Марк Ивин
Дорога к вершине

– Тогда добро пожаловать!

– Лена прибыла почти одновременно с нами, только другим самолётом, местных авиалиний, с севера Индостана, – объявила Инна, переводя тему.

– Да? А откуда именно? – заинтересовался Гриша. – Из какого города? – вопрос он адресовал самой Лене.

– Я уж и сама не помню его названия, – ответила Лена и рассмеялась. – В скольких только городах я не побывала!

– А вы в который раз в Индии? – спросил Гриша Инну.

– В третий. В последний приезд я прожила здесь полтора года.

– Работаете здесь? Или… отдыхаете? – задав вопрос обеим, Гриша тут же начал мысленно корить себя за нетактичность, особенно когда заметил, что Инну его любопытство заметно напрягло. Однако, обернувшись к Лене, в её лице он ничего такого не заметил.

Очевидно решив, что в первую очередь Гриша обращается к ней, Лена заговорила:

– Ну, я типа художник-оформитель. Работа у меня всегда найдётся, где ни окажись. В Индии же материала для творческих идей пруд пруди, вы скоро поймёте это и сами, – она улыбнулась и отправила в рот кругляш тонко нарезанной картошки.

– Как раз во вдохновляющей атмосфере Индии я не сомневаюсь ни капли, – заверил Гриша. – Любопытно! А что именно вы оформляете?

– Ой, да что только не приходится! Что заказывают, то и…

«Звучит размыто», – чуть не проронил вслух Гриша, но вместо этого прикусил язык. В тоне ответов Лены звучала вежливая сдержанность. Видимо, девушка не желала сейчас рассказывать о себе подробнее.

Гриша обернулся к Инне. И не успел он раскрыть рта, как та заговорила первой, с вызовом, не дожидаясь вопроса.

– А я ничего не делаю. То есть дел-то у меня полно, но работать – не работаю. Загораю, купаюсь, хожу по магазинам, странствую.

Гриша недоумённо уставился на неё. Инна выдержала его взгляд.

– Как это возможно? Я имею в виду, ведь на какие-то средства жить надо! Или у вас хороший спонсор?

Инна хмыкнула:

– Да если бы!

– Но…

– Всё просто. У меня в Москве квартира. Я её сдаю. А на вырученные средства живу здесь. Мне этого хватает, вполне. Тут в Индии таких, как я, не счесть. И из России, и из Европы, и из Америки. У кого квартира побольше, да получше, да в столицах – здесь себя королями чувствуют, я серьёзно говорю! – заметив сомнение, отразившееся в Гришином лице, Инна прибавила: – Здесь всё дешевле! Люди годами так живут и в ус не дуют. Наслаждаются жизнью.

Гриша подумал, что никогда прежде ему не приходилось задумываться о проживании в какой-либо иной стране так, как рассказала ему сейчас Инна. Сам он никогда не умел, да и не хотел сидеть без дела. Ему это было чуждо. С самого детства в голове Гриши имелось столько идей, что воплощать их ему всегда было нужно и важно. Он не мыслил и не желал иного.

Словно бы издалека, отвлекая от мыслей, до него долетел встречный вопрос девушек.

– А вы чем занимаетесь? В Индию работать или отдыхать приехали?

– Я? – Гриша поднял взгляд на спутниц. – Я строитель. Хотя по профессии вообще-то архитектор. Собственно, поэтому я и здесь…

– Ого! Архитектор!

– Вот это да!

– Так вы в Мумбае будете что-то строить? – слова Гриши, вне сомнений, произвели на Лену впечатление. Ему даже стало жалко её разочаровывать.

– Нет. В основном я буду чертить. Много. Ну и подготавливать проектную документацию. Своя специфика.

– Документацию?

– Да. Нужно учесть, из каких материалов, как и в какой последовательности будет возведён тот или иной фрагмент комплекса. Работать буду не в Мумбае, а в Гокарне. По крайней мере, поначалу. Потом видно будет. Я пока не решил.

– Как интересно! – заинтересовалась теперь и Инна. – А что за комплекс?

– Комплекс высотных сооружений. По замыслу, это будут семнадцать отличающихся друг от друга высоток, объединённых единым объёмно-пространственным решением.

