Мария Эрфе
Прерванная бесконечность
Глава 19. Суд
Я открыла глаза в машине. Светало. Грязно-серое полотно дороги стремительно неслось навстречу.
– С возвращением, – тихо сказал Алекс.
Повернулась на голос. Он оторвал взгляд от дороги и улыбнулся. Я обратила внимание, что сижу в одной футболке, а локтевой сгиб левой руки перебинтован.
– Что это? – спросила, взглядом указывая на повязку.
– Я дал тебе отдохнуть два часа, – со вздохом проговорил Алекс и отвернулся. – И ввёл специальный препарат. Мы всегда держим его под рукой. Не буду забивать твою голову формулой и составом, но в основе – адреналин. Стражам часто приходится сутки и больше проводить на ногах, не теряя при этом скорость реакции. Ближайшие двенадцать-пятнадцать часов ты будешь ощущать подъём сил и необыкновенную ясность мыслей. Что сейчас не помешает, – он снова посмотрел на меня. – Но потом возненавидишь меня за этот укол.
Я только покачала головой. Но страж не врал, силы начали возвращаться и в голове заметно прояснилось.
Алекс протянул руку и открыл бардачок. Его пальцы слегка коснулись моих коленей, отчего сердце застучало в два раза быстрее. Или это действует адреналин?
– Достань бутылку воды и пакет с порошком, – скомандовал страж. Благодаря подсветке вещевого отделения долго искать нужное не пришлось. – Высыпь содержимое пакета в бутылку и хорошенько взболтай. Потом выпей.
– Очередной секретный препарат? – спросила я, переворачивая бутылку вверх дном.
– Всего лишь глюкоза, – он хмыкнул. – На вкус не очень, но твоему организму она сейчас крайне необходима.
Пока я пыталась влить в себя эту отвратительную смесь, Алекс начал инструктаж.
– Хорошо, что ты знакома с классификацией, – проговорил страж. – В Правлении двенадцать человек: четыре бриллианта, два берилла, два опала и одного из них ты хорошо знаешь, – он выразительно посмотрел на меня. – Один агат, один турмалин, один гранат и один сапфир. Три бриллианта отметаем сразу, они не станут даже задумываться о твоей судьбе. Предлагаю начать с агата.
Алекс перебрал членов Правления, засыпая фактами о каждом, чтобы я могла правильно построить рассказ о своих злоключениях.
Мадина – что-то вроде шамана. Она не владела магией кристаллов или стихийной магией, но безошибочно определяла, какими силами обладают другие. Я смутно помнила зелёные глаза единственной, помимо Ирмы, женщины в Правлении. Во время аттестации она не задавала вопросы, только пристально наблюдала за мной. Может, чувствовала спящую стихийную магию?
Мадина потеряла родителей во время землетрясения, будучи ребёнком. Сама едва выжила, но получила дар распознавания магии. Алекс посоветовал надавить на жалость.
– Говори, что до сих пор переживаешь потерю родителей, а прабабушка – единственный родственник. Что ты не могла позволить Хельде причинить ей вред, – инструктировал страж. – Если Мадина поверит в искренность и не почувствует силы стихий, то проголосует за тебя.
– Думаешь, у меня получилось оставить магию в междумирье? – с надеждой спросила я.
– Скоро узнаем.
Вторым в списке Алекса шёл красный турмалин. Его звали Виктор. Проводник, владеющий силой огня. Адреналин плюс магия огня. Представляю, какой взрывной тип! Интересно, как он себя сдерживает? Я спросила об этом стража.
– Виктору уже почти шестьдесят, за годы нрав поостыл. Но нам важно другое. Он может проголосовать за тебя, просто потому что любит красивых девушек, – Алекс усмехнулся. – Но если покажешь слабость, что тебе нужна защита и покровительство, то получишь его голос со стопроцентной вероятностью. Так что можешь смело изображать бедную овечку.
Понятно. Следующими шли гранат и сапфир. Братья. Игорь и Ян – молодые и энергичные потомки немецких переселенцев в Россию. Каждый из них владел магией воздуха и воды, помимо магии кристаллов.
– Помню восторг Правления, когда эта парочка присоединилась к Союзу, – проговорил Алекс. – Такого давно не случалось, чтобы в Проводнике открывалось больше одной стихии. И сразу двойная порция силы.
