Мария Николаевна Сакрытина
Сколько ты стоишь?
А Елена дурила ему голову строками из Святого писания и своими притворными слезами. Я лично видела, как она закапывает в глаза луковые капли с примесью белладонны. Уж конечно она образцово рыдала после таких экзекуций.
В общем, тот день для принцессы удался, кроме разве что вечера – его испортила директриса. Тоже в трауре, как обычно строгая и холодная, она явилась к принцессе в спальню и, глядя, как Елена всхлипывает у портрета отца, выплюнула: «Гореть тебе в аду!»
– Что это с ней? – удивилась принцесса, когда директриса ушла.
Я пожала плечами, не став говорить, что сын герцогини погиб этой ночью – как и сотни силийских солдат. И всё из-за того, что их принцесса очень хотела быть свободной и независимой. Елена бы не поняла горя их сестёр, жён или матерей. «Отец же им платил», – сказала она мне однажды в ответ на подобный комментарий. Принцесса была уверена, что всё в жизни продаётся и покупается – и у всего, соответственно, есть цена. Для меня её юношеский цинизм был смешон.
Бог ли прислушался к Елене, или она и впрямь хорошо изучила Эрика за все годы их «дружбы» – но вейстерский король действительно явился в школу к своей принцессе.
К тому времени силийский гарнизон, охранявший благородных учениц, ничтоже сумняшеся дезертировал в полном составе. Остался только десяток фидельцев – и то благодаря их капитану, тому самому благородному графу, чьим обществом наслаждалась Елена. «Уходите, – думала я, глядя, как граф мечется по двору, отдавая распоряжения по обороне. – Она вам добром за это не отплатит». Но фиделец, как марионетка, продолжал делать то, что определила для него Елена. И, когда Эрик с небольшим отрядом гвардейцев подошёл к воротам школы, фидельский рыцарь без страха и упрёка встретил его с мечом в руке.
– Глупец, – пробормотала Елена, вместе со мной стоя на открытой галерее и наблюдая за разворачивающейся сценой. – Сэлла, ну посмотри – и эти идиоты решают судьбы таких, как я. Разве это справедливо?
А справедливо, что этот юный и благородный рыцарь теперь лежит в крови, пронзённый мечом твоего любовника?
Но я, конечно же, молчала. Какое мне дело до людей?
– Ну теперь я ему устрою! – повторила Елена, глядя, как Эрик на белом жеребце въезжает во двор. – Вот увидишь, Сэлла, сейчас я ему такое устрою!
У неё в глазах буквально светилось: «Явился! Я тебя ещё вчера ждала!» Эрик действительно не очень-то торопился – победу одержал уже две недели как, а от столицы до школы всего-то два дня пути.
– Принцесса Елена. – Я осталась стоять на галерее, но даже оттуда видела, как засияли глаза Эрика, когда он увидел свою возлюбленную.
Во дворе собралась уже изрядная толпа – слуг, в основном. Свита Елены, другие ученицы, учителя или присоединились ко мне в галерее, или смотрели из окон. Зрители – как Елена и хотела. Пришли даже священники из местной церквушки – пять монахинь, одна из которых, кстати, была младшей сестрой настоятельницы святой обители в предместье столицы.
Ни на кого не обращая внимания – и меньше всего на Эрика – простоволосая, с текущими по лицу слезами (луковый капли помогли), в небрежно накинутой на плечи чёрной, как ночь, бархатной накидке, без украшений, Елена прошла к телу фидельского графа (остальные девять рыцарей-фидельцев тоже лежали рядом, и по крайней мере один ещё был жив, но кого это сейчас волновало?). Подошла, опустилась на колени, пачкая в крови бархатные домашние туфельки. И, молитвенно сложив руки, замерла.
– Елена? – в полной тишине недоумённо позвал Эрик. – Собирайся, мы уезжаем. Эй, кто-нибудь – приготовьте вещи принцессы.
В этот момент Елена обернулась – яростная, просто воплощение праведного гнева. И, хорошо поставленным, глубоким голосом выкрикнула:
– Убийца!
