Мария Викторовна Доронина
Механизм

Пролог

Наше сознание никогда еще не было так открыто идее множественности миров, как теперь. И пусть разум пытается уцепиться за жалкие остовы религии или науки, интуиция, снисходительно улыбаясь, шепчет свое: мы не одиноки, мы лишь уникальны. Но раз так, существуют и точки соприкосновения – места, обладающие особой силой. В таком междумирье, посреди холодного моря, замер остров. Единственный его дом был пуст.

Глава 1. Жильцы

Если дом заброшен, он быстро разрушается. Если никогда не был обитаем – крепнет.

В один из множества неразличимых дней в доме появились шестеро. Они очнулись одновременно в разных его точках: в одиночестве, с колотящимся сердцем, не помня, что случилось, сжимая в ладони плоскую вещицу причудливой формы.

Женщина лет тридцати подскочила на кресле, стоявшем в углу темной комнаты, где, кроме еще пары стульев и тяжелых картин на стенах, не было ничего. «Боже мой, какой странный сон! Какой реалистичный странный сон» – подумала она и дрожащей рукой отерла лоб.

Молодой человек помладше, с бледным лицом и искалеченной правой рукой, очнулся на кухне – просторной, но холодной и мрачной, как ледник. Он почувствовал это буквально, через ткань куртки, потому что лежал на полу. С трудом поднявшись, он огляделся, пробираемый неостановимой дрожью, и прошептал: «Ну, Френк, что же за зелье ты мне подсунул?»

В огромной гостиной, роскошной в незапамятные времена, на подоконнике, словно забытая кукла, проснулась белокурая девочка лет двенадцати. От резкого пробуждения она вздрогнула, не удержала равновесия и упала, прошипев от боли: «Вот черт! Что это?»

Похожий на нее, словно негатив, мальчик с непослушными вихрами темных волос ошарашенно сел на большом столе посреди квадратной комнаты, явно выполнявшей функцию столовой в те времена, когда было кому вкушать пищу в недрах дома. Он спрыгнул со странного ложа и огляделся.

Мужчине, который со стоном приподнялся на полу кладовки, едва освещаемой через открытую дверь, было около пятидесяти. Он обвел полки мутным взглядом и воскликнул: «Что ты задумал, Град, дьяволово отродье?»

В этот миг вспышка белого пламени осветила снаружи дом, а через пару секунд оглушительный гром расколол, казалось, крышу над головой. Когда он стих, из холла послышался слабый крик: «Помогите! Помогите же мне»

Там очнулся шестой жилец – старик, сухой, как богомол, с тонкими очками на горбатом носу. Он тоже лежал ничком на полу и, хотя палка осталась при нем, это была плохая опора для слабых конечностей.

Остальные жильцы, подстегиваемые страхом, поспешили на зов. Первой успела женщина. Ее сил вполне хватило, чтобы поднять эти живые мощи, и довести зло скрючившегося старика до стула.

– Где мы? – нестерпимо звонко спросила девочка, гневно сверкая глазами. – Что происходит?

– Мы умерли и попали в ад. А я так надеялся хотя бы там от тебя отдохнуть, – ухмыльнулся мальчик.

– Прекрати!

– Все вы замолчите, – пророкотал мужчина, щурясь от отзывавшегося в голове грома.

Две вспышки – одна за другой – вновь полыхнули снаружи, породив новый оглушительный удар. Девочка взвизгнула, зажав уши.

– Мы действительно умерли? – пробормотал молодой человек; на бледном лице веснушки казались каплями краски.

– А я рассчитывал на компанию побольше. И повеселее, – процедил мужчина.

– То есть, никто не помнит, как сюда попал? – спросил близнец-негатив.

– Возможно, кто-то усыпил нас и привез в это место? – предположила женщина.

– Зачем?

– Не знаю. У вас есть идеи получше?

Сноп белого света. Все замерли, ожидая разряда, и – хоть каждый понимал абсурдность такого поведения – чуть пригнулись, когда грохот прокатился над крышей. Вслед за тем ветер яростно проскакал по задребезжавшим стеклам, и сразу хлынул дождь.

