Мария Жирова-Лубневская
Вирус воображения и вокруг него
— «…Вчера губернатор согласился с нашим предложением создать объединительное Литературное общество…»; «… на секции прозы предложили выбрать «мужчину представительной внешности или женщину приятной наружности…».
– «И пусть она подойдет к губернатору и скажет прямо и честно: “Мы, писатели, хотим денег! А вы прямо скажите, что от нас требуется! Можем написать поэму о прошедшем чемпионате мира, а если надо про отечественную вакцину от коронавируса…”».
«У работников библиотек проблем нет, а у “работников пера” они есть…», – заглядевшись на разрезанный тортик, подумалось мне. После еды заведующей всегда хотелось танцевать, поэтому мы все танцевали. С каждым годом все немного менялось и, например, в нашу традицию по обыкновению просто накрывать стол и говорить какие мы все замечательные, мы стали показывать кто, что умеет. Например, так как мы с Ирой готовили очень плохо, то мы просто показывали свои номера. Я умею жонглировать, поэтому я жонглировала. Ира умеет танцевать восточные танцы. Поэтому она танцевала.
И все-таки с каждым годом наши библиотечные посиделки становились все скучнее, поскольку алкоголя на них было все меньше, пока его не убрали вовсе, то есть, запретили.
В дверь аккуратненько постучали. Библиотекари насторожились и затихли так, что услышали в глубине библиотеки из старых звуковых колонок мягкий привораживающий голос плотника из местной церкви Успения Пресвятой Богородицы, подрабатывающего публикацией во всех имеющихся бумажных и сетевых изданиях города, и, небезуспешно:
«Думал ночами бессонными,
Как буду сквозь волны эфира
Вести звездолет фотонный,
Облетая черные дыры.
…
Вот тебе и Роберт Шекли,
Вот тебе и Гарри Гаррисон,
В мире, где правят шекели
Пойду утоплюсь в Солярисе.
…
Оказался чужой я на этом пиру
Пришельцев пиковой масти.
Тщетно шарит рука по бедру,
Ищет мой верный бластер. 3
В дверь опять постучали. Мы узнали игривый стук «главного по литературной секции».
– Да-да, – откликнулась заведующая.
«Главный по литературной секции» сунул свою голову в приоткрытую дверь и сказал, что «они уже все».
– Ну, тогда мы тоже все, – сказала заведующая.
Мы с Ирой, как обычно, после одной из таких библиотечных декабрьских посиделок пошли гулять в город. Я купила себе кофе по-ирландски. Ира не стала. Мы шли по главным улицам, рассматривали как украшен город, что-то обсуждали. А потом она вдруг резко остановилась и говорит: «Я хочу тебе кое-что сказать».
– Что?, – говорю я.
– Я беременна.
– Как? И давно.
Она пожала плечами. А потом добавила:
– Может около трех месяцев.
Надо сказать, что Ира была не из моралисток, но могла ли она претендовать на роль мамочки? Однако, по ее лицу было видно, что, то ли она боится этого ее положения и, возможно, сейчас ей это совсем не нужно, то ли она испытывает превосходство передо мной и весьма довольна своей будущей ролью.