– С ума сойти! – ахнула Лена.

– Точно, – поддержала её Инна и обернулась к Грише.

– Какого человека мы встретили! – Лена несколько отшатнулась от Гриши, как от внезапно включившегося прожектора, вновь не удержавшись от восторженного восклика.

Гриша почувствовал себя неловко, он не ожидал такой реакции.

– Я пока не заслужил таких восхищений, уверяю. Не судите по тому, чего человек делать толком не начал. И это лишь задумка. Нет уверенности, что всё получится. Хотя, конечно, я уж приложу все усилия…

Грише хотелось ещё прибавить, что порой, как он опасается, идея его применения найти не сумеет; однако эту мысль он решил оставить при себе.

– Всё равно, это очень и очень занимательно! – со значительностью заверила Лена, – Ведь раз вы это задумали и планируете осуществить – значит, обладаете такого рода навыками и умениями, которые для нас – космос.

Ответить на это Грише оказалось нечем. Он лишь смущённо кивнул и взъерошил волосы.

На этом разговор иссяк, девушки переключились на обсуждение совместных планов, воспоминаний и общих знакомых, а Гриша, слушая их лишь вполуха, рассматривал здание аэропорта, развлекая себя мысленным составлением эскизов, по которым этот архитектурный проект когда-то кем-то был исполнен.

Запахи окружающего и бурление в желудке вернули его к реальности.

«А не поголодать ли и мне с недельку? – подумал он. – Кажется, эта страна создаёт для этого самые подходящие условия».

К тому же переходить на местную пищу с ходу Гриша опасался: казалось, это чревато минимум расстройством желудка, а максимум – пищевым отравлением.

Как только девушки управились со съестным, выяснилось, что ни Лена, ни Инна ни разу за свои длительные периоды пребывания в стране даже не слышали про особые условия продажи билетов на поезда в аэропортах Индии. Гриша удивил их этой информацией.

– Век живи – век учись! – многозначительно вздёрнула брови Инна.

Путники экипировались рюкзаками, сумками и чемоданами и двинулись обратно, к выходу из аэровокзала.

– А что делать, если нас не пустят? – вслух выразила беспокойство Лена.

– Непроницаемое лицо, и с таким выражением, будто мы каждый день здесь ходим, – предложил Гриша.

Однако предложенное им не сработало: служба охраны преградила вход весьма решительно.

Спутники принялись объяснять, что в аэропорт им нужно попасть лишь для того, чтобы приобрести билеты на поезд, на что в ответ услышали, что касса по их продаже начнёт работать лишь с девяти утра.

Ждать на улице без малого три часа ни Гришу, ни Лену, ни Инну не устраивало категорически.

– Если потеряем столько времени, мы можем и вовсе не успеть купить билеты на утренний поезд, – занервничала Инна.

– Нужно попасть на вокзал, и как можно скорее, – Гриша тоже забеспокоился, – там, надо полагать, билеты продают круглосуточно?

Девушки пожали плечами, ответа они не знали. Несмотря на то, что каждая из них прожила в Индии подолгу, доселе ни одна не сталкивалась с необходимостью покупки билетов в столь ранние утренние часы. Вместо ответа Лена лишь подытожила:

– Идёмте!

И, не успели они развернуться и сделать несколько шагов, как тут же снова оказались в окружении непонятно откуда взявшихся таксистов и водителей моторикш, предлагающих воспользоваться их услугами.

Своим поведением, назойливостью и предложениями отвезти «хоть куда» таксисты сбивали с толку.

В конце концов Инна, Гриша и Лена поддались-таки на уговоры одного из них: теперь им не терпелось как можно скорее убраться отсюда и оказаться на железнодорожном вокзале.

Неким чудесным образом все трое они уместились на небольшом заднем сиденье моторикши. Водитель помог впихнуть чемоданы и рюкзаки в крохотный багажник за спинами пассажиров, и лишь Гришин саквояж, невместившийся, положил себе под ноги. Затем лихо вскочил в сиденье и стартовал.

3

За окном звенела капель. Гриня взобрался на табурет и облокотился о стол. С крыш соседских домов свисали сосульки, короткие и длинные, с них струилась тающая вода.