Жильцы потянулись к окнам, кроме старика, оставшегося сидеть, мрачно поджав губы. Снаружи была ночь. То ли естественная, то ли порожденная грозой. Струи воды лупили по стеклам, и при очередной вспышке удалось разглядеть лишь склон и поднимавшиеся с обеих сторон холмы.

– Ой, у вас тоже эта штучка? – девочка кивнула на странную деталь, которую женщина машинально вертела в пальцах.

– И у меня такая есть, – заметил близнец.

– Ох, ну, конечно, есть, – презрительно сощурилась сестра. – Как ты можешь в чем-то отстать?

– Хватит, – остановил их веснушчатый парень. – Лучше посмотрите: наши детали разной формы, и похоже…

Он поднес свою к лежащей на ладони женщины, и края идеально совпали.

– Может, так все можно соединить? И в этом – ключ?

– Да какой, к дьяволу, ключ? – проворчал мужчина, но подошел ближе, чтобы проверить.

Его деталь не подходила к первым двум, зато соединила нашедшиеся у детей, и вместе они образовали нижнюю кромку странного механизма. Все оглянулись на старика, угрюмо смотревшего в пол.

– Уважаемый, – окликнул его мужчина. – У вас найдется такая финтифлюшка?

Тот недовольно скривился, но сунул в руку подошедшему мальчику еще одну часть головоломки. Когда она заняла свое место, все невольно задержали дыхание, глядя на готовую вещицу. Но ничего не произошло.

– Я думала… – пробормотала женщина.

– Да, – кивнул парень. – Мы тоже.

Девочка вдруг топнула ногой:

– Я хочу домой! – голос дрожал.

– Не истери!

– Сам замолчи!

– Хватит визжать, как пара шавок, – прикрикнул мужчина. – И без вас тошно.

– Думаю, они все же должны как-то соединяться, – парень задумчиво смотрел на детали и взял свою, легко скользнувшую из общей кучи.

– Должны?

– Это очень похоже на механизм. Некое устройство. Я в этом кое-что понимаю

– Неужели, – фыркнул мужчина.

– В любом случае, – примиряюще заметила женщина, – это связано с тем, как мы здесь очутились – ведь они есть у всех. Нельзя терять.

И она быстро раздала детали обратно, только принадлежащую старику положила на столик рядом – он продолжал упорно игнорировать окружающих.

– А если из-за этих штучек мы как раз сюда и попали? – воскликнула девочка. – Знаете, как в историях: герой схватился за древний меч и перенесся в другой мир.

– Сказок начиталась.

Веснушчатый перебил и эту ссору.

– Даже если мы ничего пока не знаем, детали нужно беречь. Я согласен с…

– Дора, – женщина кивнула, машинально улыбнувшись.

– Очень приятно. Мэт. Я согласен с Дорой.

Мальчик закатил глаза.

– С ума сойти, как нам всем приятно.

– Меня зовут Паола, – отчеканила девочка. – А он – Пол.

– «А он – Пол», – передразнил брат. – Давайте лучше выход поищем.

Между тем мужчина уже распахнул входные двери. Словно дожидаясь этого момента, извилистая фиолетовая молния блеснула прямо перед ними, осветив потрескавшиеся плиты дорожки и разросшиеся кусты. Мощный порыв ветра хлестнул дождем, окатив смельчака, холодные брызги щедро долетели и до остальных. Выругавшись, мужчина захлопнул дверь. Ехидным эхом раскатился гром. Впрочем, к его грохоту успели притерпеться. Яснее ясного было, что искать выход пока не представляется возможным: ливень и не думал стихать. Все слышали, как грохочет в водосточных трубах.

– А кто включил здесь свет? – вдруг спросил Мэт.

Холл и коридор второго этажа освещали бра в виде тритонов, с плафонами зеленого стекла (не слишком удачный выбор для и без того мрачного места).

Отерев мокрое лицо и ни на кого не взглянув, мужчина направился к лестнице. Слышно было, как он, тяжело ступая, распахивает двери, изучая верхние помещения. Разбрелись и остальные, осматривая, исследуя, щелкая выключателями в темных комнатах.

Дом оказался просторным, роскошным, странным и запущенным. Пожалуй, так смогли бы описать его жильцы, если бы стали обмениваться впечатлениями. Если бы у кого-то появилось такое желание.

