Мария Зайцева
В плену Гора
3. Последняя гастроль
– Ну малая, чего ты кипишуешь?
Максик сделал умильную мордяху, типа, на меня это все прокатит так же, как на его баб многочисленных, завалился в кресло, перекинув одну ногу через подлокотник, прикурил.
– Да ничего. Все зашибись.
Я отвернулась и пошла на кухню.
Брат соскочил со своего трона и потопал за мной.
Посмотрел, как я набираю воду в чайник, как ставлю на базу, включаю. Подошел сзади, сграбастал, обхватил своими лапами татуированными, уложил подбородок на плечо, дунул в ухо.
Я раздраженно дернулась, фыркнула.
– Мелочь сердится… – протянул Макс, нисколько не испытывая дискомфорта от моих копошений. Ну еще бы! Отрастил массу, битюг! – Мелочь, не сердись…
– Отвали.
– Мееелочь…
– Отвали, сказала, – резко двинула локтем, четко в солнышко.
Охнул, разжал грабли.
Вывернулась, фыркнула презрительно, пошла в комнату.
– Научил на свою голову, – пробормотал Макс, заходя следом и потирая ушибленное место. Ну а чего? Локоть у меня остренький. Попадать, куда надо, он меня и в самом деле хорошо научил.
Вот и пришло время воспользоваться знаниями.
– Не, ну в самом деле, Люсь, чего ты дуешься?
Он, уже не шутя, на полном серьезе пошел в атаку.
И это меня выбесило окончательно. Вот молчал бы в тряпочку, Робин Гуд сраный!
– Реально не понимаешь?
Я развернулась к нему, сложила руки на груди, уперлась злым взглядом в родную физиономию.
– Какого хера ты согласился вообще? Ты понимаешь, что мог опять встрять? Ты понимаешь, что мог сесть? И это еще неплохой вариант! Ты – дурак? А?
– Можно подумать, у меня был варик – отказаться, – пробурчал он, отворачиваясь.
– Никто бы тебя не заставил. У них на нас нихера. Помариновали бы и отпустили. А теперь? Как мы выедем? Твоя гребанная приора у всех в ориентировках наверняка. Не мог служебную попросить!
– И как бы я на чужой гонял? – огрызнулся он, – вот тогда бы сто процентов встрял. Или под фуру влетел.
– А теперь никуда не влетишь, да? И прокурор с тебя за сына не спросит? Этим долбакам из конторы хорошо, они вообще не палились. А тебя – подставили!
– Да никто не подставлял! – твёрдо заявил он, – я сам согласился!
– Да зачем? Зачем, дурак?
– Затем, что нехер таким тварям по земле ходить.
– Идиот, – я печально посмотрела на этого придурочного идеалиста, покачала головой, – какой же ты идиот… От того, что ты подставился, ничего в мире не поменяется. И твари так и будут вылезать сухими из воды.
– Этот уже не вылезет.
– Папаша вытянет.
– Нет. Я так понял, там все пиздец как серьезно. Да и эти подполы очень серьезные. Ну, ты же поняла? Тебя опрашивали же?
– Да. Один. Тот, который здоровенный, как медведь.
– Ну вот.
Я усилием воли отмахнула из головы воспоминание о внимательном каменном взгляде мента. Слишком серьезные люди, прав Максик. Хоть и дурачок он у меня летящий иногда и нифига не стратег, но людей видит. И часто, лучше. Чем я.
Вернее.
– Ладно, – выдохнуть надо, черт. Брат уже сделал фигню, теперь ничего не поменять. Мы с ним, по сути, оба фигню сделали, когда вообще в эту тему влезли. Зачем-то. Хотя нет, я знала, зачем.
По-другому – никак.
Обычно мы так не подставлялись.
Обычно все делали тихо и чисто.
Приезжали в город, осматривались, ходили по клубам. Принюхивались, кто чем дышит.
А потом выбирали тот, что побогаче, и…
И дальше с вариантами.
В основном, конечно, по стандартной схеме: я – официантка, он – бармен. Нижняя рабсила, которой всегда не хватает. Текучка вечная. Не было случая, чтоб нас не взяли. Русские, внешне привлекательные, Максик наблатыкался на бармен-шоу, я умела быть незаметной, тихой и аккуратной.
Нам хватало недели, чтоб уяснить, где касса, и узнать, насколько хорошо все с безопасностью. Обычно было до смешного… Смешно. В таких местах очень много нала всегда. И этот нал проходит по-черному. Специфика сферы. А потому суммы скапливаются приличные. И очень часто эти суммы просто лежат в кабинете главбуха или директора. Какая инкассация, о чем вы?