Наблюдая за этой картиной, Гриня мысленно прокручивал в голове одну-единственную мысль.

«Надо будет попробовать сосульку на вкус!»

Вообще-то однажды он пытался уже это сделать, но мама успела выхватить сосульку из сыновьих рук прежде, чем тот коснулся льда языком.

– Обалдел?! Так и ангину подхватить нетрудно! – возмутилась мама Надя. – Мог бы и понимать уже такие вещи!

В тот раз мама не на шутку рассердилась, однако, что такое ангина и почему её следует остерегаться, она не разъяснила. Поэтому единственный вывод, который после этого сделал для себя Гриня, – это то, что грызть лёд при маме впредь не следует.

В данный момент Надежда Алексеевна укутывала и укладывала в коляску полугодовалого Мишу. Детей она собирала на прогулку, а по пути ещё решила зайти в магазин.

– Гриня, ты что там замер?! Почему не одеваешься? Надевай куртку, живо! – подогнала его мама.

С неохотой, пятясь и продолжая рассматривать капель, Гриня сполз на пол и вяло, но довольно умело стал одеваться: натянул штаны, обувь, надел шапку, накинул на плечи курточку.

Увидев, что старший сын пыхтит над замком, мама помогла ему его застегнуть.

Миша в это время принялся протестовать против шапки, рыдая и пытаясь стащить её с головы маленькими ручонками.

– Ну что ты, что ты, маленький? Без шапки-то холодно будет! – заворковала над ним Надежда Алексеевна. – Посмотри на Гриню: он тоже в шапке! И я… в берете.

Коляску она выкатила в коридор, а затем – на улицу. Со двора вышла к дороге.

Гриня семенил следом, шаркая сапожками по асфальту.

На улице оказалось свежо, ветрено и влажно. Пахло прошлогодней травой, которая беспорядочно торчала на всех проталинах.

– Мама, мозэт, мы спелва погуляемся и тока потом в магазин подём? – заглядывая в глаза матери, предложил Гриня.

– А я так и собиралась сделать, Гринюшка, – потрепала его за затылок мама.

Миша, оказавшись на свежем воздухе, сразу прекратил плакать. Он с любопытством воззрился в незабудковое небо и стал разглядывать голые кроны деревьев – лёжа в коляске, ничего другого ему видно и не было. Заглядывая в личико брату, Гриня заметил:

– Ну сто, блатик? На плогулку высли, да?!

Миша беззубо улыбнулся ему.

Двинулись по просеке вдоль садово-дачного кооператива.

Вдали возвышались насыпи железнодорожных путей, а неподалёку, слева, распростёрлась поляна, вся в замёрзших лужищах. В посёлке поляну прозвали «мальчишеской» – на ней из года в год, в зависимости от сезона, ребятня играла то в футбол, то в хоккей.

Поляну обошли по кругу, обогнули территорию поселковой школы и детского сада и двинулись в обратную сторону.

У входа в магазин семенил полосатый рыжий кот. Гриня сразу бросился к нему, и, не успела мама Надя опомниться, как животное уже оказалось в объятиях её сына.

– Брось! Живо! – потребовала мать. – Вдруг у него блохи?!

– Не-а! – замотал головой Гриня и отвернулся, чтобы на всякий случай лишить маму возможности отобрать у него кота силой.

– С кошками в магазины не ходят! – прибавила мама Надя второй нерушимый аргумент. Впрочем, её уверенность, что сын послушается, таяла на глазах.

– А я даздусь тебя у выхода! Вместе с ним!

– Вот котику как раз ждать меня нет никакой необходимости! – язвительно заметила мама.

Оглянувшись по сторонам, она оценила предложение сына и заглянула в дверь магазина: там внутри выстроилась длинная очередь.

«Если кроме Миши в магазине со мной окажется ещё и Гриня, то он наверняка начнёт что-нибудь для себя выпрашивать», – подумала Надежда Алексеевна и постановила:

– Как знаешь, оставайся, только отсюда – ни ногой! – Обогнув лужу, она вошла в магазин, не без сложностей протискивая в дверь коляску.

