Мария Манич
Ненастоящий парень

Глава 1

Лана

Стараясь не шуметь, двигаюсь по темному коридору. Старый паркет предательски скрипит, заставляя меня замереть, а затем и вжаться в стену. Потому что мне кажется, я слышу голоса где-то за поворотом. Они должны быть внизу, в спортивном зале, или на третьем этаже – в актовом. Но никак не на втором, где расположились все деканаты и кабинет ректора.

– Если нас повяжут, я буду все валить на тебя. Скажу: заставила, околдовала, в гипноз ввела, – шепчет Митя, дергая мой рукав.

С него пот льется, так будто сейчас не середина февраля, а июль.

– Ты сам со мной увязался, – решаю напомнить. – Ш-ш-ш.

Подсвечивая фонарем пустой коридор, достаю из кармана связку ключей. Ключа от деканата у меня конечно нет…но есть отмычка. И я посмотрела видео, как вскрывать двери. Должно получится. Во всяком случае, дома, на ферме, у родителей это работало.

Прислушиваюсь. Тишина, если не брать в расчет надсадное дыхание Митяя. Дверь в нужный мне деканат прямо напротив. И вот, заветная цель, уже рядом. Но я медлю, прощаюсь с последними крупицами здравого смысла.

Зачем я только влезла в этот спор? Это все ущемленное самолюбие и глупое соперничество с Жанной, еще со школы. Чтоб ее, дуру рыжую. Сидит сейчас в общаге и не балансирует на волоске от вылета из универа. Потому что если меня застукают ночью в кресле декана, то все… собирай вещи, и да здравствует сельхозакадемия, о которой так мечтает папа.

– Я просто не смогу уснуть, зная, что ты здесь, – бубнит Митя, шумно сопя в мой затылок.

И зачем я ему только рассказала обо всем? А, ну да – мы дружим с самой с ясельной группы.

– Мит, ты настоящий друг. Но, пожалуйста, заткнись и начни дышать чуточку тише. Если нас и поймают, то только по твоей вине.

– Нас посадят, а еще хуже – исключат!

О да, это коллективный страх.

– Цыц… Мероприятие согласовано с ректором! Мы участвуем в квесте, ничего незаконного не делаем.

И ничего, что квест находится на этаж выше и на этаж ниже. Немного заплутали в темноте. Всего второй семестр учимся. Всякое бывает. Именно это я придумала для оправдания, если нас застукают!

– Тогда почему мы здесь одни и говорим шепотом? Крадемся как воры? И пытаемся взломать дверь деканата?

Потому что…

– Хватит рефлексировать.

Возвожу глаза к высоким потолкам с лепниной, которая отбрасывает страшные тени в свете телефонного фонарика на стены, и шагаю вперед, ближе к двери.

– Посвети…

Продолжая бубнить и причитать, Митя выполняет мою просьбу, и, когда дверь наконец с тихим щелчком открывается, я победно вскидываю вверх кулак. Все оказалось проще, чем я думала. Ну берегись, Жанка… моя месть будет страшна. Загадаю ей пробраться в университетский бассейн ночью. И поплавать там голышом!

– Не ходи туда! – Хватает меня за руку друг.

– Это дело пяти секунд. Я мигом. Стой на шухере.

Потрепав Митяя по колючей щеке, юркаю внутрь.

Сам деканат представляет собой две комнаты. Первая типа приемная, в которой обычно сидит наша секретарша, неизменно с пышной укладкой белых кудрей на голове и яркой красной помадой на губах, у нее всегда есть ответы на все возможные вопросы. А вторая комната как раз святая святых. Кабинет декана. Мне там еще не довелось побывать, и я надеюсь, это единственный раз, когда меня туда заносит не по своей воле.

Что-то ладони вспотели и пульс частит. Не каждую ночь вламываешься в самое недоступное место факультета. Ну ладно, сейчас не совсем ночь. Всего около одиннадцати.

Удача сегодня явно на моей стороне. Дверь в кабинет декана не заперта.

