Мария Юрьевна Сафаргалеева
Как (не) забеременеть от зятя
Глава седьмая
– Как это, в Киев?– Алик разжал свои руки, обнимавшие Киру.– Ты ведь это не серьезно? Мы с тобой разве о Киеве договаривались?
Кира пожала плечами. Внутри у нее снова стало холодно.
– Но ведь мы и о Харькове не договаривались. Просто кто-то здесь хотел быть вместе … вот я и решила…
– Но ведь мы не обсудили условия…
– А разве любовь не может быть безусловной?
– Конечно может … – Алик замялся– – но ведь у меня тут работа, родители, дети, в конце концов… а у тебя и в Харькове офис и в Киеве… разве нет? Ты можешь выбирать…
– Нет, Алик,– холодно возразила Кира, – выбирать должен ты.
– Но ведь мы снова возвращаемся к нашему давнему спору. Я не могу покинуть Харьков. Здесь мой университет-моя работа и мое единственное вдохновение, или ты забыла?
– Нет, не забыла. Это ты забыл.
– Что я забыл? – озадаченно переспросил Алик.
– Студенток добавить забыл в этот список. Как же ты без студенток? Кстати, Оля тебя тоже из-за этого вытурила? Из-за студенток, я имею в виду…
– Ну, зачем ты так… Действительно, у меня была одна студентка… но ведь это была минутная слабость, и вообще…
– Так минуты складывались в часы, часы-в дни, а дни – в годы … ты неисправим, Алика, со своими учениками и верой в свою великую преподавательскую миссию…
– Не начинай снова, Киро! Я уже множество раз тебе говорил, что быть преподавателем – это мое призвание, это моя миссия. И это единственное, что я могу оставить в память о себе следующим поколениям. Понимаешь? Даже через сто лет в нашем университете будут вспоминать с благоговением профессора Олега Чудновского, открывшего дорогу познанию сотням и сотням молодых ученых…
– Ну и что с того?
– Вот! Видишь! Ты никогда не понимала и уже не поймешь, что такое призвание, что такое славное имя в веках…
– Чего ж это не понимаю. Все я понимаю. Кроме одного-а какая из того будет через сто лет радость Алику, которого, извини за мою прямоту, уже давно съели в могиле черви? А?
– Но ведь даже лежа на смертном одре, я буду знать, что жизнь моя прошла не зря…
– А без смертного одра? Ты сегодня и сейчас не можешь сказать, что жизнь твоя прошла не зря?
– Кира! Еще рано подводить итоги! Жизнь еще продолжается, и продлится довольно долго…
– А если нет? А если завтра произойдет что – то ужасное-и все… конец. Ты успеешь сегодня сделать все, чтобы завтра уйти из этого мира довольным?
– Ну, что – то же я успел… я уже профессор…
– “Профессор”…– передразнила его Кира,– сегодня, например, выходной, и никого не интересует твое профессорство. Тем не менее, ты мог бы сходить со своими сыновьями в цирк, на елку или в театр… безразлично куда. Но они бы тоже запомнили это. Возможно-на всю жизнь … а потом, когда-то, переполели бы своим внукам…
– Ты идеалистка… – Алик обреченно махнул рукой.
– Нет, я коммерсант и прагматик. А идеалист у нас-ты, Алик. Ты небось забыл.
Алик почесал затылок и поднял брови, а Кира продолжала:
– И, как прагматик, я считаю, что улучшая свои отношения с детьми, заботясь об их самочувствии и так далее, мы улучшаем свой генофонд ты, надеюсь осознаешь, что в каждом из нас одновременно бултыхаются все гены наших пра-пра-пра-пра? То есть, де-факто, они продолжают жить вместе с нами.
– Ну, это научный факт…
– Итак, бо. Но мы отвлеклись. Так вот. На меня работает более тысячи человек. Я плачу им зарплату. Благодаря этому они могут обеспечить свои семьи необходимым. Но обо мне конечно же никто не вспомнит через сто лет. Но вспомнят и сегодня и завтра, когда надо будут деньги, чтобы купить хлеб. Разве у меня не благородная миссия, Алик?
– Благородная … но очень приземленная.
– Ну, и на том спасибо, друг Алик…
Кира по-приятельски похлопала его по плечу.
– И забудь о Киеве. Экзамен ты провалил, поэтому я тебя не беру.