Резная мебель, ковры на мозаичных плитках пола, тяжелые расшитые гардины, настенные панели – все это должно было радовать глаз и прославлять хозяина дома. Вероятно, когда-то он был этой славы достоин, но теперь пыль и паутина надежно скрывали красоту, а обветшание, неизбежное для всех творений человека, забытых им, всего коснулось жадной лапой.

Первый этаж был уже знаком, так что четверо (безусловно, старик даже не шевельнулся) тоже поднялись по плавно изгибающейся мраморной лестнице, перила которой изображали бурно взметнувшиеся и окаменевшие волны, и оказались на балконе, протянувшемся по периметру холла. Сюда выходили двери всех комнат. В центре расположилась большая библиотека с парой массивных столов и неисчислимым количеством полок, загруженных книгами и свитками.

Кроме этого, новые жильцы нашли шесть спален, тоже холодных и заброшенных, но под пыльными покрывалами на каждой кровати оказалось относительно свежее белье.

– Нас тут… ждали? – растерянно проговорила Дора, когда все сошлись около библиотеки.

Мужчина стоял, облокотившись на перила, и кусал губы. Услышав это, он грохнул кулаком:

– Кто, черт возьми, ждал? Кто все это сделал? Где он?!

– Мы все осмотрели. Кто бы это ни был, в доме его нет, – тихо ответил Мэт.

– Вот что-то мне не верится! Сидит, гад, в засаде и поджидает. Поиграть захотел. Куражится!

– Давайте внимательнее осмотрим все, – предложила осторожно Дора. – Будем искать тайники, скрытые двери. Можно простучать стены. Как вы считаете, господин…?

Она приглашающе посмотрела на мужчину, тот скривился, но ответил:

– Тариус. Хорошо… Вы с детьми тут, наверху, мы – вниз.

Старик даже головы не повернул на эту суету, словно отрешившийся от бренного мира отшельник. Неторопливость и неразговорчивость, экономящие силы, легко бывает принять за мудрость.

Поиски ничего не дали, если не считать двери в подвал, найденной в конце кухни и вовсе не тайной. В его недрах, скупо освещенных лампочкой под потолком, нашлось немало полезных вещей, нисколько не приблизивших к разгадке тайны. Внимание привлекло только одно. Вдоль стены тянулась металлическая конструкция, уходящая вверх; однако ее детали: шестеренки, пружины и рычаги – находились в полном беспорядке, некоторые валялись на полу.

– Это похоже на… стержень, – пробормотал Мэт и вдруг, резко повернувшись, выбежал из подвала. Остальные – следом, впереди, конечно, юркие дети.

Прикинув расположение комнат, Мэт сразу же направился в холл. Здесь, между дугами лестницы, они наконец заметили терявшееся в тени удивительное панно из множества металлических деталей, самой искусной работы. Там были люди, и загадочные морские твари, и странные корабли. Но из-за поломки внизу когда-то идеально прилегавшие друг к другу фигурки торчали вкривь и вкось.

– Какой чудесный механизм, – выдохнул Мэт. – Больно видеть его в таком состоянии.

– А вот мне – ни сколько, – буркнул Тариус. – Провалился бы этот дом со всеми его штучками. Так ведь и не нашли ничего.

– Кто знает, – Мэт прищурился, всматриваясь в панно. – Может, это нам что-то подскажет.

– Проклятье! Рехнемся скоро.

– Послушайте, – вмешалась Дора. – Мы все ужасно устали. Сейчас ночь и гроза – все равно ничего не сделать. Нужно выспаться, набраться сил: мало ли, что будет утром.

– А если на нас нападут? – пискнула Паола.

– Запрем двери. И входную, и в комнатах – их на всех хватит.

– Мысль здравая. Но стоит ли разделяться? Давайте устроимся в одной комнате. Женщины – на кровати, мы и на полу поспим.

– Да уж если отдыхать, то нормально, – возразил Мэту мужчина. – Дом мы хорошо осмотрели. Если и есть какая лазейка или ход тайный, то поодиночке выковырять нас из комнат будет сложнее, чем на всех скопом напасть. А шум услышим.

Только старик заметил, как быстро ответил Тариус, но промолчал.

