Мария Рыбакова-Кремлёва
Пропасть в поисках себя
***
Шум улицы оглушал после сдавленной тишины рукава, где самым громким явлением был звук моего сердца, топот одиноких шагов и шум крови в ушах. Хотя вру, Майк тоже знатко громыхнулся. Но всё равно это не шло ни в какое сравнение с музыкой жизни открывшегося нам острова.
Казалось, движение было во все стороны сразу. Выход из туннельного рукава привёл нас на небольшую прямоугольную площадку, которая с двух сторон сливалась с тротуаром. Слева и справа неторопливые и, наоборот, спешащие куда-то люди выливались из пешеходных дорожек, протекали перед нами каждый в своём темпе и исчезали в противоположной стороне. Некоторые поглядывали куда-то наверх, за нами. Я обернулась и увидела над выходом из тунелля электронное табло с цифрами. Сначала подумала, что это часы, но что-то было неладно. Цифры на табло не прибавлялись, а уменьшались с каждой секундой – только что было 15 часов 25 минут, а теперь уже 15 часов 24 минуты. Справа таяли секунды – 59, 58, 57… Отсчёт до какого-то события?
Сразу за этой прямоугольной площадкой была дорога, отделённая от пешеходной зоны рядом высоких пальм. По дороге двигались старые машины когда-то ярких, а теперь выцветших на палящем солнце цветов. Не меньше было повозок, запряжённых лошадьми или ослами, маленьких двухместных байков, на которых сидело по четверо человек, мотоциклов с прицепами, доверху гружёных сахарным тростником или худыми козами, и даже просто коней, на которых ехали верхом.
Люди на тротуаре и дороге были невысокого роста и одеты кто во что горазд: кто-то в яркие, видимо, национальные платья (причём и женщины, и мужчины), кто-то во вполне привычную нам одежду. Одна девушка даже прошла в коротких шортах и в точно такой же синей футболке поло, которая была сейчас на мне. Я проводила девушку взглядом и только тогда заметила ещё одну странность – на нас особо никто не смотрел. Вернее, вообще никто не смотрел. Даже случайно, даже когда проходили совсем рядом, даже когда почти врезались в нас (обычно, в таких случаях мы торопливо делали шаг в сторону).
Я посмотрела на Майка – от точно так же стоял и пялился на мир вокруг. Чуть нахмурив брови, оглядывал постоянно обновляющийся поток людей и как будто прислушивался к ним.
– На каком языке они говорят? – Повернулся он в этот момент ко мне. – Тут вообще знают английский хотя бы?
Я напрягла своё внимание, пытаясь поймать хотя бы одно знакомое слово. Ничего. Говорили практически все и одновременно, но я не могла уловить ни кусочка смысла из этой речи.
– Эм, в агентстве говорили, что с языком проблем не будет… – неуверенно протянула я.
Майк скептически хмыкнул. Ну да, мало ли что говорили в агентстве – после того, как я оплатила счёт, они стали намного менее вовлечёнными в нашу переписку и на многие вопросы отвечали шаблонами. Но они точно говорили, что нас будут встречать! Обязательно.
Я с воодушевлением снова оглянулась в поисках человека от туроператора – с табличкой, на которой написан наш рейс или хотя бы город, или название компании, которое в моменте вылетело у меня из головы, но я точно вспомню, если увижу! Вокруг не было никого, кто стоял бы на месте и держал в руках что-то близко похожее на нужную нам табличку. Все шли по своим делам.
– Та-ак. – Проговорил Майк тоном серийного убийцы, который выбирает инструмент для пыток своей жертвы. – Похоже, нас никто не встречает.
И он посмотрел на меня практически торжествующе. Видимо, такого краха моей затеи с поездкой он даже представить себе не мог. Пока я пыталась срочно придумать, что нам надо теперь делать, он продолжал смотреть на меня с нарочито поднятыми бровями. Мол: ну, и что дальше?
– Подожди, сейчас я найду путёвки, – пробормотала я и полезла в свой рюкзак, чувствуя, что не против бы сейчас залезть туда целиком.
Выкинуть все вещи, свернуться калачиком в темноте на мягкой подкладке, застегнуть молнию – всё, я в домике. И решите, пожалуйста, дальше всё как-нибудь сами. А если не получится, верните меня к моменту покупки этих проклятых билетов… Должен же быть у человека второй шанс? Или последний?
