Мария Казанцева
Три правила Варга
Эйса убрала волосы за ухо и коснулась его указательным пальцем. Серьга с крупным бриллиантом качнулась, ярко блеснув. По её жесту Рейн понял, что она потеряла слух. На шее за ухом он разглядел след сходившего синяка.
Бармен поставил перед ним заказанный стаут.
– Пиво взял и пошёл на своё место, – заговорил с Рейном Артур, рассмеявшись, будто хорошей шутке, а повеселевшим взглядом разглядывая девушку. Она кивнула ему и откинулась назад, поставив локоток на спинку барного стула. Кажется, между ними тоже завязался разговор, который Рейн не слышал. – Два раза я не повторяю.
Рейн стиснул зубы. Он мог законно использовать мыслесвязь с Эйсой, но не с Артуром, а ещё он не был Ратмановым, чтобы откупиться от обвинений в использовании магии контроля сознания. К тому же ему никто и никогда не указывал его место. По трём этим причинам он пропустил всё мимо ушей.
– Этот хрен уже сказал, что его семья неприлично богата? — спросил её Рейн, чувствуя, как напрягается каждая мышца. В груди метался гнев от предчувствия ещё одного поражения, но молча отступить он уже не мог.
Она повернулась к нему, изогнув шею и наклонив голову.
– Нет.
Рейн окинул быстрым взглядом лица вокруг.
– А, что это его заведение и по щелчку пальцев меня отсюда выставят в два счёта? Скорее всего, это сейчас и произойдёт.
– Почему ты так уверен в этом?
Он придвинулся к ней ближе. Загорелая кожа пахла цитрусом и сандалом.
– Потому что, как только я скажу, тебе нужно будет пригнуться.
Её зрачки расширились, а прежде неощутимое дыхание коснулось его щеки.
Артур махнул рукой своим парням, и Рейн сказал:
– Пригнись.
Как только Эйса прижалась к барной стойке, он разбил Ратманову нос.
Она поднялась, откинув волосы с лица. На её лице отражался ни больше ни меньше полный восторг.
– Видимо, теперь ты уходишь?
– Идёшь? — Рейн протянул ей ладонь.
Не думая, она сжала её в ответ, и он переместил их из кабака Русского квартала в другую часть Чертога Ночи.
Теперь у него была возможность хорошенько её разглядеть: высокая с маленькой грудью, длинными, стройными ногами и крепкими от регулярных занятий мышцами. Переводя дух, она закинула сумку через плечо, а на её приятном лице всё ещё играла широкая улыбка.
– Давно ты приехала в Чертог Ночи? – спросил он.
– Как ты догадался?
– Загар.
– О, это просто. Что-то ещё?
– Кое-что. Для начала, с такими бриллиантами в ушах деньгами тебя не удивить, – он провёл пальцами по краю её уха и опустил руку, легко коснувшись костяшками шеи, в том месте, где разглядел синяк, но решил о нём не упоминать. Кто знает, как она его получила?
– Ты это на глаз определил?
– Не знаю, кто это на глаз не определит. Они сверкают так, что ослепнуть можно.
Эйса с улыбкой вскинула бровями, вроде говоря: что ещё?
– Потом, каким хорошим ни был бы мой подкат или Артура, тебе это не очень-то интересно, поэтому я был готов отступить, хлопнув дверью, пока не понял ещё кое-что. Ты наркоманка.
Эйса заливисто выставила его посмешищем на всю улицу.
Рейн огляделся. Вокруг было тихо. Наверное, уже за полночь.
– Не буквально, – продолжал он. — Ты ищешь кайф, который можно получить, только выйдя за рамки привычного, а не тот, что пускают по вене.
Её смех превратился во впечатлённую улыбку.
– Ты проницательный. И взгляд у тебя внимательный. Мне нравится.
А ему нравились её полные губы и то, как она плавно двигалась.
– Какой у тебя голос? – спросила Эйса, пока они всё ещё стояли посреди ночи на пустынной улице.
Низкий, прокуренный и слегка рычащий.
– Не знаю. Говорят, по утрам он звучит так, будто у меня лихорадка.
Она улыбнулась, готовая рассмеяться, и обхватила себя руками. На ней было короткое чёрное платье на тонких лямках. На плечах показались мурашки. Рейн притянул её к себе одной рукой и поцеловал. Она ответила, найдя его язык, и прижалась всем телом.