Пока мужчины запирали дверь на второй замок и сооружали немудреную баррикаду, дети вперегонки бросились наверх (чтобы занять максимально удаленные друг от друга комнаты), а старик наконец встал и зашаркал к лифту около лестницы. Его решетка вторила рисункам панно и была также неисправна: сколько ни давил сухой когтистый палец на кнопку, лифт не оживал.

– Разрешите, я вам помогу, господин…

– Сенекс. Меня зовут Сенекс, если так интересно. И я не нуждаюсь в вашей помощи, дорогуша, – отрезал он.

Ухватившись за перила и опираясь на палку, Сенекс принялся карабкаться наверх.

– Отлично! Просто отлично, – пробормотала Дора, чувствуя, как ее вновь начинает пробирать озноб.

В два счета обогнав старика, она взбежала по лестнице и юркнула в первую попавшуюся комнату. Сенекс продолжал с упорством черепахи преодолевать ступеньку за ступенькой. Тариус спокойно обогнул его и хлопнул дверью на прощанье. Мэту было неловко бросать старика одного, но и помощь предлагать было бесполезно, поэтому он держался сзади, останавливаясь на каждой ступеньке и делая вид, что осматривает холл. Трудно было понять по желчному лицу старика: злит его такое сопровождение или забавляет.

Наконец он достиг площадки, остановился, чтобы перевести дух и, выбрав ближайшую к библиотеке дверь, продолжил черепашье движение. Мэт пробормотал в сгорбленную спину нечто похожее на пожелание доброй ночи и поспешил скрыться в последней незанятой комнате.

В доме наступила тишина. Жильцы осматривали свои владения: кто бегло, оглушенный усталостью и страхом, кто внимательно. Ничего опасного, впрочем, не поджидало их ни в шкафах, ни под кроватями, ни в каминных трубах. И каждый, устраиваясь на пахнущих сыростью и пылью простынях, мечтал заснуть, чтобы проснуться от окружающего абсурда. Но глаза не закрывались, следя за отсветами молний на потолке, слух тревожило угрюмое молчание заброшенного дома. И все крепло холодящее сердце понимание, что никакой сон не развеет этот морок. Нет дороги назад.

Они все же заснули – один за другим, вольно раскинувшись или свернувшись калачиком, сжав кулаки или тихонько всхлипывая. Молнии сверкали все реже, гроза отступала, и ливень перешел в монотонный шелестящий дождь.

Глава 2. Тариус

Через несколько часов после рассвета проснутся четверо новых жильцов дома и в последние мгновения дремы всем сердцем пожелают, чтобы все странные происшествия остались там, в вязкости сна. Потом откроют глаза и увидят чужие стены.

Но в первые минуты блеклого серого утра не спали только двое. За десятилетия корабельной жизни у Тариуса выработалась полезная способность: засыпать, как только появится возможность, и просыпаться, когда это необходимо. А необходимость была, поэтому с первыми робкими лучами бывший капитан проснулся. Сам себя он еще так называл, а от других – не терпел. Скоро десять лет, как Тариус потерял судно и вынужден был наниматься боцманом на большие корабли, а рана все не заживает.

Безрадостное пробуждение не было безрадостнее прочих, а обстановка, несмотря на запущенность, так и вовсе казалась роскошной после меблированных комнат, что он снимал между рейсами, – этими холостяцкими норами, где обои пузырились, матрас бугрился комками, а закопченные окна с трудом пропускали свет.

Смертельно хотелось выпить. От мысли о добром глотке крепкого бренди, который мигом бы прогнал тупую боль в затылке и пепельную серость мира, в глотке пересохло. Но у него было дело. Важное дело, которое нельзя откладывать.

В каждой комнате имелась каморка с ватерклозетом и умывальником. Ледяная вода взбодрила Тариуса. Нет уж, он не из тех хлюпиков, он выберется отсюда. Кто бы ни придумал эту мышеловку, Капитана в нее не поймать. Но сначала нужно выйти незаметно.

