Мария Карташева
Созданная демоном. Книга первая. Васюганские болота
– Хорошо. – Марычев покивал. – Я хотел съездить сегодня и на земле там походить, с местными поговорить.
– Отлично. Давай. Егор, ну а тебя я нагружу половиной не законченных Марго дел. – обратилась она к Малинину.
– Да, но я хотел бы принимать непосредственное участие в, – Егор запнулся, – в этом расследовании.
– Егор, мы все одна команда. Я всегда рада выслушать конструктивные предложения.
Анастасия отвлеклась на телефонный звонок, нахмурилась и когда положила трубку на место, Марычев спросил:
– Из больницы? Что там? Как Стеф?
– Всё в порядке. Мы пост поставили. Есть там неприятный момент, но к Стефани он не имеет отношения. – махнула рукой Настя.
– Что случилось? – Малинин взглянул на дёргающегося Марычева и покачал головой. – Ваня, правда, ну чем ты сейчас там поможешь?
– Ваня, там реанимационная медсестра на посту умерла. Пожилая женщина, сердечный приступ. Я вообще не понимаю, почему мне посчитали нужным это сообщить. – Настя вздохнула. – Кстати, Стефани пришла в себя, её уже даже в интенсивную терапию перевели.
***
Буквально через неделю, к удивлению врачей, Стефани уже была на ногах и, пройдя через долгую, утомительную беседу с лечащим врачом, всё-таки настояла на своей выписке.
– Вы были практически при смерти. – доктор поправил очки и с тяжёлым вздохом подписал документы. – Мы вас еле собрали. Вы понимаете, что у вас сердце останавливалось?
– Но сейчас-то я здорова? – спросила Стеф.
– Больше того, у вас шрамы почти все затянулись, а это знаете ли нонсенс.
Мужчина молча развёл руками, подвинул девушке выписку и встал из-за стола.
– Доктор, у меня только один вопрос, что это за пятно? – спросила Стефани, закатывая рукав футболке и показывая предплечье, на котором коричневыми пятнами расползался замысловатый рисунок.
– Пятно родимое. – кинув короткий взгляд, сказал врач. – Вот видите, вы не помните, что оно было. Это тревожный признак.
– Но его не было. – покачала головой Стеф.
– Конечно, могло вследствие множества травм и после хирургического вмешательства появиться. – врач ещё раз присмотрелся. – Но, конечно, не такое большое. В любом случае это повод наблюдаться. Обратитесь хотя бы в поликлинику по месту регистрации.
Выйдя из больницы, Стефани вызвала такси, доехала до дома и, забравшись в душ, долго сидела без движения под струями горячей воды. Она долго не могла посмотреть на странное изменение кожного покрова на руке, потом всё-таки заставила себя глянуть и ей пришлось зажать себе рот, чтобы не закричать. Стефани только один раз видела такой рисунок и то это было под большим секретом. Она тогда с несколькими студентами за астрономические для простых ребят деньги ездила на какой-то колдовской съезд, изучала ритуалы и хотела писать дипломную работу на тему «Ритуалы, как проводники веры». Она помнила одну женщину, позвавшую только её к своей машине. Там она молча раскрыла ветхую, почти рассыпающуюся книгу, ткнула в точно такой же знак пальцем и, подняв на Стеф потемневшие глаза, сказала:
– Когда ты его увидишь, значит, ты перестала жить. Значит, ты перешла рубеж смерти и снова вернулась. Ты стала другой. Значит, ты сможешь закрывать ритуалами прорехи между мирами.
Тогда Стефани это показалось странной глупостью, и вообще вскоре она поняла, что их развели на деньги, потому что весь съезд был больше похож на пьянку и какое-то неинтересное шоу. Но с тех пор слова той женщины неотступно преследовали девушку, а сейчас, когда она всё вспомнила, ей стало нестерпимо страшно.
Страшно оттого, что ничего нельзя изменить. Страшно оттого, что вчера она умерла…
Глава 2
Пятнадцать лет спустя…
Тёмную извилистую улицу ночной дождь постепенно превращал в ручей, резкие порывы ветра расшатывали кроны невысоких деревьев, в темноте клацали железом резные металлические вывески, которые так нравились туристам, кое-где хлопали не закреплённые деревянные ставни окон. Единственное светлое пятно, выделяющееся в сумраке, дрожало размытыми тенями на стене дома напротив, отражаясь от вывески «БАР», раздражающей своим миганием.
