Мария Перевязко
Старый домишко
– Бери, за чем пришел, и проваливай, – всхлипнула ведьма.
Пашка тяжело дышал, прижавшись спиной к стене. Теперь силуэт восседал в кресле и покачивался из стороны в сторону. С улицы раздавался веселый смех. Пашка подтянулся поближе к стене и просипел:
– П-простите, в-вы в-в-в-ведьма?
Силуэт в кресле взмахнул руками. Метла не долетела до своей цели и приземлилась рядом с ногами ошалевшего от страха Пашки.
– Прочь! Пришел поиздеваться над бедной старухой?! Вот, значит, что ты здесь забыл?
Кажется, Пашка начал что-то понимать, хотя не совсем был уверен, что именно.
– Это… Не заброшенный дом, да? В-вы здесь ж-живете?
– Я здесь живу!!! – взревела женщина, теперь Пашка удостоверился, что это обыкновенная женщина, а никакая не ведьма.
– Я… Я не знал. Правда. Мне сказали… Просто я должен был…
Пашка совсем растерялся и не знал, что именно говорить в такой ситуации. Женщина шмыгнула носом и сказала уже чуть спокойнее:
– Ты должен был забраться сюда и напугать старушку. Ведь так теперь развлекается молодежь!
– Нет, что вы? Все было совсем не так. Сейчас я вам все объясню.
Пашка заставил себя успокоиться и потихоньку поднимался во весь рост. Он готовился припустить к двери, как только сможет нормально двигать ногами. Лишь бы эта карга снова не налетела на него с чем-нибудь потяжелее, чем простая метла. А еще он вдруг понял, что за смех слышал с улицы. Смеялись двое. Значит, все это – всего лишь злая шутка. И Настя принимала во всем этом непосредственное участие.
– Я пугаю людей, – вдруг громко сказала женщина. – Я не выхожу из дома. Нет, больше не выхожу. Мой внук, он… Он не хочет меня видеть. И никогда не захочет. Я… я пекла ему пироги.
Пашка с ужасом понял, что застрял здесь. Женщина явно была сумасшедшей, а поворачиваться к такой спиной было нельзя.
– Пироги с чем? – спросил он.
– С вареньем, – тут же отозвалась женщина. – И с яблоками. Знаешь, какой сад здесь был раньше? О, это был чудесный, чудесный сад. Твои друзья посмеялись над тобой, да?
Пашка еще не полностью прочувствовал обиду, он все еще приходил в себя, но все-таки выдавил кислое «да».
– Хороши товарищи, – проворчала женщина, поерзав в кресле.
– Я правда не знал, что здесь кто-то живет, – покаялся Пашка. – Я в деревне совсем недавно.
– Да пустяки, – отмахнулась женщина. – Я тоже зря отлупила тебя метлой. По-моему, ты –славный мальчик.
Пашка улыбнулся. Ему больше не было страшно. Он вдруг вспомнил про свой рюкзак и выпалил, не думая:
– А знаете, я сегодня напек пирогов для… В общем, просто напек. Хотите?
6
С тех пор Пашка стал часто бывать в гостях у этой женщины. Правда только после того, как заходило солнце. Ее звали Клавдия Андреевна. Она рассказала ему свою историю, и поначалу Пашка приходил только из жалости.
Дочь Клавдии Андреевны совсем с ней не общалась, но однажды все-таки приехала и привезла с собой малолетнего сына. Он играл на улице, пока мать с дочерью беседовали, и появился совсем не вовремя. Дело было в том, что с Клавдией Андреевной произошло несчастье, и ее лицо было обезображено последствиями страшного ожога. Мальчонка увидел ее и испуганно выбежал из дома. Его еще долго приводили в чувства и утирали слезы. Дочь больше не приезжала. И внука Клавдия Андреевна больше не видела.
Пашка очень жалел бедную женщину. Она не позволяла ему видеть ее лицо: видимо, боялась, что и он испугается до полусмерти. Пашка не настаивал. Ему нравилось проводить с ней время. Оказалось, что раньше Клавдия Андреевна работала шеф-поваром в известном ресторане и знала много кулинарных премудростей. Пашка слушал ее с открытым ртом, вслушиваясь в каждое ее слово. А потом возвращался к деду, готовил еду и приносил ей на пробу.
Эта дружба излечила израненное сердце Пашки. Сначала он не мог поверить, что Настя, красавица Настя, могла так его подставить. Но потом ему стало все равно.
Однажды, когда солнце скрылось за деревьями, Пашка схватил противень со свежеиспеченным печеньем и отправился к Клавдии Андреевне в гости. Как только он осторожно прикрыл калитку ногой, его окликнули по имени. Пашка повернулся и хмуро уставился на Настю. Она как ни в чем не бывало лучезарно улыбалась ему.
– О. Печенье? – обрадовалась она. – Выглядит аппетитно.
Пашка кивнул. Теперь он не терял перед ней дар речи, просто сказать было нечего.