Отследить и выловить момент, чтоб все взять – вообще несложно. И потом исчезнуть в ночи. Проще простого.
Обычно. Если нал черный, то даже заявления в полицию не было.
Искали своими силами, если было, кого.
В глубинке порой даже в самых пафосных клубах не стояло банального видеонаблюдения. И доказать тогда вообще ничего не могли.
Документы наши с Максиком, поддельные, само собой, могли быть использованы несколько раз, в разных регионах. Потом менялись.
Бывало, что мы придумывали что-то еще. Максик зарабатывал на гонках, его малышка умела делать такие финты ушами, что у бывалых зрителей челюсти отъезжали.
Я могла с удаленки редачить и вести сайты, и делала это. Тоже заработок.
Но небольшой. Непостоянный. А нам надо было постоянно. И много.
Лечение и содержание в приличном доме инвалидов недешевое, знаете ли. Много бабок туда уходит. Да и жизнь дорогая.
Конечно, у нас были планы. Максик хотел открыть свое дело, автомастерскую для гоночных тачек. Я хотела раскрутить парочку интернет-магазинов… Но для этого нужно было время. Для этого нужны были деньги. А их не всегда хватало и на пожрать.
Потому что всякие не особо хорошие дела мы проворачивали нечасто. Раз в полгода, а то и реже.
Постоянные переезды, постоянный страх, что найдут, что выловят…
Надо было заканчивать.
Мы уже договорились. Внесли заранее серьезную сумму на счет дома инвалидов, чтоб матери было комфортно там. Пусть она нас не узнает. Но мы-то ее помним. Это самое главное.
Дело, которое должно было стать нашим последним, по закону подлости реально оказалось последним.
Засветились мы конкретно, конечно.
А все почему?
А все потому, что эмоции.
Эмоции, чтоб их!
Нельзя эмоционировать, никогда! Только хуже от этого.
Но не получается.
Про малолетнего утырка, Валерика Росянского, слухи среди официанток ходили плотные. И как он девчонок спаивает и потом со своими дружками издевается, и как даже и не спаивает… Но слухи – слухами, а подтвержденных-то данных не было.
Конечно, после такого, грех было не увести из клуба все до последней копейки, и потому я, как мозговой центр нашей семейной фирмы, разрабатывала план, как это сделать. В отличие от прошлых мест, которые мы брали, здесь была сигнализация, и охрана, и система видеонаблюдения неплохая.
Конечно, отключить ее я бы смогла, это несложно, но время, время!
Я посоветовалась с братом и решила, что будет логичнее не борщить. Потерпеть чуть-чуть. Не неделю, а, например, три. Тем более, что клуб фактически уже был открыт и работал, а официальное открытие как раз намечалось с размахом. И там должны были быть серьезные бабки. Настолько серьезные, что нам бы хватило для начала новой главы нашей жизни.
Мы уже неплохо подкопили, подкожный жир имелся, теперь надо было, как говорят в криминальном мире, устроить последнюю гастроль.
И вот кто же знал, что она реально будет последней, эта гастроль?
4. Закон последней гастроли
Вот есть у урок верная примета: никогда не обзывать дело, которым хочешь завершить карьеру в криминальном мире, последним.
Не знаю, откуда это пошло, но прям жестко контролируется. В мыслях – можно. На словах – нельзя.
Это как раньше рыбакам, перед ловлей, пожелать хорошего клева. Или медикам, выходящим на смену, спокойной работы. За такое могут и побить.
Мы же, идиоты, в приметы не верим. Не верили.
Вот и получили.
Девчонок, лихо отбривших Валерика, уже порядком нажратого, я заметила сразу. Как раз курсировала от кабинета директора. Ходила на разведку, да неудачно напоролась там на охранника. Правда, удалось выйти практически сухой из воды. Так, полапал чуть-чуть, подышал в шею. Нормально. Зато, пока лапал, сумела магнитный ключ стянуть от черного хода. На всякий случай. Не факт, что понадобится, у нас отходные пути были через центральный, внаглую, но мало ли… Все может пригодиться.
Вышла в зал, на ходу вытирая шею от липких слюней урода, а там представление.
Валерик кверху жопой на полу!
И девчонка над ним, рыжая-рыжая! Яркая такая, красивая.
Судя по всему, он к ней пристал, а она бортанула удачненько. На глазах у всего бомонда.
Бомонд ржал, Валерик визжал.
Веселуха!
Пока Валерика поднимали, утешали и задницу вытирали, девчонка успела смотать.
Правда, недалеко. Возле барчика приземлилась, рядом с Максиком как раз.