– Погоди, – Алик надулся– – а я думал, что это я отказался…
– Ладно. Думай себе так, как считаешь нужным, но каждый из нас остается при своих интересах…
Кира взяла "Хенеси" и налила Алику в стакан. Потом взяла свой кофе.
– Совсем холодная…
Алик подскочил и принялся готовить новый кофе. Кира достала из пачки сигарету и снова закурила. За окном разыгралась метель, и пятна фонарей едва белели сквозь нее. Кира снова почувствовала призрак одиночества, который заползал в ее сердце как белая снежная змея. "Не хочу быть одна.. не хочу … к черту Киев, к черту работу, к черту все… проклятые гормоны…” ей снова захотелось плакать.Она попыталась взять себя в руки: “постой, если Карина увидит меня беременной, а я буду жить с Аликом, то мы вполне сможем все обставить так, что этот ребенок – от Алика, и родится она семимесячной… тьфу! Дежавю какое-то … хождение по граблям, черт побери… но, менее с тем, все вполне прилично. Остается обработать Алика. Но не думаю, что это будет слишком тяжело. Как там говорят? Сила женщины-в ее слабости. Кажется так … главное не переполошить его своей беременностью. Пусть не знает пока сам не увидит, а там уж будем импровизировать…”
Кофе был готов. Алик поставил чашку на стол и взял свой стакан.
– Ну, за тебя!– Алик галантно поднял стакан и залпом осушил его.
– Слышь, Алика, ты бы лимона взял в холодильнике, или еще что– нибудь поесть… – Кира нежно погладила его по спине. А может действительно, остаться мне здесь с тобой в Харькове? Что они там маленькие, что ли? Правда, Алика?
Алик, который только что взял бутылку "мартеля" поставил Йи обратно на стол. Потому что рука его задрожала и горлышко бутылки зазвенело по стакану как колокольчик. В горле у него пересохло. Он звучно глотнул воздуха и подавленным голосом переспросил:
– Так ты, что, передумала?
– Да, Алика. Я передумала. Я хочу быть хрупкой, любимой женщиной, а не боссом, как все вокруг привыкли… а рядом с тобой я чувствую себя именно такой…
Она положила ему голову на плечо.
– Ой, Киро, Киро … что-то я тебя иногда не понимаю. Две минуты назад одно, а сейчас уже другое… в какую игру ты решила играть? А?
– Почему в игру, Алик? Ты же у нас такой бабник… давно должен был бы знать психологию женщины: для нее поменять свое мнение за минуту – вполне нормальный процесс мышления.
– Пожалуй поэтому я и бабник…– Алик уже твердой рукой взял бутылку и нальл себе почти полстакана “Хенеси”, – не понимаю я женщин, не могу я с ними найти общий язык – и все тут … потому и ищу всю жизнь…
И Алик одним глотком опрокинул в себя содержание стакана. Кира снисходительно посмотрела на него.
– Отлично, Алика. Если ты осознаешь свою проблему-ты уже на полпути к ее решению.
Кира сделала небольшой глоток кофе:
– Так ты остаешься?
Коньяк уже растекся теплом по всему телу. Алик осоловелыми глазами посмотрел на Киру, блаженно улыбнулся и вновь, словно бы передразнил ее:
– А почему бы и нет?
Кира молча поцеловала его в губы. Поцелуй получился долгий и тягучий, как кофе с коньяком.
– Пошли спать. У нас еще осталось немного ночи и целое утро. А как встанем – позвонишь Ольке. Я хочу познакомиться с ней и с твоими карапузами. Люблю маленьких детей, хотя они и слишком быстро становятся взрослыми … может вместе все куда-нибудь пойдем.
Алик молча посмотрел на нее. Его взгляд был скорее одобрителен, чем наоборот, но было заметно, что он изо всех сил пытается понять, что затеяла Кира. Но она лишь хмыкнула, наливала полстакана “Чиваса” и подняла чашку со своим кофе.
– Может ты и плохо понимаешь женщин, зато я неплохо понимаю мужчин. Ну, давай, Ромео. За любовь!
Они осторожно чокнулись.