За залитым мерцающим светом окном внутри находилось всего два человека, которые не торопились в такую погоду покидать уютное тепло. Мужчин разделяла лента барной стойки и явно непростой разговор. Один из них наконец вдруг на что-то решился, поставил на тёмную поверхность столешницы толстостенный бокал с осколками оплавившихся льдинок и поднял глаза на хозяина заведения.
– Почему именно она?
– Ты пришёл ко мне с вопросом, – спокойно ответил бармен, – я тебе на него ответил. Если ты пришёл ко мне, значит, ценишь моё мнение и мне не надо его объяснять. – мужчина пригладил короткую щетину бороды, часто исколотую сединой.
– Я прошу объяснить. Я почти не спал неделю, это не просто клиент, это друг. Поэтому я пришёл к тебе. Кто она? Экстрасенс, детектив? Кто? – невзрачный, приземистый мужчина положил почти квадратные ладони на деревянную поверхность стойки.
– Она писатель. Но также у неё есть невероятный талант, я не знаю, как она это делает, но если она согласится… – бармен наклонился и, вынув синюю папку из-под стола, бросил её перед собеседником. – В прошлом году у директора местного банка пропала дочь. Шла из школы домой и пропала. У нас небольшой городок и всё на виду. Она шла с подружками, а за несколько метров до дома исчезла. Искали долго, месяца три, кого только не подключали, прочесали каждую травинку в лесу, каждый дом, даже церковь. Ничего. – щёлкнув клавишей, бармен выключил свет над входом. – Стефания тогда приехала работать над очередной книгой, и я уговорил безутешного отца обратиться к ней. Она нашла ребёнка за неделю, и то, потому что девочка была закопана. И по всем признакам было понятно, что обратись мы раньше, нашли бы раньше и живой. И это не единственный случай. Я сразу предложил вызвать Стеф, но все скептично отнеслись к моему предложению. Она не афиширует такие расследования, она известный писатель, по идее ей хватает и денег, и славы. Поэтому решать тебе. – поправив круглые очки в тонкой серебристой оправе, бармен налил в бокал тягучую, прозрачную жидкость.
– Как мне её найти?
– Ты сначала скажи, что решил, а дальше я тебя с ней сведу. Да и то если она в городе: она собиралась на днях уехать, хотя ко мне точно бы зашла. – бармен стряхнул крошки со стойки и выключил вывеску, отчего в переулке стало совсем темно, и единственным источником света стало окно бара.
– Что станет с моей репутацией, если я начну обращаться к шарлатанам? – мужчина положил локти на неровный край стойки и склонил голову. – Что?
Бармен усмехнулся:
– Ну, Кирилл, непонятно почему ты считаешь её шарлатанкой. – бармен отключил от питания кофемашину. – Если бы твой мир не был настолько узок и прямолинеен, ты бы сейчас спасал жизнь, а не свою репутацию. Ты привык решать всё с помощью ножа, пистолета и парочки спившихся детективов, которые, заправившись горкой порошка, начинают пользоваться своим, поистине шикарным мозгом, и распутывают дела и это тебе кажется нормальным. – сполоснув руки, бармен долго и аккуратно промокал ладони полотенцем. – Что ж, может быть на этот раз дело просто не по зубам?
Мужчина поднял глаза на бармена.
– На меня так смотреть не надо, – бармен щёлкнул тумблер внутреннего освещения, – я закрываю бар. Иди к себе в отель, а я пойду спать. У меня завтра с утра переучёт.
– Неужели, ты не можешь предложить никого кроме неё. – Кирилл попытался удержать протянутую для прощания руку.
– Знаешь, если бы тебе надо было урегулировать конфликт где-нибудь в Азии или Африке, или вызволить заложника, я нашёл бы пару крепких ребят, но ты сейчас пришёл с другой проблемой. Извини, я и правда уже закрываю бар. – темноволосый мужчина открыл дверь на улицу и вдохнул ночной влажный воздух. – Смотри какой ливень. Тебе дать зонт?
