Мария Литошко
Туристка
Глава третья
Не все свои желания стоит поощрять. Однако – как же это трудно – обрезать крылья у окрылённого сердца! В тот момент я не смогла этого сделать.
В день отъезда небо над Минском потемнело от грозы и город накрыло сильным майским ливнем. Настойчивый голос папы в телефонной трубке, уговоры Эммы, мольбы сестры, слёзы на глазах мамы и нелётная погода – казалось, весь мир пытался остановить меня!
– Билет ведь можно сдать, – тихо сказала Роза, подойдя ко мне.
Стоя у окна, я смотрела на промокшую улицу и людей, спешащих куда-то с зонтиками в руках.
– Придётся надеть закрытые туфли, – вслух решила я, проигнорировав слова сестры.
– Лена! – Роза схватила меня за руку, заставив повернуться к ней лицом. – Там совсем другой мир, это не Европа! И ты никогда не была в восточных странах. Тебе разве не страшно ехать одной? Возьми с собой хотя бы подругу!
– Ну что за глупости, сестрёнка! Я не первая девушка, которая едет в путешествие одна. Сестра Эммы была там совсем недавно. Сейчас двадцать первый век! Все ваши опасения – средневековые предрассудки.
Её чересчур серьёзное выражение лица вызвало у меня невольный смех.
Словно желая произвести хорошее впечатление на новую страну, уложила в чемодан самые лучшие наряды. Имея на кредитке достаточное количество средств с проданных картин, я чувствовала себя уверенно. Страховка и деньги служили мне почвой под ногами. С таким надёжным арсеналом не должно быть проблем – уж в этом не было сомнений.
Если ни у кого из близких не получилось удержать меня, то вряд ли это удалось бы погоде. Минск оплакивал мой отъезд, но в этот день я не знала, что прощаюсь с ним на целую вечность…
Сестра не любила долгих прощаний. Она не захотела отягощать и без того сложный для неё момент, а потому не поехала с нами в аэропорт. Выйдя на улицу, я обернулась и подняла взгляд на наше окно: Роза смотрела на меня с горькой обидой и болью. Молча она пыталась заставить меня передумать, выражая глубокое нежелание мириться с моим отъездом. Пожалуй, ещё никогда прежде сестра не выглядела такой печальной, даже тогда, когда была потеряна её первая любовь. Близкие люди крайне чувствительны, а потому их интуиция особенно сильна. И в такие моменты, как сейчас, начинает казаться, что им что-то известно, что-то, чего мне стоит опасаться, но они сами не способны объяснить – чего именно. Нужно просто довериться! «Может, разорвать этот билет, невзирая на потраченные деньги, и вернуться домой?» Меня посетила эта внезапная мысль, но я немедленно опровергла её:
«Какая нелепость! Я же хотела поехать? Ну, так что же?..»
На протяжении всего пути, пролегавшего в аэропорт, мы молчали. Пленённая смиренной печалью, мама смотрела на дорогу и ни разу не взглянула на меня. Это молчание угнетало душу и отнимало радость отъезда.
Здание Национального аэропорта – дверь, ведущая в другие края. Для меня это место всегда было особенным. Приезжая сюда, я постоянно ощущала будоражащий душу восторг. Но в этот раз всё складывалось иначе… Особая чувствительность и неумение оставаться хладнокровной всё же сыграли свою роль. Радость предстоящего путешествия уже не заставляла сердце трепетать. Сейчас я поняла, что нуждаюсь в одобрении близких, хотя и приняла решение самостоятельно. Мне не хотелось уезжать, не увидев улыбку мамы.
– Почему ты такая упрямая, Елена? – спросила она, когда мы вместе вошли в здание.
– Мама, – я просто обняла её, дав тем самым понять, что всё будет хорошо. – Улыбнись мне, пожалуйста! Ты ведь знаешь: я всё равно сяду в этот самолёт, но не хочется улетать с тяжестью на сердце.
– Упрямица, вся в отца! Его я тоже не смогла остановить. – Мама погладила меня по спине, а после отошла и улыбнулась. – Езжай с Богом, родная! И главное – возвращайся домой!