– Ой, хорошо же мне, хорошо…
Алик звонко поставил стакан на стол и они пошли спать. Алик сразу захрапел, а вот Кира никак не могла уснуть. Она привыкла к ясности и ясности маршрутов, и дело было не только в работе. С Сергеем она дала слабину и не просчитала самого неожиданного, хотя и довольно очевидного варианта отношений мужчины и женщины – беременность… Поэтому теперь надо как-то выкручиваться. Кира листала в голове возможные варианты развития своих отношений с Аликом: “допустим, все будет хорошо, я признаюсь Алику, что беременна, но не от него… Предположим, он воспримет это нормально… А если нет? Если он сбежит? Мол, дитига не моя, значит сама выпутывайся, дорогуша, как хочешь… черт… Да еще и растрепает по всему Харькову, что я тут шляюсь невесть с кем, а потом хочу ему отцовство приписать…так не пойдет… Думай, Кира, думай…”
Глава восьмая
Огромная красавица-елка на площади Свободы мерцала тысячами огоньков, притягивая словно магнит взгляды и ребятишек, и взрослых. Вокруг елки сказочным ковром, сотканным из сокровищ самой Шахерезады, рассыпались огни ярмарки, с бесконечными павильонами и павильончиками, с разноцветными раскладками вкусностей, елочных украшений и сувениров на любой вкус, с площадками для веселых игр и забав. А рядом с самой елкой, словно исполинская серебряная жемчужина, сиял золотыми огнями каток.
Кира сидела на скамье у бортика и смотрела как Алик ловко скользит по льду, вспоминая, видимо, свое детство и замерзшую Лопань – каждый его оборот и быстрый поворот словно излучали юношескую решимость. А Олька радостно держала за руки обоих парней, которые, похоже, впервые попали на лед. Глаза мальчиков были круглые от волнения-они приняли вызов по укрощению льда. Их детская отвага и увлеченность очень утешили Киру.
Мысли перенесли ее вперед во время, когда она через несколько лет тоже выйдет этак со своим маленьким сыном, а Кира была уверена, что у нее родится мальчик, на лед. Он так же будет покачиваться на непослушных маленьких ногах, обутых в высокие и тяжелые коньки, и постарается вырвать свою руку, чтобы поскорее самому попробовать на вкус захватывающее ощущение скорости… но так будет до второго или третьего падения, когда он поймет, как важна в жизни чья-то поддержка… потом он будет наоборот бояться отпустить ее руку, пока страх перед новым падением не будет побежден изначальным мальчишеским желанием почувствовать скорость…
Кира вновь сосредоточила мысли на Аликовых мальчиках. Они хоть и держатся за Ольку, но аж шеи скручивают, следя за отцом, за его быстрыми и ловкими движениями. Они восхищаются своим отцом-для них он образец для подражания во всем. И это не зависит ни от Алика, ни от его мальчиков. Так задумала природа, когда сын копирует отца, а отец учит и показывает сыну пример… а когда некому показывать и некому копировать?
Кира вздохнула и сделала большой глоток горячего имбирного чая из бумажной кружки, которую она держала между ладонями. Тепло от чая растеклось грудью и достигло щек. "Мальчики, это тебе не девочки…”– и Кира сама рассмеялась над “разумностью” своего заключения. "Девочки, которые ведут себя как парни, не вызывают у окружающих такого отвращения, как парни, которым явно не хватает мужского воспитания…" – Кира, которой часто приходилось разбирать отношения в своем, преимущественно мужском коллективе, безошибочно могла отличить ребят из неполных семей, и поэтому пыталась назначать их на должности, где они находились б под руководством и опекой более старших по возрасту мужчин. Таким образом она пыталась дать им возможность развить в себе необходимые мужские черты…
Младшему Аликовому мальчику Дмитрику, всего шесть, а Славке – восемь. Один пошел в первый класс, а второй – в третий… Ольке с ними трудно самой. Они требуют много внимания, а Олька разрывается между ними и работой… родители иногда помогают, но ведь это бывает не часто, потому что у них своя работа, свои интересы. Тем более брак с Аликом они никогда не одобряли, и теперь, как кажется Ольке, злорадствуют из ее состояния… Алику же родители уже устарели, чтобы глядеть внуков … иногда даже трудно понять кто за кем приглядывает…
Если подружиться с Олькой, подумала Кира, у Ольчиных ребят да у Кириного сына будет отец. "Этакая шведская семейка… но лучше так, чем Алик будет волочиться по студенткам, а я пригрею какого– нибудь альфонса … ”-Кира хмыкнула, потому что придумала-таки утром план по укрощению Алика.