– Вот! – Я радостно достала из рюкзака помятые листы, будто это был тот самый человек с табличкой, который должен был нас встретить и лишить всех проблем.
Так, так, так. Отель «Рай», тут я не напутала. Туроператор? Тоже «Рай». Ла-адно.
– Адрес там есть? – спросил Майк, тоже наклоняясь над листами в моих трясущихся руках. – Дай сюда.
Он отобрал у меня путёвки, и мне сразу стало немного легче. Конечно, он лучше найдёт. И ко мне меньше претензий, если что не так.
– Может, пока мы выбирались из этого бесконечного рукава, мы опоздали на автобус до отеля? – Предположила я. Подумала немного и добавила, – Может, там где-то в темноте был поворот в нормальную зону прилёта, и мы его пропустили?
Майк покосился в тёмный рукав с неприязнью.
– Обратно я туда не пойду, – он снова уткнулся в листы путёвки. – Ещё не хватало там стены обшаривать, чтобы на что-то опять напороться в темноте.
Майк до сих пор стоял, опираясь на чемодан, и я с маленьким уколом совести, вспомнила о его подвёрнутой ноге.
– Угу, – согласилась я. – Обратно не вариант. Хотя, если наш чемодан был почти на выходе из туннеля, то…
Я не договорила, потому меня затопили лихорадочные мысли. Если другого выхода не было, мы не могли опоздать. Где всё-таки люди? А что, если бы Майк не споткнулся об чемодан? Остались бы без вещей? Или туннель бы не закончился, пока кто-то из нас не натолкнулся на багаж? Почему-то именно последнее предположение показалось мне верным, и я поёжилась, несмотря на то, что на улице вовсю светило солнце.
– Гляди-ка! Это же карта! – вытащил меня из потока размышлений Майк. – Вернее, локация отеля на карте. Покажем местным и спросим дорогу!
Он немного воодушевился и стал пытаться поймать взгляд кого-то из прохожих, снующих мимо нас туда-сюда. Маленький лысый мужчина в ярком платье в вертикальную полоску как раз проходил мимо Майка, не глядя в нашу сторону.
– Извините? – обратился к нему Майк на английском. – Не могли бы вы нам помочь?
Мужчина прошёл мимо, не сбавляя шаг. Майк нахмурился и сделал новую попытку, когда мимо проходили два молодых парня в одинаковых джинсовых курточках – он протянул руку, чтобы задеть ближнего к нему человека, но тот в последний момент перед касанием ускорил шаг, и Майк поймал пальцами только воздух.
– Да что ж такое…
У меня мелькнула очередная странная идея, и я сделала пару шагов вперёд, развернулась в сторону идущих мне навстречу людей и замахала руками, по-идиотски улыбаясь.
– Извините! Может нам кто-нибудь помочь?! – люди обтекали меня, будто не замечая. Я так и не смогла встретиться хоть с кем-нибудь взглядом.
Это что, такая местная культура? Или мы невидимки? Я с испугом оглянулась на Майка, вполне заметного, хоть и прилично оторопевшего. Потом посмотрела на собственные руки – вполне плотные и обыкновенные. Или… говорят, призраки тоже не сразу понимают, что они призраки.
Я опустила руки и поняла, что не могу сдвинуться с места. Будто мои ноги вросли в землю или, наоборот, превратились в газ, который отказывается принимать сигналы мозга. Хотя сигнал был один: тревога, тревога… Вместо мыслей в голове звучали только ритмичные и протяжные гудки, как во время пожара, от одного звука которых начинается звериная паника. Ву-у-ун, ву-у-ун, ву-у-ун.
– Майя! – долетел откуда-то издалека до меня знакомый голос. – Обернись!
И я медленно, одним корпусом, обернулась.
***
За мной стоял невысокий лысый мужчина в ярком прямом платье с глухим стоячим воротом. Тот самый? Да нет, наверное, просто похож. Загорелые руки были сложены у него в жест намастэ – ладонь к ладони, на уровне груди. Серыми, чуть скошенными глазами мужчина смотрел прямо на меня и мягко улыбался.
– Помощь? – спросил он, когда я наконец смогла развернуться к нему полностью.
Я поняла, что вдруг забыла, как складывать звуки в слова, и просто кивнула. Казалось, на улице вокруг стало тише, и я снова слышала только своё сердце – оно ухало в груди от недавнего испуга. Мужчина терпеливо и выжидающе смотрел на меня, и я с мольбой повернула голову к Майку, который стоял в нескольких шагах, опёршись на чемодан и держа в руках листы с путёвками.