Братья не станут голосовать по-разному. Либо два голоса плюс, либо два минус. С гранатом не должно возникнуть проблем. Когда природное любопытство будет удовлетворено моей историей, он, скорее всего, переключит внимание на что-то иное. А сапфир? Да, он не любит, если кто-то другой появляется на сцене. Придётся быстро уйти в тень…
Одним из опалов в Правлении Союза была Ирма. Но на поддержку наставницы я не могла рассчитывать, потому что её лишили права голоса.
Второй опал – Григорий Яковлевич, профессор, преподавал историю в Санкт-Петербургском государственном университете. Я несколько раз ходила на его лекции, когда готовилась к аттестации, и хорошо помнила большие серо-голубые глаза, длинные волосы, приятную улыбку и ямочки на щеках. В целом он производил впечатление доброго и мягкого человека.
Но страж сказал, что профессор проголосует так же, как его начальник – Михаил. Да, пассивность и зависимость от чужого мнения – самые неприятные черты опалов.
– Мой голос ты точно получишь, – сказал Алекс, отрывая взгляд от дороги и поворачиваясь ко мне.
– Ты тоже входишь в состав Правления? – искренне удивилась я.
– Да, с недавних пор, – он отвернулся, а уголки губ опустились. – Глава стражей всегда является членом Правления.
Оставался ещё один берилл. Михаил. Он возглавлял систему наставничества и поиска новых Проводников. Сдержанность и умеренность – основные черты бериллов. В мире всё должно быть предсказуемо. А я выбилась из сценария. Теперь надо всеми силами доказывать, что мир от этого не пострадал.
Михаил проголосовал бы за меня только в том случае, если стражу удалось бы переговорить с ним до заседания и напомнить о старом должке.
– Так ты, оказывается, изумруд, – невольно улыбнулась. – А я всё думала, в чём твоя сила?
– Не имей сто рублей, а имей сто друзей, как говорится, – Алекс тоже улыбнулся. – В нашем мире связи часто оказываются куда полезнее, чем деньги.
Он прав. Жаль, что у меня нет связей в Правлении. Только Ирма, да и та без права голоса.
– Кстати, всё забывала спросить у Ирмы, – проговорила я. – А почему члены Правления живут и работают в Питере, а не в Москве?
– Так сложилось исторически, когда столицей был град Петров, – ответил страж. – А теперь нахождение верхушки Союза в Петербурге символизирует отдалённость от правящих кругов страны. Проводники как бы сами по себе, а Правительство само по себе.
– Понятно. Ключевое слово «как бы», – протянула я.
– И напоследок самое трудное, – выдохнул страж, возвращаясь к теме разговора. Будто всё остальное легче лёгкого! – Председатель Правления. Чёрный бриллиант.
Валентин. Помнила его по аттестации. Крупная фигура, светлые волосы, идеально ровные белые зубы. Приятная речь, всегда доброжелательная улыбка, шутки и энергичность… Но я знала, что за этой маской скрывается холодный расчётливый ум политика. Он всегда сумеет использовать твою слабость против тебя. Значит, нельзя показать слабость…
– Не знаю, что тебе посоветовать насчёт Валентина и будет ли такой совет чего-то стоить. В его душу никто ещё не заглядывал, – признался Алекс. – Председатель проголосует последним. Часто его голос оказывался решающим. Подозреваю, что в этот раз случится так же…
– Хорошо, поняла, – прервала я стража. – Теперь позволь мне немного подумать о том, как избежать смертного приговора.
– У тебя всё получится, – Алекс оторвал одну руку от руля и сжал мою ладонь.
Такой простой и такой искренний жест, что на секунду я поверила в успех. Но вот он убрал руку, и уверенность исчезла вместе с близостью Алекса.
Я закрыла глаза и постаралась очистить голову от всего ненужного, как перед входом в портал. В конце концов, в чём моя вина? В том, что бегала от Союза, пытаясь скрыть то, чего толком не имела и не знала? В том, что позволила Хельде на несколько секунд пройти в наш мир? Неужели за это мне вынесут смертный приговор?! Да бред какой-то! Мы же в двадцать первом веке живём, а не в Средневековье!
– Земля, если ты всё ещё со мной, помоги обрести уверенность и твёрдую почву под ногами. Пожалуйста! – мысленно попросила я. И сразу ощутила волну спокойствия, накрывшую с головой и улиткой свернувшуюся чуть ниже пупка.
Спасибо тебе, Матушка-Земля! Спасибо, что услышала. Я ни в чём не виновата и докажу это.
Из окна машины наблюдала за городом, который стал мне родным за последние три года. Я полюбила его узкие улицы и дворы-колодцы, суету снаружи и покой внутри. Город уже начали украшать к майским праздникам. Красные флаги на фоне серых домов и дорог напоминали свежие пятна крови…
– Алекс, – прошептала я. – А как ты смог её убить? Круг же должен был защитить нас?
