Корт вернулся в свой номер в «Коринтии» в 4:45 утра. Они с Хайтауэром еще около часа обсуждали подробности операции, потом его вывели через трюм яхты и усадили в резиновую моторную лодку в сопровождении двоих людей Зака. Они не обменялись ни словом, пока бороздили холодную черную воду Финского залива и причалили к берегу примерно в четыре утра. Автомобиль ожидал на причале; Корта отвезли в гостиницу и доставили в номер. Хайтауэр подумал обо всем, – даже о том, чтобы снять номер прямо над этажом Джентри. Люди из «Виски-Сьерра» вышли на балкон, перебросили веревку через перила и вручили Корту маленький блокнот с контактной информацией для группы.
– Эй, мужик, – сказал темнокожий оперативник. Его представили как Спенсера, а другого, помоложе и с хорватским акцентом, звали Мило. – Люди всякое болтают о тебе. Обычно я не слушаю сплетни, но… Это ты тогда был в Киеве? Просто скажи «да» или «нет».
Джентри убрал блокнот в задний карман и произнес единственную фразу за час поездки:
– Пошел нахер.
Он не обратил внимания на веревку и перебросил ноги через перила, потом качнулся на руках и бесшумно спрыгнул на свой балкон.
Спенсер перегнулся через ограждение и тихо сказал:
– Сам пошел нахер, Шестой. Встретимся через две недели в сточной канаве.
Джентри принял душ, посмотрел в запотевшее зеркало на свое избитое лицо, потом взглянул на будильник. Пять часов утра. За два часа он должен придумать какое-то объяснение тому, как ему удалось заработать синяк под глазом и рассеченную губу, лежа в постели и изучая бумаги в номере роскошного отеля. Обнаженный, Корт толкнул дверь, собираясь выйти из ванной, но остановился, повернулся и по внезапному наитию распахнул дверцу медицинского шкафчика. Он заглянул внутрь, и его сердце учащенно забилось. Люди Сида укомплектовали шкафчик дюжиной рецептурных лекарств: антигистамины, антибиотики, препараты от эректильной дисфункции. Все это не имело отношения к его текущим обстоятельствам, но он почти сразу же увидел обезболивающее. Дилаудид в таблетках по четыре миллиграмма. Его сердце забилось в предвкушении немедленного облегчения, которое принесет одна таблетка. Но его плечи смиренно опустились от осознания того, что он не испытывал реальной боли и знал, что не нуждается в сильных опиатах. За пять секунд он мог превратить в ничто три недели стоической детоксикации.
Корт выдавил две таблетки, запил их водой из-под крана, а потом, в моментальной вспышке гнева и стыда, отправил остальное в унитаз и спустил воду.
Потом он оделся в безобразный спортивный костюм, который оставили люди Сида, и лег на кровать. Его разум скоро будет бесполезен; ему нужно было подумать, прежде чем таблетки подействуют в полную силу.
Он думал о президенте Аббуде. Если операция «Ночной сапфир» закончится успешно, то кровожадный деспот останется в живых. Это обстоятельство сильно донимало Джентри. Наверное, все было не так просто, но сталинская цитата в устах Сида содержала некую правду, которая находила отклик в его сердце, хотя он не признавал ничего общего между собой и Дядюшкой Джо. «Смерть решает все проблемы. Нет человека, нет проблемы». Нет, Корт так не думал; лишь немногие проблемы можно было решить с помощью политического убийства. Но оно, несомненно, способствовало достижению многих краткосрочных целей. И определенно, убийство злодея положит конец его злодеяниям.
Убийство Аббуда вычеркнет из мира частицу зла. Корт Джентри не дал бы и ломаного гроша за все остальное.
Действие дилаудида было внезапным. Неслышная волна удовлетворения пробежала по его мозгу, как будто во лбу разбили яйцо, которое растеклось внутри черепа. Какое-то время он просто лежал, разглядывая балдахин над кроватью и получая удовольствие от узоров, вышитых на шелковой ткани. Он был одновременно рад психическому облегчению от таблеток и сердит на себя за то, что поддался искушению.
Корт поборол следующую волну расслабления и вернулся к размышлению над текущей ситуацией.