– Эээ… – промычала я, указав рукой сторону Майка. – Помощь…
Всё, моя редкая инициатива покинула меня, теперь пускай как-нибудь сам. Он же Майк, в конце концов, он разберётся. А я это я, в сторонке постою. Оглядываясь на мужчину и приглашая его идти за мной, я двинулась в сторону входа в туннель. Глянула на часы – 14:57.
Мы подошли к Майку, и он начал показывать мужчине карту с отметкой отеля, объяснять, что мы отстали от автобуса, что только прилетели… Было непонятно, всё ли понял наш помощник, но карту он взял. Потом достал карандаш из плоского нагрудного кармана платья – такой же короткий, как он сам – и положив лист с картой на правую ладонь, левой рукой стал быстрыми штрихами что-то дорисовывать на нашей путёвке.
– Помощь, – вручил он наконец с улыбкой дополненную карту Майку и слегка поклонился ему.
Пока Майк вглядывался в рисунок, мужчина повернулся ко мне. Он приложил ладонь к своей груди, потом показал этой ладонью на меня, а потом на дорожку за мою спину.
– Только вперёд, – добавил он, глядя мне в глаза.
Я не могла оторваться от его взгляда. Мне становилось так спокойно, глядя в эти улыбающиеся щёлочки. Так тепло на душе. Я почувствовала, что улыбаюсь. Всё будет хорошо – шептал внутренний голос, когда я смотрела в глаза этому человеку. Всё было правильно. Еле заметно он кивнул мне и слегка поклонился. Я тоже сложила руки на груди и наклонила голову, не отрываясь от серых глаз.
– Майя! – одернул меня Майк, и волшебство рассеялось. Растерянная и оглушённая снова нахлынувшим шумом улицы, я посмотрела на своего нервного спутника у входа в туннель. – Что ты встала там, как вкопанная, помоги мне!
Я оглянулась на место, где только что стоял незнакомый мужчина. Его не было. Подошла к Майку, который ждал меня, поджав губы.
– Куда он делся? – спросила, снова оглянувшись. – Только что ведь…
– Ты чего, перегрелась? – Майк посмотрел на меня подозрительно. – Он сразу ушёл, как отдал мне карту.
Я ошарашенно промолчала. Наверно, Майк просто увлёкся картой на время. Одной рукой он взял меня под руку, другой облокотился на чемодан.
– Смотри, тут всё довольно понятно… – Майк продолжал смотреть в нашу дополненную карту. – Чёрт, только я не спросил, в какую сторону лучше…
– Туда! – Я быстро показала дорожку, на которую направил меня незнакомец. И шёпотом повторила – Только вперёд…
Мы поплелись прочь от рукава. Люди огибали нас, по-прежнему будто не замечая. Наверное, это всё-таки такая местная культура – не пялиться на незнакомцев. В целом, если не паниковать, как некоторые, можно зачесть за преимущество для туристического места – никто не дёргает тебя за руки, не пытается что-нибудь продать, куда-то заманить, или просто сжечь любопытным взглядом. Никому до тебя дела нет – сплошные плюсы. Если ты, конечно, знаешь, куда идти.
– Дай-ка глянуть, – вытащила я из рук Майка дорисованную карту.
Мелкими карандашными штрихами был исчерчена почти вся оборотная сторона листа. В правом нижнем углу – два человечка, это похоже мы. Где-то в середине листа человечки раздваивались – один уходил по стрелочкам правее, другой левее. Оба в итоге сходились на общей дороге недалеко от отеля.
– Это что, две разные дороги? – спросила я Майка.
– Ну я понял, что можно и так, и так дойти.
Я посмотрела на Майка повнимательнее.
– Как твоя нога?
Он чуть скривился и пожал плечами.
– Хочет уйти уже с этой площади Тринити. – И даже выдавил улыбку.
Я ласково чуть сжала его руку, и Майк ответил мне тем же. Всё хорошо, только вперёд.
Мы наконец ступили на прилегающий тротуар, выложенный крупной плиткой и окружённый с двух сторон высокими кустами, похожими на живую изгородь. Людей здесь было как будто меньше, и с каждым метром дорожка становилась пустыннее. Когда мимо нас прошёл последний человек на пути, и впереди остался только широкий тротуар, я захотела оглянуться. На площадке, где мы только недавно стояли, по-прежнему было активное движение, но люди, дорога и пальмы казались будто затянуты белым туманом, который быстро густел. А может это у меня в глазах уже поднималась дымка от усталости, и зрение не пробивало расстояние.
