулять, почему бы не покормить уток. А вас что сюда привело?

– Люблю здесь бывать.

Долдри разломил хлеб надвое и протянул кусок Алисе.

– Итак, – сказал Долдри, – наша поездка ни к чему не привела?

Занятая утками, Алиса не ответила.

– Я опять слышал, как вы полночи бродили по комнате. Так и не получилось уснуть? Вы ведь, кажется, устали.

– Я уснула и быстро проснулась. Кошмар приснился. И не один.

Хлеб у Алисы кончился, у Долдри тоже. Он выпрямился и подал девушке руку, помогая подняться.

– Почему вы не хотите рассказать, что такое вам открыла гадалка?

На заснеженных аллеях Гайд-парка было мало гуляющих. Алиса в подробностях передала свою беседу с прорицательницей, не забыв и про ее признание в том, что она всего-навсего выжившая из ума старуха, простая ярмарочная гадалка.

– Странный поворот беседы. Но раз эта женщина сама призналась в том, что она шарлатанка, вам-то зачем беспокоиться?

– Беда в том, что именно в ту минуту я начала ей верить. Но я ведь прагматик. Уверяю вас, если бы лучшая подруга рассказала мне хоть малую толику того, чего я там наслушалась, я рассмеялась бы ей в лицо.

– Оставим подругу в покое и сосредоточимся лучше на вашей истории. Что вас так тревожит?

– Слова этой гадалки переворачивают все с ног на голову. Представьте себя на моем месте.

– И она говорила вам про Стамбул? Забавно! Пожалуй, вам стоит туда отправиться для очистки совести.

– Вот это действительно забавно. Вы хотите свозить меня туда на своем «остине»?

– Боюсь, что это выходит за пределы его возможностей. Это я просто так сказал.

Им навстречу по аллее прошли мужчина и женщина. Долдри дождался, пока они удалятся на приличное расстояние, и заговорил снова:

– Я скажу, что вас беспокоит в этой истории больше всего. То, что, по словам гадалки, главный мужчина вашей жизни ждет вас в конце этого путешествия. Я вас не осуждаю, это действительно безумно романтично и чрезвычайно таинственно.

– Мне не дает покоя ее твердое убеждение, будто бы я там родилась, – сухо ответила Алиса.

– Но ваше свидетельство о рождении доказывает обратное.

– Я помню, мне было десять лет, мы с матерью шли мимо роддома в Холборне, и она сказала, что здесь я появилась на свет.

– Тогда забудьте все это! Не надо было возить вас в Брайтон, я хотел как лучше, а получилось наоборот. Теперь вы придаете важное значение какой-то бессмыслице, и все из-за меня.

– Пора мне вернуться к работе, безделье на меня плохо действует.

– Что же вам мешает?

– Вчера я имела большую глупость простудиться. Ничего страшного, но для моего ремесла я теперь не гожусь.

– Говорят, если насморк лечить, он пройдет за неделю, а если не лечить, то за семь дней, – усмехнувшись, заметил Долдри. – Боюсь, вам придется набраться терпения. Если вы простудились, вам лучше пойти домой отогреться. Моя машина у Принц-гейт, в конце аллеи. Я вас подвезу.

«Остин» не желал заводиться. Долдри попросил Алису сесть за руль, чтобы сам он подтолкнул машину. Как только «остин» сдвинется с места, Алиса должна отпустить сцепление.

 

– Это несложно, – заверил он. – Сначала левой ногой жмете на педаль до упора. Потом, когда мотор заработает, легонько опускаете ногу на правую, а затем обеими ногами нажимаете на две педали слева. Следите, чтобы машина ровно ехала по дороге.

– Это очень сложно! – возразила Алиса.

Колеса буксовали в снегу. Долдри поскользнулся и растянулся на дороге во весь рост. Алиса, наблюдавшая сцену в зеркало заднего вида, расхохоталась. От смеха ей пришла счастливая мысль повернуть ключ зажигания, мотор кашлянул и завелся, а Алиса рассмеялась еще пуще.

– Вы уверены, что ваш отец был аптекарем, а не автомехаником? – поинтересовался Долдри, усаживаясь на пассажирское место.

Его пальто было все в снегу, да и вообще он выглядел не лучшим образом.

– Извините, это совсем не смешно, но я не удержалась, – хихикнув, сказала Алиса.

– Ничего, давайте рулите, – проворчал Долдри. – Выезжайте на дорогу, раз уж эта чертова тачка так вас полюбила. Посмотрим, будет ли она такой же послушной, когда разгонится.