Ему не нравилась мысль о похищении одного из самых ненавистных людей на планете. План Сида был для него гораздо более предпочтительным, чем план Хайтауэра, но Хайтауэр предлагал более существенную награду. Отмена директивы о его ликвидации не решит всех проблем Корта, но будет лучше четырех миллионов долларов в банке. Деньги ни к чему, когда нет того, кто мог бы потратить их, а имея ЦРУ на хвосте последние четыре года, он находился в состоянии постоянного бегства от преследования по всему земному шару.
Да, он был бы рад вернуть доброе расположение ЦРУ. Какой бы его поступок ни стал причиной директивы на стрельбу без предупреждения, наверное, он мог возместить это похищением Аббуда и его передачей Заку и группе «Виски-Сьерра» на серебряной тарелочке.
В дверь постучали. Корт взглянул на часы рядом с кроватью, и увидел, что уже семь утра.
Вот проклятье. Он не знал, то ли вообще не спал, то ли обезболивающее заставило его провести два часа в полусонном забытьи.
Корт услышал, как открылась дверь гостиной. Секунду спустя трое мужчин вошли в его комнату. Они принадлежали к тому же разряду уличных громил, которые привезли его в отель вчера вечером. Их костюмы были помяты; возможно, они спали не раздеваясь, прямо в коридоре или в соседнем номере. А может быть, веселились всю ночь напролет. Корт медленно встал, потер глаза и ощутил, как химия в кровеносной системе замедляет его движения и влияет на чувство равновесия. Он заметил, что мужчины с одобрением рассматривают его черно-лиловый спортивный костюм с золотыми вставками. Потом они посмотрели на его лицо. Даже за бородой они могли видеть его распухшую нижнюю губу, а подбитый и заплывший глаз был на виду.
– Что случилось? – спросил по-русски первый из них. Корт начал было отвечать, но вовремя сдержался. Вот дерьмо! Дилаудид наполнил его мозг туманом; он не мог действовать эффективно.
Он пожал плечами, – вероятно, слишком деланым жестом, – и подождал, пока русский не поймет свою ошибку и не повторит вопрос по-английски. Когда он это сделал, Корт ответил:
– Я упал с кровати. Эти шелковые простыни очень скользкие.
Сразу же после завтрака Корта отвезли к Григорию Сидоренко. На этот раз босс русской мафии находился во дворе; холодное серое утро и легкий дождь пополам со снегом не помешали ему принимать утренний чай в безлиственном саду. Он сидел за металлическим столиком под красным навесом, в золотистой пижаме и мягких шлепанцах. Двое молодых людей с миниатюрными автоматами стояли в кустах немного поодаль. Они внимательно следили за Кортом, но тот прекрасно понимал, что если у них возникнет желание стрелять в него из этих автоматических пукалок, то они изрешетят своего босса так же быстро, как и свою цель.
Американец скривился при виде непрофессионального протокола службы безопасности. Для него видеть такую любительскую тактику было все равно что слышать скрип ногтей по грифельной доске.
Джентри подошел к Сиду в компании двух громил, которые сопровождали его от гостиницы и не сказали ни слова на обратной дороге. Он коротко кивнул и сказал:
– Давайте сделаем это.
– Что случилось с вашим лицом?
– Ничего особенного. Вы слышали, что я сказал?
Немного поколебавшись, Сид кивнул, хлопнул в ладоши и показал большие пальцы. Американский жест в его исполнении выглядел комично.
– Превосходно. Это радостная новость для нашего правительства.
– Но вы должны понять, что это моя операция, – продолжал Корт. – Вы будете четко следовать моим инструкциям, иначе я выхожу из игры.
Сид выпрямился и быстро кивнул.
– Я уйду отсюда один. Мне нужно время для подготовки и планирования, и я не хочу, чтобы эти нацистские уроды маячили возле меня. Через несколько дней я передам контактный адрес. Ваши парни смогут приехать и забрать меня, – Корт протянул листок бумаги с рукописным текстом. – Они должны будут привезти с собой это снаряжение. Потом они отвезут меня в тихое загородное место по вашему выбору, где я буду пристреливать винтовку и проверять остальное снаряжение. С того момента, когда я полностью восстановлю оперативные навыки, я буду следовать вашим указаниям до прибытия в Судан. В Хартуме я встречусь с вашим агентом, и он отвезет меня к побережью. Там я залягу на дно и уйду со связи до завершения операции. Я извещу вас о проделанной работе по собственному спутниковому телефону, и тогда мы сможем обсудить эвакуацию.
Сид сиял от восторга.
– Блестяще! Я сделаю именно так, как вы говорите.