Впрочем, Гриня никуда уходить и не собирался. Он обдумывал, какими играми может заняться с котом.

Рядом с дверьми магазина, на стойке, висела железная урна, из которой поднималась узкая струйка дыма. Гриня заглянул в недра и обнаружил, что дым струится от окурка. Приподняв животное, он поднёс его носом под дым. Кот завыл, заёрзал и стал извиваться. Гриня попытался удержать его, но животное пустило в ход когти, а, высвободившись, прыгнуло в кусты и скрылось из виду.

Гриня осмотрел ладони. Из царапин мелкими каплями проступила кровь. Гриня отломил сосульку, свисающую у входа в магазин и принялся растирать ею ладони.

Кровь остановилась. Рассудив, что в царапинах виноват сам, Гриня, ничуть не рассердившись на кота, а увидев валявшуюся у обочины длинную ветку, тут же позабыл и о коте, и о царапинах.

Он поднял ветвь, оценивающе рассмотрел её и затем тонким концом сунул в урну. Гриня надеялся затушить окурок, но вместо этого обронил его в глубину урны. Тем не менее, дым идти перестал, и Гриня тут же потерял к нему интерес. Вынув палку, он направился к луже, в которой валялись камешки щебёнки. Палкой он принялся сдвигать их в одну кучку.

Проходящие мимо люди заходили и выходили из магазина. Пара девочек-близняшек возрастом лет по пять, шедших за руку с худосочным мужчиной, уставились на Гриню с любопытством.

А следом идущая молодая темноволосая женщина остановилась. За руку её держал светленький мальчик приблизительного одного с Гриней возраста в нахлобученной набекрень шапке. Мальчик улыбался во весь рот и смотрел на то, чем занимался Гриня, с нескрываемым восторгом.

Женщина посмотрела на сына, на Гриню, потом снова на сына и заливисто засмеялась. Ей вдруг подумалось, что с таким выражением лица сын вполне мог бы наблюдать за летящим в небе дирижаблем, а вовсе не за мальчишкой, возящимся палкой в луже.

– Здравствуй, мальчик! Как тебя зовут?

– Гьиня!

– А где твоя мама, Гриня? В магазине?

– Да.

– Витюша, побудешь с Гриней? – обратилась она к сыну.

Витя не возражал. Он кивал и лучился радостью.

– Присмотришь за Витей, Гриня?

– Пьисмотью, – серьёзно ответил Гриня.

– Чудненько! Я мигом! – женщина оставила мальчиков наедине и проскользнула в магазин.

Гриня поднял глаза на Витю.

– Дежи, – он протянул свою палку мальчику, а сам подобрал другую. – Я вот сто плидумал! Надо камни сгъебать в одну кучу!

Кивая, Витя ткнул палкой в лужу, пытаясь подражать Грине.

– Вот так?

– Ага.

4

Горячими струями ветер овеял пассажиров, растрепав их одежду и волосы.

Лена с Инной оживлённо беседовали, беспечно над чем-то посмеиваясь, а Гриша, в разговоре участвовать не желавший, смотрел по сторонам и впитывал в себя такие знания, какие не мог почерпнуть ни в одной из прочтённых доселе статей и книг об Индии. Он вдыхал первые запахи этой страны, прислушивался к звукам, видел новые лица, рассматривал дома и улицы, освещённые тусклым светом фонарей, и примерял всё это к собственным ощущениям.

И в душе его нарастал ужас.

Самому себе он казался сейчас персонажем жуткого кошмарного сна. И лишь то, что он изрядно устал, частично нивелировало и притупляло эти ощущения.

Гриша обернулся к увлекшимся беседой соседкам, но их лица никакого ужаса, казалось, не выражали. Во всём их поведении ощущалась лёгкость и непринуждённость: не обращая внимания ни на что вокруг и радуясь каким-то пустячным мелочам, Лена с Инной, похоже, чувствовали себя в своей стихии. Это одаривало Гришу надеждой, что, возможно, не всё так плохо, как видится на первый взгляд.

При этом ему вспомнилось, как, готовясь к поездке, в журналах и интернете он неоднократно наталкивался на фотографии Мумбая, где запечатлены были величавые здания, аккуратные скверы и живописные аллеи. Где они были теперь?