И вот оно… кресло. Высокое, глубокое, из черной слегка потертой кожи и явно удобное. Я такое только в фильмах видела. Про самых опасных мафиози, они обычно курят в нем сигары и приказывают кого-нибудь убить.

Плюхаюсь в него, потираю подлокотники и воображаю себя человеком, наделенным властью.

– Вы отчислены, Жанна Пискунова. Недопуск к сессии, Пискунова. Вы переезжаете в подвал, Пискунова!

О да, последнее мне бы особенно понравилось. Не представляю, как мы будем делить одну комнату в общаге еще ближайшие четыре года.

Ладно, хватит ерундой страдать. Надо сделать фото и уносить отсюда ноги, пока никто не застукал. По голове за взлом деканата явно не погладят. Папе позвонят…а я папу немного боюсь. Он у меня человек властный. Старой военной закалки.

Я открываю на телефоне камеру. Фонарь гаснет. И очень вовремя, потому что в первой комнате раздаются шаги.

Подрываюсь на ноги. В панике кручусь на месте, не зная, куда спрятаться. Неплохо бы прямо сейчас заиметь способность телепортироваться или сделаться невидимой.

Прячусь за плотную штору, стараясь даже не дышать. Вжимаюсь поясницей в высокий подоконник и привстаю на носочки. Хоть бы не заметили…

И где же Куликов и наш условный вызов, который он должен был сбросить мне на мобильный, если увидит кого-то в коридоре?

Вот ведь влипла!

Шаги раздаются уже в кабинете декана. Останавливаются. Странно, что свет не врубают. Тоже пользуются фонариком и крадутся как воры. Что можно своровать в деканате? Разве что фикус, который острыми кончиками листьев утыкается мне в щеку.

Аккуратно выглядываю из-за шторки. Рот приоткрываю.

Да ладно? Даже моргнуть пару раз приходится. Галлюцинации не пропадают.

Сам Лекс Дроздов. Мажор. Балагур. Четверокурсник.

До звезды универа он, конечно, не дотягивает, так – сверкающий полумесяц. А вот его друг Дэн по прозвищу Стефан, присвоенному ему восторженными фанатками, потому что очень напоминает одного древнего и сексуального вампира, с которым я была бы не прочь замутить и разделить вечность, очень даже дотягивает.

Лана, сейчас совсем не время мечтать о представителях клыкастых и им подобных!

Какого лешего Дроздову делать ночью в деканате? Он что, тоже проспорил кому-то селфи из деканского кресла?

Еще немного отодвигаю штору, чтобы лучше было видно.

Дроздов уверенно шагает к столу. Опускается в кресло. Выключает карманный фонарик. Мои брови ползут вверх, когда он достает из кармана джинсов телефон. Та-а-ак. Все-таки тоже за фоткой пришел?

Брови, застыв у кромки волос, медленно опускаются вниз и сходятся на переносице. Что он творит?

Кабинет озаряет синеватый свет от монитора компьютера.

Клацанье мышки и щелканье клавиатуры вгоняют в ступор.

– Твою мать… пароль, – страдальчески шипит парень.

Бедный.

– Год и дата основания вуза наоборот, – говорю из своего укрытия. – А тебе зачем?

Да просто жалко мне его стало. Таким мучеником он выглядел в этот момент.

– Кто здесь? – Подрывается с насиженного места Лекс.

Светит фонарем прямо на меня. Теперь мою тщедушную фигурку отлично видно, как с его стороны, так и снаружи.

– Выруби свет! – Выхожу из своего укрытия, щурясь.

– Стоять! – грозно и предупреждающе.

– Руки вверх? Лицом к стене?

– А?

– А и Б сидели на трубе. А упала, Б пропала, кто остался на трубе?

– И?

– Молодец! Юху! – выбрасываю вверх кулак. – Умненький.

– Больная, – сокрушительно качая головой, Лекс приземляется назад в кресло, явно не считая меня опасностью. – Чокнутая.

Кресло, не выдержав его резвости, со скрипом опускается ниже.

