Мария Лысых
Маэстро
– Рамиса, зови хозяина! Скорей! – завопила Катрин.
Топот маленьких ног, скрип двери и спустя мгновение на пороге появилась заспанная морда господина Васкаускаса. Шерсть спуталась и торчала клочками. Желтые глаза злобно щурились – за прерванный сон кому-то придется заплатить сполна.
– Ор-р-р-ркины ош-ш-шшметки, мррмяяяооооу, – белая молния метнулась на спину гоблина.
Господин Васкаускас царапал мясистую шею орка, кусал длинные острые уши, бил хвостом по глазам. Остальные посетители столпились кругом и с ужасом следили за расправой над гоблином. На многих лицах читалось подобие сочувствия, вкупе с облегчением, что под горячую лапу хозяина сегодня попались не они. Рычание несчастного давно превратилось в вой, когда запыхавшийся кот наконец спрыгнул на пол.
– Воооуун, все воооон! – остервенело проурчал господин Васкаускас.
Склонив головы, посетители направились к выходу. По пути обсуждали, что драка сегодня особенно удалась, но хозяин уж больно зверствовал. Кто-то неразборчиво бурчал под нос что-то про службу отлова.
Господин Васкаускас посмотрел на разгромленную таверну, сидевшую в углу Катрин, едва пришедшего в сознание Тео, и разочарованно помотал головой.
– Вы знаете, чтоуу делать, – бросил он Рамисе и скрылся в кладовке.
Полная Луна мелькала меж темных ветвей ночного леса. Уханье совы перемежалось скрипом колеса открытой повозки. Утомленные нимфы дремали, лишь одна сидела, уткнувшись в плечо фавна, и задумчиво играла волосами.
– И зачем вам это, маэстро? – устало вздохнула она. – Грязные пабы, захолустные таверны, пьяные драки…
– Я просто люблю повеселиться, – с расслабленной улыбкой промолвил фавн.
Вскинув брови, нимфа недоверчиво взглянула на маэстро. Тот ухмыльнулся:
– Ну да, не только. Но мелодия влюблённого сердца может раздаться даже в самых злачных местах этого мира. В моих силах дать ей шанс быть услышанной.
Дорога свернула к реке. Вдоль берега тянулись заросли тростника, длинные листья с шелестом бились о бока повозки. Фавн протянул руку, но то ли из-за ветра, то ли по воле судьбы, они ускользали от прикосновения, царапая пальцы острыми краями.
Уже занималось утро, когда Катрин прикладывала холодное влажное полотенце к ссадинам Тео.
– Тебе понравилось, как я играл? – несмело, будто вскользь обронил юноша.