Эрик дёрнул щекой. Капитан его гвардейцев сжал поводья своего коня, неуверенно глянул на сюзерена.
– Елена…
– Ты. Убил. Моего рыцаря. Ты убил моих подданных. Ты убил моего отца! – Елена выпрямилась, встала и сделала несколько шагов Эрику навстречу. Рывком скинула накидку, оставшись в одной простой сорочке, белоснежной, как подвенечное платье. – Меня ты тоже убьёшь?!
И тишина после этого грянула яростнее грома.
Все смотрели на Эрика.
– Елена, довольно, – старательно спокойным голосом произнёс, наконец, тот. – Ради всего святого, оденься. Мы уезжаем.
– И куда же? В твой белокаменный замок, о мой прекрасный принц? Где ты запрёшь меня в башне? – выплюнула Елена.
Эрик спрыгнул с коня и медленно подошёл к ней.
– Елена…
– Ты ничего не получишь! – зашипела ему в лицо принцесса. – Ты ничтожество, убийца, грешник, – она запрокинула голову, обращаясь к небу, – видит Бог – а Он всё видит! – ты будешь гореть в аду за то, что сделал! – лицо Эрика при этих словах побледнело, а потом так же стремительно покраснело, но Елена, казалось, не замечала. – Но если есть справедливость на земле, меня ты не получишь! Я лучше умру, чем стану твоей! Убийца! Убийца! Уби…
На этом месте Эрик всё-таки не выдержал и влепил ей пощёчину – наверное, хотел всего лишь заставить её замолчать. Елене только того и нужно было. Она завопила, точно её уже убивают, закричала о том, что церковь её спасёт, а под шумок больно ударила Эрика под ребро.
Назревала совершенно обычная для этих двоих драка – с тем лишь исключением, что сейчас свидетелей было куда больше. Не знаю, действительно ли Елена хотела очернить Эрика в глазах той же церкви – но, увы, вейстерский король не сразу сумел остановиться рвать на Елене сорочку, даже когда за принцессу вступились монахини.
Точку поставила директриса. Она встала перед рыдающей Еленой и спокойно приказала королю уехать за пределы школы – или «побойтесь Бога». Бога Эрик ещё боялся, да и его же рыцари смотрели на короля как-то странно (в Вейстере верхом бесчестия считается принуждение и без того слабой женщины). Так что он уехал за ворота, расквартировал солдат в домиках слуг, а сам вернулся лишь вечером, один – и натурально упал перед Еленой на колени. Совесть, очевидно мучала. У него она хотя бы была.
Елена огрела его яростным взглядом, показательно прошла мимо (а возвращалась с молитвы она, конечно же, в окружении свиты) и даже вроде бы пнула, когда Эрик попытался обнять её колени.
Никто не замечал, что она прячет победную улыбку – все лишь смотрели, с каким отчаянием король Вейстера, на коленях, глядит ей вслед.
– Ваше Величество, встаньте, прошу вас.
Эрик, казалось, меня не слышал. Мне пришлось положить ему руки на плечи, загораживая от чужих взглядов широкими юбками.
– Ваше Величество, прошу вас! Елена уже собирает вещи, она поедет с вами, если вы увезёте её в столицу, к брату.
Эрик опомнился – мои слова его словно разбудили. Он встал и, с надеждой глядя на меня, выдохнул:
– Она готова меня простить?
Бездна и все её создания, но он же не такой дурак!
– Я не знаю, Ваше Величество, – пролепетала я, не глядя ему в глаза. – Но принцесса поедет с вами в силийскую столицу. Она будет рада уехать отсюда. Вы же знаете.
Эрик кивнул, и больше ничего не сказав, ушёл. Я смотрела ему вслед, и мне хотелось кричать: «Беги от неё! Так далеко, как только сможешь».
Увы, крестьяне правы: любовь зла – и козу случается полюбить.