– Можно просто Лана, – приветливо протягиваю руку.

Никак не реагирую на обзывательства. Парень просто в шоке. Застукали на месте преступления и подрывают авторитет.

– Ты кто такая? И что здесь забыла?

– Могу задать тебе тот же вопрос. Зачем роешься в компе декана?

Лекс смотрит на меня вопросительно, прожигая взглядом. Без понятия, какого цвета у него глаза, в полумраке особо не разобрать. Но почему-то сейчас этот вопрос мучаетт меня наравне с тем, что он здесь забыл. Одновременно вспоминаю, что я вообще-то тоже тут по делу. И мое дело горит.

– Ты не мог бы уступить мне место? На пару секунд, и я уйду. Потом можешь продолжать, делать…что ты там делал.

– Не-а. Какой, говоришь, пароль? – Светит мне в лицо фонариком как на допросе. – Откуда знаешь его?

Пожимаю плечами. Не собираясь так просто выдавать все свои секреты.

– Инсайдерская информация. – Понимая, что он ни черта не запомнил из сказанного мной про пароль, решаю поторговаться: – А что мне за это будет?

– Живой отсюда выйдешь.

– Так себе угроза, – отмахиваюсь от Дроздова как от назойливой мухи.

Подхожу ближе и кладу руку на спинку кресла. Парень приподнимает вверх бровь и, оттолкнувшись ногами от пола, отъезжает чуть дальше.

Вот гад.

Лекс самодовольно усмехается. Снова вопросительно приподнимает густую бровь.

Черт, будь мы в другой ситуации, решила, что парень со мной флиртует…и возможно бы поддержала эту игру. Но сейчас ситуация такова, что я хочу убраться из кабинета декана без особых потерь. Каждая секунда на счету.

– Мне нужно сесть в него, – показываю пальцем на свою цель.

– А мне нужен пароль, сумасшедшая. Говори и сделаем вид, что не видели друг друга.

В голове быстро зреет план.

– Давай договоримся, – тяну примирительно.

– Ну, удиви меня, – произносит скептически.

Его брови живут отдельной жизнью и вновь изгибаются.

Жанка от этого Лексуса просто без ума. Увидев сейчас его яркую мимику и эмоции, уже бы размахивала своим нижним бельем как веером. Ведь она постоянно о нем трещит со своими курицами, кхм, подругами, выслеживает, когда у него занятия, и даже несколько раз пыталась познакомиться. Не особо везло. У него была девушка, и они были парой как с картинок из Пинтереста.

Эстетичные. Гармоничные. Красивые. Популярные.

Все при них.

Девушка не так давно куда-то пропала с радаров, и Жанка активизировалась. Пытаясь своего не упустить сталкерит Лекса. Хочет, чтобы он запал. Но он почему-то не западает на мою врагиню, а только отпадает. Как можно дальше. Шарахается.

Короче, отличный шанс выбесить Жанку и отомстить за то, что она на выпускном целовалась с Мироновым, когда он был моей парой!

– Притворись моим парнем, – выпаливаю гениальную идею и направляю свой телефон с включенным фонарем прямо Лексу в лицо. – А я скажу тебе пароль.

Глава 2

Лана

Ответом мне служат пятисекундная тишина и немного округлившиеся глаза Дроздова, и это несмотря на свет, бьющий в его смазливую физиономию. Да, он весьма симпатичный.

Уродцы в популярные парни почему-то не попадают. Но и одной смазливой физиономией дорогу туда не пробить. Кроме этой самой смазливой рожи, у него еще имеется тело атлета, разукрашенное замысловатыми татуировками. Место в волейбольной команде универа и красная «ауди», на которую поклонницы слетаются, как мухи на… ну вы поняли…

Не спрашивайте, почему я так много о нем знаю. Сама в шоке.

Сейчас на Лексе ничем не примечательная серая толстовка и в тон ей спортивные штаны. Те самые, которые оставляют очень мало места для женской фантазии… тут вы, думаю, и теперь тоже понимаете, о чем я…

Несколько секунд бесстыдно пялюсь на широко разведенные бедра, обтянутые серой тканью, и то, что находится точно между ними.