Её благословение и улыбка стали облегчением. Вот теперь можно ехать куда угодно.
Я посмотрела на табло и почти сразу нашла свой рейс среди множества других. Регистрация только началась. Сжав в одной руке паспорт и билет, а в другой – ручку чемодана, спокойно направилась к стойке регистрации. Мне очень не терпелось сесть в самолёт, чтобы вновь ощутить трепетное чувство безграничной свободы.
Глава четвёртая
«Ну сколько можно?» – нервно думала я, то присаживаясь в кресло, то прохаживаясь по залу ожидания вдоль и поперёк. Из-за грозы рейс задерживался почти на три часа. Погода всё никак не унимала свой внезапный гнев, что оказалось весьма некстати.
Ожидание угнетает. Именно оно неоднократно порождало в голове мысль о возвращении домой. Казалось, подсознание само внушает её, и эта мысль звучала настойчиво и громко, требуя немедленного повиновения. Но я упорно гнала её прочь! Мне не хотелось поддаваться той слабости, которая появилась в результате всех этих мыслей и уговоров родных. Для опасений не нашлось реальных причин, ведь эта поездка была не первой в моей жизни: я много раз летала на самолёте, много раз пыталась изучить новый город при помощи карты, и мне ничуть не страшно путешествовать в абсолютном одиночестве. Так я лучше узнаю мир и саму себя. Так проще отыскать вдохновение.
Кроме родного русского, английский я знала в совершенстве – ещё одна моя гордость. Возможно, именно это делало меня такой уверенной в себе, когда дело касалось путешествий. Впрочем, большинство страхов создаём мы сами. Зацепившись за тонкую ниточку малейшей неуверенности, которая припрятана в душе каждого человека, страх начинает разрастаться, увеличиваться, лишая способности думать хладнокровно и трезво. Однако стоит только взять себя в руки и переступить грань от глупых предубеждений к реальности, как тут же становится ясно: всё хорошо, опасаться нечего.
Наконец, после долгого ожидания и всеобщих вздохов возмущения, пассажиров пригласили пройти на посадку. Эти три часа – всего лишь маленькое испытание для моего терпения, и я ощутила приятную радость, что оказалась такой стойкой и не поддалась порыву – вернуться домой.
Спать в дороге я не умею. С удивлением посматривала на дремавших вокруг людей: как только им это удаётся?..
Как всегда, место попросила возле иллюминатора. Мне нравилось разглядывать облака и всматриваться в едва виднеющуюся под ними землю. Две выпитые чашки кофе, обед и несколько бессмысленных набросков в блокноте подтверждали длительность перелёта. Я снова собралась посмотреть на часы, как вдруг в салоне зазвучал голос стюардессы:
– Уважаемые пассажиры, через двадцать минут наш самолёт приземлится в международном аэропорту Касабланки.
Эти слова прозвучали так волшебно, что, представив долгожданную встречу с Марокко, ощутила, как по телу пробежала приятная дрожь, а лицо озарила счастливая улыбка. Обожаю моменты взлёта и посадки!
…Тёплый сухой воздух хлынул мне в лицо сильной волной. А его запах… На мгновение закрыла от удовольствия глаза. Это действительно Марокко – загадочный и непостижимый. Наша первая встреча оказалась ожидаемо прекрасной!
* * *
Марокко, Касабланка, 20 мая.
На выходе из аэропорта я решила постоять несколько минут. Со стороны могло показаться, что кого-то жду. На самом деле мне просто не хотелось торопиться: уловить каждый миг, прочувствовать каждое мгновение, пусть даже такое незначительное. Да, теперь действительно осознала, что нахожусь за сотни километров от дома.
Таксисты атаковали со всех сторон. Поддавшись их умелым уговорам, я села в одну из машин, протянув водителю листок с названием отеля, который выбрала заранее. Роскошь любят все, но если главная цель туризма – увидеть страну, проникнуться её культурой, стать частью нового места, то дорогой отель уже не кажется такой необходимостью. Мне не хотелось переплачивать за роскошную обстановку. Хорошая кровать, кондиционер и крыша над головой – всё, что мне нужно. Гулять целыми днями, запоминать, наблюдать, фотографировать, а потом приходить в свой номер и рисовать – таков был план.
