Мария Зайцева
Пристроить шпиона
Глава 10
Леха
Принцесса за спиной мягко поворачивается, выгибается чуть-чуть, но с явным расчетом, чтоб я заметил краем глаза. Играет, актриса погорелого театра… Как кошка с мышкой.
Ну, это она так думает.
А еще она уверена, что меня на привязи держит. Словно ручного зверька.
Или, может, не думает, кто ее знает, что там, в ее пустой головенке? Она же у нас вся такая хорошая-хорошая, правильная…
«Девочка пела в церковном хоре»… Это прям про нее.
Хрустальная принцесса, папина радость, мамина гордость…
Замуж скоро выходит.
Думает, я не знаю. Думает, что я – дурак.
И глаз у меня нет, и мозгов тоже.
Только сила, умение вытаскивать ее из всяких тупых ситуаций, в которые нежные принцессы не попадают, естественно… И член большой. Который очень нравится, очень-очень. Это я точно знаю, такую реакцию ничем не подменишь.
Я – ее маленький, грязный секретик.
Мелкое пятно на кристальной репутации.
Полгода назад ее с трудом получилось сберечь, когда нежная Принцеска подалась на вольный выпас с каким-то утырком. Еле удалось скрыть побег от серьезной семейки будущего жениха.
Для того и пришлось дурачку-Лехе скрытно за ней ехать, а потом так же, не отсвечивая, чтоб не дай Бог пропалить свой груз хоть в каких-то базах, переть ее обратно через полстраны.
А я, дурак, все гадал, нахрена это папашка ее не разрешил билеты покупать на поезд и самолет…
И, по возвращении, жестко меня поимел за то, что в паре городов рядом с тем дурацким фестом этнической музыки, на который унесло его дочь, ее фотка несколько часов успела повисеть на стендах «Их разыскивает полиция». Ну, тут да, моя недоработка.
Так быстро тогда сваливали, что Принцеска оставила в руках утырков паспорт, а я забыл проверить, взяла она его, или нет… Упустил из виду совершенно! Но мне просто никогда раньше не приходилось сопровождать нежных принцесок! Не мой профиль работы, блин!
Естественно, оправдания не спасли от начальственного пистона, но да ладно. Одним больше, одним меньше… Главное, чтоб это не начало нравиться, а то уже тревожащий знак будет…
Я выяснил, что она выходит замуж как раз после нашей первой встречи, когда она вызвала меня смской, а я, дурак, поехал.
Нет, не поехал.
Полетел, помчался, идиота кусок!
Она сидела в барчике, пьяненькая, грустная, и уныло отбивалась от какого-то придурка, настойчиво предлагавшего «пойти малышке с ним в туалет».
Одно мягкое нечаянное движение кистью, и парнишка пошел туда, куда так сильно стремился, правда, в гордом одиночестве. Да и цели у него внезапно обозначились другие.
Принцеска удивленно-пьяно посмотрела на удаляющегося немного кривобоко приставалу, потом перевела взгляд на меня… Я недоуменно пожал плечами, поправил на носу очки, улыбнулся, как всегда, строя из себя придурастого дрища. А то, мало ли, полицию кто-нибудь вызовет… Зачем мне это? А тут – случайность случилась, плохо стало парнишке…
– Привет, Принцеска…
Черт, зачем так смотреть на меня? Словно… Словно я – единственный на всем свете. Словно я – то, что ей нужно… Зачем?
– Привет, Леша, – улыбнулась она… И заплакала. Слезы полились из глаз, причем, так красиво, словно в кино. Прозрачные такие крупные капли, они нисколько не портили ее, только глаза делали еще более лучистыми, блестящими. Губы, и без того пухлые, стали еще сексуальней, красней, их так и хотелось куснуть. С рычанием и кайфом.
Я смотрел, как она плачет, немного растерянно и в то же время жадно.
И понимал, что все. Лечу-у-у-у… Вниз.
И никакого спасения, парашюта, там, страховочного и прочего.
Ничего.
Она плачет, она поддержки моей, хочет, наверно… Ей плохо сейчас, иначе бы не вспомнила про дурака Леху, когда-то спасшего ее кругленькую жопку из беды.
А я лечу. Мир вокруг тоже летит ко всем ебеням, вместе со мной.
Ничего и никого вокруг.