Жарковато здесь. Не зря Митя потел, а я еще гнала на него.

Оттянув ворот водолазки, тяжело сглатываю.

Вдруг мое внимание привлекает странный звук. Навострив уши, смотрю в сторону входа в деканат. Быть застигнутой здесь совсем не хочется, да еще и в такой сомнительной компании. Все же интуиция подсказывает, что Лекс пробрался сюда не затем, чтобы сделать безобидное селфи.

Сложив руки на животе, Дроздов опускает голову и… Он что, плачет? Его плечи начинают мелко трястись, а до моих ушей долетает низкий хриплый смех. Он смеется на какой-то странной частоте звука, иначе как объяснить появившиеся на моих руках мурашки?

– Ты с какого факультета? Юмористического? – вытирая костяшкой пальца слезы под глазами, интересуется Лекс.

Уперев кулаки в бока, пристально разглядываю его лицо. Еще никогда при мне не плакал парень, пусть даже от смеха.

– Таких у нас нет, – отвечаю тихо.

Мне определенно кажется, что в коридоре что-то происходит. Но сигнального сообщения от Митяя так и нет. Значит, пока что все в порядке. Но он как-то пропустил Дрозова… Эта мысль вспыхивает ярким светом озарения, но так же быстро гаснет. Куликов еще никогда меня не подводил… а мы дружим с того самого момента, как вылезли на этот свет.

– Да ладно? Тогда в КВН, наверное, играешь? Или в стендапе себя пробуешь? Хочу разочаровать тебя, подруга. Не особо смешно, тебя ожидает провал.

– Ты хамло, – заявляю авторитетно.

– А ты сумасшедшая, – парирует, мягко улыбаясь, как маленькому и несмышленому ребенку. Дескать, что с него взять пока. Глупыш. – Приятно познакомиться. Пароль говори давай.

Каков наглец. Но не на ту напал. Я, может быть, сначала и потерялась от шока и адреналина. Но сейчас вновь забралась на коня и обрела ясный ум. Теперь бы еще вытурить из кресла этого бугая, сделать фоточку и исчезнуть, а он пусть здесь сам разбирается, пробуя разные комбинации цифр хоть до утра.

– Нет, ты вот реально думаешь, что расселся тут весь такой пышущий тестостероном и прочими флюидами, и я тебе все выдам, когда ты так нагло проигнорировал мою просьбу? – Обвожу ладонью в воздухе его горячее тело, задев колено.

Лекс как-то странно ерзает в кресле и, бросив на меня тяжелый взгляд, отворачивается обратно к монитору.

– Я не встречаюсь с сумасшедшими малолетками. Даже понарошку. Свободна, – гаркает парень.

Это немного обидно. Струны моей нежной души задеты и расстроенно брякают минор.

– Мне есть восемнадцать. И это на взаимовыгодных условиях, а не просто так. Тебе нужен пароль, мне нужно побесить кое-кого… – принимаюсь расхаживать по кабинету. – И заметь, это не мне что-то надо в компьютере декана.

– Что же ты тут забыла? Цветы Херувимовны поливала?

– Пятая поправка!

– Мы не в Америке, – хмыкает Дроздов, стуча длинными пальцами по клавиатуре.

– У нас нет такого закона, который позволяет не свидетельствовать против себя?

– Я не в курсе. Так как не юрист. Ты можешь немного помолчать, если все-таки решила никуда не собираешься уходить?

Уходить я не собираюсь. Может, это и безрассудно, и совсем не вяжется с моей осторожностью и восхваляемой мамой логикой, но ночью в кабинете декана в компании Лекса Дроздова мне вдруг кажется очень уютно.

Все лучше, чем в комнате общаги слушать триумфальный смех Жанки. Он у нее похож на что-то среднее между криком чаек и визгом поросят.

Вздохнув, вытягиваю руку и делаю несколько селфи. Пусть только попробует сказать, что я провалила наше пари. Залью в ее шампунь синьку.