– Мне дать решение. – мужчина постоял в нерешительности и не оборачиваясь пошагал прочь.
Бармен поднял лицо и ещё несколько минут наслаждался свежим ветром, переулок полностью погрузился в темноту, только усиливающийся дождь смывал дневную суетливость, брошенный мусор, обрывки слов. Наконец, вздохнув, бармен повернул табличку на двери, опустил шторку и уже готов был идти домой, как услышал за спиной быстрые шаги и усмехнулся.
– Ну что? – он кивнул прежнему собеседнику.
– Как мне найти её? – гость двумя ладонями убрал назад мокрые непослушные волосы.
– Будь у меня в шесть утра. Я договорюсь с ней о встрече. – бармен посмотрел на часы.
– А сейчас нельзя? – собеседник нервно ломал мокрые спички, пытаясь закурить, потом бросил на мостовую размокшую сигарету и часто задышал. – Каждая минута на счету.
– Ты три часа пытал меня, теряя время. А теперь пытаешься ускорить процесс?
– Пожалуйста.
– Чтобы она была здесь в шесть утра, я сейчас должен, вместо того чтобы пойти спать, ехать к ней домой. Она редко пользуется телефоном. Так что давай ты прекратишь свою истерику. – жёстко отрезал бармен и зашагал прочь.
Утреннее молоко влажного тумана заволокло улочки городка, редкие машины, медленно бредущие в непроглядной мгле, немного разгоняли серую взвесь, но потом всё возвращалось на свои места и казалось, что город давно стал призраком, и солнечный свет никогда сюда не заглядывает.
Вскоре послышалось жужжание, гущу непогоды пробил яркий луч от загоревшейся барной вывески, она немного порадовала владельца, но потом стала снова мигать.
– Это невыносимо. – вздохнул владелец бара и, махнув рукой, зашёл в помещение.
Утренние хлопоты немного стряхнули кокон бессонной ночи, бармен глянул на загоревшуюся лампочку нагревшейся кофемашины, отвернулся, чтобы взять чашку, и услышал за спиной голос:
– Мне тоже свари. Эспрессо.
– Привет, Стеф. – с улыбкой кивнул бармен высокой, темноволосой женщине, стоявшей возле стойки. – Я заезжал к тебе вчера.
– Я знаю. – Стефани забралась на высокий стул. – Я видела тебя. Прости, не могла выйти. Что ты хотел?
– У моего друга проблема. Нужна твоя помощь.
Стефани отпила глоток из крохотной чашки и удивлённо воззрилась на бармена:
– А я что теперь решаю проблемы твоих друзей?
– Пожалуйста, просто поговори с ним.
– Мне в этом баре приготовят яичницу? – Стеф не мигая посмотрела на владельца бара.
– Где кухня ты знаешь. И на меня тоже сделай, мало того, что я не спал, так ещё и не ел с вечера. – сказал мужчина и стал расставлять высохшие бокалы по местам.
– Шикарное у вас обслуживание. – проворчала женщина, допила кофе и поплелась в сторону кухни.
Через несколько минут входная дверь открылась, бармен глянул на бледного, с тёмными кругами под глазами приятеля, коротко кивнул и пригласил присесть.
– Ну что? Где она? – проигнорировав приветствие, спросил мужчина, обдав владельца заведения крепким перегаром.
– Я смотрю, твоя проблема не такая серьёзная, раз ты решил добавить после нашего вчерашнего разговора.
– Я спать не могу, настолько серьёзная. – рявкнул Кирилл. – Не томи. Придёт? Нет?
В этот момент Стефани появилась со стороны кухни с двумя тарелками нарядной яичницы, равнодушно скользнула взглядом по первому посетителю и поставила одну из тарелок перед барменом.
– Девушка, можно мне тоже. – Кирилл коротко сглотнул слюну.
– Ешь, мою. Я потом себе ещё сделаю. – хозяин бара поставил перед ним свою тарелку и корзинку с хлебом.