– Вы же знаете, что я не умею водить, – по-прежнему весело возразила Алиса.

– Все когда-нибудь бывает впервые, – невозмутимо ответил Долдри. – Жмите на левую педаль, это сцепление, потом плавно отпускайте и потихоньку жмите на газ.

Колеса катились по обледенелой мостовой. Крепко держа руль, Алиса так ловко направляла машину, что ее сосед только диву давался.

В это рождественское утро улицы были почти пусты. Алиса вела машину, внимательно слушая указания Долдри. Не считая пары резких торможений, из-за чего оба раза заглох мотор, ей удалось довезти их до дома без всяких происшествий.

– Это было потрясающе, – сказала Алиса, выключая мотор. – Мне очень понравилось водить.

– Ну что ж, можно устроить второй урок на этой неделе, если у вас будет желание.

– С огромным удовольствием.

Поднявшись на свой этаж, Алиса и Долдри распрощались. Девушку познабливало, и она была не прочь отдохнуть. Поблагодарив Долдри, она вошла к себе, бросила пальто на кровать и юркнула под одеяло.

***

Подхваченная горячим ветром, в воздухе летала мельчайшая пыль. В конце немощеной улочки высокая лестница вела к другому кварталу города.

Алиса шла босиком, оглядываясь по сторонам. Железные ставни пестрых магазинчиков были закрыты.

Кто-то окликнул ее издалека. С верхних ступеней лестницы какая-то женщина махала рукой, призывая Алису поторопиться, словно им обеим грозила опасность.

Алиса помчалась к ней, но женщина бросилась прочь и исчезла.

Сзади послышался шум, крики, вопли. Алиса заспешила к лестнице, женщина ждала ее внизу. Она велела Алисе остановиться и дальше не ходить, поклялась ей в любви и попрощалась.

Она удалялась, ее силуэт уменьшался и вскоре стал совсем крохотным, но в сердце Алисы он рос и рос, пока не сделался огромным.

Алиса бросилась за ней, ступени рушились у нее под ногами, огромная трещина разломила лестницу надвое, а гул за спиной сделался невыносимым. Алиса подняла голову. Красное солнце обжигало кожу, тело покрылось испариной, на губах выступила соль, в волосах застряла земля. Вокруг кружились тучи пыли, не давая дышать.

Неподалеку раздался протяжный жалобный стон, потом бормотание: слов нельзя было разобрать. У Алисы першило в горле, она задыхалась.

Чья-то решительная рука подхватила ее и приподняла над землей, когда большая лестница уже ускользала у нее из-под ног.

Алиса вскрикнула, принялась вырываться изо всех сил, но держали ее очень крепко. Она почувствовала, что теряет сознание. С обмороком было бесполезно бороться. Над ее головой полыхало огромное красное небо.

***

Алиса открыла глаза, белизна снега на стеклянной крыше ослепила ее. Девушку знобило, лоб пылал. Она нащупала стакан воды на тумбочке и, сделав глоток, закашлялась. Алиса совсем обессилела. Надо встать и найти одеяло, чтобы спастись от пронизывающего холода. Она попыталась приподняться, не смогла и снова провалилась в темноту.

***

Кто-то тихонько позвал ее по имени. Знакомый голос бормотал слова утешения.

Она пряталась в каком-то чулане, скрючившись, спрятав голову между коленями. Чья-то рука закрывала ей рот, не давая говорить. Алисе хотелось плакать, но та, что держала ее в объятиях, умоляла ее молчать.

Кто-то стукнул кулаком в дверь. Удары становились сильнее, теперь уже стучали ногой. Послышались шаги, кто-то вошел. Затаившись в своей каморке, Алиса старалась не дышать, казалось, ее сердце остановилось.

***

– Алиса, проснитесь!

Долдри подошел к кровати и пощупал ей лоб.

– Бедняжка, да вы вся горите!

Он помог ей приподняться, поправил подушку и уложил поудобнее.

– Я вызову врача.

Немного погодя он вернулся.

– Боюсь, у вас что-то посерьезней насморка. Врач скоро придет. Отдыхайте, я побуду с вами. – И уселся в изножье кровати.

Вскоре пришел врач. Он осмотрел Алису, пощупал ей пульс, внимательно послушал сердце и дыхание.

– Ее состояние вызывает серьезные опасения, очень похоже на грипп. Ей нужно укрыться теплее и пропотеть. Давайте ей пить, – обратился он к Долдри, – теплую подслащенную воду или травяной чай, понемногу, но как можно чаще.

Он вручил Долдри аспирин.

– Это должно сбить температуру. Если завтра не станет лучше, отвезите ее в больницу.