Кроссовки ступают по паркету мягко, не издавая никакого звука. Я специально оделась в самую удобную одежду, так как шла на «дело». Лосины для йоги как вторая кожа, черная водолазка обнимает мое горло и грудь так плотно, что кажется, еще немного – и я задохнусь. Вроде она стала мне маловата. Скорее всего в этом нужно винить пирожки с картошкой в буфете, а не то что я иногда налегаю на капусту.

Пытаюсь поправить впившуюся в ребро косточку бюстгальтера, когда отчетливо слышу голоса в коридоре.

– Кажется, к нам кто-то идет… – произношу тихо.

– Что?

Судя по синему экрану с непонятными цифрами, Лекс оставил попытки подобрать пароль и уже вовсю старается просто взломать компьютер. Да так увлекся, что ничего не слышит.

– Там кто-то есть!

– Там Дэн, – отмахивается от меня Дроздов.

Схватив его за толстовку, тяну в сторону приемной.

– Мля… отпусти, еще один подход и…

– Вылететь хочешь с предпоследнего курса и в армию загреметь? – шикаю на него.

Лекс на секунду замирает, клацает что-то последний раз и, тихо матерясь себе под нос, гасит компьютер.

Мы влетаем в приемную Олимпиады Херувимовны, держась за руки. Его ладонь просто огромная! А еще она теплая, сухая и… придающая уверенности, что я все смогу. Например, убраться из кабинета декана до того, как сюда войдет его секретарша и наступит катастрофа. Апокалипсис! Армагеддон!

Я тащу Дроздова к выходу, он больше особо не сопротивляется, крепко сжимая мои пальцы своими.

Торможу у самой двери.

– Что за?.. – бормочет Лекс, налетев на меня сзади.

Его рука опускается мне на живот, поддерживая и посылая по моему телу разряды тока.

– Не успеваем. План Б.

Вывернувшись, тяну Дроздова на себя, до тех пор пока моя грудь не соприкасается с его. Кладу его ладони себе на талию, свои забрасываю ему за шею и, привстав на носочки, шепчу:

– Целуй меня. Быстро!

– С ума сошла? – Дроздов пытается отклониться. – Я даже не запомнил, как тебя зовут.

– Подумаешь, у тебя это впервые! – рычу гневно и сама прижимаюсь к мягким губам пытающегося сопротивляться парня.

И очень удачно, потому что как раз в момент соприкосновения наших губ дверь в кабинет распахивается.

Глава 3

Лана

Я не дышу. Боюсь пошевелиться, тело будто парализовано и налилось свинцом. И понятия не имею, что происходит вокруг, потому что вдруг еще оглохла и ослепла. Чужие руки на моей талии стали весить целую тонну. Губы, к которым я прижимаюсь, обжигающе горячими. Вся ситуация в целом просто какой-то сюр.

Я. Целую. Лекса. Дроздова.

Это не первый мой поцелуй, но он определенно тянет на самый ужасный. Хуже даже того, когда мы с Митяем решили, что стоит оправдать детсадовскую дразнилку «жених и невеста, тили-тили тесто» и попробовать обменяться слюнями, как это делают взрослые. Кажется, нам было шесть, и это было… мокро… и навсегда повесило на наши отношения ярлык «Дружба».

Еще долго я не могла решиться совершить что-то подобное.

Но потом, в четырнадцать лет, я впервые влюбилась. В Ника Орехова. У него были пронзительные голубые глаза и ямочки на щеках. Он приезжал в наш город только на лето, катал меня на велосипеде, угощал клубникой и воровал для меня цветы с клумб соседок. Тот второй первый поцелуй случился звездной августовской ночью на крыльце моего дома. И он определенно пока в моем личном топе, хотя того, кто мне его подарил, я не видела уже сотню лет.

Потом у меня был Миронов, мы встречались пару месяцев в последнем классе школы… Он целовался менее фантастично, но все же было приятно.

Так что сейчас я особенно понимаю весь кошмар своего провала. Это не тянет даже на «приемлемо».