Бармен взглядом дал понять Стеф, что это и есть тот приятель, о котором он говорил, но девушка нахмурилась и, покачав головой, словно попросила пока что не знакомить их. Стефани выбралась из-за стойки, присела на другом конце деревянной столешницы и стала, тихо постукивая вилкой о поверхность тарелки, медленно окунать кусочки свежей булки в желток. Она наблюдала, как суетно друг бармена ест предложенную еду, как поминутно вытирает покрывающийся бисеринками пота лоб, стряхивает крошки прямо на чистый пол и отрывисто спрашивает, когда же будет долгожданная встреча.
– Расскажи ещё раз всё по порядку. – бармен открыл толстую тетрадь, где по старинке вёл учётные записи товара.
– Я тебе что, вместо телевизора? – взорвался Кирилл. – Мне помощь нужна, а я как клятый дурак уже который раз тебе должен всё пересказывать.
– Давай ещё раз, только толково, без лишних красочных деталей. – твёрдо сказал бармен.
– Короче. У моего босса есть дочь, она с приятелями поехала фотографироваться, они на великах были. Возвращались по лесной тропе, на обратном пути она из леса не выехала. Они сначала сами искали, потом уже полицию подключили, потом МЧС и чёрта в ступе. Цепью ходили, с вертолёта искали, с квадрика с тепловизором искали. Нет её нигде. Ты же понимаешь, что мой начальник не последний человек в городе, да что там в городе, он в области первый после первого, мы все силы бросили.
Бармен посмотрел на экран телефона и, увидев присланное сообщение, спросил:
– А куда фотографироваться-то ездили?
– Ну, куда вся молодёжь прётся у нас и туристы? – вскинул голову Кирилл, утирая рот ладонью. – На Васюганские болота, будь они неладны.
Стеф тяжело вздохнула, встала со своего места и, подойдя к мужчинам, тихо сказала:
– Вы обычным рейсом до Томска возвращаетесь или у вас свой самолёт?
Кирилл воззрился на Стефани, молча смерил её взглядом и, переведя взгляд на бармена, потряс головой:
– Я не понял.
– Это Стеф. Она согласна. – терпеливо пояснил мужчина. – Если ты не на своём транспорте, то нужно заказать билеты на ближайший рейс. Так? – он взглянул на Стеф.
– Верно. И пожалуйста, протрезвейте до вылета. – жёстко проговорила женщина и, натянув куртку, добавила. – Напиши мне, во сколько нужно быть в аэропорту. Я поехала собирать вещи.
Ранний утренний рейс привёз горстку пассажиров, выпустил из чрева самолёта заспанных людей, и самолёт, дождавшись пока пассажиров подберёт автобус, укатился на стоянку. На месте остались только Стефани с нервничающим Кириллом, который никак не мог дозвониться до водителя встречающей машины.
– Может быть, быстрее будет, если мы сами доберёмся? – уперев немигающий взгляд в изрядно помятое пьянством лицо начальника охраны, спросила Стеф.
– Да куда сами? За нами вертолёт должен прибыть, но он только через полчаса приземлится.
– А куда мы тогда на машине должны поехать? – несколько нервно спросила Стефани, успев за время дороги крайне утомиться компанией Кирилла.
– Ну до аэровокзала. Не на улице же стоять. – пожал плечами мужчина.
– Вы в себе? – вздохнула Стефани и, протерев лицо ладонью, добавила. – Я очень рада, что вам удалось в самолёте выспаться, сейчас у вас другая мегазадача. Вы должны в максимально короткий срок доставить меня до места происшествия.
Спустя четыре часа окончательно вымотанная Стефани вывалилась из вертолёта и под аккомпанемент оглушительно ревущих лопастей побежала к встречающему её немолодому мужчине, стоящему на поросшем травой пригорке.
– Здравствуйте! – прокричала девушка.
Но мужчина, показав на уши и потыкав в сторону поднимающегося вертолёта, поманил за собой через короткую лесополосу к ряду новеньких приземистых домиков.
– Простите, – проскрипел он сиплым голосом, – очень плохо слышу.
Каждое слово словно дребезжало в горле старика, перекатывалось где-то в глубине и с трудом выкатывалось наружу.
– Давно построена турбаза!? – громко спросила Стеф, оглядывая постройки, прячущиеся среди низкой растительности.