Только вперёд, снова вспомнила я и посмотрела на небо – солнце было сбоку от меня, будто только недавно поднялось от горизонта. Лишь бы добраться уже до отеля, может и искупаться успеем. Конечно, я не понимала, что до отеля нам добираться дольше, чем до родного города на самолёте, несмотря на то, что нарисованная карта была абсолютно точной.
***
Солнце перевалило за середину неба, когда я потеряла счёт нашим остановкам. Кажется, последняя была семнадцатой? Или девятнадцатой. Я не чувствовала ног и плелась за Майком. На удивление, нога у него как будто стала болеть меньше от этой длинной дороги, и он бодро и зло вышагивал впереди, таща за собой чемодан. Совсем чуть-чуть прихрамывал.
После дорожки с живыми изгородями по бокам, мы вышли на длинную узкую улицу, окружённую невысокими домами с закрытыми голубыми ставнями; потом свернули на улицу пошире, по которой периодически проезжали лошадиные повозки и старые пузатые машины, вроде Фольксваген Жук, – но почему-то всегда нам на встречу, а не по пути. Люди же попадались редко – за всю дорогу мы видели двух или трёх степенных мужчин в национальных платьях, которые быстро скрывались за поворотом, только появившись на горизонте. Входные двери в дома видимо располагались с другой стороны, поэтому мы всё время шли мимо закрытых ставен. Иногда из этих будто заколоченных окон доносился детский смех, разговоры на непонятном языке. Но главным фоновым шумом был морской прибой – всю дорогу мы слышали накатывающие где-то на берег волны, хоть и не понимали, как к ним выйти. Возможно, для этого нужно было попасть во внутренний двор домов?
Конечно, мы сверялись с картой. И в целом, находили её сходство с дорогой под нашими ногами – прошли мимо помеченного на бумаге большого дерева, повернули направо на широкую улицу, где нас встретил ориентир в виде круглого бронзового солнца – стелла между полосами дороги. Но, видимо, масштаб в карте был далёк от реальности. Например, по первой узкой дорожке мы топали не меньше часа, а на карандашном наброске она занимала несколько сантиметров…
– Майк… – Простонала я, завидев впереди грубо сколоченную скамью под раскидистым деревом. – Давай отдохнём?
Пот бежал у меня по лицу, спина под рюкзаком давно была мокрой, лямки, кажется, натёрли синяки на плечах. К тому же, невыносимо хотелось пить – я вспоминала запотевшую бутылку пива в самолёте с бóльшим теплом, чем своих родных за тысячи километров.
– Отдохнём, когда дойдём, – буркнул он, не оборачиваясь, и ускорил шаг.
– А если мы никогда не дойдём? – проворчала я себе под нос и поплелась следом.
Ему лучше знать, карта была у Майка в руках. Я вытащила в своей голове слабую, как затухающий уголёк, надежду, что мы скоро доберёмся до отеля, и бережно раздула её мыслью о том, что раз Майк так сказал, то он видит что-то, чего не вижу я… Я и так наворотила дел, притащив нас сюда, на этот непонятный пустынный остров.
Надо было послушать брата, когда он нашёл в недрах интернета отзывы, что этот наш «Рай» прямо противоположное названию место. Но мне так хотелось попробовать – хоть разок! – сделать по-другому. Не послушать брата, не поддаться Майку, не прогнуться под родителей. У меня будто звенело что-то внутри – нам надо сюда. И вот я наблюдаю, как жестоко ошиблась. Может, нам надо было сюда, чтобы я раз и навсегда запомнила, что таким, как я, надо всегда слушать других?
Забавно, что я старший ребёнок в семье, но мне постоянно ставили в пример младшего брата. С его появлением я будто превратилась в тень и всё стало сыпаться у меня из рук. Лёша то, Лёшка это! Ты только посмотри, к а к о н г л я д и т. Ему не было года, а он уже как-то по особенному глядел по сторонам, ну что за маленькая выскочка! Я пробовала танцевать перед родителями, придумывать стихи, рисовать, устраивать истерики и приступы паники, мастерить поделки – всё, на что была способна в свои пять-шесть лет. Всё это меркло по сравнению с достижениями Лёшки. После того, как он покорил всех гляденьем, этот крошечный и очаровательный чертяка научился заливисто хохотать, неуклюже, но ловко бегать по дому, а иногда замирать и по-взрослому любоваться на что-то, вроде фарфоровой статуэтки, картины на стене, пейзажа за окном. Какой маленький и уже Художник – говорила мама. Так и говорила – Художник, с большой буквы.