Озираясь по сторонам, Гриша не наблюдал ничего даже отдалённо похожего на те снимки. Напротив, видимое являлось стопроцентным антиподом, вызывая в нём лишь омерзение и ощущение пребывания на свалке, которой, казалось, не будет конца.

В воздухе носились запахи испарины, мочи и чего-то протухшего.

«Клоповник, ох и клоповник! – вертелось в голове у Гриши. – Может, водитель везёт нас прямиком в ад, выбрав самую кошмарную дорогу на свете?!»

Ухабы, рытвины и канавы, в которые без конца угождал моторикша, заставляли содрогнуться все внутренности организма. Изношенный асфальт, судя по всему, был проложен в незапамятные времена и, наверняка, был свидетелем не одной смены эпох.

Справа от дороги производящие зловещее впечатление кособокие трущобы уходили в необозримую даль, и в них – сомнений не было – жили тысячи индийских семей. Грише мерещилось, как из этих трущоб, подобно ходячим мертвецам, в сторону дороги стекается орда грязных, одичалых людей, одетых в рваньё, и кидается на их маленького моторикшу, пытаясь повалить его на обочину.

Гриша обернулся налево: в той стороне дома ещё колониальной английской постройки, покрытые толстенным слоем пыли, выглядели убого и жалко, обветшало и неухоженно, напоминая заброшенный город из фильма ужасов. Своим пришедшим в упадок внешним видом эти строения будто насмехались над ушедшей в прошлое колониальной державой – Британской империей – и над людьми, которые этот район однажды возвели.

Моторикша нёсся как ошпаренный. Ехать по встречной полосе таксист, по-видимому, считал вполне привычным делом. При этом непонятно было, как при столь оживлённом даже в эти ранние утренние часы движении и на редкость дурной манере вождения он не угодил под колёса какого-нибудь грузовика. За время езды авария казалась неизбежной по меньшей мере трижды, но всякий раз, в последние доли секунд, водитель успевал крутануть руль в нужном направлении и увернуться от удара, продолжив свой путь, ничуть не сбавив скорости.

На дорогах почти не смолкали сигнальные клаксоны. Моторикша не оставался в долгу: прежде чем завернуть на очередной поворот, таксист протяжно и пронзительно предупреждал возможный встречный транспорт о своём появлении.

«По-видимому, это мера предотвращения аварий», – предположил Гриша.

Формирующиеся на перекрёстках пробки рассасывались удивительно быстро. Транспортные средства лавировали мимо друг друга, мчась, каждое в своём направлении, как на пожар.

«Как хорошо, что у нас дома нет подобного дорожного бедлама», – думал Гриша, с опаской поглядывая под ноги водителю – туда, где лежал его чемодан, то и дело подпрыгивающий на каждой очередной яме. Грише представлялось, как багаж вылетает на дорогу, и по нему проезжает грузовик, второй, третий, а после на него напарывается мотоциклист, переворачивается, валится на дорогу, а машины, пытаясь объехать его, сталкиваются друг с другом: взрывы, крики, кровь…

Чтобы отвлечься от этих мыслей, Гриша стал снова смотреть по сторонам в поиске признаков цивилизации – всё же это был крупнейший мегаполис Индии, – но так и не находил их.

По пути им не встретилось ни единого сквера, ни одного культурного заведения, хотя бы отдалённо похожего на театр, концертный зал или кинотеатр. Ничего! Даже супермаркета или просто крупного магазина – и тех не было. Только грязные дома и сильно запылённые, обвешанные тряпками ларьки да столы для уличной торговли.

«Как же всё это дико, неприглядно и мерзко! Зачем я сюда приехал?! Не начну ли мечтать о возвращении назад, домой, сразу, в ближайшие же дни? – в отчаянии думал Гриша. – Но ведь я так много слышал об Индии! Удивительного, непостижимого и совершенно не похожего на то, что вижу теперь. Не могло же это относиться к другой стране с таким же названием, ведь таковой попросту нет! Неужели этот кошмарный сон будет явью на всё то время, что я здесь проживу?»