После произошедшего, даже если бы хотел, Эрик уже не мог отвезти Елену в Вейстер и изнасиловать. Даже его капеллан успел прислать королю предупредительное письмо, дабы не шёл его подопечный против того, что и Богу неприятно. К тому же, слухи бы среди его дворян поползли ненужные. Все же видели, как Эрик ударил принцессу. Слабую девушку – а она всего лишь была раздавлена горем после смерти отца…
Елене пришлось ещё немного задержаться в школе – брат отправил ей навстречу кортеж, чтобы принцесса прибыла в столицу как положено, а не в сопровождении солдат-завоевателей. Елена, конечно, пришла от этой идеи в восторг и принялась вовсю обсуждать со мной, что ей надеть, чтобы предстать перед королевским двором во всей красе. Жаль, что траур приходится носить, он же такой скучный…
– Елена, ты не думаешь, что тебя, возможно, не будут рады там видеть? – не выдержала я, глядя, как она перебирает платья в сундуках.
– Какая мне разница, рады они мне или нет? – фыркнула в ответ Елена. – Я их принцесса. Потерпят.
Она лукавила. Той холодности, с которой её встретил двор, она не ожидала – я поняла это по тому, что Елена уже не пыталась корчить из себя модницу. Платье, тщательно выбранное, отправилось на дно сундука – и перед братом Елена предстала в глухом «скучном» трауре. Теперь она играла праведницу – честно сказать, у неё неплохо получалось.
С Эриком она по-прежнему не разговаривала, а вейстерский король, точно придя, наконец, в себя, не обращал на неё внимания. Очень подчёркнуто не обращал – Елена бесилась, и ещё сильнее заворачивалась в свой траур, как рассерженная девчонка, только что ножкой не топала и рыдать в голос не принималась.
Хотя нет, она рыдала. Почти постоянно – но тихо, и чтобы слёзы красиво катились по лицу. А я видела, как незаметно посматривает на неё Эрик, и какая боль мелькает в его взгляде. Было видно, что король-победитель очень скоро капитулирует перед рыжей «ведьмой», обожающей играть на публику. Я не знала, хочу ли ему сочувствовать.
Вот кого мне было действительно жаль – так это Анри, теперь уже короля. На него милость Эрика не распространялась, будь он хоть тысячу раз братом его возлюбленной. Эрик уже диктовал ему весьма неприятные условия, казна была опустошена войной, а крестьяне не смогут в этом году собрать урожай. И осторожному, осмотрительному Анри приходилось как-то всё это решать.
Деньги он, впрочем, где-то находил – очень удобно, когда ты ни с кем не ссоришься, и все тебя вроде бы любят. Для короля это удобно особенно. Так что в честь Эрика и приезда Елены устроили пир, пышный и богатый, несмотря на нависший над страной призрак голода. Сотни блюд, все значимые люди столицы, вейстерские «гости», конечно же, представители духовенства…
Елена сидела по правую руку от брата, и смотреть Эрику на принцессу было неудобно, но он всё равно поглядывал – я наблюдала за ними, пока не объявился мой сосед по столу. После этого стало не до принцессы.
Вообще-то мне по рангу (я же не титулованная особа) не полагалось сидеть за одним столом с монархами. Но Елена, чётко соблюдая нашу договорённость, закатила брату скандал, чуть позже веское слово вставил Эрик, который теперь немножко меня всё-таки замечал – я же была посредником между ним и Еленой. В общем, меня посадили неподалёку от принцессы – то есть с самыми влиятельными людьми Силии и Вейстера.
И так – неприятно – получилось, что моим соседом по столу стал капеллан Анри. Увы, он не был священником по одному лишь названию. Он верил и был почти праведник, насколько это возможно для человека, близкого ко двору.
Я почувствовала его присутствие издалека. Поймала любопытный взгляд Анри – наверное, я дёрнулась слишком выразительно. Ну конечно, даже чуть соусник не уронила, хрустальную чашечку в виде лебедя. Впервые чёрт знает за какое время мне стало неловко.
Уйти не получилось – непринято уходить, пока короли обедают. Исчезать в облаке дыма под боком у праведника – верх глупости, а изображать обморок было поздно, но я попыталась.