Только она, ее глаза лучистые, прозрачные слезы, стекающие по щекам, попадающие на нежные губы… Их хотелось слизать, попробовать на вкус. Почему-то мне казалось, что они не соленые. А сладкие.
Дурак, в курсе, не стоит даже на этом внимание заострять…
Но вот знаете… Бывает такое, когда мозгом все понимаешь. Правда, все понимаешь.
Но сделать ничего не можешь.
Ощущаешь, как несет тебя потоком, неостановимым, и ты, вместо того, чтоб цепляться за что попало, стараться выбраться… подчиняешься, с ужасом и кайфом.
Я ничего не смог сделать.
Я подчинился.
Подошел к ней, мягко обнял, умирая от давно забытых, казалось бы, ощущений ее мягкого тела в своих руках. Принцеска тут же уткнулась мне мокрой мордочкой в шею, целуя нежными губами, и от каждого неловкого касания меня пробирало током, а руки сжимались лишь крепче.
Невозможно было в тот момент меня от нее отодрать. Только с кровью, с мясом.
Нас обоих било мелкой дрожью, дыхание срывалось, в голове мутилось.
Мы просто держались друг за друга, как утопающие за единственный спасательный круг, и не могли даже думать о том, что делать дальше…
Все решил бармен.
– Эй, ребят, – сказал он, перегнувшись через стойку, – вон там – випы. Пока еще не все заняты. Платите админу и валите отсюда.
Я сумел оторваться от Принцески, но ровно настолько, чтоб твердо поставить ее на пол и, крепко держа за руку, утащить в сторону випов.
Вопрос с оплатой решился мгновенно, и через пару минут мы уже оказались вдвоём в замкнутом пространстве вип-комнаты.
Я планировал выдохнуть и сначала поговорить. Сначала. Не просто так она плачет. Не просто так она меня вызвала. Беда какая-то приключилась.
Но Принцеска явно пришла сюда не разговаривать.
Едва за нами захлопнулась дверь, она со стоном скользнула на колени и принялась расстегивать ширинку джинсов.
И, пока я приходил в себя от «с места в карьер», она уже со всем справилась и насадилась ртом на мой член прямо до горла.
И, еб твою ма-а-а-ать!
Это было самое лучшее переживание в моей, богатой на переживания жизни!
Ее рот был охренительно горячий, влажный и так правильно обнимал меня, что я не смог больше ничем управлять. И думать не смог.
Управляла она. Мной.
А я, как телок на веревочке, только подавался с радостью и удовольствием ей навстречу. Смотрел, как мой член появляется и исчезает в ее рту, весь влажный от слюны, как она смотрит на меня снизу своими огромными блестящими глазами, умудряясь выглядеть невозможно нежной и невинной!
Как такое возможно?
Как возможно выглядеть милой нежной Принцеской, делая глубокий минет в вип-кабинете бардака, я не знаю.
Но она смотрелась именно такой.
И от охерительного диссонанса я сходил с ума, рычал, стонал и прихватывал ее за затылок, жестко направляя себя, стремясь перехватить хоть немного инициативы…
И не получая ее!
Кончил я неожиданно даже для самого себя, прижал ее крепче, не позволяя отстраниться и заставляя глотать все, до последней капли.
А потом, когда все кончилось, чуть второй раз не кончил, видя, как порочно и невинно одновременно она облизывает измученные губы…
Сука, она делала со мной страшные вещи!
Она лишала меня трезвой головы, рассудка, с ума сводила!
А я сводился, поддавался с готовностью!
Не в силах больше видеть ее на коленях, подхватил под мышки, поднял, опрокинул на диван и задрал то недоразумение, которое она называла юбкой.
Раздвинул тонкие ножки в чулочках, рыча от негодования, потому что какого хера?
Вечером, в баре, в микроюбке и чулках?
На блядки выползла?
А зачем меня? Меня зачем вытащила?
Злоба затопила так быстро, что я даже не успел сообразить ничего. Сжал тонкое горло ладонью, жестко двинулся, врываясь в податливую плоть и бешено глядя в расширенные от кайфа глаза.
– Зачем я? А? – прорычал в губы непонятно, о чем спрашивая, непонятно, что пытаясь услышать. И набирая сразу жестокий темп.
Но она поняла меня.