Губы покалывает.

Почему я не обладаю магическими способностями и не умею трансгрессировать? Сейчас мне кажется, что бездействие Дроздова даже хуже, чем удивленный голос Олимпиады Херувимовны, просачивающийся сквозь вату в моих ушах:

– Что… здесь… происходит?

Разлепив один глаз, пытаюсь оценить обстановку.

Кто открыл дверь?

Нас сразу исключат или дадут шанс все объяснить?

Олимпиада, низенькая пухленькая кудрявая блондинка, в шоке округляет рот, прижав руку с неизменно красным маникюром к груди.

– Какой стыд… в кабинете декана… – сипит секретарша. – Молодые люди! Объяснитесь!

Мой мозг сгенерировал уже несколько десятков плюс-минус правдоподобных историй, как и зачем мы здесь оказались. Главное, чтобы мой сообщник это не опроверг и не попытался все испортить. Только, судя по тому, что губы Лекса, все еще приклеены к моим, а под моими пальцами напряженно бьется его пульс, о том, что речь вернется к нему раньше, чем ко мне, можно особо не переживать.

– Ой!.. – краснею так сильно, насколько умею.

Секретарша грозно сводит брови на переносице, переводя взгляд с меня на прижатого ко мне парня.

– Дроздов? Сорокина? Я не понимаю. А где… а как… что вы тут…

– Мы немного увлеклись друг другом в коридоре, – начинаю тараторить, – Навалились на ближайшую дверь и оказались здесь. Было темно. Мы… были заняты… ну… э-э-э… вы понимаете. Друг другом заняты.

Чуть отстранившись от Дроздова, прижимаюсь щекой к его широкой груди, ища защиты. Он, двинувшись в сторону, пытается удрать, мои пальцы больно впиваются в его ребра, пытаясь удержать дергающегося мажора на месте.

– Я очень хорошо вас понимаю, Сорокина, – строго произносит Олимпиада, приспуская на носу очки в красной оправе. – Я тоже была в вашем возрасте. И могла увлечься гор… красивым молодым человеком. Но это не оправдывает вашего нахождения здесь. Вдвоем. Вы что… это же… кабинет декана… – договаривает благоговейным шепотом.

Утвердительно киваю, сигнализируя, что все прекрасно понимаю, но немного сошла с ума от страсти. Прижимаюсь теснее к оторопелому Лексу. Надеюсь, со стороны не видно, что он пытается меня от себя отодрать.

– Мы… так сильно влюблены, что не замечаем ничего вокруг, Олимпиада Херувимовна. Правда, пупсик? – задрав голову, пытаюсь поймать ошалелый и непонимающий взгляд Дроздова.

«Ну, не тупи!» – транслирую ему мысль, когда его каре-зеленые глаза наконец опускаются и встречаются с моими.

Поговаривают, что Олимпиада немного ку-ку. Повернутая на любовных историях. Знает все самые заметные парочки универа и ведет свой личный топ. Она не только проглатывает пачками любовные романы, но еще и пишет их. Где-то мелькала даже ссылка на ее профиль и псевдоним в сети, где в тексте явно угадывались наш молодой завкафедрой в роли наследника драконьего рода и она… в роли принцессы-попаданки. А где искать вдохновения писательнице, как не в стенах любимого университета?

Вот я сейчас ей и подкину новую идею… для сногсшибательной истории.

Главное, выжить и не вылететь из универа. А все остальное пустяк. Могу стать даже героиней романа.

«Пупсик», послав мне взглядом смертельную угрозу, кивает.

Ну ладно… может, и не совсем пустяк.

Разгребать плоды своей фантазии мне придется с Дроздовым наедине, и вот это уже не факт, что я такое смогу пережить.

– Но как вы сюда попали? Я точно закрывала дверь… – сетует секретарша, разглядывая замок.

– Было открыто. Я прижалась спиной к стене… Дро… мой пупсик навалился на меня сверху, и вот мы уже предаемся разврату в кромешной темноте, не замечая ничего вокруг. Я думала, это чулан со швабрами, он как раз здесь недалеко.