Я раз глянула, другой, прикидывая, подойти, может, насоветовать, чтоб линяла скорее?
Ну какого хера инстинкт самосохранения-то не работает?
Валерик вообще не подарок, надо же хоть чуть-чуть просекать!
Глянула на Максика, поймала его глаза в районе декольте рыжульки, мысленно вздохнула.
Вот вроде старший брат, на два года меня старше… А иногда, как ребенок. Если красивую телку увидит, то вообще… дурак дураком. И что они все в нем находят-то?
Хотя…
Не, Максик, конечно, мальчик видный. Татухи, бицепсы, трицепсы, ямочки на щеках и обаяние котяры хитрого. Бабы таких любят.
Беда только в том, что слишком любят. Разбаловали мне брата.
Но рыженькая, похоже, не особо ловилась. Больше ругалась со своей мелкой подружкой, напоминающей бойкую снежинку в своем кружевном детском платьице.
Вообще, они убойно смотрелись вместе: такая королева танцпола, рыжая пантера в черном, и невинная крошка, кажется, только-только с выпускного в школе смотавшая.
Я заценила, как на них пялились окружающие мужики, усмехнулась. Если б не придурок Валерик, девочки явно нашли бы себе занятие на сегодняшнюю ночь.
А тут, похоже, за них уже все решили.
Я двинулась к вип-столам, чтоб проверить догадку.
И точно!
Валерик, явно уже нюхнувший веселья, рычал матерно и злобно, договариваясь со своими отморозками, чтоб глаз не спускали с девок, и чтоб охрану настропалили тоже.
Плохо дело! Очень плохо!
Надежды на то, что Валерик перекушает и заснет, никакой. Слишком злобно глядел на девчонок у бара, даже не замечавших его внимания.
Я торопливо вышла из випа, по пути увернувшись от лап одного из его приятелей, и поспешила к девчонкам.
В какой момент я решила, что буду помогать?
Да не знаю.
Это как-то решение было не мозгом.
А внутренним чутьем.
Поняла, что, если не вмешаюсь, то не спастись им.
Твари, Валериковы друзья, все, как на подбор, были непростыми ребятами, сам Валерик, сучара, сыном хозяина клуба. И такое, говорят, проворачивали не раз. И всегда умудрялись выйти сухими из воды. Меня это особенно взбесило. Нельзя таких тварей отпускать! Просто нельзя! Неизвестно, скольким они еще навредят, сколько жизней поломают!
Может, совесть меня замучила в тот момент, потому что мы не вернулись ведь к Старику, чтоб решить вопрос по существу. Хотя уже могли бы. Имели возможности и силы.
Конечно, эта гнида – не последний человек на большой земле, но мы бы нашли пути.
Вот только…
Про него, а конкретно, про его любительские игры, кроме меня, и не знал никто.
Максику я не сказала, прекрасно зная, что тогда он не уедет из города, пока не положит Старика.
И сам не ляжет.
Или не сядет.
А я уже его теряла один раз на целых два года. Нет уж. Хватит. Оно того не стоило.
По крайней мере, я так тогда думала.
Когда убегали мы с братом, с дикой скоростью, теряя подошвы.
А вот, спустя пять лет, уже по-другому думаю.
Вернее, не думаю. Не хочу думать.
Но незавершенность, которая висит над нами дамокловым мечом, давит. И не дает спокойно жить.
Может, поэтому я и ввязалась в эту дурацкую историю со спасением девчонок от Валерика Росянского. И брата ввязала.
Хотя, судя по всему, он и сам был не против.
Девочка рыжая ему приглянулась сильно, он успел, пока мы с подружкой ее, более-менее вменяемой и адекватной, обсуждали ситуацию, полапать рыжуньку, зацеловать ее, а потом получить по морде. Последнее – вообще небывалое дело.
Теряет хватку, что ли, братишка?
Правда, выяснилось, что дело не столько в нем, сколько в самой девчонке, нажравшейся каких-то успокоительных перед походом в клуб, а потом накатившей фирменных Максиковых коктейльчиков.
В итоге, очень сильно пригодился ключ от черного входа.
Жаль только, что мы где-то прокололись, и Валерик оказался в курсе того, что добыча ускользает.
Погоня была прикольной.
Меня, как всегда на адреналиновом приходе, расперло до невозможности, Максик ругался, рыжая отключилась, а снежинка, самая умная и адекватная из нас всех, набрала по телефону кому-то серьезному.
Ну, я, собственно, сразу подумала, что девочки, хоть и залетные, но непростые. Слишком вольно себя рыжая вела. Так забитые студентки не делают.
Жаль только, что уйти нам все равно не удалось.