На следующей неделе Корт проверял и пристреливал оружие и усердно занимался физическими упражнениями в холмах и лесах к востоку от Петербурга. Он залезал на высокие деревья и носил рюкзак, наполненный камнями. Он ежедневно посещал солярий в живописном городе Пушкине, расположенном к югу от Северной столицы. Он корпел над картами, книгами и распечатками, изучая действующих игроков в суданском регионе, от плохо вооруженных повстанческих отрядов до структуры, тактики и подготовки НСБ, грозной Национальной службы безопасности Судана. Он изучил историю, законодательство, инфраструктуру, дороги и порты, расположение аэропортов и дислокацию военных гарнизонов.
Особое внимание он обратил на побережье Красного моря, поскольку там ему предстояло действовать – сначала в роли убийцы на службе у русского преступного синдиката, а потом в роли оперативника, выполняющего извлечение и передачу президента Аббуда в интересах ЦРУ.
Мыль о «возможных осложнениях» уже казалась ему циничным преуменьшением того, что его ожидало.
Он снова встретился с Заком Хайтауэром после того, как остальные члены группы «Виски-Сьерра» улетели для сбора на яхте ЦРУ под званием «Ханна», переоборудованной под их нужды и уже находившейся в Эритрее, готовой отплыть в Порт-Судан, примерно в тридцати милях к северу от Суакина. Зак и Корт провели вместе целый день, работая над кодами, картами, снаряжением и оперативными планами. Ни один аспект этой миссии не был слишком незначительным для обсуждения. Хайтауэр объяснил, каким образом СОА, – Суданская освободительная армия, воевавшая против арабов и особенно против Аббуда, – проведет утром перед похищением Аббуда диверсию, которая должна отвлечь большинство охраны президента и заставить его укрыться в сейфовой комнате местного банка. У суданской резидентуры ЦРУ был агент, бывший член группы личной охраны Аббуда, который указал, что стандартной оперативной процедурой при нападении на президента по дороге к мечети Суакина было укрытие президента в защищенном помещении банка до прибытия вертолетного отряда со спецназовцами из Порт-Судана. До сих пор деятельность СОА в этом районе была почти нулевой, и Аббуд уже двадцать раз посещал Суакин без каких-либо инцидентов.
Корт должен был дожидаться в банке, чтобы перехватить президента и вывезти его из города, в то время как «Виски-Сьерра» расположится на окраине и по возможности будет воздерживаться от участия в боевых действиях. Потом они разместятся на большом надувном «Зодиаке» и поплывут к «Ханне», которая снимется с якоря и направится на север. Потом Хайтауэр поместит Аббуда в мини-субмарину, прикрепленную к днищу яхты, и оттуда Орикс и «Сьерра-один» продолжат плавание к рыболовному траулеру ЦРУ в международных водах. Таким образом, если на борт «Ханны» поднимутся люди с катеров суданской береговой охраны, они не найдут никаких следов похищения.
Далее «Ханна» поплывет вдоль побережья Красного моря и в конце концов встанет на якорь в порту Александрии. К тому времени Аббуд уже будет находится в одной из тюрем Международного уголовного суда в Гааге.
Это был смелый и даже дерзкий план. Но Корт не видел в нем невозможных или плохо продуманных элементов. Тем не менее огромное количество факторов могло нарушить ход операции. Человеческие ошибки и непредвиденные ситуации случаются постоянно. Как и провалы разведки. Как и феномен «попадания дерьма в вентилятор» согласно закону Мэрфи.
Но в любом случае, даже если все пойдет по плану, это создавало впечатление отчаянной попытки отдела специальных операций ЦРУ доказать свою пользу для администрации, которая практически исключала из своей повестки проведение секретных полувоенных акций.
Через три дня самостоятельной работы Корт набрал номер, полученный от подручных Сидоренко, и связался с его секретарем. Корт сказал, что получил легкую травму во время физических тренировок и попросил доставить ему упаковку не самых сильных болеутоляющих таблеток, чтобы поскорее выздороветь. В темном переходе станции метро «Выборгская» он встретился с одним из молодых скинхедов Сида, который молча передал ему бумажный пакет.
Корт проглотил две таблетки дарвосета, пока стоял на платформе и ждал поезда, который отвезет его поближе к гостинице на Загородном проспекте. Он старательно убеждал себя, что ему больно. Колото-резаная рана живота, полученная четыре месяца назад, действительно осложняла его тренировки для брюшного пресса, – узел рубцовой ткани растягивал мышцы и причинял ноющую боль, – но на самом деле это была не та боль, о которой стоило беспокоиться… если бы не его пристрастие к обезболивающим препаратам.