Провезя пассажиров значительную часть пути и за три четверти часа не проронив ни единого звука, таксист вдруг заговорил:

– Как вас зовут? Откуда вы? Куда путь держите?

Тон, каким он задавал вопросы, Грише не понравился сразу: водитель будто ждал некоего одному ему известного момента, когда начать говорить. К тому же Гришу обеспокоило, что, заговорив, таксист оборачивался к ним, отвлекаясь от напряжённого движения.

Вопросы Гриша проигнорировал. Однако соседки, в тоне водителя ничего особенного не заподозрившие, отвечали оживлённо. При этом по выражению лица таксиста Гриша видел, что ответы тому неинтересны и даже скучны.

«Зачем же он тогда их задал? Вежливость? Вряд ли. По-видимому, просто старается угодить. Но для чего?»

– Лучше бы он помалкивал да следил за дорогой, – раздражённо заметил Гриша и обернулся к спутницам.

Таксист умолк и впрямь, будто поняв этот сказанный по-русски комментарий, а может, уловив его смысл по интонации.

Несколько минут спустя моторикша резко затормозил и остановился.

– Всё, прибыли! – возвестил водитель.

Гриша, Инна и Лена заозирались по сторонам. Вокзал они заприметили не сразу: он находился на существенном расстоянии от места остановки.

– Довезите нас до вокзала! – попросила Инна. – До него ведь ещё метров двести!

– Да. Будьте любезны! – прибавила Лена.

– Не могу. Из такой толчеи мне будет слишком проблематично выкатить обратно! – отмахнулся таксист.

– Во даёт! – возмутился Гриша.

– Почему же другие рикши стоят там, на площади? – указали Лена с Инной в направлении вокзала, где действительно стояло множество беспорядочно припаркованных моторикш.

– Да, но выезжать обратно мне будет чрезвычайно сложно!

– А разве это наши проблемы? – взвился Гриша, рассердившись уже не на шутку, – если вы взялись везти нас, так будьте любезны доставить до места!

– Я готов сделать это, но только если вы прибавите мне ещё немного рупий!

– Я так и знал! – заметил Гриша.

– Это уже ни в какие ворота! – возмутилась Инна.

– Козёл! – отрезала Лена.

Со злостью похватав сумки, они расплатились за поездку и пешком двинулись в сторону вокзала.

Очевидно рассчитывающий на иной исход поездки, с мольбой в голосе таксист нервно окрикнул удаляющихся от него Гришу, Лену и Инну:

– Прошу, прибавьте мне хотя бы чаевых! Я ведь так хорошо и быстро вас довёз!

Молодые люди не обернулись, лишь между собой обменявшись комментариями.

– Хам.

– И ведь не стыдно ему!

Светало. Узенькая пыльная улочка, ведущая к вокзалу, оказалась оживлённой, несмотря на то, что не было ещё и семи утра. Лена, Инна и Гриша не успели пройти и нескольких метров, как тут же, будто мухами, оказались облеплены галдящими детьми, чумазыми и сопливыми.

Маленькие индийцы возникли невесть откуда, очевидно лишь по светлому цвету кожи приняв молодых туристов за ходячие кошельки, до отказа набитые деньгами. Показушно-нарочито придавая себе жалостливый вид, дети замолили, заскулили и заканючили: посмотреть сумки, потрогать фотоаппараты, отведать возможно имеющуюся еду, подарить им что-нибудь из предметов одежды. Дети норовили забраться в любой из карманов путников, желая узнать, что в нём находится. Ни на секунду не смолкая, они клянчили и клянчили.

Платья женщин и светлые Гришины брюки скоро оказались выпачканы. И, вместо того, чтобы пробудить в Гришиной душе сострадание, дети всколыхнули в нём ещё больший гнев, усилив тем самым раздражение от общения с таксистом.

Однако, наблюдая за реакцией спутниц, более опытных в условиях Индии путешественниц, он не мог не отметить, что приставание детей удручало их явно куда меньше, чем его самого. Лена с Инной вели себя раскованно и смотрели на детей так, как матери по обыкновению смотрят на разбушевавшихся сорванцов.

Инна достала из рюкзака пачку печенья. Галдёж поднялся неимоверный: дети закричали все разом и потянули к ней руки.