– Не очень. – старик махнул рукой. – Да и это не турбаза, больше для своих, для гостей. Ну, может, когда-то домики и будут сдавать. А так обслуга с другой стороны хозяйского дома живёт, а гости здесь располагаются. – провожатый показал на бок большого дома. – А там хозяева.
Добравшись до вполне современного строения, Стеф оглядела дочиста вычищенные дорожки, искусный прудик, бивший посреди него фонтан, и после взгляд её упёрся в стоящую наверху лестницы бледную женщину.
– Здравствуйте. – Стефани махнула рукой и стала подниматься. – Меня зовут Стефани, а вы Елизавета Константиновна?
– Можно просто Елизавета. – глухо ответила женщина. – Здравствуйте. Проходите. – с этими словами хозяйка дома развернулась и пошла внутрь.
Как только Стеф переступила порог, она сразу попала в плен гнетущей, словно траурной, тишины. И хотя по дому передвигались люди, их было почти неслышно, казалось, они боятся проронить лишнее слово или как-то нарушить этот молчаливый обет.
– Скажите, я могу остановиться в одном из гостевых домиков? – проходя в гостиную, спросила Стеф.
– Конечно, если вам удобно. – хозяйка дома развела руками. – Хотя я не понимаю, зачем вас вызвали? – с неприязнью спросила женщина.
– Наверное, чтобы помочь найти вашу дочь.
– А! – зло воскликнула женщина. – Вас не смущает, что здесь уже армия опытных рыбаков, спасателей и егерей прошла? Эти треклятые болота кругом. Куда она могла с велосипедом деться, так чтобы даже следа не осталось, а? Просто загадка века. Конечно, в топь! – последние слова женщина буквально выкрикнула.
– Где комната вашей дочери? – спокойно спросила Стеф.
– Наверху. – устало отозвалась Елизавета. – Эмили жила наверху, она любила оттуда смотреть на природу. – мать покачала головой. – Приехала на выходные. – смахивая близкие слёзы, проговорила она. – Зачем? Зачем она приехала?
– Проводите меня, пожалуйста. – попросила Стеф.
– Пойдёмте. Она рисует, танцует, вышивает. Мы теперь редко видимся, я практически безвылазно живу здесь, в этой придумке моего мужа. А Эмили живёт в общежитии, она попросилась жить там, потому что так проще познавать социальную среду, точнее, заводить друзей. А так, – зайдя в комнату, мать обвела рукой яркие картины, написанные в стиле импрессионизма. – она выражала милый протест строгой и консервативной отделке нашего дома.
Женщина говорила нескладно, перескакивала с одного события в жизни дочери на другое, потом замолкала, смотрела в окно на затухающий день и просто молчала.
– Довольно спартанский стиль для молодой девушки. – Стеф присела на компьютерное кресло. – А какой у неё рост?
– Примерно, как у вас. – мать девушки тяжело опустилась на стул возле двери. – Сто семьдесят четыре сантиметра.
Стефания присела в кресло и нахмурилась.
– Хм, кто сидел в этом кресле? Следователь, опер, обслуга? – Стефания поводила руками над столом, ища им удобное положение.
– Никто, наверное. – женщина пожала плечами. – Следователь приезжал, но он с порога осмотрел комнату, и всё. Его больше интересовали ребята, с которыми Эмили приехала на отдых.
– Видите, как расположены мои колени. – Стефания похлопала себя по колену, – ей было бы неудобно так сидеть. Стул регулируется и запоминает последнюю высоту посадки и если не отпустить стопор, то оставит ту, которая была удобна последнему, кто им пользовался. Кто мог пользоваться креслом последний?
– Не знаю. – женщина наблюдала, как Стеф катается на кресле по комнате. – Эмили встречалась со своими друзьями в гостевых домиках, сюда она друзей не приводила, её отец – строгий человек и занятой бизнесмен, поэтому посторонние люди в доме нежелательны.
– Хорошо, с этого кресла, из такого положения удобно достать до стола, до средней книжной полки, до подоконника… Посмотрите на эти поверхности, что-нибудь не так. – Стефания снова выдвинулась на середину комнаты.
– Я не знаю. Вроде всё на месте. – женщина бессильно развела руками. – Меня уже спрашивали.