Корт понимал это и иногда думал, что на самом деле не жестокие головорезы, желавшие его смерти, а добрый пожилой доктор из Ниццы, который подсадил его на морфин, в конце концов станет причиной его погибели.
Русский транспортный самолет «ИЛ-76» был впечатляющей машиной с фюзеляжем более 150 футов и почти таким же размахом крыльев. Корт стоял перед самолетом в предрассветных сумерках, где жидкий лунный свет смешивался с серой мутью. Рядом с ним стоял Григорий Сидоренко. Они вместе прилетели из Петербурга на «Хоукере» в белорусский город Гродно и приземлились полчаса назад. Безусловно, у Сида не было никаких причин находиться здесь; это противоречило всем процедурам и мерам безопасности, с которыми Корт познакомился за шестнадцать лет оперативной работы. Но его русский заказчик пожелал лично присутствовать при отправке. С учетом минусовой температуры, Сид выглядел нелепо в своем коконе из шерсти и хлопка, кожи и меха, из которого выглядывал его тонкий нос и острый подбородок.
Корт был озадачен восторженным отношением русского босса к предстоящей операции. Это было совершенно не похоже на поведение его бывшего работодателя, сэра Дональда Фицроя. У сэра Дональда было не больше желания находиться рядом с агентом перед отправкой на дело, чем самому провести операцию. Но Сид был любителем, – по мнению Корта, извращенным фанатом, – таких вещей.
– Все готово, – сказал русский. – Вылет в 10:00.
– Знаю.
– Семь часов пятнадцать минут до Хартума.
Корт кивнул.
– Говорят, пилот очень хороший.
Корт промолчал.
– Вылет в южном направлении. Польша находится позади нас, так что пока самолет не достигнет границы с…
– Сид. Мне наплевать, в какую сторону мы полетим.
Русский немного помолчал, потом сказал:
– Не знаю, как вам удается быть таким спокойным. Ведь сейчас все ваши мысли сосредоточены на операции. Опасности, непредвиденные обстоятельства, угроза жизни. А вы стоите со скучающим видом, как будто ждете поезда, который отвезет вас на работу.
Корт продолжал смотреть на аэродром. Разумеется, Сид не знал и половину правды. Придуманная им операция была сравнительно легкой по сравнению с тем, что Корту предстояло осуществить на самом деле. Застрелить человека с пятисот ярдов, а потом затаиться в холмах примерно на неделю, пока не настанет пора возвращаться, было гораздо проще, чем изобразить подготовку к убийству, но вместо этого в последний момент выполнить молниеносное похищение, опасное перемещение по вражеской территории и доставить пленника заказчику.
Поэтому Корту больше всего хотелось пустить пулю в голову кровожадному ублюдку Бакри Аббуду и покончить с этим.
– Как вы можете оставаться таким спокойным? – спросил Сид.
Серый Человек повернулся и впервые за утро посмотрел в глаза русскому мафиози.
– Это моя работа, – ответил он.
Григорий Сидоренко оскалил зубы в неожиданно широкой улыбке.
– Фантастика!
Транспортный самолет являл собой преимущество функциональности над формой и стилем. «ИЛ-76», названный «Кандидом» по классификации НАТО, был огромным, и его широкие крылья слегка провисали в состоянии покоя. В полутьме он напоминал спящего великана. Корту хотелось подойти поближе и пинком разбудить его, но он знал, что вскоре этим займется русская команда, и самолет успешно доставит его в Хартум вместе с военным оборудованием, которое составляло его основной груз. В строгом смысле слова этот полет не был военным. Самолет и его команда принадлежали «Рособоронэкспорту», российской государственной структуре, занимавшейся военным экспортом по всему миру. Грузовые самолеты переправляли оружие в Индию, Судан, Ливию, Венесуэлу и десятки других стран, где существовали реальные или предполагаемые зоны военных конфликтов.
– Что здесь за груз? – с праздным интересом осведомился Джентри.
– Кроме вас? Ящики с крупнокалиберными пулеметами «Корд», боеприпасы и сопутствующее снаряжение.
– Они разрешены ООН? Как насчет санкций?