В доме было тихо: избалованные лентяи, никогда не нюхавшие настоящей работы, конечно, еще дрыхнут. Но осторожность не помешает, и до самой двери Тариус нес башмаки под мышкой, ступая тихо, как юнга, крадущийся в камбуз. Он аккуратно разобрал баррикаду у двери, щелкнул замком и оказался на воле. Поежившись от холодного ветра и глубоко втянув носом, Тариус утвердился во вчерашней догадке: рядом море. Капитан довольно крякнул и зашагал от дома.

Из окна второго этажа за ним наблюдал старик. Его чуткий сон уже давно не длился дольше четырех часов. Проводив Тариуса взглядом, он презрительно усмехнулся и зашаркал в библиотеку.

После странного, сумасшедшего дома и жалких соседей было так славно оказаться вновь под открытым небом (пусть и набрякшем тучами), видеть свинцовые волны вдали. Это было понятно. Это реальность, как бы грозна она ни была. Со стихией проще, чем с людьми. Она сразу показывает зубы и заявляет, что уничтожит любого, у кого кишка тонка, а не подкрадывается сзади, не юлит, не лжет. И Капитан не сдастся – будьте покойны. Он найдет выход, лазейку, проложит курс. Сам, не таща на буксире непутевую команду случайных попутчиков. А для начала нужно осмотреться: куда это занесло, что за место. Первым делом, движимый естественным зовом, он пошел к морю. Его дыхание ударило в лицо, сурово приласкало старого приятеля. От дома к воде полого уходил склон, а с обеих сторон, точно борта лодки, поднимались холмы. Соленая пена, шумя, плеснула по сапогам, и Тариус заметил, что берег изгибается полукругом, словно земля пошла в наступление, захватывая себе часть моря. Длинная коса справа поросла темным лесом.

Не так уж часто Капитан в своих плаваниях высаживался на островах – ради охоты или в надежде пополнить запасы воды, но теперь, еще до того, как он поднялся на гряду холмов слева от дома и убедился в этом, чутье подсказало: здесь не побережье, не какой-либо знакомый континент, а невеликий остров, похожий на неправильный полумесяц. Дом располагался в центре, а в море, напротив, виднелся обломок скалы, плоский и голый.

«Влип», – мрачно пронеслось в голове. Однако как-то их сюда доставили. Привезли. Усыпили и привезли на остров. Каким бы сильным ни было это зелье, с учетом того, что их нужно было доставить, растащить по комнатам и успеть до шторма убраться (ведь судна не видно) – до земли недалеко. Судя по погоде в это время года, он догадывался, в какую широту их забросило.

Капитан машинально шагал по каменистой тропке – проложенной, скорее, природой, чем человеком. Вот и теперь ветер старался набиться в попутчики, и он нахохлился, спрятав руки в карманах – точь-в-точь старый потрепанный ворон на мачте. И так же, как чертова птица радуется непогоде, кланяясь и приглашая погостить подольше, Тариус ухмылялся ветру, отмечая, что тучи ползут быстрее, все чаще показывая в прорехах бледное небо. Ясная погода очень на руку, хоть и не ясно пока, как ее использовать.

Стоп! Тариус споткнулся: впереди, где рог полумесяца сужался, притаилась уютная бухта. На берегу стояло небольшое деревянное строение, которое не могло быть ничем иным, кроме как лодочным сараем. А когда Капитан ускорил шаг и уже вприпрыжку выбежал на берег, то увидел и сходни, и – о чудо! – поджидавшую его лодку. Не мираж, не трюк. Вот она, красавица! Тариус расхохотался и ласково потрепал лодку по теплому боку, по шершавой древесине. Успокоившись, он внимательно осмотрел свой жребий: годная, вполне крепкая лодка, хоть и небольшая – в самый раз на одного. Да больше и не надо.

Наведался Капитан и в сарай, практически пустой. Нашел там отличную веревку и паклю, чтобы заделать пару-тройку слабых пазов. Ленив человек, но уж если закипела работа, греет она не только тело, но и душу. На сердце стало легко: теперь Капитан знал, что не пропадет. Закрадывалось, правда, сомнение: для чего им оставили здесь лодку. То ли похитители не думали, что они успеют ей воспользоваться, то ли приготовили лазейку для самого ловкого. Ну, так это он и есть, нечего голову ломать.