Вместо того чтобы тактично не заметить моей якобы натуральной бледности и одышки, капеллан – брат Аргус, как его представили – принялся мне помогать. Подал воду (только что не освящённую), ладанку – в общем, я чуть не потеряла сознание уже взаправду. Пришлось быстренько сворачивать спектакль и делать вид, что мне лучше.
Я старательно не смотрела на соседа и вела себя тише мыши – а он не чувствовал во мне демона, пока. Но от его жалости было вдвойне тошно.
– Вам тяжело с принцессой, леди Сэлла?
Я закашлялась.
– Что вы, мака… кхе-кхе. – Я чуть не назвала его так, как величали жрецов в моё время. Видите, в каком смятении я находилась. – Принцесса очень добра. Если бы не она… – я запнулась, пытаясь найти слова и одновременно незаметно отодвинуться. Его присутствие жгло меня, как огонь, на котором священники убивают таких, как я.
Брат Аргус погрустнел, кинув печальный взгляд на Елену. В нём не читалось «гори в аду» – только тихая уверенность, что в ад принцесса попадёт, и да, будет там гореть.
– Её Высочество… сложный человек. Я рад, что рядом с ней есть вы, леди, – урок смирения, который она получает от вас, когда-нибудь должен пойти ей на пользу.
Первая смена мяса прошла, и я оглянулась на дальние столы, зная, что когда блюда туда донесут, они будут уже холодные, как камень.
– Я пытаюсь помогать принцессе насколько это в моих силах, святой отец.
Он кивнул. И под конец трапезы добил меня вопросом:
– Это Её Высочество запрещает вам появляться в церкви, леди?
Нет, чёрт тебя побери, это я не хочу иметь ничего общего с вашей магией, которую вы величаете верой!
– Простите, святой отец, – я закашлялась, – мне что-то нехорошо.
Хвала Всевышнему, короли как раз встали из-за стола – потому что я вылетела из-за него быстрее стрелы.
Капеллан Его Величества изумлённо смотрел мне вслед, и в его глазах впервые мелькнуло подозрение.
Позже, гуляя по тихому дворцовому саду – подальше от облюбованных парочками беседок, я рассматривала полную луну и думала, какая же это несправедливость: мне приходится опасаться единственного человека, которого я действительно уважаю. Мне всегда нравились в людях верность убеждениям и доброта – в брате Аргусе всё это было.
А я была демоном.
На следующее утро Эрик и Анри в приватной обстановке обсуждали будущее принцессы Елены, от которого, похоже, напрямую зависело и будущее Силии.
Меня не позвали, но я подсматривала. Осторожно – королевский дворец с его клириками, был опасным местом, и я втайне радовалась, что отец Елены держал принцессу подальше от него, считая, что королевский двор пагубно влияет на нежную девичью душу. В «клетке», как Елена называла школу, нежная девичья душа наполнилась таким ядом, что выстоять бы теперь дворцу – но об этом покойный король уже мог не беспокоиться.
– Ты выйдешь за меня замуж, – объявил Эрик, только что проиграв Елене в шахматы.
Анри, наверняка чувствовавший себя на этой встрече лишним, тихо ахнул. Вряд ли он ожидал от вейстерского «хама», каким он считал Эрика, такой милости.
Елена бросила на Эрика долгий, томный взгляд и протянула:
– Не-а.
Анри снова поперхнулся воздухом.
– Сестра!..
Елена обернулась к нему и спокойно объявила:
– Отец обещал меня фидельскому принцу. Я уважаю последнюю волю короля.
– Да тебе же плевать и на него, и на его волю! – не выдержал Анри. – Сделай хоть раз в жизни что-нибудь хорошее! Немедленно соглашайся, или я лишу тебя пенсии! Эрик, не слушайте её, она соглас…
– Я сказала: нет, – повторила Елена. – И, кстати, брат, без денег я всё равно не останусь. Матушкино имение – Озёрный край – по закону моё приданое.
Озёрный край был одним из самых богатых графств Силии, что весьма способствовало той же помолке Елены с принцем Фиделии. И почти не пострадал от войны – а в сложившейся ситуации намёк сестры, что та оставит королевство без дохода от той же рыбы из Озёрного края, для Анри был буквально ударом под дых.