Сид фыркнул, выпустив клуб пара в холодный утренний воздух.
– Это бестолковые санкции. России разрешается продавать Судану военное оборудование при условии, что оно не будет использовано в Дарфуре.
– Если Россия поставляет в Судан крупнокалиберные пулеметы, то можно не сомневаться, что они будут использованы в Дарфуре. Там идет война.
– Вот именно, друг мой, – Сид улыбнулся, не уловив язвительные нотки в голосе Корта. – Москва верит на слово президенту Аббуду, и, похоже, ООН это устраивает.
– Невероятно, – пробурчал Корт себе под нос.
Сид похлопал его по спине.
– И это здорово, не так ли?
С этими словами русский повернулся и направился в терминал аэропорта, где было тепло.
Корт вытянулся на спине вдоль четырех красных пластиковых сидений «ИЛ-76». Лишь узкий промежуток отделял место его отдыха от огромных грузовых контейнеров в центральной части самолета. Рядом с ним стоял тактический рюкзак «МультиКам», где находилась разобранная снайперская винтовка «Блазер R-93» немецкого производства, «Винчестер Магнум» калибра.300 и двадцать обойм с патронами. А также бинокль, две осколочных гранаты, две дымовых гранаты, небольшой запас сухого пайка, вода и пищевые соли от обезвоживания. Он взял с собой боевой медкомплект на случай тяжелых травм, но не захватил ничего от синяков и порезов. На поясе и в камуфляжных брюках он носил десятимиллиметровый пистолет «Глок», боевой нож, мультитул и фонарик.
Он был одет в длинную белую тобу, традиционный суданский балахон.
Команда самолета оставила его в покое. Начальство из «Рособоронэкспорта» велело им доставить человека в Хартум, и это было все, что они знали.
Перед вылетом Джентри по-русски попросил командира не беспокоить его, за исключением экстренных случаев, поэтому когда один из пятерых членов команды подошел к нему и начал кричать, пытаясь перекрыть шум двигателей, он понял, что пора рассердиться или встревожиться. Человек позвал его в кабину, и Джентри последовал за ним по узкому проходу вдоль серых деревянных ящиков, подвешенных на роликах, которые были прикреплены к направляющим рельсам на потолке по всей длине фюзеляжа. В салоне не было иллюминаторов; только стеганая обивка и страховочные сетки, закреплявшие на бортах дополнительное снаряжение. Это напомнило американцу другой грузовой самолет, на котором он четыре месяца назад летел над северным Ираком. Тот полет мог плохо закончиться для Джентри, – его бедро до сих пор побаливало там, где пуля пробила мышцу, – но он гораздо хуже закончился для пятерых человек, которые находились вместе с ним в грузовом отсеке.
Кабина «ИЛ-76» была просторной: четверо человек размещались на верхнем уровне, а штурман сидел внизу и немного впереди, окруженный морем циферблатов, кнопок, индикаторов и компьютерных мониторов. Пилот, рыжий русский лет сорока с небольшим по имени Геннадий, который носил слишком большие для его лица летные очки и показался Джентри неестественно худым, поманил его вперед. Молодой, плотно сбитый бортинженер передал американцу радионаушники с микрофоном, чтобы ему было удобно общаться с пилотом.
– Что случилось? – спросил Корт по-русски.
– Суданский авиадиспетчер связался с нами. Появилась проблема.
– Расскажите.
– Нам изменили курс. Мы больше не направляемся в Хартум.
– А куда?
– В Эль-Фашир.
– Почему?
– Не знаю, но, наверное, сейчас там срочно необходимо оружие для суданской армии.
Корт взял ламинированную карту со стола бортинженера. Тот посмотрел на него, но не стал возражать.
– Где находится этот чертов Эль-Фашир? – проворчал Джентри, разворачивая карту.
– В Дарфуре, – мрачно ответил второй пилот, повернувшийся к нему. Он указал пальцем в перчатке на дальний конец карты, противоположный от того района, где планировалась операция Корта.
Корт оторвал взгляд от карты.
– Твою ж… – только и сказал он.
– Это для вас проблема, да?
– Моя работа не в Дарфуре.
– Я ничего не могу поделать, – сказал Геннадий. – Мне придется повернуть; мы не получили разрешения на посадку в Хартуме.
– Твою ж!.. – повторил Корт. Он положил наушники на консоль и вышел из кабины, прихватив карту с собой.