Постепенно я поняла, что Лёшка и правда особенный. Он во всём был не похож на меня – лёгкий, беззаботный, обаятельный. Я постоянно переживала о том, кто и что подумает обо мне, как меня оценят со стороны, справлюсь ли я вообще с задачами, которые подкидывает мне жизнь. После школы я мучительно выбирала, куда пойти учиться – казалось, ничего не получится. Мама с папой советовали – иди на бухгалтера или хотя бы менеджера, они всегда нужны! Я обложилась книжками «Лучшие учебные заведения» и никак не могла решиться. Чуть не пропустила все вступительные экзамены. В итоге, однажды папа пришёл и обнял меня со словами – не переживай, Майка, пристроим тебя. Оказалось, он встретился со старым приятелем, у которого жена работала в нашем техникуме и могла помочь заскочить в последний абитуриентский вагон. Так я оказалась на потоке технологов пищевой промышленности.
И тут же братец – никогда не сомневался перед тем, как начать что-то новое или амбициозное. Никогда не обращал внимание на слова родителей, если они были против каких-то его затей – посмеётся своим заливистым хохотом, очарует их шутками, обнимет и готово: я вас люблю и спасибо за заботу, но сделаю, как надо мне. И они соглашались! Со временем меня даже перестало это удивлять.
Когда он заявил, что после школы поедет учиться только в столицу и только в Худ.Академию, мама с папой поохали и взяли кредит. Лёшка и правда хорошо рисовал и к тому моменту заканчивал художественную школу любимчиком всех учителей, так что его выбор даже казался логичным, хоть и оторванным от реальности наших скромных бюджетов. Что ещё интересно – все его затеи чаще всего удавались. В Худ.Академию он поступил, даже получил какую-то частичную стипендию, а уже на третьем курсе брал заказы на создание дорогих интерьеров. Заработки он, правда, в основном прогуливал, так что родители продолжали платить за него кредит и посылать деньги на жизнь. А я после колледжа уехала в ближайший крупный город, устроилась технологом в сеть супермаркетов и больше не принимала от мамы с папой ни копейки, разве что в качестве подарков на праздники. Я ведь старшая, им и с Лёшкой хватало забот.
На работе я выкладывалась по полной – всегда приходила раньше и уходила позже других, никогда не отказывала начальству в просьбах, брала сверхурочные задачи без всяких доплат. В самом начале у моего рвения была, конечно, дополнительная мотивация – симпатичный руководитель… Но закончилось это так, что и вспоминать не хочется. А привычка работать больше всех и сложившийся на работе образ остался – все уже ждали, что мне больше всех надо, и я продолжала играть эту роль.
Возвращалась поздно вечером в свою съёмную комнату и падала без сил. В общем-то у меня и перед поездкой был примерно такой темп, только падала я в квартире Майка, чем кажется его порой злила (лучше бы ужин приготовила). Когда Майка ещё не было, на меня ругались мама с папой – что я не жалею себя и редко у них бываю. Но в выходные мне чаще всего хотелось просто побыть дома одной и посмотреть сериалы.
Потихоньку мой подход начал давать карьерные результаты – меня приметили, как ответственную работницу (благо, того первого руководителя повысили и отправили развивать сеть в другой город, не то вряд ли он бы это допустил) и через несколько лет предложили повышение до регионального технолога. Я стала ездить в командировки по ближайшим областям и проверять, как устроено собственное производство в магазинах нашей сети. Смогла скопить денег на первый взнос и купить в ипотеку малосемейку в общежитии – на самой окраине города, зато своё жильё! Наконец, мне чего-то удалось достичь раньше, чем Лёшке! До сих пор помню, как мама с папой приехали ко мне в первый раз и качали головой, пока обходили мои заветные двадцать восемь метров:
– Ой, намучаешься, Майка, в этой дали жить… Ещё и общага – контингент тут, конечно, видели мы, пока шли. За сколько, говоришь, оформила? Ой, не стоит оно того… Ещё и столько же переплатишь. Ну ты бы хоть посоветовалась сначала…
Прикусив нижнюю губу до крови, я сидела на своём первом новом диване, который коллеги подарили мне на новоселье. Я ничего не говорила родителям о покупке квартиры, хотела сделать сюрприз. Видимо это было ещё одно решение в моей жизни, которое я должна была сделать, чтобы понять, что мне надо всегда слушать других.