Однако плыть без припасов было бы глупо, а вытащить их из дома, никого не всполошив – маловероятно (он то легко одолеет любого, но могут накинуться скопом). Ночи следовало дождаться еще и ради природного компаса – звезд. Гарантий ясной погоды нет, да без риска ни одно крупное дело не обходится. Следовательно, лодку нужно спрятать.

Тариус хорошенько обследовал берег поблизости и нашел подходящую ложбинку, заросшую кустами. Дотащить туда лодку было непросто: противясь удалению от своей стихии, она будто отрастила кучу мелких корешков и цеплялась за все выбоины, камни и сухие ежистые кустики. Но результат того стоил: если не присматриваться специально, нипочем не заметишь. Капитан умеет проворачивать дела, он калач тертый. В горле жгло от желания выпить.

На тот случай, если придется объяснить длительную отлучку, не вызывая подозрения, Тариус прошел дальше, к острию полумесяца. После холмов, поросших вереском и утесником, земля была изрезана оврагами. Каменистые осыпи переходили в голые скалы. Безрадостная картина. Гиблый остров. Кто и для чего построил здесь дом? Да еще этакий роскошный. Ни отдохнуть, ни красоте порадоваться. Видал Капитан на одном острове тюрьму, самых отпетых там держали, чтобы и пытались, а бежать некуда. Вот и здесь вроде. Непременно умом тронутый хозяйничает, вроде тех ученых, что над трупами опыты ставят. Тариус сплюнул. Во рту было горько от желчи: что еще за гадостью их опоили. Как бы не аукнулось. Тут же заурчало в животе. Ну, да это от голода, вчера-то он пил по большей части, на еду пожадничал. Хотя… У себя пил или в порту? Тариус наморщил лоб, пытаясь вспомнить вечер перед этим бедламом, но картинки были мутными, ненадежными. И был ли это вообще вечер?

«Баста!» – одернул он сам себя, страху только дай волю. Чем меньше думаешь, тем крепче на ногах стоишь. Выход найден, осталось ночи дождаться. А теперь самое время поесть. И он двинулся к дому.

Совсем рассвело, остров раскинулся перед ним – суровый и молчаливый. Даже привлекательный своим спокойствием. Без надоедливых соседей, да с запасом выпивки можно бы тут и отдохнуть недельку. Капитан усмехнулся – так-то. Есть ли тут на кого охотиться? А может, похитители так и задумывали: посмотреть, кто хозяином в итоге останется на этом клочке суши. Только он им не бойцовский петух, и в игры эти не играет.

Войдя в дом, Тариус сразу направился в кладовку, но, подходя к кухне, услышал голоса. Проснулись, значит. Горячий, сытный завтрак был бы в самый раз. «Плита – сердце дома», – говаривала его мать, когда он, мальчишкой, прибегал с мороза. Но кухня, такая же мрачная и холодная, как вчера, развеяла эти мечты.

Вокруг кое-как вытертого стола собрались все жильцы. Бледные, взъерошенные, точно мокрые воробьи на ветке. У женщины и девчонки покраснели и припухли глаза. На столешнице около мойки толпились открытые и еще нетронутые банки, пыльные, без этикеток, но следов ржавчины не видно. Рядом валялись консервные ножи – один сломан.

– Доброе утро, – вежливо улыбнулся Мэт. – Присоединяйтесь. Пока есть только крекеры и консервы. Открывали, правда, наугад – никаких опознавательных знаков. Разобрались, что на средних полках в кладовке – мясо, внизу – рагу, а на верхних – фрукты в сиропе.

– Только вот банки на столе Пол уже перепутал. Бестолочь, – язвительно протянула девочка.

– Это у тебя мозги перепутаны!

Не слушая их перепалку, Тариус открыл пару банок. Фасоль и тушенка – отлично!

– Есть питьевая вода, – подала голос Дора. – Но холодная, мы пока не разобрались с плитой.

– А стоило заняться, дорогуша, – равнодушно заметил старик. – Кофе и горячая еда всех бы подбодрили.

– Намекаете, на кухне мне самое место? – взвилась она.

Тариус с аппетитом завтракал – хороши консервы, свежие. Беда с этими бабами. Что красавица, что дурнушка. Красавица никого, кроме себя, не любит, дурнушка всех, вместе с собой, ненавидит. Вот и Энола так же беленилась. Он поморщился. И как еще имя ее не забыл.