– Всем по одной, – только и успела сообщить Инна, но было поздно: пачка растаяла в мгновение ока. – И попрошу без рук! Не-трогать-меня-руками!

Гриша вспомнил, что и у него с собой тоже осталось печенье. Трапезничать в ближайшее время он всё равно не собирался, раз задумал голодать, поэтому он последовал примеру Инны, протягивая детям угощение, громко прося их при этом соблюдать дистанцию:

– Без рук! Попрошу без рук!

Воспользовавшись этим нехитрым манёвром, троица поспешила к вокзалу. И лишь дойдя до него и укрывшись под сводами, путешественнники смогли, наконец, вздохнуть спокойнее и оглядеться по сторонам.

Станция именовалась Lokmanya Tilak Terminus. Данное сооружение, судя по малогабаритным его размерам и совсем небольшому количеству отходящих от платформ железнодорожных путей, было не самым крупным из мумбайских вокзалов. Внешний вид Lokmanya Tilak имел столь же удручающий, как и вид большинства строений, что встретились на пути из аэропорта. Краска на стенах во многих местах облупилась и вздулась, грозя осыпаться. Потолок почернел так, будто под ним сотню лет работал коптильный цех. По углам обжились пауки, соединив пролёты слоями посеревшей паутины.

Из множества закопченных ламп горела лишь треть, остальные были либо разбиты, либо перегорели.

«Управы на них нет! И МойДоДыра!» – раздосадованно и устало разглядывал всё это Гриша.

Лена с Инной, как и прежде, на такие «мелочи» внимания не обращали. Глядя на них, Гриша сделал вывод, что и внешний вид вокзала, и прямо на полу спящие то ли бомжи, то ли дожидающиеся поездов пассажиры кажутся им несущественнейшими из пустяков.

Втроём они направились к единственному работающему в этот час оконцу; как оказалось, это было окно справочной.

Служащий сразу дал понять, что лучше им было остаться в аэропорту и дождаться, когда там заработают кассы, поскольку здесь никаких особых условий продажи билетов для иностранцев не предусмотрено, да и кассы заработают в одно время с аэропортными.

Посему страшное обветшалое здание железнодорожной гавани, стерегущие его снаружи уличные попрошайки и спящие прямо на бетонном полу бездомные – вот пейзаж, наблюдать который молодым людям предстояло ближайшие два часа, в призрачной надежде ожидая возможности купить билеты на поезд.

Путники обернулись, уже собираясь уйти, но служащий внезапно окликнул их.

– Послушайте, вот возьмите, заполните эти формы, – он протянул Грише три бланка, – Если повезёт, по ним плацкарт вам продадут без очереди!

– Огромное спасибо! – хором ответили Лена, Инна и Гриша, обрадовавшись вполне искренне.

Взяв регистрационные формы, они принялись вносить в них свои имена и данные загранпаспортов. А после же им ничего не оставалось, как вернуться обратно на улицу.

Привокзальная территория представляла собой стройпощадку, огороженную покосившимся забором. За забором возвышались горы песка. Вздымая клубы пыли, громыхали самосвалы. Медленно вращался подъёмный кран, перетаскивая бетонные плиты. Похоже было, что либо площадь перестраивали, либо прокладывали под ней коммуникации; могли, впрочем, подготавливать строительство нового здания вокзала.

Солнце взошло, и жара стала несносней. Макушки голов ощутимо припекало. Спины путешественников взмокли от пота.

Гриша достал из чемодана купленную в московском аэропорту лёгкую кепку с коротким козырьком и водрузил на голову. Подняв глаза к небу, он не увидел в нём ни облачка.

Лена с Инной отступили в тень и уселись на ступени при входе в вокзал. Грише захотелось последовать их примеру, но, с брезгливостью осмотрев ступени и так и не решившись воспользоваться ими в качестве скамьи, он ограничился тем, что переместился к спутницам ближе, встав напротив.

К радости троицы, пристававшие доселе дети утратили к ним интерес, по-видимому решив, что поживиться от путников более ничем не смогут, и отправились на поиски новых «жертв».