Приора, даже навороченная и прошитая вдоль и поперек, не может нормально соперничать с субару. По крайней мере, на шоссе, где не поймешь, какая кочка и какая наледь.
Когда нас догнали и прижали, оставалось только драться.
Мы и дрались.
Как умели.
Максик у меня очень хорошо умел.
А я… Как получилось. И вот честно, если б не вовремя подсуетившиеся менты, то я бы вполне могла этого утырка не просто поцарапать. Рука бы, по крайней мере, не дрогнула.
Ну а дальше все было скучно и закономерно.
Именами мы назвались своими, потому что все равно пальцы по базе пробьют, выяснят. Предъявить нам они ничего не могли. Мы просто работали, потом просто решили помочь… Вот и все.
Ввязываться, свидетельствовать, добиваться справедливости… Нет, это не наш вариант.
Мы уже вперлись по самое «не балуйся» здесь.
Теперь надо как можно быстрее линять, отлежаться где-нибудь в тихом месте, без приключений и громких концертов.
Не удалась наша последняя гастроль.
Но все могло быть хуже.
Потому я была абсолютно уверена, что братишка полностью разделяет мое мнение. Он все же никогда дураком не был.
Но, как оказалось, зря я так…
Братишка неожиданно решил поробингудить. И помочь суровым подполковникам, которые нас выручали той ночью, в их поиске справедливости.
А для этого требовалось всего-ничего. Оторвать выпущенного под конский залог Валерика Росянского от его сопровождения, загнать в нужное место на трассе и оставить его на растерзание серьезным ребятам. Сами ребята в силу служебного положения светиться не могли, а Максик – дурачок – за милую душу!
Мне о своем участии братик дальновидно рассказал, уже когда все случилось.
Понятное дело, что у меня разве что дым из ушей не шел, когда узнала!
Хотя, может и шел.
Я ж в зеркало не смотрелась совсем…
И вот теперь, после всего уже сотворенного дерьма, Максик вел себя так, словно вообще ничего не произошло!
Идиот!
У меня волосы по всему телу шевелились, стоило подумать, что он на своей приоре мог на трассе под фуру влететь! Или просто не удалось бы ничего, и его приняли бы! Опять!
А ему – вообще все легко и просто!
– Ладно, – я прошла в комнату, достала сумку, начала скидывать туда наши вещи, – ты чего сидишь? Собираемся и валим.
– Ээээ… Малая… Тут такое дело…
Я резко развернулась и неверяще уставилась на немного смущенного брата.
Что еще, блин, за новости???
5. Обстоятельства непреодолимой силы
Я задумчиво оттирал ладони, уделяя особенное внимание ногтям, и посматривал на двери дома родителей своего друга, Виктора Старицкого. Такого же, как и я подпола, но, в отличие от меня, он из такой службы, что многие генералы перед ним навытяжку стоят. Руководитель УСБ ФСБ по региону, это вам не простой начальник оперативного отдела МВД. Тут другие механизмы.
Друг рванул выяснять отношения с отцом, на минуточку, генералом ФСБ, так что я представлял степень накала беседы.
И прикидывал, на полном серьезе между прочим, что, в случае чего, делать с трупом.
Неизвестно, чьим, правда… Потому что Евгений Петрович, отец Вика, тоже на редкость крут. Нашла у них коса на камень. Оба с дурными упертыми характерами, оба с амбициями и стремлением к доминированию.
Меня иногда эта черта в характере Вика подбешивала. Но не сильно. Научился сдерживаться. С моим дерьмовым нравом больше ничего другого не оставалось.
Или учиться сдерживаться… Или не сдерживаться. И тогда жить в другом месте, с казенной едой и четкими планами на завтрашний и последующие дни.
Это я просек еще по молодости, когда всякую дрянь творил.
И начал за собой следить. Осознанно.
Конечно, пару раз срывало, куда же без этого…
Последний такой срыв как раз перед разводом произошел. Собственно, потому развод и случился. Как следствие.
Ну да ладно.
Телефон зазвонил как раз, когда я убирал кожаные перчатки в специальный пакет, чтоб потом утилизировать.
Конечно, непорядок, надо бы сразу, но сразу мы не смогли.
Только завершили разбираться с прокурорским сынком, ехали как раз чиститься и все прибирать, как позвонила сначала девочка Виктора, от одного воспоминания о которой он сразу терял контроль, и мы сорвались к ней.
А потом, уже в дороге, ему еще позвонили.
И сообщили, что его девочка арестована по приказу его же отца.
И надо было видеть эти белые выцветшие глаза.