– Просто… Ах… Просто… Я… С тобой… С тобой… Хочу-у-у-у… Ах…
Что она хотела со мной тогда? Заняться сексом? Поговорить? Сбежать?
Нам так и не удалось выяснить.
И поговорить больше не удалось.
Принцеска билась подо мной, стонала, выкрикивала мое имя, звучащее сладкой музыкой в ее порочных губах, обхватывала мои бедра ногами, врезаясь пятками в ягодицы, словно понукая, словно приказывая быть еще грубее, еще жестче.
И это отлично совпадало с моими желаниями.
Хотелось ее одновременно придушить, затрахать до обморока и зацеловать до безумия.
Так дико я сексом еще никогда не занимался. И не получал от этого такого бешеного удовольствия.
И не кончал так долго и ярко. С удовольствием помечая нежную кожу Принцески укусами, засосами, синяками от пальцев и спермой.
Мне казалось, что только так я полностью удовлетворю свое животное желание… Не желание даже – похоть, непонятно, откуда взявшуюся.
Я почему-то решил, что поговорим мы потом. Между третьим и четвертым заходом. Или между четвертым и пятым…
Но как раз тогда ей захотелось пить, а мне не захотелось, чтоб кто-то сюда заходил к нам, чтоб хоть кто-то видел ее, такую, измученную, затраханную, с горящим взглядом и спутанными волосами. Это только мое зрелище. Личное. Только для меня такое.
Я оделся и вышел за водой.
А, когда вернулся… Випка была пуста.
Охрана на выходе сказала, что Принцесса села в такси и умотала.
Я вернулся в вип и со всей дури ебанул стакан и графин о стену.
Потом оплатил счет и поехал домой.
По дороге прикидывал свое состояние. Каково это – ощущать себя мужиком по вызову?
Выходило хреново.
Но, как ни старался, разозлиться именно на Принцеску не получалось. То ли виной тому были ее слезы горькие в самом начале встречи, то ли то ощущение невозможной искренности, с которой она отдавалась мне… Не играют так. Точно знаю. Значит… Значит, не могла по-другому.
Почему?
Ответ на свой вопрос я получил, когда приехал домой и полез в интернет, внимательней рассматривая рожу придурка, лапающего Принцеску на камеру.
Недавно выложенная фотка.
Кольцо в красной коробке, с огромным камнем. Букет длинных роз кровавого цвета.
Слащавая надпись: «Самой лучшей девушке на свете – моей невесте».
И лицо Принцески. Улыбающееся. А в глазах – паника.
Я ей набрал тут же. Не знаю, зачем, что хотел сказать… Что спросить.
Но она не ответила.
Потом пришло смс.
«Прости меня, пожалуйста».
А потом она меня заблокировала.
Глава 11
Алина
Я не понимаю, зачем вообще все это делаю. Вернее… Понимаю. Наверно.
Тупая ситуация, в которой я оказалась из-за своего неумения отстаивать себя и подростковых всплесков, настолько частых и глупых, что на них уже никто не обращает внимания, все больше превращается из ситуации в воронку.
И засасывает меня с дикой скоростью.
Вот я и цепляюсь за то, что считаю незыблемым. За того.
За того, кто может защитить.
Не хочет, но может.
Это очень странное ощущение. Всегда считала, что моя защита и опора – папа. Он любой ситуации мог вытащить меня из проблем, из беды.
В любой.
Кроме той, в которую сам меня толкнул.
А в руки Расщепаева именно он меня отправил. Еще и ленточкой перевязал, праздничной.
А я сразу и не поняла, что характерно! Настолько не ожидала от него подобного, настолько не была готова в такому поведению, что вначале лишь недоумевала и смеялась.
Потом, после того, как придурок Вовка в приватной беседе ляпнул, что папаша его уже все решил, и скоро будет свадьба, так что ты готовься, коза, я офигела.
Ляпнула придурка по роже и пошла к отцу за разъяснениями.
Ну и как вы думаете, получила я их?
А вот нифига! Вообще не получила!
Отец, с непроницаемым лицом, сухо подтвердил исходные данные про свадьбу и жениха, дату оставил на усмотрение Расщепаевых.
И ни мои крики, ни мои слезы, ни угрозы всякие и многое другое – не помогли.
Генерал Савин, когда ему было надо, мог в легкую превратиться в совершенно деревянное существо, которое ничего не трогает. И никто.