Лена с Инной вернулись к обсуждению общих знакомых, а Гриша, их почти не слушающий, следил за происходящим на стройплощадке. Наблюдая за слаженной работой строителей, он думал о том, что зимой будущего года в Южной Африке, а именно на её границе с Намибией, по его проекту начнётся возведение автомобильного моста. То будет однопролётный арочный мост. Сроки и время застройки уже согласованы и утверждены. Гриша очень гордился этой своей разработкой и с воодушевлением готовился к тому, что поедет контролировать процесс. Сей успех он считал главным своим достижением в профессии на сегодняшний день. Размышляя об этом, Гриша всякий раз вспоминал Шервуда Виллера, коллегу-архитектора и друга, который сыграл во всей этой истории немаловажную роль. Ныне Шервуд преподавал в университете Кейптауна, и Гриша знал, что непременно встретит его снова, когда прибудет в ЮАР.

Ближе к началу работы касс народ к вокзалу заструился бурным потоком. Люди всё прибывали, и, в конце концов, очередь сделалась столь невообразимой, что Лена, Гриша и Инна не на шутку обеспокоились: «А вдруг шансы купить билеты теперь и вовсе сведутся к нулю?»

Поняв, что надеяться на чудо смысла нет, Инна обратилась к Грише:

– Ничего, если мы оставим вас охранять сумки, а сами пойдём покупать билеты?

– Хорошая идея, – поддержала Лена. – Без сумок нам будет куда проще добраться до касс.

Гриша и сам понимал, что идея хорошая, однако ему она была не совсем по душе. Он не хотел в этой чужой стране вручать свои документы посторонним людям, хотя пока всё складывалось так, что у него не было оснований не доверять Инне с Леной.

«Если оставить присматривать за сумками девушек, а за билетами идти самому, – рассудил Гриша, – придётся волноваться ещё сильнее». Он не доверял индийцам и опасался, что какие-нибудь пройдохи, не побоявшись отпихнуть двух женщин, могут растащить весь их багаж.

Он протянул паспорт Инне и принялся обкладываться чемоданами.

– Идите, конечно, я посторожу!

Девушки растворились в толпе, а Гриша остался ждать, переживая и нервничая. Озираясь по сторонам, он представлял, как к нему подбегают несколько человек: один хватает сумку, Гриша бросается за ним в погоню, а остальные в это время растаскивают оставшийся багаж. От разыгравшегося воображения в груди похолодело, и он поспешил отогнать от себя эти мысли. Однако на окружающих теперь и вовсе смотрел волком.

Миновало не менее получаса, прежде чем спутницы вернулись. Выглядели они выдержавшими баталию.

– Буквально вырвали последние места! – сообщила Лена, протягивая Грише его билет. – На экспресс до Панаджи.

Вздохнув, Гриша громко выдохнул: с его плеч будто спал камень.

– Отлично! Во сколько отправление?

– В одиннадцать, – ответила Инна. – Едет до Магдаона – это головная станция в Гоа. Вам нормально, удобно?

Гриша взглянул на мобильник. Ждать до отправления предстояло ещё два с половиной часа.

– Выбора, полагаю, у меня всё равно нет. Но ничего, ведь главное, что мы вместе едем, и ЕДЕМ! Остальное буду думать и решать после.

Через вокзал они вышли на платформу и, прячась от палящего солнца, устроились под небольшим станционным навесом.

Гриша занял свободную лавку, расположившись на которой тут же ощутил усталость и непреодолимое желание спать.

Лена с Инной снова оставили его сторожить поклажу, а сами двинулись в сторону киоска – неподалёку, на этой же платформе – закупать съестное.

Опомнившись, Лена вернулась к Грише:

– Простите, забыли спросить. Для вас что-нибудь взять?

– Если только минералки. Буду очень благодарен! Умираю от жажды.

Вскоре спутницы уже шагали обратно с двумя пачками печенья, чипсами и водой.

– Минеральной не было. Пришлось взять эту, – виновато улыбаясь, Лена протянула Грише бутылку питьевой воды.

– Сойдёт, – поблагодарил он, скрутил крышку и жадно отхлебнул, не обратив внимания на то, что струйка, пролившись, намочила ему ворот рубашки.