– Ну ничего, Майечка, – сказала в конце того визита мама, когда всё-таки заметила моё кислое состояние. – Ты у нас молодая, не страшная. Найдёшь себе мужа богатого с квартирой и переедешь! А эта дыра приданым будет, – закончила она утешение.
Может, ещё и поэтому им так понравился Майк? Кажется, он соответствовал всем техническим требованиям моих родителей – квартира (не в дыре), свой бизнес, образование. Вполне можно доверить меня. Ещё и родом из одного города!
Мы познакомились с Майком в междугороднем автобусе, на котором как раз ехали на выходные в свой родной городок. Дорога занимала пять часов, и я обычно в это время читала романы или смотрела заранее загруженные в телефон сериалы. Я всегда ездила к родителям на автобусе и предпочитала молчаливых соседей, лиц которых и не запоминаешь за совместные часы поездки. Майк же обычно передвигался на своей машине, которая в тот день оказалась в ремонте, а ему обязательно нужно было навестить бабушку и дедушку. На следующий день, 4 июля, был его день рождения. Об этом он мне сказал, и я ещё умилилась, – взрослый мужчина всегда празднует именины со старшими родными, для которых он главный человек в жизни. Про то, что эта дата ещё и является днём смерти его родителей и единственного сына бабушки и дедушки, Майк мне в первую встречу не сказал.
В общем, молчаливым попутчиком он не был, и мне пришлось отложить свой телефон в сторону. Не сказать, что я была против – стройный брюнет, блестящая чёлка набок, выразительные голубые глаза с длинными ресницами. Скорее, я опасалась. Не хватало ещё влюбиться, и потом мучиться. Хватило мне уже этого добра в предыдущие несколько романов – они всегда заканчивались так, что лучше бы не начинались. Поэтому я до последнего старалась держать дистанцию – не говорить много о себе, не заглядывать на него, не допускать случайных прикосновений коленями или руками, от которых мурашки пробегали у меня по спине и все кучковались где-то в плечах, вместе с вдохом, который я забывала выдыхать. Но ничего не помогло.
Чем больше мы говорили, тем больше Майк воодушевлялся. Начиная с моего имени, образования, истории брата и заканчивая местом работы. Всё казалось ему удивительным совпадением, почти на всё он отвечал – представляешь, у меня тоже… Постепенно воодушевление Майка стало передаваться мне; я почувствовала, что моя защита рушится и я падаю в поток этой опасной бурной реки под названием влюблённость, от которой изначально хотела держаться подальше. Мы расстались, обменявшись телефонными номерами, и условившись, что обязательно встретимся по чисто деловой повестке – я обещала поделиться рабочим опытом, так как Майк подумывал превратить свой магазинчик в сеть. Но, конечно, в моей голове тогда были совсем не деловые мысли…
Я вспоминала всё это пока плелась за ним на пределе сил на непонятном острове. Солнце уже клонилось к горизонту, пекло не так нестерпимо. Кроме того, по дороге нам попалось пару фонтанчиков для питья, и жить стало намного легче. Улица, по которой мы шли, постепенно сужалась; слева то и дело появлялись повороты на другие дорожки, справа становилось всё меньше домов, между которыми тянулся высокий сплошной забор, сколоченный из выгоревших досок. На углу одного из перекрёстков я снова увидела странные местные часы с обратным отсчётом – 5:22. Мы шли около десяти часов. Казалось, шум моря становился громче. А может это вокруг стало тише, потому что мы давно не встречали никого на тротуарах и дорогах?
Но нет – пройдя ещё немного, я увидела замершего впереди Майка. Он стоял и смотрел то налево, то направо, то на нарисованную карту, которую не выпускал из рук. Наконец я догнала его и ахнула. Наша улица почти вся уходила влево – вместе с дорогой, домами со ставнями, редкими лавочками и высаженными деревьями. Но от нееё отщеплялась и продолжалась далеко направо небольшая дорожка, выложенная булыжниками и окружённая дикими кустами – и я не могла оторваться от этого вида. Дорожка бежала вдоль обрыва, внизу которого бушевало и разбивалось о скалу море, сотканное из невероятных оттенков голубого и белого.