Здесь было действительно жарко. Пасмурный минский день вынудил надеть джинсы и хлопковый свитер, который пришлось снять сразу же по прилёту. В чёрном топе на тонких бретелях стало куда комфортнее, но джинсы… Казалось, ноги под ними вот-вот задымятся! Опустила в окне машины стекло и стала жадно ловить рассекаемый скоростью встречный ветер.
Усталость не смогла взять надо мной верх. Любопытство и желание увидеть город оказались сильнее. Я попросила водителя устроить мне экскурсию и провезти по самым красивым местам Касабланки. В автомобиле громко играла песня Sting «Desert rose». Для меня эта музыка стала голосом Марокко. Сердце замирало от эмоций и увиденной красоты, словно я оказалась на другой планете!
Краски здесь показались ярче обычного: насыщенно-голубое небо над оранжево-золотой землёй; изобилие экзотических деревьев сменялось песчаными холмами с аргановыми деревьями – совершенная противоположность привычным ландшафтам. Мы неспешно проехали через бедный квартал желтоватых домиков, похожих на кубики тростникового сахара. И хотя высокие пальмы отчаянно пытались добавить этому району роскоши, нетрудно было догадаться, что здесь живут люди скромного достатка. Однако меня впечатлила даже эта простота. Да и могло ли быть иначе? Ведь раньше я не видела ничего подобного! Вот она – ненасытная душа художника… Хотелось уловить взглядом сразу всё – каждый пейзаж, каждое здание, не упустить ни один из оттенков нового для меня мира, чтобы потом повторить эту красоту на холсте. Сейчас я ощутила себя птицей, крылья которой слились с ветром, и он несёт меня к чему-то прекрасному… То был незабываемый момент первой встречи!
Глава пятая
Выбранный отель, хотя и являлся довольно простым, имел одно великолепное преимущество – всего пятьсот метров до Атлантического океана.
Здесь ничто не напоминало родную Беларусь: волшебные запахи пряностей, небо, окутанное лёгкой дымкой, которая покрывала солнце, словно вуалью, а доносящийся из мечетей в надлежащий час Азан навевал на душу такой покой и умиротворение, что казалось – это звучит голос самого Бога. Совершенно другой мир – такой чужой, но одновременно притягательный. Мне захотелось узнать все его тайны…
В своём маленьком номере с вентилятором на потолке я проводила ровно столько времени, сколько требовалось для сна и ухода за собой. Не теряя ни минуты драгоценного времени – ведь, как известно, в путешествии оно всегда проходит скоротечно, – брала большой блокнот с плотными листами, пару карандашей, фотокамеру, карту города и уходила на долгую прогулку…
Я была впечатлена марокканской архитектурой: величием невероятной мечети Хасана, на которую смотрела, застыв от невообразимого восхищения, прекрасным дворцом Макхама-дю-Паша, словно появившимся из сказки «Тысяча и одна ночь»… Меня удивили многообразие и экзотичность блюд, начиная от национальных марокканских супов, мясных пирожков, ароматно приправленной баранины и заканчивая медовыми сладостями. Но окончательно меня сразила красота местных женщин. Их скромность не была притворной: женственность читалась в каждом движении и взгляде, а покорность являлась не просто чертой характера – она была заложена бабушками и матерями в каждую из них ещё в детстве, однако стоило взглянуть в эти большие карие глаза, как сразу становилось ясно: в них живут мудрость и сила, способная выдержать всё на свете. Быть художником – значит уметь распознать красоту, отыскать её там, где она остаётся незримой для других. Увиденное рождало во мне новые эмоции и чувства. Было бы жестоко запереть в себе этот прекрасный мир на веки вечные. Хотелось показать его всем!
Я вернулась в отель, взяла всё необходимое и отправилась на Набережную, чтобы приступить к созданию нового шедевра. Назойливый прибрежный ветер так и норовил отвлечь моё внимание от работы, то и дело выбивая кудрявые локоны из небрежной причёски.