Дружба с Олькой была вопросом времени. Небольшого времени. По крайней мере такой вывод Кира сделала из сегодняшнего общения с ней. Сперва Олька вообще отказалась от встречи, но аргумент, что ребята должны общаться с отцом, тем более, что будет интересная культурная программа, заставил ее пересмотреть свое решение. Она согласилась отпустить ребят. Но сама должна была остаться дома. Тогда Кира взяла у Алика трубку, и тихим усталым голосом уговорила Ольку помочь им с Аликом: мол, она, Кира, уже немолода, и вряд ли сможет помочь Алику справиться на катке с двумя энергичными карапузами… и Олька согласилась идти вместе. Первые полчаса Олька, красивая девушка лет двадцати восьми с темными кругами вокруг серых усталых глаз, держалась букой, но поход в Ландау центр, Макдональдс, три-четыре глинтвейна на ярмарке, куча полезных и не очень подарков сделали ее если не Кириной подружкой, то союзником – уж точно.
Говорить о том, что они решили жить вместе, Кира Алику запретила под страхом обрезания. Она приказала, чтобы Алик позвонил своим родителям, и приказала им говорить, что он живет с ними. А официальным поводом их с Аликом теперешнего совместного досуга Кира объявила скорую свадьбу и роды Карины.
После катка вся веселая и румяная компания зашла поужинать в Чепурный павильон, где пекли вкусные блины с разными начинками и зразы. Алик с Олькой заказали медовуху, а Карина – опять имбирного чая. Олька внимательно посмотрела на нее:
– Что это вы, Кира Леонидовна? Алкоголя совсем не употребляете?
– Действительно, Кира? – вчера ни капли, и сегодня тоже… Да и на коньки решила не становиться, хотя, как я помню, ты на коньках – ого-го-го-го!
Олька нахмурилась: значит научить кого-то стоять на коньках для Киры не проблема. Кира ее просто обманула, чтобы вытащить из дома…
– Какие же вы … Шерлокхолмсы.– Кира устало засмеялась– – Я месяца два назад ковидом переболела, и у меня осложнение на сердце ушло, плюс угроза тромбоза и все такое … Так что я должен теперь пить один крутой антикоагулянт, и периодически сдавать анализы…
– А разве антикоагулянты нельзя с алкоголем?– Олька с недоверием и обидой посмотрела на Киру.
Кира молча достала телефон, порылась там с полминуты и протянула Ольке:
– На, читай … там где список противопоказаний и чуть ниже..
Алик тоже заглянул в Кирин телефон и аж присвистнул, а потом прочел вслушивание:”в случае сочетания с любой дозой алкоголя возможен внезапный летальный исход…"
– Ну извини, я не знал…
Олька заметно повеселела: ее все же не надурили! Она вернула телефон:
– Спасибо … извините…
– Да чего там… – Кира неопределенно махнула рукой– – не люблю рассказывать о болячках…
Пока взрослые общались, мальчики быстро наелись и прямо за столом начали дремать, положив свои русые головки на клеточную скатерть.
Кира вызвала два такси-для себя и для Алика с его семьей. Первой прибыла машина, которая должна была везти Киру. Алик распахнул дверцу и помог Кире усесться:
– Завтра мы с Кариной едем выбирать свадебное платье и ресторан. Поедешь с нами, папочка?
Кира весело посмотрела ему в глаза. Алик свои глаза вдвел.
– Завтра не могу… у меня консультация для первого курса.
– Неужели весь день?
– Да нет… – Алик пожал плечами – – с десятой до тринадцатой где-то…
– Ладно, забудь…
Стоявшая рядом Олька внимательно ловила каждое их слово. Кира это понимала, поэтому вместо того чтобы сказать “поговорим дома”, тоже пожала плечами.
– Тогда, набери после консультации, папочка, может мы тебя где-нибудь подберем… Ну, хорошо бывай…
Она захлопнула дверцу и машина уехала.