– Ого.
– Ну, не смотреть же, как ты замерзаешь.
– Другой бы предложил свою куртку.
– Может, тебя ещё и капучино угостить?
Под тонкой тканью платья его пальцы чувствовали изгиб её спины и крепкие округлые бёдра. Белья на ней не было. Поцелуй заходил всё дальше, и его точно стоило продолжать в другом месте.
– Слушай, я потратился, когда мы уносили ноги. Ко мне придётся идти пешком.
– Тогда ко мне.
Он жадно втянул носом её запах. Голова пошла кругом. И вот они уже лежат на кровати, он целует её в шею, на его губах бьётся её частый пульс, а гладкие атласные простыни под ней скользят в такт его толчкам. Не издавая ни звука, она вздрагивает, и в каком-то смысле это эротичнее, чем самый сладкий стон, который он когда-либо слышал.
Её сознание открывается ему всё сильнее, строя прочную связь. Теперь он чувствует всё, что чувствует она. Такого с ним ещё не было. Возбуждение нарастает с двойной силой. Её оргазм в одном сладком мгновении и через секунду не только её тело будет принадлежать ему, но и всё, что она почувствует. Его кулак сжимает простынь. Перед глазами всё плывёт, а в голове лишь одно слово: «Бей». И в цепких лапах её контроля сознания он бьёт. Замахивается, но успевает вовремя порвать с ней связь. Кулак влетает в подушку.
Темнота вокруг обдала Рейна холодом. Он вскочил и на ощупь нашёл свои вещи. Эйса смеялась жутким смехом, больше походившими на несвязные протяжные звуки. Наверняка она хотела ему что-то сказать, но у него больше не было ни одной причины позволить ей это. И не только ей. Надевая футболку и застёгивая джинсы, он решил, что больше никому не даст забраться себе в голову.
Не зашнуровывая ботинки, Рейн вылетел из комнаты и, вопреки ожиданиям, оказался не в гостиной или прихожей, а в длинном коридоре, обшитым чёрными панелями из дерева и выстеленным красным ковром. Такой мог быть как в отеле, так и в борделе. Проверять желания не было. С лестницы донеслись мужские голоса. Рейн подбежал к окну в конце коридора и посмотрел вниз. «Этаж второй. Пролёты невысокие, – подумал он. – Может, и так пронесёт». Сил для перемещения у него не осталось. Рейн открыл окно, перекинул одну ногу, замер с закрытыми глазами, на дорожку обкладывая себя благим матом, и перекинул вторую. Ухватился за подоконник, повис, а потом отпустил руки. От приземления боль прошлась по костям словно молотком. Он оглядел двор, в котором оказался. Из всех окон горело только одно. В нём пожилая женщина в зелёном халате пила чай и смотрела телевизор. Из арки, ведущей на улицу, стелился ровный свет оранжевых фонарей. Тишина. В тот момент удача звучала именно так.
Проспавшись, Рейн уговорил Полоха встретиться в Немецком квартале, чтобы не попасться на глаза никому из людей Ратмановых. Тот предложил паб под названием «Безумная Грета». Рейн согласился. Название иронично откликалось вчерашним событиям.
– Тебе теперь долго на измене сидеть, – сквозь смешок Полох хрюкнул и сделал большой глоток крика. – Привыкай башкой крутить.
Рейн расправлялся с сырными гренками, которые его наставник заказал себе вместе с пивом:
– Ратманов так громко плакал?
– Не то чтобы. Нос-то он себе сразу поправил, – ответил Полох. – Репутация пострадала, понимаешь? Ты же ему кулак всадил на глазах у всех его парней. Ещё и бабу увёл. Симпатичная штучка, кстати. Завалил её?
Рейн кивнул.
– И как она?
– Тронутая на всю голову.
Полох заржал.
– Ни хрена не смешно.
– Очень, – он продолжал давиться булькающим смехом. – Но не будем говорить об этом Артурчику.
– В смысле?
– Ну, как тебе сказать… – Полох сделал глоток пива и чуть не поперхнулся, снова засмеявшись. – Сегодня днём их видели вместе.
– Где?
– Она пришла в «Два льва». Ушли вдвоём.
В задумчивости Рейн взял ещё гренку.
– А ты не знаешь, чей отель стоит на улице Берга? – спросил он, размышляя над местом, где побывал этой ночью.