Время близилось к шести. Жаркое солнце постепенно удалялось в иную обитель, и воздух от этого становился немного холоднее. Но тут было слишком хорошо, чтобы уходить так скоро, тем более моя работа только началась. Я была не в силах оторвать карандаш от холста, уверенно выводя чёткие линии – портрет арабской молодой женщины, лицо которой увидела сегодня днём среди толпы.
Длинный белый сарафан совсем не согревал. Моя кожа покрылась «мурашками» от прибрежного ветра, но я только потёрла руки и плечи, чтобы согреться, и продолжила снова.
– Очень красивые глаза! – прозвучал за моей спиной приятный мужской голос.
Безупречный английский и чистое произношение в одно мгновение выдали в незнакомце британца. Я обернулась и подняла глаза: приветливая, счастливая улыбка молодого человека побудила меня улыбнуться ему в ответ. Высокий светловолосый парень крепкого телосложения с красивым лицом, как у аристократа или кинозвезды, выглядел не старше двадцати восьми лет и располагал к доверию. Всему виной – его добрые голубые глаза. Моя ответная улыбка послужила молчаливым согласием к продолжению разговора. Незнакомец опустился на корточки, чтобы мне не пришлось всё время глядеть вверх.
– Ты художница?
– Да, но пока совсем не известная.
– Значит, всё впереди! – Он снова улыбнулся и протянул мне руку. – Уилл.
– Елена, – ответила я, пожимая его руку в ответ. – Откуда ты приехал, Уилл?
– Из Лондона. Я не был дома уже три месяца. Никогда не думал, что смогу уехать в путешествие так надолго. Много где побывал за это время, но здесь нахожусь дольше, чем где бы то ни было.
– И совсем один?
– Да, и, по-моему, это здорово! Заскучать просто невозможно, ведь вокруг много интересного. А откуда приехала ты?
– Из Минска, Беларусь, – уточнила я. – И тоже без компании. Правда, приехала сюда только вчера.
– Что ж, кажется, мы нашли друг друга: два одиноких легкомысленных туриста. – Его забавный вывод рассмешил нас обоих.
В момент этого неожиданного знакомства мне вспомнились опасения сестры. Похоже, ситуация давно минувшего португальского романа снова повторялась, только в другом месте и с другим человеком. Лёгкое непринуждённое начало таких встреч почти всегда сулит бурное и яркое продолжение. Не хотелось отвлекаться от работы, однако я была совершенно не против нового знакомства.
Уильям охотно ждал, пока закончится работа над эскизом, а его присутствие меня нисколько не смущало. Молча и с подлинным интересом он наблюдал за движениями моей руки. Есть люди, которым доверяешь с первой минуты, и Уилл оказался одним из них. Как бы там ни было, интуиция подсказывала, что мне встретился хороший, добрый друг.
Глава шестая
Мы проговорили до рассвета: то сидя до полуночи в кафе, то прогуливаясь по ночной Касабланке или вдоль прохладного океана – везде нам было хорошо. Словно два давних друга, которые не виделись много лет, мы не могли наговориться. Уильям рассказывал мне буквально всё, открыто посвящая в самые значимые события своей жизни, а ещё он задавал вопросы, интересуясь мной и делом, которому я решила посвятить свою жизнь.
Образование Уилла вызывало больше, чем просто восхищение: выпускник Кембриджского университета. Комментарии тут были бы излишни, однако – что поразило меня больше всего – он не был горделив, хотя и имел на это право. Моё скромное образование не вызвало в нём неприязни или высокомерия. Напротив, заметив моё смущение, Уилл произнёс удивительную фразу: «Не образование определяет личность человека, а его душа, характер и отношение к другим». Он был богат, но необычайно прост. Он был красив, но не лишён дара скромности. Учитывая все эти качества, а также юмор и лёгкость наших бесед, вполне можно назвать Уильяма идеальным мужчиной.
За одну короткую ночь мы узнали друг о друге больше, чем требовалось. Казалось, наш разговор опережает время: оно едва за нами поспевало.
Следующий день, а точнее – его половину, я провела в постели, но разбудил меня отнюдь не сигнал будильника: зазвонил телефон.