– Да, ты создала круг, и он защитил бы тебя, – страж выделил последнее слово. – Но даже тебя стихии могли спасти только от живого. Я бы не прошёл границу круга без риска быть расщеплённым на атомы, а пуле такая угроза не страшна.
– Почему-то не думала, что ты носишь с собой огнестрельное оружие, – сказала я.
– В иных мирах оно бесполезно, а в нашей реальности пистолет ещё никогда не оказывался лишним.
Мы въехали на Каменный остров и остановились у ворот одного из особняков с кирпичным забором метра три высотой. Алекс достал из кармана пульт.
– Полина, когда окажемся внутри, буду вынужден вести себя, как солдат, а не как человек, – проговорил он, не глядя на меня. – Будь, пожалуйста, к этому готова, – я кивнула. – И ничего не бойся. Всё получится. Ты выйдешь из этой игры победителем.
Алекс нажал кнопку на брелоке и ворота откатились в сторону. Он припарковал машину почти вплотную к входу в здание, заглушил мотор и открыл дверь.
– Сиди, – бросил мне и вышел из машины.
У входа стоял ещё один страж. Я поняла это по скалоподобному телосложению. Они о чём-то коротко переговорили, и страж скрылся внутри дома. Алекс подошёл к пассажирской двери и открыл её для меня.
– Выходи и следуй за мной, – скомандовал он. Лицо превратилось в непроницаемую маску. Вот кто из нас хороший актёр.
Мы вошли в особняк и пошли по длинному широкому коридору. Не успела рассмотреть здание снаружи, но внутри оно оказалось мрачным. Тёмный паркетный пол, обои на стенах в бордово-коричнево-золотых тонах, деревянные двери цвета горького шоколада по обеим сторонам коридора. Насчитала восемь. Мы остановились у девятой и последней двери.
Алекс три раза постучал, и дверь открылась. Он слегка подтолкнул меня внутрь. Интерьер комнаты оказался скудным: два деревянных стула с высокой спинкой и мягкими сиденьями и небольшой письменный стол. В углу, вытянувшись по струнке, стоял страж. Совсем молодой, не дала бы ему больше восемнадцати.
Алекс кивнул на стул. Я села.
– Здесь ты будешь ждать приглашения на заседание Правления, – сказал он, развернулся и вышел, плотно закрыв за собой дверь.
Я посмотрела на охранника. Он старался придать лицу серьёзное выражение, но в глазах горело любопытство.
– Вы не знаете, долго меня здесь будут держать? – вежливо спросила я.
– Мне запрещено разговаривать с подсудимыми, – сказал молодой страж и отвёл взгляд.
С подсудимыми, значит? Я скрестила ноги и стала рассматривать ногти. По ним давно маникюр плакал. Когда выберусь отсюда, позволю себе целый день в лучшем спа-центре. Мысль была такой нелепой, что я улыбнулась.
Закрыла глаза и стала заново мысленно прогонять рассказ. Когда дошла до последнего, созданного мной круга, дверь открылась, и в комнату вошёл Алекс.
– Пойдём, Правление готово выслушать тебя, – сказал он ровным, ничего не выражающим голосом.
Я встала и пошла за Алексом, молоденький страж следом. Мы поднялись на второй этаж, прошли по коридору, поднялись ещё этажом выше. По дороге нам встречались люди. Некоторые в спешке проходили мимо, а некоторые с любопытством провожали меня взглядом.
Алекс остановился напротив массивных двустворчатых дверей и толкнул их вперёд. Мы оказались в огромном зале с куполообразным потолком. Массивные хрустальные люстры свисали с него, освещая помещение. Почти весь зал занимали ряды стульев, Алекс подтолкнул меня в проход между ними. Впереди стоял длинный и узкий стол, за которым сидело одиннадцать членов Правления Российского Союза Проводников. За их спинами и по бокам от стола стояли десять стражей. Не много ли на меня одну? Из их рядов выбивалась девушка. Невысокая, длинные чёрные волосы собраны в конский хвост, а карие глаза смотрели прямо на меня.
Алекс указал на первый ряд стульев, а сам занял место за столом. Я опустилась на холодное кожаное сиденье и постаралась держать спину прямо. Оглядела членов Правления.
На мужчинах дорогие костюмы, на Ирме тоже тёмно-серый брючный костюм, а на Мадине платье. Почувствовала себя оборванкой в заляпанных грязью джинсах и старом свитере. Но постаралась думать, что так даже лучше. Если уж играть роль бедной овечки, то и выглядеть надо соответствующе.