– Я спалю этот твой край дотла, любовь моя, – вставил Эрик, от чего Анри только сдавленно выдохнул:
– Не надо!
А Елена улыбнулась, вытащила из корсажа маленький кинжальчик – почти брошку – и, поигрывая им, сказала:
– Умру и прокляну тебя, милый мой.
Эрик побледнел – прекрасно знал, что с Елены станется если не умереть, то проклясть, а поддержка духовенства вейстерскому королю ещё была нужна. Но и уступать было поздно.
– Тогда, принцесса, я даю вам время подумать.
– Мне нужен выбор, свобода, Эрик, а не время, – покачала головой Елена. – Мой ответ останется тем же.
– Выбор? – усмехнулся Эрик. – Ну что ж, будет тебе выбор: ты выйдешь или за меня, или за того, кого я тебя укажу, ясно?
– У меня уже есть жених…
– Я убью его и принесу тебе его голову! – не выдержал Эрик, и Елена замолчала. Отдышавшись, Эрик продолжил: – Выбирай, моя ненаглядная: или я, или… – он задумался на мгновение, потом закончил: – Дэниэл Глостэр.
В Изумрудной гостиной повисла ошеломлённая тишина, которую прервал сдавленный стон Анри. Будь силийский король девицей, он бы, наверное, с удовольствием упал в обморок.
– Глостэр? – и тут же совсем тонко: – Шлюха?!
Эрик улыбнулся Елене.
– Выбирай, моя госпожа.
Здесь необходимо маленькое отступление для истории, которая всем в той гостиной была знакома, но сейчас, спустя время, никто о ней уже не помнит.
Глостэры – точнее, ви Глостэры – вообще-то были герцогами. Очень богатыми, очень родовитыми вейстерскими герцогами. В родство с королём они периодически вступали, но герцогство получили не за это. Когда-то их земля была княжеством, присоединённым к Вейстеру добровольно. Все от этого только выиграли и зажили счастливо – до того момента, как вейстерский король чем-то обидел глостэрского герцога (то ли высмеял за пиршественным столом, то ли пошлиной обложил – не помню). Важно другое: герцог понял, что король ему не нравится, обида нанесена смертельная, и короля за это надо свергнуть. А что – Глостэры были богаты и родовиты, почему бы им не стать королевским родом вместо этих аблуанцев (к которым принадлежал и Эрик).
Глостэры подняли восстание, которое чуть-чуть не увенчалось успехом, но, увы, герцога в самый ответственный момент предали. Вейстерский король удержал корону, а богатый древний род Глостэров потерял всё: и приставку «ви» – титул, и богатство, и положение в обществе.
Герцогу из всей опальной семьи повезло больше всех – его просто казнили. Его жену отправили в монастырь, а по дороге случайно задушили. Так ведь бывает, когда тебя случайно душат по дороге в монастырь.
А вот детям герцога не повезло совсем. Старшую девочку, которая выросла настолько, чтобы ей можно было подбирать жениха (кстати, её сватали и маленькому Эрику – на разницу в возрасте в брачном договоре тогда никто не смотрел), забрал к себе король. Девочка была красива, а король ещё в самом расцвете сил… В общем, примерно это должен был сделать Эрик с Еленой, если бы не любил её слишком сильно.
А юного наследника Глостэров Дэниела, которому тогда было одиннадцать или чуть больше, помиловали – то есть не стали казнить. Король просто продал его в бордель, чтобы глаза не мозолил. Сильнее растоптать ненавистный род Его Величество просто не мог.
Сестра Дэниела умерла спустя год после восстания, а сам юный Глостэр был до сих пор жив и оставался всё в том же борделе. Его историю помнили слишком хорошо, чтобы он мог надеяться на помилование. Так что Эрик действительно сыграл с Еленой злую шутку, фактически не оставив ей выбора: свадьба с опальным уже не-лордом, да ещё и представителем древнейшей профессии обесчестила бы принцессу сильнее любого надругательства.
