Мария Перевязко
Смерть – не значит, разлука
8
Колокольчик на двери предупредительно звякнул. Адели не требовалось поворачивать голову, чтобы узнать гостей, прибывших в эту обитель зла. Счастливые супруги Костенко перешагнули через ее вытянутые ноги и уселись за столик рядом. Она могла бы наблюдать за ними, если бы повернула голову и посмотрела наверх, но она не хотела. Больше всего на свете она мечтала проснуться. Потому что на самом деле такое не могло произойти. Только не с ней. Ей и так хватало неудач. Снова перед глазами всплыл образ матери: вечно недовольной и хмурой.
– Мы с тобой из одного теста, – как-то сказала мать, сидя на балконе и потягивая джин-тоник. – Мужчины от нас бегут, как крысы с тонущего корабля. Но небольшая разница между нами все же есть: одна крыса успела заделать мне ребёнка, прежде чем сбежать.
Адели тогда исполнилось четырнадцать лет. И мальчик, пригласивший ее на танцы, солгал ей, что заболел. На самом же деле он туда пошёл с Юлькой, девчонкой, по которой сохли все мальчишки из школы.
Вот тогда-то корабль и начат тонуть, подумала Адель. И вина в этом не вруна-Кольки и не красотки-Юльки. Вина лежит на матери. Это она внушила Адели, что ни один мужчина не полюбит ее. Это она заставила ее из кожи вон лезть, лишь бы заполучить штамп в паспорте и уверенность в том, что она никакая не бракованная, что она достойна любви.
– Она вообще жива? – услышала Адель вопрос Юрия.
– Живее всех живых, голубчик. Чего нельзя сказать о нас с тобой.
– Чего вы от меня хотите? – спросила Адель, поднимаясь на ноги.
– Наконец-то верный вопрос, красотка, – похвалила ее Марианна, цепко схватила за растрепавшиеся волосы и притянула голову Адели к своему лицу. – Убить тебя было бы слишком милосердно. И я придумала кое-что получше.
Адель попыталась вырваться, и часть каштановых волос осталась в руке Марианны. Боль быстро вернула ясность мышления. Это был не просто дурной сон. Такова была реальность.
– Не вздумай снова бежать, – холодно сказал Юрий, – помощи просить не у кого. Как ты могла понять, обыкновенные люди нас видеть не могут.
Марианна натянула на лицо ехидную улыбку, говорящую: сколько ещё раз ты бы мне изменил, если бы могли, грязный ублюдок?
– Так вот, – продолжала Марианна, с силой проводя острыми концами длинных ногтей по кисти Адели, кожа разрывалась на глазах, точно шелковый платок, – если бы нас грубо не перебили, – быстрый презрительный взгляд в сторону мужа, – я бы сказала, что мне от тебя нужно только одно.
Адель вскрикнула от боли, но руку не убрала: боялась, что лишится всей кисти.
– Твои глаза.
Марианна поднесла руку к лицу ладонью вверх, некоторое время любовалась тем, как из-под ее ногтей сочится кровь Адели, а затем облизнула пальцы. Каждый по очереди. Прикрывая глаза от удовольствия.
Адель быстро спрятала израненную руку под пальто и зажала тканью глубокие порезы. «Эта мертвая сумасшедшая только что сказала, что ей нужны мои глаза». Девушка почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Быстро отвернулась, и ее вырвало утренним кофе прямо на черно-белую плитку.
Марианна подскочила к ней, рыча, как дикий зверь, ударила ее по лицу и, точно пушинку, отбросила ее тело на стул к окну. Затем взяла себе новый стул и уселась рядом, перегородив дорогу к хоть какому-то отступлению. От сильного толчка голова Адели угодила прямо в стекло, и кровь ручейком струилась по ее щеке. Окно треснуло по всей длине.
– Н-не надо, – пробормотала Адель, и цветные пятна выплясывали перед ее взором диско. – Не делайте этого.
Марианна запрокинула голову и рассмеялась.
– «Не надо, не делайте этого!», – передразнила она Адель. – Ты – жалкая девчонка. Кусок потрепанной туалетной бумаги, которым по неосторожности воспользовался мой похотливый муженёк!
– Дорогие, я принесла пирог, – объявила толстуха-официантка, появившаяся у их столика. – Пирожные, к сожалению, закончились. И, если честно, с ними расправилась я сама, – она хихикнула и прикрыла рот рукой, как стеснительная школьница, затем взглянула на Адель и треснувшее окно, зацокала языком. – За это придётся заплатить, солнышко.
– Роза, будь любезна, оставь нас, – попросил Юрий, принимая из ее рук большую тарелку с фруктовым пирогом, ножом и тремя вилками. – Не пойму, как твоё кафе ещё не прогорело? Ведь мы не обязаны есть.
– Не обязаны, голубчик, – кивнула толстуха, – но привычки остаются привычками и после смерти. А другую причину ты знаешь сам, – официантка заговорщицки подмигнула Адель, – удачное расположение!
Как только Роза удалилась, Марианна тяжело вздохнула.
– Ненавижу это место. Так о чем это я? Ах, да. О нашей маленькой ведьмочке. Ты ведь не вообразила себя роковой женщиной? Не думала, что Юрий уйдёт от меня к тебе? Решила, что ты лучше меня? По глазами вижу, что решила. Приехала сюда за моим мужем. Глупая маленькая дрянь! Таких, как ты, используют. На таких, как ты, никогда не женятся!
– А вот это ты зря, – сказала Адель.