Первым заговорил Валентин.
– Добрый день, Полина! – он широко улыбнулся, обнажая белые зубы, но серые глаза оставались холодными. – Рады наконец-то встретиться с вами.
– Здравствуйте, – проглотив комок в горле, тихо сказала я.
– Полина, хочу чтобы вы знали: никто из собравшихся здесь не желает причинить вам вред, – Валентин снова улыбнулся, но более сдержанно. – Уверен, что произошло недоразумение, которое мы быстро сможем уладить. Согласны, коллеги? – он повернулся вначале направо, потом налево и, получив несколько утвердительных кивков, продолжил. – Мы будем рады выслушать вашу историю. Что же случилось? И почему вы так спешно бежали, даже не предупредив наставницу о своих планах?
Посмотрела на Ирму. Она сидела слева от Председателя Правления у самого края длинного стола. На лице наставницы промелькнуло столько эмоций, что я не успела их зафиксировать. Прости, что тебе приходится идти через это вместе со мной.
– Это длинная история, – начала я говорить, встретившись взглядом с Валентином. – Найдётся ли у Правления Российского Союза Проводников время, чтобы выслушать её целиком?
– Конечно, мы все внимание, – приветливо проговорил он.
Я встала и начала рассказывать, переводя взгляд с одного члена Правления на другого. Вначале о снах про ведунью, о том, как бабушка дала мне талисман и телефон Ирмы, как в первом самостоятельном погружении во время встретилась с Хельдой и как она связала нас кровью. Опустив взгляд, рассказала, как Ирма создала круг стихий, чтобы зарядить талисман и защитить меня в путешествии.
Смотря на братьев, сидящих справа от Валентина и с жадным любопытством слушавших мой рассказ, поведала о нескольких погружениях и встречах с навязчивой родственницей.
Я говорила спокойно, а думала быстро и ясно – спасибо препарату, что вколол Алекс. С каждым новым словом росла уверенность в успехе. Это же правда. Они не могут не поверить. «Ничего не бойся. Всё получится. Ты выйдешь из этой игры победителем», – прозвучал в голове голос Алекса. Господи, пусть он будет прав, пожалуйста!
Глядя в ярко-зелёные глаза Мадины, я рассказала, как получила от бабули мамин дневник и книги о магии, как открыла свой первый круг под руководством Ирмы – о погружении с племянницей Димы и подготовке к нему благоразумно умолчала.
Дальше говорила для Валентина. О том, как создала круг стихий в междумирье по подсказкам Хельды.
Поймала взгляд Виктора и сказала, что, вернувшись в реальный мир, подслушала разговор наставницы с Алексом. Испугалась и сбежала. Сказала, что ничего толком не поняла, но решила бежать.
– Поймите, я боялась. Боялась Хельду, боялась сил, которыми якобы обладала, боялась преследования и обвинения в предательстве, – по щеке скатилась слеза. Очень кстати. – Наверное, это глупо. Надо было поговорить с Ирмой или даже с вами, Валентин, – перевела взгляд на Председателя Правления. Потом на несколько секунд закрыла лицо руками.
– А сейчас думаю, что она всё это подстроила. Создала иллюзию, будто я обладаю стихийной магией, чтобы напугать и заставить наделать глупостей…
Дальше рассказала, что два дня провела у родственницы моего друга и решила вернуться в деревню. К прабабушке. Я снова посмотрела на Мадину.
– Хельда появилась во сне, – глубоко вздохнула и продолжила. – Она показала душу бабули, запертую в междумирье. Заявила, что если не помогу ей попасть в реальность, то прабабушка навсегда останется с ведуньей, – снова глубокий вдох. – Я проснулась и обнаружила бабулю в коме. Врачи едва успели стабилизировать её состояние, – Мадина еле заметно кивнула, будто подбадривая меня продолжать рассказ. – Поймите, она самый близкий и родной мне человек! – почти выкрикнула я. – Как можно было поступить иначе?
Вопрос повис в наэлектризованном воздухе. Никто не возражал, и я продолжила рассказ. Так Правление Союза Проводников узнало о том, как я помогла ведунье, пусть всего на несколько секунд, но попасть в нашу реальность.
– И вы ничего не чувствовали, когда открывали круг стихий? – спросил Валентин.
– Нет, ничего, – быстро ответила я.
– А что вы собирались делать потом, когда и если бы Хельда отпустила Марику Евсеевну?