И все это понимали.
– Эрик! – король Анри напоминал выброшенную на берег во время шторма рыбу. – Вы же шутите! Елена!..
– Я подумаю, – со странной улыбкой произнесла принцесса, глядя на Эрика.
Тот усмехнулся.
– Думайте, принцесса. А я пока всё-таки убью вашего, – он фыркнул, – фидельского принца.
– О, ну это совсем необязательно.
– А я его всё равно убью, – набычился Эрик.
В Фиделию он в любом случае собирался, это и так все знали – там уже воевала часть его армии. К тому же, духовенство, у которого тоже были какие-то споры с фидельским королём, настаивало на войне. И богатство тамошней короны Вейстеру бы не помешало…
И да, фидельского принца, похоже, ждала бесславная смерть, а Елене было на него плевать. Она строила планы.
– Сэлла? Ты что-нибудь знаешь об этом Глостэре? – первым делом спросила она, когда мы остались одни в её покоях. Солнце уже садилось, и птицы в саду внизу заливались неуместно звонко в застывшем воздухе. – Кроме того, что знают все. Какой он?
Я удивилась: неужели она серьёзно рассматривает этот брак?
– Дэниел? – я задумалась. О юном Глостэре мне было известно подозрительно мало – что странно, для человека с его судьбой. Но его душа не была обещана нам, а слухи о нём я не собирала, так что… – Говорят, он красив.
– Красив? – воодушевилась Елена. – Ты можешь мне его показать?
Я пожала плечами.
– Да, но я могу и ошибиться. Люди как песчинки для меня, Елена, а его душа демонам пока не принадлежит. Ты, правда, хочешь?
Принцесса покачала головой.
– Пожалуй, нет. Так даже лучше. Я увижу его сама и сама сложу о нём мнение.
Увидит?
– Мы едем в Вейстер?
– Инкогнито, – улыбнулась принцесса. – Завтра, после отъезда Эрика в Фиделию, я объявлю брату, что тоже уезжаю – в Озёрный край.
– А ты не думаешь…
Елена угадала мою мысль и отмахнулась.
– Нет, Анри сейчас не до меня. Никто не узнает, что я еду в Вейстер. Никто.
– То есть ты поедешь без сопровождения? – Я всё ещё не понимала.
– Ну почему же? – улыбнулась Елена. – В Озёрном крае есть свой постоянный гарнизон, десять человек охраны мне хватит. А в Вейстере, в столице, у меня свой дом, его подарил ещё Эрик… Глостэр же тоже в столице?
Я кивнула.
– Ну вот и замечательно. Конечно, долго инкогнито сохранять не удастся, но Эрику в Фиделии будет не до меня, а когда он вернётся, я всё уже сделаю…
– Что, Елена? Что ты собралась делать?
Принцесса лукаво улыбнулась.
– Увидишь, – и спросила, снова превращаясь в семнадцатилетнюю девицу: – Сэлла, а он правда красив? Правда-правда?
– Правда. Я слышала, что среди вейстерских знатных дам он очень популярен.
Елена мечтательно улыбнулась.
– Я никогда не была в борделе.
Ну ещё бы. В Силии распутство считалось грехом, в Вейстере же – буквально поощрялось. Церковь на этот счёт возмущалась, конечно, но вековая традиция была сильна, особенно среди знати: шикарные бордели с незапамятных времён пришли в этот край с юга. О них не говорили в обществе, посещение их не афишировали. Но даже знатные дамы, а не только лорды периодически навещали куртизанок и куртизанов – это было модно и считалось шиком: иметь у себя такую содержанку.
– А ты? Ты была? Мне там понравится? Сэлла?
Да, я была. Я знала жизнь куртизанки от и до – я долгие годы провела в борделе. Правда, сотни лет назад, и с тех пор кое-что изменилось, но не очень много. Я знала, что увидит Елена, и каким окажется этот Глостэр. Я не хотела ехать с ней – но, с другой стороны, мне всё ещё было любопытно.
– Да, принцесса. Тебе там понравится.