– С этим разберемся, – поспешил Мэт-миротворец. – Подкрепились – нужно обследовать, где мы. Погода как раз наладилась.

– Вы у него спросите, – вдруг усмехнулся Сенекс, стрельнув взглядом в сторону Капитана.

«Вот ведь пень трухлявый!»

– Вы уже успели? – вскинулся веснушчатый.

– Я рано проснулся и решил пройтись. Мы на острове.

– На острове?!

– Вот! Я была права! – победно воскликнула Паола.

Пол закатил глаза:

– Она уверена, что нас похитили. Ради выкупа.

– Или чтобы угрожать родителям!

– Но, милая, как же другие, – грустно улыбнулась Дора. – Меня, например, выкупать некому.

– Аналогично, – кивнул Мэт.

– Похищают не только ради выкупа, – заметил Капитан. – Иногда просто нужно, чтобы человек исчез.

Все примолкли. Стадо перепуганных барашков.

– Вы никого не видели? – очнулся Мэт.

– Нет.

– Нас должны были сюда как-то доставить.

– Подумал об этом, но судна не видать.

– Тогда нужно осмотреть остров: должно быть у них здесь место, где затаиться.

Опасный момент.

– Конечно, – Тариус ответил как можно спокойнее. – Я осмотрел южную часть, что влево от дома. Там глухое место: овраги и скалы. Направо, вдали, лес; к западу, за домом – равнина. Нужно разделиться и исследовать эти места.

– Как вы сориентировались по сторонам света? – восхитился Мэт.

– Наблюдательность.

– Ха. Скорее, привычка. Вы – моряк, – заявил Сенекс.

– С чего взяли?

Старик постучал себя пальцем по запястью: «Метка».

Действительно, Тариус и не заметил, что из-под левого рукава его куртки выглядывал поблекший бирюзовый хвост морского змея. Старик начинал его тревожить. Как бы не догадался.

– Очень кстати! – обрадовалась Дора.

– Да уж вряд ли, – пробурчал Капитан, возвращаясь к еде. – Без судна от меня проку мало.

– Можем сами построить! – загорелся мальчишка. – Лодку или плот. Найдем доски или деревья срубим.

– Так только в приключенческих романах бывает, – справедливо осадил его калека. – Даже с инструментами уйдет много времени. А мы не знаем: есть ли оно у нас и когда вернуться похитители. Капитан прав: нужно обследовать остров (Тариус поморщился, но не стал поправлять). Только стоит одеться потеплее.

– У меня в шкафу есть какие-то вещи, – сказала Паола. – У других, наверное, тоже.

– Отлично. Одеваемся и встречаемся внизу.

Все засобирались. Старик смотрел на них чуть насмешливо.

– С вашего разрешения я останусь. Снаружи от меня мало проку. Лучше исследую… библиотеку.

Тариус переодеваться и не думал. Женщинам только дай в тряпках покопаться. И все равно будут недовольны. Так и есть: девчонка спустилась с кислым лицом, переодевшись все же в длинное шерстяное платье и неказистую, зато по размеру фуфайку.

– Ну и видок, сестренка! – подлил масла в огонь мальчишка, за что получил испепеляющий взгляд.

Женщина предпочла комбинезон и куртку на меху. А вот с обувью у всех была проблема. Не в таких ботинках по скалам бродить. Впрочем, ему без разницы. Главное, уплыть, а они тут пусть как знают, так и расхлебывают. На этом острове, как и везде: каждый сам за себя.

Решили разделиться на два отряда, чтобы изучить и лес, и центральную часть острова. Как водится, когда нет командира и каждый имеет право голоса, начался гвалт и шум – кто чего хочет и кто с чем не согласен. Посмотреть на это было даже забавно. В итоге решили, что Тариус с Полом отправляются на север, а калека в «приятной компании» двинет на запад.

Ветер не поменялся и хорошенько пробирал, но на сытый желудок это воспринималось гораздо легче. Зато небо почти расчистилось, и вечер обещал быть ясным. А ему того и надо. Тариус сразу задал быстрый темп. Отчасти, ради тепла, в не меньшей степени, чтобы заткнуть словоохотливого парня. Тот поначалу петушился и пытался разговорить «напарника», но быстро сдулся.