– Слушаю! – в сонном забвении ответила на звонок по-русски.
– С добрым утром, мисс Елена! – это оказался голос Уильяма. – Уже давно за полдень. Мы проспали лучшую часть дня.
– О Боже! Почти три, – я посмотрела на часы. – Спасибо, что разбудил меня, Уилл!
– Хочу пригласить тебя на обед, а в нашем случае – на завтрак.
– С удовольствием!
– Тогда буду ждать тебя внизу. Спускайся, когда будешь готова, и можешь не спешить. Я пока выпью кофе.
Давно в моей жизни не случалось таких приятных моментов. Но я не спешила броситься в новое чувство с головой. К двадцати пяти годам стала более рассудительной и не такой наивной. Отныне не эмоции управляли мной, а я ими. У неудавшихся в прошлом отношений есть своя польза: характер становится твёрже, а требования – выше, чувства притупляются и взгляд на вещи – куда более трезвый. Однако в одиночестве я пробыла достаточно долго, а потому полагала, что теперь – самое время снова стать счастливой, даже если наша с Уильямом встреча временная, и ей не суждено продлиться дольше этого путешествия.
Я не стала долго выбирать наряд: надела любимое бирюзовое платье, распустила волосы и вышла из номера, прихватив шляпку.
– Надеюсь, не заставила тебя долго ждать…
Уильям поднял на меня глаза и отложил в сторону лежавший на журнальном столике буклет.
– Вовсе нет! – Он улыбнулся и встал. – По дороге сюда заприметил очень уютный ресторан с интернациональной кухней. Скучаю по чему-то простому и европейскому.
– Пожалуй, я тоже не откажусь от привычной кухни. Местные блюда для меня слишком острые.
– Кстати, позвонил тебе не с ресепшена, а из своего номера.
– В каком смысле? Ты ведь живёшь в «Four seasons»! – удивилась я.
– Больше нет. Сегодня утром решил переехать сюда, ближе к тебе.
Эта новость порадовала меня, хотя и была неожиданной.
– Отель слишком простой. Тебе он как-то совсем…
– Совсем не подходит? – Уилл усмехнулся. – Елена, прошу, не думай обо мне, как все! На самом деле я проще, чем кажется. Ты ведь живёшь здесь, значит, и я могу.
Мы познакомились только вчера, и вот он уже здесь – с нескрываемым желанием быть рядом. Это было немного странно, но очень приятно. И всё же внешне постаралась не показать свой восторг относительно его переезда.
Работу над картиной пришлось отложить. Я не могла отказать Уиллу в обществе. Не могла, потому что и сама хотела узнать его получше.
– Ты не похожа на других, – сказал он.
– Ты ошибаешься, Уилл. Я самая обычная.
– Вот именно, обычная – без пафоса, притворства и неоправданного высокомерия. В моём окружении таких девушек, как ты, нет, поэтому и отправился в путешествие один. Устал абсолютно от всех, но с тобой мне очень комфортно.
Я внимательно посмотрела в эти чистые глаза, которые не лгали, и улыбнулась.
– Это взаимно, Уилл.
Некоторое мгновение мы просто смотрели друг на друга, взглядом подтверждая глубину и правдивость сказанных слов.
– Мне кажется, здесь ты не сможешь по-настоящему ощутить дух страны. Одного города мало для этого.
Его слова меня заинтересовали.
– Ты так думаешь?
– Это же очевидно! Здесь – сплошь одни туристы. В глубине страны ты бы не смогла найти интернациональный ресторан, – засмеялся он. – Туристы «слетаются» сюда, словно мотыльки на яркий свет. Подлинный дух страны нужно искать в самом её сердце, в глубине, что скрыта от посторонних глаз.
– Да, ты прав! Но в Касабланке я всего несколько дней. Жаль уезжать в другой город так скоро! Многое ещё остаётся неувиденным, да и картина начата. Хочу закончить её именно тут.
– Я никуда не тороплюсь и без тебя не уеду.
Своё слово Уильям сдержал. Нам нравилось общество друг друга, и разрывать эту приятную связь никому из нас не хотелось.