Через полчаса Кира сидела у себя в кабинете с сигаретой в одной руке и телефоном в другой. Пока не вернулся Алик, она должна была сделать с десяток звонков. Кира торопилась…
Глава девятая
Алик устало вздохнул, снял очки и пальцами помял переносицу. Консультация завершилась-последний студент покинул аудиторию. "И эти люди уже через несколько лет должны разбираться в движущей силе любого механизма, понимать, что именно заставляет кучу железянок ездить, летать, плавать… выполнять все человеческие команды. А что мы имеем? Пустые глаза, неясное лепетание об очевидных вещах– – Алик вздохнул, – но я справлюсь. Справлюсь! Не они у меня первые, и не они последние, в конце концов…” он с размаху захлопнул журнал, и бросил в портфель.
Но на самом деле сейчас его волновало совсем другое. Вчерашний вечер никак не выходил у него из головы. Алик никогда не думал и не чувствовал, насколько он нужен своим маленьким сыновьям, насколько крепка естественная связь между ним и его мальчиками. Как он мог не чувствовать этого раньше? "А всего-то и было надо, что оказаться нам всем вместе в хорошем месте. И этого вполне хватило, чтобы проявились все наши лучшие черты и самые светлые чувства…чтобы до меня дошло наконец, что мои ребята так же необходимы мне – как и я – им… Ну и умная же Кира-придумать такую, казалось бы, обыденную вещь как воскресная прогулка, для того чтобы впечатки разбитая ваза начала будто сама собой склеиваться".
Алик надел куртку, висевшую на спинке его стула, взял портфель и направился к двери. Но перед самым его носом дверь внезапно распахнулась и на пороге съежилась фантастического вида студентка. Алик ни за что бы не поверил, что такие студентки бывают, по крайней мере на их машиностроительном факультете… но именно так она ему представилась:
– Здравствуйте, Олег Викторович. Меня зовут Соня. Соня Кушнир, ваша студентка.
Алик молчал. Молчал потому что язык ему отобрало, все прежние мысли, словно стая всполошенных Воробьев растаяли в пространстве, а дышать стало трудно. ”Это видимо из-за ее духов, решил Алик"… Вокруг девушки действительно висело забивающее дыхание облако "Крид фор хе", А вообще, если бы Алик был немного моложе, он с уверенностью мог бы сказать, что перед ним стоит воплощение аккаунта-миллионника из Инстаграма… Алик ослабил галстук и пошкандыбал обратно, к своему столу. Он плюхнулся на стул, бросил свой портфель на стол и вылупился на студентку:
– Кушнир, Кушнир…, – Алику до боли была знакома эта фамилия, он даже мог поклясться, что неоднократно останавливался на нем в журнале рядом с бесконечной строкой “нб”,– простите,– наконец выжал он из себя,– но что-то я вас не могу припомнить…
Алик хилым движением расстегнул портфеля и полез за журналом. Девушка откинула полы своей песочной норковой шубки, мотнула головой, откинув длинные платиновые волосы за плечи и уперлась кулаками в свои крутые бедра:
– А вы и не можете меня помнить, потому что я не была ни на одной паре…
– Ни на одной?
– Ни на одной.– в голосе ее словно чувствовался вызов всей нашей образовательной системе.
Алик словно зачарованный смотрел как шевелятся ее губы – похожие на два вареника опрятно вымащенные ярко-красным кетчупом.
– У вас экзамен третьего января… вы об этом знаете?– Алик достал журнал.
Вид засаленного журнала неожиданно вернул ему уверенность, и он начал быстро листать страницы. Студентка подошла и не очень учтиво захлопнула журнал. Алик было собрался подскочить и возмутиться но студентка опередила его эмоциональный всплеск:
– Но можете не париться. Меня точно не было ни на одной паре… Я договариваться пришла, поняли?
Она плюхнулась одной ягодицей на стол, положив на него одно колено, склонилась к Алику, и взяв его пальцами за подбородок заглянула ему в глаза своими хищными зелеными глазами. "Пожалуй, – подумал Алик, – но какая к черту разница, когда …" Алик ел глазами ее колено и аппетитную ляжку, с которой сползла предательская короткая бархатная юбочка, ел ее округлую грудь, призывно выложенную в атласном топе прямо у него перед носом…
– Так мы договоримся, или как?
– Конечно же договоримся! – Алик галантно взял ее пальцы, которые держали его подбрюшье и поцеловал, – я просто настаиваю на личной консультации для вас, Соня.