Ждала этого вопроса и ответила, что не собиралась позволить ей материализоваться.
– Планировала приказать духу перенести ведунью в самый далёкий от меня мир, а земле разрушить тотем, – вздох. – Но она завладела стихиями, как только перешагнула границу миров, и я оказалась парализованной.
– Чего и следовало ожидать, – прошептал кто-то из бриллиантов, сидящих по правую руку от Председателя Правления.
– Запасным вариантом было убить ведунью, если она сможет обрести плоть и кровь в нашем мире…
– Убить?! – Валентин едва не рассмеялся. – Сколько вам лет, Полина? Девятнадцать? Двадцать? Вам что, когда-то в жизни приходилось убивать? – я почувствовала, как кровь приливает к щекам. – Да вы никогда не смогли бы этого сделать. Как удачно сложились обстоятельства, и как вовремя Александр оказался на месте, – его глаза сузились.
– Оставьте девочку в покое! – выкрикнула Ирма и вскочила со своего места. – Неужели вы не видите, что она едва на ногах стоит?! Отпустите Полину домой! И судите тех, кто действительно в чём-то виновен!
– Спасибо за мнение, Ирма, – спокойно проговорил Валентин. – Но вам пока слово не предоставлялось.
Наставница села, скрестив руки на груди и отвернувшись.
– Мадина? – Председатель Правления произнёс имя вопросительно.
– Не чувствую в ней ничего, кроме земли, – тихо проговорила шаманка.
– Понятно, – сказал Валентин. В его глазах промелькнула тень разочарования. – Вероника?
– Она говорила правду, – громко ответила единственная девушка-страж. Интересно, кто она такая и почему Председатель спрашивает её мнение?
– Хорошо, – медленно проговорил он. – Коллеги, вы все слышали историю. Предлагаю приступить к голосованию. Кто за то, чтобы снять с Полины обвинения в незаконном сотрудничестве с представителями иных миров?
Первой вверх поднялась рука Мадины, потом Алекса, Виктора и братьев. Пять человек. Почти половина. Пожалуйста, проголосуйте кто-нибудь ещё! Пожалуйста…
– Это всё? – раздался в густой тягучей тишине голос Валентина. Молчание. – Теперь пусть выскажутся те, кто обвиняет Полину в измене?
И снова пять рук: Михаил, наверное, Алекс не смог поговорить с ним, три бриллианта и профессор.
– Мнения разделились. Видимо, мой голос должен стать решающим, – сухо произнёс Валентин.
Игра началась. Ставки приняты. Ставок больше нет.
Наши взгляды встретились. Председатель пытался заглянуть в потайные уголки сознания, увидеть то, о чём я умолчала, и вытащить это на всеобщее обозрение.
«Земля, прошу тебя, помоги выдержать этот взгляд», – мысленно попросила я.
– Итак, – Валентин первым отвернулся, переплёл пальцы и посмотрел на Проводников, сидящих справа от него. – Голосую за то, чтобы снять с Полины обвинения.
Ирма шумно выдохнула и положила голову на руки.
– Можете возвращаться к работе, – сказал Председатель Правления. – Но мы будем наблюдать за вами. Разрешаю работать только с клиентами, одобренными Правлением, и только в сопровождении стража. Вы обязуетесь хранить молчание обо всём, что узнали про стихийную магию и о сегодняшнем заседании. И не покидайте территорию России без ведома Союза проводников. Вам всё понятно?
– Да, – я кивнула. Осознание того, что суд окончен, медленно проникало в голову.
– Хорошо, – Валентин повернулся налево. – Александр, проводите Полину домой. Что делать с телом вы знаете.
Глава стражей молча кивнул и подошёл ко мне.
– Следуйте за мной, – сказал он и направился к выходу.
Члены Правления начали переговариваться, но услышала я только слова Председателя: «Жаль, что эта Хельда оказалась не на той стороне. Такая сила и растрачена впустую».
Алекс открыл дверь и махнул, чтобы я вышла первой. Мы молча покинули особняк и сели в его машину. Позволила себе немного расслабиться и закрыть глаза, только когда выехали с Каменного острова.
– У тебя получилось, – он сжал мою ладонь.
– С трудом верю в это, – ответила я, не открывая глаз.
До дома ехали молча. В голове вертелось так много вопросов, что я не знала, с чего начать. Всё казалось нереальным, зыбким, как предрассветный туман. Единственная точка опоры – тёплая ладонь Алекса на моей руке. Смогла бы я пережить эти сутки, растянувшиеся на полжизни, без него?