Это случилось уже после моей феерической прогулки по родной стране в компании странного и интересного чувака с няшной рожицей и опасным взглядом.
Вот честно, знала бы, что так будет, не возвращалась бы! Не возвращалась! Спряталась бы где-нибудь… Да, хотя бы, напросилась бы к Лехе! Просто смирила бы гордость и напросилась!
Но тогда, раздосадованная его холодностью, тем, что он так легко со мной попрощался, а еще немного напуганная замкадовскими реалиями, я покорно вернулась к отцу.
И он, кстати, был мне ужасно рад.
И даже несколько месяцев не приставал со своими приказами и прочим. Я, признаться, удивилась, ожидая после своевольства не меньше, чем домашнего ареста. Но ничего не случилось, все было нормально.
Правда, отец ходил более напряженный, чем обычно, со мной говорил мало, работал много, пропадал ночами, но, в принципе, зная его работу, это обычное дело.
Я успокоилась, опять начала учиться, ходить в институт, общаться с подружками… Вести свою обычную жизнь. Только иногда по ночам снились мне острые опасные глаза, хриплый горячий шепот и руки, умело делающие со мной всякие развратные вещи…
Я списывала это все на легкую форму птср и прятала глубоко внутри обиду, такую глупую и детскую.
Но весной случилось то, что случилось.
Сначала придурок Вовка с его слюнями и претензиями на жениховство. Этот идиот подарил мне кольцо и розы.
Естественно, я все это швырнула ему в рожу практически сразу. Он, правда, успел чего-то нафоткать, он же без телефона, как дурак без фантиков.
Потом холодный приказной тон отца.
Я ошалела от неожиданности, испугалась и… И наделала глупостей.
Напилась в каком-то баре и написала единственному человеку, который меня защищал. И знал меня такую, какая я есть.
Написала, даже не надеясь на ответ, просто хватаясь за соломинку, как утопающий, либо срывающийся с обрыва человек хватается за то, что кажется ему наиболее надежным. Хоть за что-то.
Я не ждала… Хотя, нет. Ждала.
И Лешка не обманул моих ожиданий, приехал.
Тот момент, когда я увидела его в дверях бара… Боже, я его, наверное, буду всю жизнь помнить. Всю мою гребанную жизнь.
Потому что ничего подобного тому ощущению облегчения, перемешанному с эйфорией и возбуждением, никогда больше не испытывала. И вряд ли испытаю.
Он шел ко мне через толпу, светловолосый, высокий, плечистый… И смотрел так, что я… Я онемела. Рядом со мной кто-то что-то говорил, по-моему, куда-то звал… Но Лешка махнул рукой, и помеха растворилась…
А я даже не заметила, потому что лишь на него смотрела.
И разревелась, едва он успел поздороваться…
Все, что происходило потом, было чистой воды безумием.
Я до такой степени не хотела от него отлипать, что просто не могла остановиться, хотела его, всего и полностью, и навсегда. Только для меня. Моего личного ангела-хранителя, моего личного защитника, того, кто всегда поможет, из любой передряги вытащит… Всегда-всегда!
Я его хотела.
До боли внизу живота. Вкус его хотела, его губы, его член, бляха муха, в себя! Как можно быстрее, как можно полнее!
Это я его увлекла, я его соблазнила, выбора ему не оставила!
И то, что потом происходило в вип-комнате дурацкого бара… Это было одно из лучших моих переживаний. Марево, огонь в чистом виде, из тех, что горят и намертво, дотла сжигают. А ты умираешь от удовольствия.
Я с ним умирала. И еще сто раз бы умерла.
А потом, когда Лешка, едва утолив обуревающую меня жажду, вышел за водой, я залезла в инсту…
И нашла миллион поздравлений с будущей свадьбой.
Урод Вовка, нисколько не сомневаясь, выставил фотки кольца и мою удивленную до безобразия физиономию на всеобщее обозрение с какой-то, невыносимо тупой надписью…
Я посмотрела на себя на снимке, потом на разорвавшийся, в херам, директ…
И торопливо начала собираться.
Конечно, я была уверена, что Лешка даже не в курсе, что у меня есть инста, но стыд и ужас были настолько всеобъемлющими, что я даже думать не могла.
Просто собралась и сбежала. Глупо, так глупо.
В себя я пришла уже дома, тихонько открывая дверь и напарываясь на жесткий взгляд отца.