Я продолжала работу над картиной страстно и увлечённо, а он находился рядом. Не торопилась, работала по мере вдохновения и сил. Днём мы находились на пляже, а вечером снова изучали город. Теперь я ориентировалась по Касабланке куда лучше и могла отыскать наш отель без помощи карты.
* * *
Три недели прошли незаметно. И хотя обещала родным приехать домой поскорее, понимала: сдержать слово не получится.
Глава седьмая
Я писала маме каждый день и по истечении четырёх недель сообщила ей и сестре о решении отправиться со своим новым другом в глубь страны. От посланного мною сообщения мама впала в ужас. Она прислала мне сотню смс с тревожными вопросами в каждом, а затем пришло ещё столько же, но уже с миллионом трагических историй, которые сочинило её воображение. Я находилась далеко, но, читая все эти волнительные строки, слышала её голос, как наяву. Мама умоляла вернуться, однако мой обратный билет из Касабланки в Минск истёк по срокам.
Учитывая обстоятельства, я вообще не считала необходимым торопиться уезжать и попыталась утешить семью, уверенно утверждая, что Уильям – не маньяк-убийца и не работорговец, как им показалось. За себя я не переживала, потому что всецело ему доверяла.
У дружбы есть своя прелесть: она даёт возможность сблизиться, узнать друг друга по-настоящему. Мы стали друзьями, но чувствовали, что любовь уже стучится в нашу дверь… Мама не имела возможности видеть возвышенную красоту наших отношений, а потому пребывала в сомнениях.
– Надеюсь, твои родные смогут примириться и не станут так переживать, – сказал Уилл, наблюдая за тем, как я упаковываю вещи в чемодан.
– У них нет иного выбора. В утешение маме я сказала тысячу слов, но она всё равно будет переживать. Только твоя мама, похоже, совсем о тебе не беспокоится.
– Она думает, что я поехал не один, а с друзьями, как всегда. К тому же, родители сейчас на Багамах. Обычно мы не беспокоим друг друга.
– Может, это и к лучшему. У меня всякий раз сердце разрывается, когда я узнаю о переживаниях мамы. Сейчас её терзают очередные необоснованные страхи, а у меня из-за этого камень на сердце.
– Елена, может, ты хочешь вернуться? – Уильям внимательно посмотрел мне в глаза, и на несколько секунд мы застыли в задумчивом молчании.
– Нет, пока не хочу. Мне очень хорошо здесь с тобой, Уилл, – слова сами сорвались с губ.
– Мне тоже, но только потому, что встретил тебя.
Уилл подошёл ко мне и поцеловал – очень нежно и чувственно. Его губы говорили о многом, в первую очередь – об искренности. Теперь, даже если бы весь мир стал твердить, что он не тот, за кого себя выдаёт, я бы ни за что не поверила!
«Прости, мама! Я пока остаюсь в Марокко. Не беспокойся за меня, всё хорошо! Скоро напишу тебе снова. Люблю!» – моё последнее смс перед решительным шагом в неизвестность…
– Мы с тобой такие глупые! – Уильям приподнял уголки губ в загадочной улыбке.
– Почему?
– Собрали вещи, через час должны отдать ключи от комнат, а куда именно поедем – не решили. Какая беспечность…
Времени оставалось совсем мало. Необходимо было выбрать и поскорее.
– Пусть решит судьба. – Уильям раскрыл передо мной карту страны. – Закрой глаза, Елена, и выбери пальцем место.
Его идея мне понравилась. Я охотно зажмурила глаза и, поводив указательным пальцем по карте, остановилась и сделала свой выбор.
– Эр Рашидия, – озвучил Уилл. – Любопытно…
Мы стали рассматривать расположение этого города на карте.
– Далеко… Отсюда около четырёхсот, может, пятьсот километров прямо на восток. – Он сложил карту и посмотрел на меня, полный решимости. – Ну что, воспользуемся подсказкой?
– Конечно!
Теперь нам был известен маршрут. Мы отправились в аэропорт и купили билеты в Марракеш, так как оттуда проще добираться до Эр Рашидии.