Долдри заплатил врачу и поблагодарил за то, что тот приехал в Рождество. Потом пошел к себе, принес два одеяла и укутал Алису. И наконец вытащил на середину комнаты кресло, стоявшее у длинного рабочего стола, и устроился в нем на ночь.

– Не знаю, может, лучше было, когда ваши друзья не давали мне спать. Я, по крайней мере, лежал в своей постели, – проворчал он.

***

Шум в комнате прекратился. Алиса открыла дверь шкафа, в котором пряталась. Кругом тихо и ни души. Мебель раскидана, постель смята. На полу валялась картинка в раме. Алиса осторожно убрала осколки разбитого стекла и поставила картинку обратно на тумбочку. Два улыбающихся лица, нарисованные тушью. Окно открыто, теплый ветер колышет занавески. Алиса подходит к подоконнику, он слишком высок, и ей приходится влезть на табурет, чтобы увидеть улицу. Она карабкается вверх, дневной свет ослепителен, она щурится.

Какой-то человек на тротуаре смотрит на нее и улыбается, у него ласковое лицо, взгляд полон любви. Алиса любит этого мужчину всем сердцем. Она всегда так сильно его любила и знала всю свою жизнь. Ей хочется броситься к нему, чтобы он ее обнял, она хочет его удержать, назвать по имени, но голоса нет. Тогда Алиса взмахивает рукой. В ответ он машет ей кепкой, улыбается и исчезает.

***

Алиса снова открыла глаза. Долдри поддерживал ее, поднося стакан воды к ее губам и уговаривая попить.

– Я его видела, – проговорила она, – он был здесь.

– Врач приходил, – сказал Долдри. – В воскресенье, причем в Рождество. Надо же, какой ответственный!

– Это был не врач.

– А он так был на него похож.

– Я видела человека, который ждет меня там.

– Прекрасно, – сказал Долдри, – поговорим об этом, когда вам станет лучше. А пока отдыхайте. Кажется, жар уже спадает.

– Он гораздо красивее, чем я думала.

– Нисколько не сомневаюсь. Надо и мне заболеть гриппом, может, меня навестит Эстер Уильямс[5]. В фильме «Бал русалок» она была неотразима.

– Да, – пробормотала Алиса в полубреду, – он поведет меня на бал.

– Прекрасно, а я в это время смогу отоспаться.

– Я должна его отыскать, – прошептала Алиса, закрывая глаза, – мне надо ехать туда, мне нужно его найти.

– Блестящая мысль! И все же советую несколько дней подождать. Учитывая ваше состояние, я не уверен, что любовь с первого взгляда будет взаимной.

Алиса опять уснула. Долдри вздохнул и снова уселся в кресло. Было четыре утра, от неудобной позы у него задеревенела спина, затылок ломило, зато у Алисы порозовели щеки. Аспирин действовал, температура спадала. Долдри погасил свет и попросил Господа послать ему крепкий сон.

Алису разбудил протяжный храп. Тело по-прежнему ныло, но озноб прошел, уступив место приятному теплу.

Она открыла глаза и обнаружила развалившегося в кресле соседа со сползшим на пол одеялом. Правая бровь Долдри забавно поднималась и опускалась в такт дыханию. Алиса наконец поняла, что сосед провел ночь у ее постели, и ей сделалось страшно неловко. Она осторожно приподняла покрывало, завернулась в него и тихонько направилась к плитке. Приготовила чай, изо всех сил стараясь не шуметь, и осталась сидеть возле печки. Долдри всхрапнул сильнее, так громко, что сам проснулся. Он повернулся на бок, соскользнул с кресла и шлепнулся на паркет.

– Почему вы не в постели? – спросил он, зевая.

– Чай готовлю, – ответила Алиса и налила две чашки.

Долдри встал, потянулся и потер поясницу.

– Немедленно лягте.

– Мне гораздо лучше.

– Вы напоминаете мне мою сестру – заметьте, это вовсе не похвала. Вы такая же беспечная и упрямая. Не успели прийти в себя – и уже носитесь по холоду! А ну марш в постель без разговоров! Я принесу вам чай. Конечно, если смогу двигать руками, а то у меня по телу не то что мурашки, а целая армия муравьев бегает.

– Мне так стыдно, что я причиняю вам неудобства, – сказала Алиса, послушно отправляясь в постель.

Она села в кровати, а Долдри поставил ей на колени поднос.

– Есть хотите? – спросил он.

– Не очень.

– А немного поесть все-таки придется, так надо, – сказал Долдри.