– Вас спрашивали в целом, а я прошу вспомнить, как выглядели эти три поверхности до того, как Эмили уехала на фотосессию.
– Все в порядке.
– Какие ещё события произошли в тот день?
– Ничего особенного. – мать Эмили пожала плечами. – Привезли продукты, потому что к мужу собиралась компания. Вместе с продуктовым обозом, приехал мастер, подключить новый домашний кинотеатр и отремонтировать освещение возле гостевых домиков.
– Вы видели мастера? – Стефания развернулась к ней.
– Конечно. Это Лёша. Он постоянный мастер, работает на моего мужа. Я встретилась с ним внизу, дальше попросила проводить горничную.
– Понятно. Скажите, пожалуйста, как вы передвигаетесь здесь? – Стеф покачала головой. – Я полагаю, на машине не вариант?
– Велосипеды, квадроциклы, лодки.
– Меня может кто-то проводить на то место, где пропала Эмили?
– Сейчас бессмысленно туда ехать, точнее, плыть. Уже темнеет, на улице дождь, там вы ничего не увидите.
– И всё же. – Стеф в упор посмотрела на неё.
– Не знаю. Спрошу Николая Ивановича, выйдет он сейчас на лодке или нет.
Женщина, выйдя из комнаты дочери, вдруг резко остановилась и долго стояла, вглядываясь в стену напротив.
– Что случилось? – спросила Стефани, выходя следом.
– Я не знаю. Эта картина здесь никогда не висела, точнее, это даже не наша вещь.
В небольшом простенке висела небольшая картина, где маслом был сделан набросок в тёмных тонах.
– Что значит не ваша? Может, это Эмили написала?
– Я в это крыло хожу редко, только перед приездом дочери, но её точно здесь не было. Вчера вечером точно. Ничего не понимаю. – женщина потрясла головой. – Катя, – крикнула она протиравшую неподалёку пыль горничную. – Это что?
– Так я думала, вы повесили. – низким голосом сказала подошедшая женщина.
– Давно она здесь? – задумчиво проговорила Стеф.
– Да с утра вроде. Я вчера поднималась протереть здесь, но не было картинки или я внимания не обратила. Постойте, – она наморщила лоб, – как же не висела картина. Здесь висела, но другая, вам прислали друзья, вы ещё удивились, что столько лет от них не было вестей, а тут они прислали подарок.
– Да, я совсем забыла. – Елизавета всплеснула руками. – Я попросила повесить эту картину рядом с комнатой дочери, чтобы им было приятно. Мы действительно, когда дочке было пять лет, – она сделала внутреннее усилие, чтобы не дрожали губы, – поехали на острова и там встретили семейную пару. Они были восхищены нашей малышкой и потом приезжали к нам в гости, а где-то год назад наша связь прервалась.
– Почему? – спросила Стефани, разглядывая коридор.
– Я писала, звонила, но в ответ только молчание. Не знаю.
– Что дальше по коридору? – резко спросила Стеф.
– Там комната-склад, так мы её называем, расположение неудобно спланировано для жилья, а как склад, удобно. – горничная нервно поправила воротник. – Здесь-то потом собирались вообще хозяйственный этаж сделать. Для Эмили отдельный дом был задуман. Поэтому здесь так скромно. – женщина хмурила брови, одёргивала платье и оглядывалась по сторонам, словно рядом мог появиться кто-то незваный.
– Успокойтесь. – Стеф положила руку ей на плечо. – Чего вы так боитесь?
– Как же мне не боятся, когда по дому гуляет неизвестно кто. Картина-то не сама поменялась. – охнув, горничная тихонько заплакала.
– Катя, прекрати. – резко сказала Елизавета.
– Что вы видите на этой картине? – проговорила Стеф.
– По-моему, силуэт какого-то дома и вроде кто-то стоит. – приоткрыв рот, Елизавета вглядывалась в висевшее полотно.
– Картина по размерам совпадает с той, что висела прежде? – фотографируя холст, спросила Стеф.
– Не помню. По-моему, да. Я могу посмотреть упаковку в кладовой, это была коробка, вполне возможно, её не выбросили. Заговорили про ту комнату, и я вспомнила, что могли оставить там.