Каменистая тропа как раз вела к лесу, проходя по возвышенности и позволяя хорошенько разглядеть северную оконечность острова. Странно, что не видно было буревестников или чаек. Либо птицу вывели, либо для них здесь нет корма. Хотя места подходящие, да и крупной живности прятаться негде – невелик тот лес.

Он был все ближе, придвигался, рос. Темный, молчаливый, недоброжелательный. Когда они подошли к опушке, по верхушкам елей прогудел ветер, и деревья застонали. Пол отступил назад. Тариус усмехнулся.

– Ну, что – пойдем.

– Давайте по берегу обойдем – лучше обследуем.

– Нет, парень, если ты трусишь, сам и чеши по берегу, а мне такой крюк давать неохота.

И он отправился. По шагам, даже не оглядываясь, догадался: мальчишка идет следом.

В лесу было сумрачно и еще тише, чем снаружи. Каменистая дорожка сошла на нет, других троп не наблюдалось: гулять здесь было некому. Да и им некогда. Курс вперед, и баста. И этому ничто не мешало: ни бурелома, ни зарослей кустарника. Сыровато, как всегда в еловом лесу. Деревья вокруг старые, некоторые, судя по обхвату, и вовсе долгожители. Под ногами мягкий ковер из мха и хвои – пружинит, идти ходко.

– А разве в лесу не водятся разные… звери? – спросил мальчик.

Хороший вопрос.

– В этом, видно, нет.

– Вам не жутко? – начал он опять болтовню, но попытку эту Капитан проигнорировал.

Однако если задуматься (а делать все равно больше нечего), то хоть жутко ему не было, лес, как и остров в целом ощущался местом неуютным. Нежилым что ли. Не приспособленным для человека. В лесу это просто острее ощущалось.

Шли уже долго. От однообразного мелькания стволов рябило в глазах. Тут и с пути собьешься – не заметишь. Никаких ориентиров. Капитан начал думать, что либо неправильно представил форму острова, либо это не остров, а за лесом начинается перешеек, как наконец впереди посветлело – лес закончился. И они вышли на ту же тропу, по которой пришли. Сомневаться не приходилось: впереди виднелся дом. Пол расхохотался, но одного взгляда было достаточно, чтобы он стих.

Круто развернувшись, Тариус вновь двинулся вперед, еще решительнее и быстрее. Он крайне внимательно следил за направлением. Стая мелких черных птиц, спорхнувшая с веток и с печальным пересвистом кружившая над их головами, вроде бы подтвердила правильность тактики, ведь раньше они птиц не видели. Просвет показался гораздо раньше, и они вышли на вольный воздух… нет, уже не там, но лишь немного левее.

Тариус не выругался, только чтобы не порадовать мальчишку. Скрипнув зубами, он плюнул и пошел по тропе, огибающей по периметру лес. От одной мысли вновь уйти в него становилось тошно.

После лесной засасывающей непонятности каменистая тропа радовала глаз надежностью и очевидностью. Рядом угрюмо и успокаивающе шумело море. Берег становился все обрывистее. Вот будет штука, если и в самом деле за тенью леса, спрятанный от них, они увидят корабль. И похитителей.

Между тем они дошли до места, где берег узкой косой вдавался в море. Здесь стоял валун, высотой более метра. Старый, побелевший от соли и ветра, покрытый лишайником. Причем не просто сигнальный знак, как казалось издалека, а изваяние. Лицом к морю на камне была искусно высечена пучеглазая, хищно оскалившаяся рыба, из тех, что иногда чудом заносит в сети, и рыбак сплевывает через плечо, увидев такую образину. Однако мастер на этом не успокоился, изобразив вместо спины пленительно изогнувшуюся обнаженную женщину. Волосы ее сливались со спинным плавником рыбы.

– Вот это да! – восхищенно выдохнул мальчишка.

Было чему удивиться и даже залюбоваться, но Тариус нахмурился: камень, как и лес, отзывались в сердце непонятной тревогой, беспокойством, словно перед бурей, когда и небо ясно, и ветра еще нет, но становится так странно тихо, что по спине пробегает холодок.