– Тогда пошли, время не ждет,– Соня бесцеремонно выдернула свою руку из Аликовой.
Алик ловко вскочил на ноги:
– Здесь недалеко, на Алчевских…
– Что на Алчевских?– девушка раздраженно взглянула на Алика.
– Ну … седьмое общежитие… я только там могу… мммм … проконсультировать.
Девушка фыркнула:
– Общежитие? Ха-ха-ха … Олег Викторович, я сняла номер в Харьков Палас. Итак, пошли быстрее…
Алик не произнес ни слова. Он быстренько сгреб журнал в портфель:
– Пойдем, госпожа Кушнир, я готов.
Они быстро перешли через площадь Свободы и оказались в шикарном холле гостиницы. Там уже были готовы к встрече Нового года: посередине сверкала огоньками и дождиком высокая елка, по периметру, на перилах верхних этажей, тоже блистал дождик и гирлянды… Соня не останавливаясь прошла сквозь холл к лифту – Алик трусил за ней. Его хоть и поразила на мгновение роскошь отеля, но он был словно под гипнозом, но не сводил глаз с Сони. А Соня вела свою партию, не давая Алику оправиться. Вот она открыла дверь номера и хозяйским жестом повесила снаружи на ручку табличку “Не беспокоить”. Дверь закрылась и Алик оказался посреди просторного номера в кремово-кофейных тонах, с огромной кроватью и круглым стеклянным кофейным столиком. На столике стояла бутылка "джим Бим", два бокала и конфетница, полная сладостей…
– Раздевайтесь! – бросила Соня сбрасывая в кресло свою шубку и стягивая с кровати простыню.
И пока Алик успел снять галстук и рубашку, она уже лежала совершенно голая на белоснежной простыне, беззастенчиво закинув ногу на ногу и наблюдая за хоть и элегантными, но довольно медленными движениями Алика.
– Вы скоро, профессор? Мне становится холодно! – закапризничала Соня, но Алик уже был готов и через секунду опустился рядом с ней.
– Ну, вперед, пане профессор! – вдруг воскликнула она обняв его за шею, и весело расхохоталась.
В этот самый момент дверь номера распахнулась и внутрь ввалилось двое амбалов в костюмах и с мобилками наготове. Они моментально оказались у кровати и начали настоящую фотосессию. Алик заколебалась от неожиданности, а Соня почему-то вообще никак не отреагировала на их появление, разве что прекратила смеяться, и, разлегшись в очень откровенной позе, с показным равнодушием наблюдала за происходящим:
– Фотосессия для папочки…– проговорила она флегматично, в ответ на ошерешенный взгляд Алика.
Когда амбалы нафоткались, один из них обратился, к Алику
– Одевайся, козел, поедешь с нами!
– Что? – Алик словно не понял значения сказанного.
– Ты хоть знаешь, придурка, чью дочь ты сейчас собирался оседлать?
Алик похолодел… так вот откуда ему знакома эта фамилия-Кушнир … он столько раз видел эту фамилию на постерах, слышал в рекламных роликах … ему захотелось исчезнуть, раствориться в воздухе, забыть навсегда, как Страшен сон эту девушку… но дзуськи… вот она-бесстыдно разлеглась рядом, а два коренастых парня по- волчьи смотрят на него…
– Да она же сама… – начал было с детской непосредственностью Алик.
– Стули пельку, козел! Ты будешь одеваться, или так собираешься идти? – рявкнул парень на Алика, а потом обратился к Соне,– и вы, Софья Аркадьевна, давайте, одевайтесь – здесь не жарко…
Алик довольно быстро оделся, схватил свой портфель и прислонил его к груди.
– Никуда я с вами не пойду!,– вдруг выпалил он, – поняли? Не-пи-ду! А если хоть пальцем заденете меня, я тут такой шум подниму!
– Я так и думал… – сказал один из ребят, и кивнул головой второму. Тот ловко подскочил к Алику, охватил его руками как бревно, а его напарник ослепил Алику ртом куском серебристого армированного скотча, потом он достал из-под полы резиновую дубинку и от всей души зарядил им Алику по заднице.
Алик застонал и выгнулся от боли. В этот момент парень увидел в Аликовом кармане смартфон и ловко, без объяснений отобрал его.
– Ну, придурки, идешь? Или еще раз тебя шваркнуть?