Естественно, меня никто в подробности не посвятил, но мне и не надо. Достаточно знать, что сейчас там, в доме родителей моего приятеля, дико напряженно.
И готовиться страховать в случае чего.
И вот теперь я спокойно собирал все улики, которые могли бы нас связать с неприятной историей, в которую влетел прокурорский сынок, Валера Росянский. Тот еще маньяк.
Конечно, надо бы здесь все делать в рамках закона, но… За столько лет службы в полиции я насмотрелся на дикость и бред, творящиеся как раз в рамках закона. А еще не сосчитать разваленных бабками дел, когда потом те твари, которых ты с поличным брал, при встрече с тобой на улице нагло скалятся в лицо.
Любое терпение подходит к концу.
Вон, хотя бы у жены моей бывшей спросите.
Валера Росянский реально перешел все границы дозволенного. Я охотно поверю, что он был не в курсе, чью дочь и сестру пытался поиметь, но это вообще не извиняет.
У прежних его жертв не было богатых родителей и родни в конторе.
И где теперь эти девушки?
Ни одного доказанного эпизода.
Два заявления, которые потом пострадавшие забрали из полиции.
Так что… Закон – это, конечно, отлично.
Да.
Но своими силами – оно как-то надежней.
Короче говоря, как раз чистил я за собой и за Виком, убирал перчатки и орудия возмездия, когда зазвонил телефон.
Майор Плотницкий, мой зам. Доверенный зам.
– Товарищ подполковник, тут такое дело… Ориентировка пришла на приору серую, ту самую, что у нас в отстойнике стояла. До утра сегодняшнего. А еще на брата и сестру Курагиных.
– Откуда?
– Прокуратура.
– Дело затребовали?
– Да.
– Отдали?
– Ищем. Затерялось.
Вот не зря Пашка мой зам. Быстро все просек.
– Получите взыскание, если до завтра дело не будет найдено. С ориентировкой работать по полной процедуре.
– Так точно.
Я отключился, прикидывая. Так, время есть у меня. Но надо бы поторопиться. Скоро там уже Вик с отцом разберется?
Достал другой телефон, набрал Курагину.
– Ты доехал уже до дома?
– Еду как раз, господин подполковник, а чего такое?
Вот прав Вик, бесит наглый сосунок. Голос такой нахальный до невозможности. Только что, буквально получаса не прошло, как под фуру чуть не залетел, а веселый, спокойный и довольный жизнью. Как с гуся вода.
Поймал себя на том, что слегка даже завидую этой безбашенной молодой нахальности, и скомандовал:
– Домой приедешь, собирай вещи. Свои и сестры.
– О как…
– Да. Обстоятельства непреодолимой силы. Ты поедешь в загородный санаторий МВД, отдохнешь немного.
– А Люська?
– А Люська… – я задумался, прикидывая, – Люська в другое место поедет.
– Не, подполковник, мы так не договаривались, моя сестра со мной будет. Только так.
– Я вообще с тобой ни о чем не договаривался, сопляк, – оборвал я попытку панибратства, – вместе вам пока нельзя. Примерно недели две. Ты по квоте нормально пройдешь в санаторий, а сестра твоя – девушка приметная, и искать вас будут вместе. Так что надо разделяться.
– Ну вот как знал я, что нехер тебе верить, подпол! – раздраженно рявкнул в трубку нахальный придурок, – уехали бы мы с малой вместе, и всего делов! Нет, вперся же!
– Рот закрыл. Мозги включил. Больше ничего объяснять не буду. Есть еще вариант: запру вас в КПЗ. Обоих.
– Ладно. Но я все равно ее просто так не отпущу. Говори, куда ее отправляешь.
– Не торгуйся, засранец. Через полчаса будь готов. И сестру свою предупреди. Чтоб рот не раскрывала без дела.
– Вот знал, что нехер с вами, ментами, связываться, одни проблемы…
Я не стал дальше слушать. Просто отрубил связь.
Тут хлопнула дверь дома, с крыльца сбежал Виктор с еще перекошенным и белым, но уже вполне довольным лицом.
Судя по всему, переговоры увенчались успехом.
– Погнали в СИЗО, – кивнул он на мой молчаливый вопрос.
Ну хорошо.
В СИЗО, так в СИЗО.
Под шумок по дороге выбью направление в санаторий. Лучше будет, если не от МВД поедет Курагин, а от ФСБ. Тогда точно никто не докопается. Чревато потому что.
Так что посидит бесячий стритрейсер пару недель спокойненько, полечит нервы и опорно-двигательный.
А сестра его, с дикими глазами и тонкими опасными пальчиками… Найдем, куда пристроить.
Есть один хороший вариант.
Беспроигрышный.