В аэропорту мы провели больше времени, чем на борту самолёта. Всего пятьдесят минут в воздухе, и перед нами распахнул двери совершенно новый город…
* * *
Марокко, Марракеш, 26 июня.
На часах было почти шесть вечера – прекрасное время для того, чтобы поужинать, выпить по чашке крепкого арабского кофе и осмотреть красоты ночного города. Так и было решено.
В сравнении с Касабланкой здешние таксисты мало понимали английский. Было очевидно, что некоторые из них заучили наизусть часто используемые фразы. При помощи англо-арабского словаря и транскрипции Уилл очень старательно пытался объяснить, чего мы хотим. Два глупых туриста – лёгкая добыча. Водитель решил не упустить возможность получить с нас больше денег, чем нужно. Он катал нас по окраине вдоль и поперёк, а Уильям настойчиво пытался напомнить, что нам необходимо попасть в центр города.
– Понял, сэр! Я вас очень хорошо понимать, – с сильным акцентом отвечал тот.
Мне даже начало казаться, что мы просто ездим кругами.
– Уилл, – я шёпотом позвала его, чтобы он увидел мою настороженность.
Тогда он снова открыл маленький карманный словарь-разговорник и что-то очень строго сказал водителю по-арабски. В этот раз его слова подействовали.
– Наконец-то, – с облегчением выдохнула, выйдя на улицу из жаркой машины. – Думала, нам до ночи придётся кататься в этой горящей кастрюле.
– С подобными выходками я уже знаком. Только в Индии с этим ещё хуже.
Уилл поднял с асфальта наши сумки, а я крепко держала в руках свою бесценную картину.
В отеле нас встретили очень радушно. Войдя, осмотрелась вокруг:
– Здесь тоже слишком много туристов.
– Да, действительно, – согласился Уилл. – Как будто и не уезжали из Касабланки.
– Должно быть, не одни мы пытались сбежать подальше от толп туристов. И всё же ожидалось, что тут их будет поменьше.
Уилл пожал плечами и взял ключ от нашего номера.
– Что ж, дадим этому городу шанс нас удивить.
Номер нам достался на пятом этаже. Уильям отпустил портье, дав ему чаевые, а я тем временем поставила у стены свою картину и вышла на балкон. Отсюда открывался великолепный вид на центр города. Уходящее солнце покрыло своей золотой россыпью улицы, здания и пальмы. Я затаила дыхание, устремив взгляд на эту красоту. Древний город очаровал в одно мгновение – роскошный оазис из камня и золота, утопающий в цветущих садах и окружённый таинственно-бескрайней пустыней. Вид с балкона вдохновил меня на создание нового шедевра.
Уильям подошёл сзади и обнял за плечи.
– Царский город! – восхитился он.
– Никуда не уеду, пока не перенесу эту красоту на холст! Буду рисовать каждый день на закате солнца. Хочу начать прямо сейчас! – И бросилась к чемодану за чистым холстом и краской.
– Елена, подожди! Сегодня ты не успеешь ничего сделать. Через десять минут солнце совсем скроется. Начни завтра. А сейчас лучше пойдём куда-нибудь поужинаем.
Убеждение Уильяма усмирило мой творческий пыл, и этот вечер мы провели в ресторане.
Пять дней прошли незаметно…
Писала маме каждый вечер и посылала фотографии. Кажется, теперь она поверила, что Уилл стал мне другом, а сейчас он был для меня даже больше, чем другом… Я полюбила Уилла и полюбила эту страну. Она связала нас вместе, и мне уже не хотелось уезжать.
– Вот бы нам остаться тут вдвоём навсегда… – Хотелось заставить всю вселенную услышать о моём желании.
Мы сидели, обнявшись, на нашем маленьком балконе и смотрели на яркие звёзды ночного неба, раскинувшегося над бескрайним арабским миром, словно искусно вытканный шёлковый ковёр.
– Тогда пусть так и случится! – подхватил моё желание Уилл. – По крайней мере, денег у меня достаточно. Мы можем оставаться тут сколько захотим, и ты сможешь написать все свои творения.
Сейчас всё было слишком идеально, чтобы хотеть что-то изменить. Но не знала я, что этот счастливый вечер станет последним…