Алик быстро-быстро закивал головой, показывая полную боевую готовность. "Они не смогут так меня отсюда вывести – охрана их обязательно остановит!”
Будто прочитав его мысли, парень, стоявший справа от Алика высыпал на кровать из черного полиэтиленового мешка, который они явно принесли с собой, дидморозовские лахи: длинный красный кафтан, шапку, варежки, мешок и бороду.
– Надевай это, а свою куртку и портфель брось в тот красный мешок! – закомандовал парень. И Алику не оставалось ничего, кроме как подчиниться.
Через минуту посреди номера стоял настоящий Дед мороз с мешком и нарядной белой бородой, которая напрочь спрятала под собой серебристый скотч на рту.
– Красава!– весело оценил внешний вид Алика парень, стоявший слева, – Ну ведь, пойдем. И без глупостей-дубинка у меня наготове!
Ребята пропустили вперед Соню, а самы пошли по сторонам от Алика-дидамороза.
В холле никто не обратил на них никакого внимания – на дворе же двадцать восьмое декабря. Они вышли на улицу, обошли гостиницу, и остановились у большого черного “Эскалейда”, припаркованного за елками. Ребята открыли багажник и быстро запихнули туда Алика вместе с мешком, а сами, вместе с Соней, уселись в салон. Машина тронулась.
Алик затерялся во времени и пространстве. Ему казалось, будто они уезжают уже целую вечность. Единственное, что утешало Алика – у “Эскалейда” был огромный багажник, а значит он не должен был задохнуться. Правда там было довольно холодно, но как раз тогда, когда Алик начал стучать зубами от холода, машина остановилась и багажник открыли. Алик на четвереньках вылез на волю, щурясь от яркого дневного света. Машина стояла у черного хода большого трехэтажного особняка, окруженного высоченным глухим забором, за которым молчаливо зеленел сосновый лес.
Долго разглядывать по сторонам Алику не дали, и без лишних слов толкнули в дверь черного хода за которой оказалась лестница, ведущая в подвальное помещение с толстой железной дверью и зарешеченным окошком. Под потолком висела не очень яркая лампочка, но и ее Света Алику хватило, чтобы от ужаса у него подогнулись ноги. Но ребята не дали ему упасть. Они подхватили Алика, прислонили спиной к железной опорной колонне посреди комнаты, а руки завели за колонну и связали. После этого один из ребят ушел.
Алик уже не мог упасть, и только с ужасом смотрел на ужасный инструментарий, лежавший на металлическом столике прямо перед ним: скальпель, хирургический зажим, нитки с иглой, шприц, какая-то ампула, резиновые перчатки, вата, бутылка с дезинфектором … все плыло перед глазами, тошнота подступила к горлу и из глаз предательски покатились слезы…
– Не рюмсай, я тебе укольчик сделаю и будет не больно…– похлопал его по плечу парень, подсунув Алику под ноги немалый эмалированный таз. Затем он подтащил ближе к столбу высокую тумбочку из белого дсп и приладил на ней к штативу свой смартфон.
– Надо сделать для шефа видеоотчет.– по деловому пояснил он.
В этот момент на дворе сработала сигнализация, а потом мужской голос начал звать кого-то по-имени: “Руслан! Руслан!"Видимо Русланом звали парня, который возился возле Алика, потому что он недовольно выругался, и побежал по лестнице наверх.
Алик напряг все свои мышцы, в надежде почувствовать хотя бы какое-то место, где веревки завязаны не очень крепко, и с радостью понял, что приложив усилия может извлечь из веревки одну руку. Что он и сделал. Освобожденной рукой Алик сощурил ненавистную бороду и скотч и потянулся к мобильному на тумбочке. К счастью смартфон оказался как раз на расстоянии вытянутой руки и не был заблокирован, потому что камера была включена, и стояла на паузе.
Среди десятков номеров которые Алик знал на память, в этот момент у него в голове всплыл номер и имя единственного человека, к которому он мог обратиться, и который действительно мог помочь ему в самой сложной ситуации. Он быстро набрал знакомые цифры и нажал вызов. Долго никто не брал трубку, но наконец он услышал на том конце такой родной и спасительный голос:
– Слушаю вас…
– Кира!!! Кира!!! – заверещал он в трубку,– помоги мне, Кира!!!