Он сходил к себе и принес жестяную коробку с печеньем.

– Настоящее масляное печенье? – удивилась Алиса. – Сто лет его не ела.

– Самое что ни на есть домашнее, – гордо заявил Долдри, макая печенье в чай.

– Очень аппетитно выглядит, – заметила Алиса.

– Разумеется! Говорю же, сам испек.

– С ума сойти…

– И что же такого сумасшедшего в моем печенье? – обиделся Долдри.

– …как некоторые вкусы напоминают детство. Мама пекла такое по воскресеньям, и мы всю неделю ели его по вечерам с горячим какао, когда я заканчивала уроки. В то время оно мне не очень нравилось, я топила его в чашке, пока не растает, а мама ничего не замечала. А потом, в войну, когда мы прятались в убежище и ждали окончания воздушной тревоги, я только и думала про это печенье. В подвале, где стены шатались от падавших вокруг бомб, мне так часто снилось это лакомство.

– Не могу похвастать, что меня с матерью связывают такие же счастливые минуты, – сказал Долдри. – Вряд ли мои печенья так же хороши, как ваши, но, надеюсь, они вам нравятся.

– Можно мне еще? – попросила Алиса.

– Кстати о снах. Вам этой ночью снились ужасные кошмары, – проговорил Долдри.

– Знаю, я помню, во сне я гуляла босиком по улице из других времен.

– В снах времени не существует.

– Вы не поняли. Мне показалось, я знаю то место.

– Какое-нибудь смутное воспоминание. В кошмарах все перемешано.

– Это была жуткая смесь, Долдри, страшнее, чем немецкие бомбы.

– Они тоже были в вашем сне?

– Нет, я была где-то далеко. За мной гнались, кто-то желал мне зла. А когда появился он, страх исчез. Показалось, что ничего плохого со мной уже не случится.

– Появился кто?

– Тот мужчина на улице, он мне улыбался. Помахал на прощание кепкой и ушел.

– Вы с таким волнением рассказываете, словно это было на самом деле.

Алиса вздохнула:

– Вам бы надо отдохнуть, Долдри, вы такой бледный.

– Это вы тут больная, а не я, хотя, признаюсь, кресло у вас не очень удобное.

В дверь постучали, и Долдри пошел открывать. На пороге стояла Кэрол с большой корзиной в руках.

– Что вы тут делаете? Вам Алиса уже и в одиночку мешает? – осведомилась Кэрол, входя в комнату.

Увидев подругу в постели, она удивилась.

– Ваша подруга подхватила сильный грипп, – отвечал Долдри, расправляя куртку, немного смущенный появлением Кэрол.

– Значит, я как раз вовремя. Можете спокойно нас оставить, я медсестра, теперь Алиса в надежных руках.

Она дошла с Долдри до двери, торопясь его выпроводить.

 

– Ступайте, ступайте, – говорила она. – Алисе нужен отдых, я за ней присмотрю.

– Итан, – позвала Алиса с кровати.

Долдри поднялся на цыпочки, чтобы видеть ее через плечо Кэрол.

– Спасибо за все, – тихо проговорила Алиса.

Долдри натянуто улыбнулся и вышел.

Дверь закрылась, Кэрол подошла к кровати, положила руку Алисе на лоб, пощупала шею и велела показать язык.

– Небольшой жар еще есть. Я тебе из деревни столько вкуснятины привезла! Свежие яйца, молоко, варенье, пирог – мама вчера испекла. Как ты себя чувствуешь?

– Как во время урагана, с тех пор как ты здесь.

– «Спасибо за все, Итан», – передразнила Кэрол, наливая воды в чайник. – Смотрю, вы подружились со времени нашего последнего ужина у тебя. Что скажешь?

– Что ты дурочка и твои намеки неуместны.

– Никаких намеков, говорю что вижу.

– Мы соседи, ничего более.

– Вы и неделю назад были соседями, но он обращался к тебе «мисс Пендлбери», а ты называла его «мистер Ворчун, который портит праздник». Случилось что-то особенное, раз вы так сблизились.

Алиса молчала. Кэрол смотрела на нее, держа в руке чайник.

– Все так серьезно?

– Мы еще раз ездили в Брайтон, – вздохнула Алиса.

– Так это он был твоей таинственной вечеринкой на Рождество? Ты права, ну я и дура! А я-то думала, ты все выдумала, чтобы мальчишки отстали. Я весь сочельник проклинала себя за то, что оставила тебя одну в Лондоне и не увезла к родителям. А мисс, оказывается, в это время резвилась со своим соседом у моря. Какая же я дуреха!