Дроздов издает какой-то булькающий звук, больно ткнув пальцем мне между ребер. Возвращаю ему толчок, сцепив зубы в улыбку.

– Все так и было, почтенная Олимпиада Херувимовна. Мы с пепсенышем, немного увлеклись. Это серьезно? Или нас ждет какой-то выговор? – хрипло произносит Лекс, наконец-то включившись в спектакль.

– Ой, скажете тоже, Дроздов! Почтенная! – женщина, даже немного покраснела, стрельнув хитрыми глазками в моего “пупсика”. —Идите… что с вас взять, дело молодое… может быть, еще успеете вниз на мероприятие. Но… больше не стоит себя так откровенно вести в стенах университета! Это пагубно отразится на репутации всех учащихся и сотрудников.

– Мы, безусловно, это понимаем… – киваю, сделав серьезное лицо.

Бедром толкаю Дроздова к выходу. И я готова поклясться, что видела, как Олимпиада Херувимовна подняла вверх большой палец и одобрительно мне подмигнула за секунду до того, как дверь за нами закрылась.

Мы в полном молчании доходим до лестницы. Локоть Лекса несколько раз задевает мою руку. И мне вдруг на мгновение становится жаль, что больше не будет возможности подержаться с ним за руку. Мне понравилось.

– Ну… – тяну, качнувшись на пятках у верхней ступени. – Была рада познакомиться поближе. Всего хорошего и пока.

Почему бы не сбежать, пока кара меня не настигла?

– Стоять.– Да я вроде и не двигаюсь, – пожимаю плечами, а потом втягиваю в них голову.

Лекс награждает меня таким взглядом, что мантией-невидимкой тоже было бы неплохо обладать. От него веет опасностью и недовольством.

– Как тебя там… Что. Это. Сейчас. Было? – чеканит слова с явной угрозой.

На его симпатичном лице играют желваки, а губы, к которым я совсем недавно прижималась в позорном поцелуе, стянуты в жутко некрасивую тонкую линию. Мне хочется надавить на них пальцами и разжать, чтобы они вновь приняли аккуратный манящий вид.

– Я спасла твою задницу, и свою заодно, поэтому благодарности не требую. Но можешь запомнить мое имя. Лана. Всего четыре буквы. Л.А.Н.А. Справится даже ребенок.

– Да хоть Памела, плевать. Слушай сюда…не распространяйся о том, что там было. Что ты видела в кабинете. И о нас с тобой тоже. Чтобы завтра, это внезапно не всплыло ни в одном чате универа. Иначе я голову тебе откручу.

Грозный такой. Приближается. Отступаю на ступеньку ниже. Привстаю на носочки, чтобы не казаться совсем мелкой и тыкаю пальцем в каменную грудь парня.

– Нет, это ты послушай, Дятлов… – перехожу на угрожающий шепот, я тоже умею быть “хамлом”.

– Дроздов.

– А я как сказала? Так вот… Не знаю, чем ты там занимался, но явно не любовные послания декану оставлял. А я тебя видела. И сфоткала! – Демонстрирую телефон и быстро пихаю его за пояс лосин, потому что Лекс, кажется, собирается у меня его отобрать, но в трусы же он мне не полезет? Как знать, конечно… – Так что ты у меня на крючке. Побольше уважения. И да, я передумала, спасибо все-таки требуется.

– Спасибо, Памела, – рычит сквозь зубы.

– Пожалуйста, Дятлов, – фыркаю.

Не дожидаясь, когда Лекс придумает, как остроумно ответить, разворачиваюсь и чуть ли не кубарем спускаюсь на этаж ниже.

Надеюсь это наша первая и последняя встреча.

Добравшись до переполненного холла, который заполонили возбужденно галдящие после квеста студенты, пытаюсь дозвониться предателю Митяю.

– Куда ты провалился? – рычу в трубку, забирая у гардеробщицы свою куртку. – Я, кажется, попала…