Стефани, не дойдя до кладовой, остановилась возле небольшого коридорчика, упиравшегося в балконную дверь.
– А там что?
– Лоджия второго этажа. Проектировал не очень успешный архитектор, и она получилась неудобной, ей почти никто не пользуется. – проговорила мать Эмили.
Наконец, добравшись до двери кладовой, горничная вставила ключ в замочную скважину и, легко повернув его, оттянула на себя. Нащупав на стене выключатель, женщина зажгла свет и остановилась как вкопанная.
– Здесь много вещей, я не знаю, найдём ли. – хозяйка дома наткнулась на стоящую горничную и недовольно проговорила. – Катя, ну что опять? – но задохнувшись последними словами, бросилась вперёд. – Девочка моя. Эмили…
Стеф едва удалось перехватить обезумевшую мать, с силой оттянуть назад и вытолкать за дверь.
– Стоять, здесь! – гаркнула она на рвущуюся вперёд женщину. – Скорую срочно! – с этим криком она захлопнула натужено запищавшую деревянную створку и, тяжело дыша, остановилась.
Посреди кладовой на полу лежала Эмили, она была в простом чёрном платье, светлые волосы прикрыты чёрной накидкой, больше похожей на фату, закрывающей половину бледного, почти воскового лица девочки. Стефани из последних сил спиной держала дверь, стараясь не пустить бьющуюся в истерике мать и быстро фотографируя всё, что было в кладовке, чтобы потом подробно рассмотреть. Собравшись с духом, Стеф выскочила за дверь и с силой схватила Елизавету за руки.
– Туда нельзя. Она жива. Нужна скорая.
– Почему мне нельзя к моей девочке? – ревущий голос распугал тишину по всему дому, наверх стали стягиваться работники и последним пришёл провожавший Стеф старик.
– Вам нельзя. Она спит, она под действием каких-то препаратов. Мы можем убить её, если будем безрассудны. Я буду с ней до приезда медиков. – Стефани пыталась успокоить бушующую эмоциями мать.
– Я же думала, она умерла. – внутри женщины билась истерика.
Елизавета рвалась из цепких рук Стефани, но та крепко держала её и отдавала короткие команды:
– Катя, быстро воды и любое успокоительное. Николай Иванович, вы вызвали вертолёт?
– Да, я Семёну Сергеевичу позвонил. Сейчас всё будет. Он близко, прилетит быстро.
– Так! Ещё мне нужны перчатки и большой пластиковый пакет. – сказала Стеф. – Также нужна пижама Эмили или домашний костюм. Я хочу её переодеть, нужно снять платье, в котором её доставили сюда.
– Зачем? – спросила плачущая женщина.
– Потому что я не знаю, кто доберётся вперёд, медики или следователь. На одежде могут быть отпечатки. И перегородите вход на этот балкон, – Стеф кивнула в сторону коридорчика, – это самый удобный доступ, чтобы принести её сюда.
Ещё недавно тоскливый, дремлющий дом заворочался внутри шагами, громкими голосами, окна в разных концах дома вспыхивали светом, люди метались внутри, мешали друг другу, ругались, но потом успокаивались и старались выполнять распоряжения Стефани как можно быстрее.
Вскоре в вечеряющем небе над рекой нависла огромная тёмная тень вертолёта. Он, почти задевая воду, метнулся к месту стоянки, из него выпрыгнул отец Эмили и худощавый, длинный провожатый, местный следователь по особо важным делам Кузякин Василий Валентинович. Неуклюже перескакивая мостики, сооружённые над искусственно проведённой через территорию базы протокой, мужчины быстро побежали к большому дому.
– Где она? – едва переступив порог, часто дыша, спросил Семён.
– На втором этаже. – стоя наверху лестницы, сказала Стеф. – Но вам сюда нельзя. Я пущу только медиков.
– В моём собственном доме, к моей собственной дочери? – взревел огромный мужчина, проскакивая внушительное пространство холла в несколько шагов.
– Вы помните, что мы с вами подписали договор, прежде чем я взялась за работу? Его вам прислал Кирилл, – Стеф не сдвинулась и на миллиметр, когда мужчина, преодолев ступеньки, бежал на неё, зло вращая глазами. – Так вот, сейчас я вам абсолютно серьёзно говорю, что если вы туда зайдёте, то я моментально выдвину против вас обвинение.