Кэрол поставила чашку чая на табурет у кровати.

– Ты никогда не думала купить себе нормальную мебель? Тумбочку, например? Погоди, погоди, мисс Хитрюга, – продолжала она с воодушевлением, – неужели в прошлый раз, когда твой сосед ворвался сюда, это вы с ним подстроили, чтобы выгнать нас и провести вечер вдвоем?

– Кэрол! – зашипела на нее Алиса, тыча в стену, смежную с квартирой соседа. – Замолчи и сядь. От тебя устаешь больше, чем от гриппа.

– Это не грипп, просто сильная простуда, – возразила Кэрол, рассердившись на резкую отповедь.

– Я никуда ехать не планировала, это он сделал широкий жест. И не строй эту насмешливую мину, у нас с Долдри ничего нет, просто вежливая взаимная симпатия. Он совершенно не в моем вкусе.

– А зачем ты ездила в Брайтон?

– У меня совсем сил нет, дай отдохнуть, – взмолилась Алиса.

– Хорошая благодарность за мою заботу, нечего сказать.

– Дай пирога и кончай ерунду болтать, – сказала Алиса и чихнула.

– Вот видишь, у тебя сильный насморк.

– Надо поскорей вылечиться и возвращаться к работе, – заметила Алиса, усаживаясь в кровати. – А то я от безделья свихнусь.

– Придется запастись терпением. Из-за этой поездки в Брайтон ты на неделю лишилась обоняния. Ну так как? Скажешь, чем вы там занимались?

По мере того как Алиса рассказывала, Кэрол взирала на нее со все большим изумлением.

– Да уж, – проговорила она, – я бы на твоем месте тоже перепугалась. Неудивительно, что ты слегла.

– Очень смешно, – пожала плечами Алиса.

– Слушай, Алиса, ну это же нелепо, это просто бред. Что значит: «Все, что ты считала настоящим, окажется неправдой?» А вообще это верх любезности со стороны твоего соседа – отвезти тебя в такую даль, чтобы ты могла еще раз послушать всякие глупости. Хотя мне знаком кое-кто способный и на большее, лишь бы тебя на машине покатать. Жизнь несправедлива, в моем сердце столько любви, а мужчинам нравишься ты.

– Каким мужчинам? Я с утра до вечера одна, не говоря уж про ночь.

– А про Антона забыла? Если ты и одна, то сама виновата. Ты идеалистка и не умеешь ловить момент. Хотя по сути ты права. Пожалуй, мне бы хотелось, чтобы меня первый раз поцеловали на карусели, – грустно призналась Кэрол. – Ладно, мне пора, а то в больницу опоздаю. Да и вас не хочу беспокоить, а то вдруг сосед вернется.

– Прекрати, я же сказала: между нами ничего нет.

– Знаю, он не в твоем вкусе, тем более что теперь где-то далеко тебя ждет прекрасный принц… Взяла бы отпуск да поехала его искать. Были б деньги, я бы с тобой с удовольствием съездила. Смеюсь, конечно, но как было бы классно двум девчонкам попутешествовать… В Турции тепло и мальчики, наверное, загорелые.

Алиса задремала. Кэрол, подняв лежавшее у кресла одеяло, укрыла ее.

– Спи, красавица, – прошептала она. – Я, конечно, ревнивая свинья, но ты моя лучшая подруга, ты мне как сестра. Завтра после дежурства заскочу тебя проведать. Ты скоро поправишься.

Кэрол надела пальто и на цыпочках удалилась. На площадке она увидела Долдри: тот шел в магазин. Спустились вместе. На улице Кэрол обратилась к нему:

– Она скоро поправится.

– Приятная новость.

– Очень любезно, что вы о ней позаботились.

– Пустяки, – ответил Долдри, – мы же соседи…

– До свидания, мистер Долдри.

– Секундочку, мисс. Это вас не касается, но вам стоит усвоить раз и навсегда, что она тоже не в моем вкусе. То есть абсолютно!

И Долдри удалился не попрощавшись.

2Абсолю – ароматическое эссенциальное масло высшей степени очистки.
3Конкрет – эфирное вещество, экстрагированное растворителями из сырого растительного сырья (коры, листьев, корней, цветов и травы).
4Резиноид – смолистый продукт, душистый экстракт смолы.
5Эстер Уильямс (р. 1921) – американская пловчиха и актриса, звезда так называемых «водных мюзиклов». Фильм «Bathing Beauty» во французском прокате назывался «Бал русалок», а у нас – «Прекрасная купальщица».
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15 
Рейтинг@Mail.ru