Через пять минут он разговаривал с Сидоренко по спутниковому телефону. Пока он ждал соединения, изучал карту.
– Это неприемлемо! Как я выберусь из аэропорта Эль-Фашира, преодолею сто миль по кишащей бандитами пустыне плюс еще триста миль по суданской территории? Теперь между мной и моей целью находится гребаный Нил!
– Да. Понимаю, это проблема. Мне нужно подумать.
– У меня нет времени на ваши размышления! Мне нужно, чтобы этот самолет вернулся на прежний курс!
– Но это невозможно. Мое влияние распространяется на Москву, а не на Хартум. Вам придется приземлиться там, куда вас направляют суданцы.
– Вы понимаете, что если не исправить положение, то нашей операции конец?
На самом деле Корт беспокоился насчет операции Зака «Ночной сапфир», а не о контракте с Сидом.
– Я сделаю все возможное, – пообещал Сид и повесил трубку, а Корт продолжал расхаживать в узком проходе между бортом самолета и ящиками с оружием.
Эта неприятная случайность принадлежала к разряду «дерьма, попавшего в вентилятор». Никто не был виноват в сложившейся ситуации, но Корт понимал, что теперь его положение сильно осложнилось.
К чести Сидоренко, он перезвонил гораздо быстрее, чем ожидал американец.
– Мистер Грэй, у нас есть решение. Вам придется вылететь вместе с самолетом после разгрузки в Эль-Фашире и вернуться на авиабазу в Белоруссию. В трехдневный срок запланирован другой рейс в Хартум. Там будут запчасти для вертолетов и другие вещи, которые едва ли направят в Эль-Фашир. Все будет в порядке.
– Три дня, начиная от сегодняшнего?
– Правильно.
– За один день до приезда Аббуда в Суакин? Мне не хватит времени попасть туда и все подготовить.
Корт полагал, что ему хватило бы времени, если бы он собирался осуществить план Сидоренко, а не операцию «Ночной сапфир». По оценке Джентри, у него оставалось недостаточно времени для разведки местности, чтобы повысить шансы на успех операции Зака. Но, разумеется, он не мог объяснить это человеку на другом конце линии спутниковой связи.
На этот раз Сид сорвался на крик:
– У меня нет лучшего выхода! Я не мог это предвидеть! Наше правительство не могло это предвидеть! Оставайтесь вместе с командой и возвращайтесь обратно. Через три дня мы попробуем снова.
Корт отключился и опять стал расхаживать по узкому проходу.
– Сукин сын, – пробормотал он.
Через несколько минут он позвонил Заку. Хайтауэр взял трубку после первого гудка. Он был явно удивлен звонком от Джентри.
– Ты вышел на связь почти за сутки до назначенного срока, Шестой.
– Тем не менее я опаздываю, – Корт вкратце описал, что произошло, и спросил: – Тебе что-нибудь известно об этом аэропорте? Могу ли я выбраться оттуда и направиться в Суакин?
– С таким же успехом ты мог бы оказаться на обратной стороне Луны. Вокруг Эль-Фашира повсюду военная зона. Красный Крест, частные неправительственные организации и миротворческие отряды Африканского Союза из UNAMID[10] – практически единственные иностранцы в этом регионе. Ты можешь купить поездку на восток у какого-нибудь местного храбреца, достаточно решительного, чтобы не побояться джанджавидского ополчения и суданских правительственных войск, патрулирующих пустоши, но я этого не рекомендую. Лучше придерживайся указаний Сида, возвращайся из Судана и вернись в регион через три дня. Нам лишь придется немного ускорить подготовку, когда ты окажешься на месте. Я сообщу Кармайклу, что случилось.
– Принято. Конец связи.
– Обожди немного, – сказал Зак. – Один полезный совет. Не знаю, сколько вам придется проторчать в Эль-Фашире, но оставайся на территории аэропорта. Если ты высунешь нос наружу и тебя прищучат, то увезут в Призрачный Дом.
– Звучит очаровательно, – сказал Корт, когда вой двигателей самолета изменил тон. Они начали разворачиваться на юг и немного опускаться.
– Что угодно, только не это. Так местные называют правительственные секретные тюрьмы по всей стране, но та, что в Эль-Фашире, имеет особенно дурную славу. Попадешь туда – уже не выйдешь, и тебе не дадут умереть медленно. Поганое местечко.
– Ясно. Тогда я воздержусь от местных туров по окрестностям. Конец связи.