– Вася, что ты стоишь, разберись. – рявкнул Семён и продолжил. – Ну, мне драться с вами, что ли?
– Дамочка, что вы городите, – несколько гнусаво проговорил Кузякин, – отойдите.
– Представьтесь, – Стефани прекрасно понимала, что ещё несколько секунд и этот здоровый сибиряк просто скинет её с лестницы, но допустить его к девочке она сейчас никак не могла.
– Кузякин Василий Валентинович, полковник, следователь. Так что, видимо, это мне придётся выдвигать против вас обвинение.
Стеф сунула руку в карман и показала мужчинам пластиковую карточку.
– Я внештатный консультант «МАБОРП».
– Чего? – нахмурился Семён.
– Международной ассоциации по борьбе с оккультными и ритуальными преступлениями и я имею все основания полагать, что ваша дочь сейчас участвует в ритуале.
– Вы совсем поехавшая? Она сейчас дома. – рыкнул мужчина.
– Сёма, погоди. – Кузякин нахмурился и, поднявшись следом за товарищем, что-то ему шепнул, после чего отец Эмили несколько секунд в нерешительности постоял, но послушно отступил и стал спускаться.
– Рассказывайте. – нехотя проговорил Кузякин.
Стефани отступила на шаг назад и поманила мужчину за собой, открыла кладовку и включила свет.
– Мать честная. Что это? – медленно стянув вязаную шапочку с головы, проговорил следователь.
– Понимаете, я боюсь, что мы столкнулись с одним из самых жестоких и извращённых придурков. Я просто боюсь в это поверить. Не все преступления афишируются даже в узких кругах. Такое уже происходило в Омской области и в одном из пригородов Новосибирска. То есть в местах, приближённых к болотам. И если это он, то мы не сможем её уберечь.
– Она же здесь. – непонимающе помотал головой Кузякин.
Стеф вздохнула, выключила свет и отступила в коридор.
– Поторопите медиков. Я без них боюсь её трогать, а с неё обязательно нужно снять эту одежду. – Стеф помолчала и добавила. – Это испытание надеждой. Впервые это случилось двадцать лет назад, на его счету три девушки.
– У некоторых бывает больше.
– Да. Три девушки, которые уже никогда не покинут пределы дома для душевнобольных. И человек двести, которые на том свете.
– В смысле? – не понял Кузякин.
– Когда он похитил первую жертву, то нашли её через неделю во дворе собственного дома, так же как Эмили. Она ничего не помнила, но все были рады, что она жива и невредима. Потом она снова исчезла через три дня, и через месяц нашли место, где он справлял с ней свадьбу. – Стеф помолчала. – Этот субъект приглашает многих, на каждом месте свадьбы было примерно по шестьдесят, – Стефани пожала плечами, – гостей. Я видела фотографии с этих свадеб и это что-то ужасное.
– Я реально вас не понимаю.
– Что непонятного? Он похищает девушек, разыгрывает спектакль со свадьбой и живёт с девушками как с жёнами. Видимо.
– Я не очень понял с гостями. Они-то не могут, что ли, понять, что девушки в розыске и вообще всё против их воли.
– Нет. – она покачала головой. – Он их сначала убивает, а потом сажает за свадебный стол в качестве гостей.
Кузякин отступил на шаг назад, покосился на Стефани и развёл руками.
– Что за бред?
– Можете уточнить у ваших коллег. Я видела дела, смотрела фотографии, я изучала и пыталась помочь, но он вообще не оставляет следов. Точнее, следов более чем достаточно, но все они принадлежат жертвам.
– Но Степан – очень влиятельный человек, я как-то сомневаюсь, что есть желающие с ним связываться. Вы не можете ничего напутать?
– Хотелось бы, – вздохнула Стеф, – но увы.
– А почему вы сказали, что девушки потом в психушке. Их живыми находят?
– Да. Через несколько лет. Первую нашли в палате больницы недалеко от её дома, вторую – в супермаркете со списком продуктов в руках, тоже возле дома. Третью – на скамейке возле детского сада, тоже возле дома. Так, словно он их возвращает домой.