Он молча, ни о чем не спрашивая, забрал у меня телефон и сумку, налил воды с шипучим аспирином и отправил в комнату для разговора.
Точно так же, молча, не глядя на меня, разблокировал мой телефон, не спрашивая, кстати, код доступа, что наводило на грустные мысли, быстро просмотрел геоданные и сообщения.
– Нахальный гад, значит, – коротко прокомментировал название контакта, который я установила на Лешку, – кто это?
– Тебе какая разница? – спросила я, с отвращением разглядывая пузырящийся в воде аспирин.
– Большая. Чтоб его больше не было, поняла меня?
– Вот это не тебе решать!
– Мне.
Голос отца был спокойным и усталым.
– Расщепаев не будет церемониться с парнем, который крутится возле его будущей невестки.
Меня одновременно охватили ужас и ярость.
– Слушай, пап… – я махом выпила весь стакан, закрыла глаза, пытаясь заставить желудок усвоить гадость, потом продолжила, – а тебе… Тебе меня не жаль?
У отца едва заметно дрогнул уголок строго сжатых губ. Или мне показалась эта тень эмоции?
В любом случае, даже если там что-то и было, то папа быстро сумел с собой справиться, и в следующее мгновение со мной опять разговаривал отстраненный генерал, а не родной человек:
– Не понимаю, о чем ты. У тебя будет муж, богатый, молодой и перспективный. Да тебе половина института завидовать будет. Вернее, – тут он усмехнулся все же, кивнув на открытую страницу в инсте с букетом и моими глупыми глазами, – уже завидуют.
– Папа… – я все еще не теряла надежды, все еще пыталась до него достучаться, – пап… Но ведь он дурак. Ты же знаешь. Он кислотой балуется и пьет… И дурак…
Я начала повторяться, но не замечала этого.
На мгновение мне показалось, что в глазах отца что-то мелькнуло… Темное и страшное.
Мелькнуло и пропало, словно в пузыри в болотной топи…
– Он – хорошая партия. А ты глупая и маленькая, не понимаешь своего счастья. Я думаю о твоем будущем.
– Нет! – сорвалась все же, никогда не умела терпеть его безжалостную холодность, – нет! Ты о себе думаешь! О себе! И меня просто подкладываешь под того, кто тебе нужен!
– Замолчи, – жесткий голос прервал мою истерику, – и не говори того, чего не понимаешь.
Он развернулся к двери, но затем, словно вспомнив о чем-то, вскинул на меня взгляд:
– И да, насчет «Нахального гада» я не шутил. Расщепаев его с дерьмом смешает. А, если он не сделает, то я добавлю.
– Да пошел ты! Я буду делать, что хочу, понял? Я вообще сейчас уйду и не вернусь!
– Да? – он с интересом посмотрел на меня, – ты уже уходила, не помнишь? Тебе, по-моему, не понравилось на воле. Конечно, ты можешь уйти, но только в том, в чем сейчас сидишь. Без средств, телефона, машины, денег на учебу и прочего. Поняла? Посмотрим, сколько ты протянешь на воле. И подумай, прежде чем звонить своему «Нахальному гаду», кем бы он ни был. Что-то я сильно сомневаюсь, что он будет тебе рад сейчас.
Наверно, у меня изменилось что-то в лице, потому что отец неожиданно смягчился.
Подошел, взял из рук стакан, поставил на стол, потом поднял меня из кресла и, преодолевая сопротивление, обнял.
– Я знаю, что мало времени уделял тебе, Алиша, – глухо проговорил он мне в макушку, – особенно после того, как мама… Но я много работал только для того, чтоб ты была счастлива, чтоб у тебя было все.
– Но я несчастлива, папа, – прошептала я, – несчастлива, понимаешь?
– Это временно. Просто ты еще маленькая и доверчивая. Не волнуйся, я все решу. Все будет хорошо. А парня этого заблокируй. И не встречайся с ним. Для его же безопасности.
После этого он отпустил меня и вышел из комнаты.
А я осталась сидеть, чувствуя даже не холод на сердце, нет… Ужас. Плотный и бесконечный.
Я словно оказалась одна во всем мире.
И даже Лешка мне не мог помочь.
Особенно, после того, как я отрезала последний свой шанс на спасение, заблокировав контакт.
