Мария Иванченко
Истории Дракона Вечности
* * *
– Так ты преступил Грань? Ты знаешь, какое наказание полагается за это? – спросил его Алусаил.
Серафим был бесстрастен и спокоен. Ни одна волна эмоции не пробегала по его светлому челу. Белокурые волосы сияли золотом. Он был высок ростом, возвышаясь над Сириусом, как огненный колосс. Раньше Сириус блистал ещё более. Его серебро было ярче любого другого металла. Но теперь он словно бы весь потускнел, съёжился, и казался не выше низкорослого Рейего. Его дух тлел, словно огарок свечи. Он преисполнился отчаяния, он знал, что ему придётся плохо, очень плохо. Но Сириус не жалел ни об одном проступке, который совершил – он же следовал своему сердцу.
– Так ты не знаешь… – продолжил Алусаил. – Я скажу тебе. Ты будешь навсегда изгнан с Земли без права возврата на неё. Ты перестаёшь быть ангелом, перейдёшь в класс иных существ. Твою силу запечатают, и ты ничего не сможешь сделать. Великий Сириус станет не сильнее обычного мага. Обречённый на вечные странствия, ты будешь путешествовать между мирами согласно закону о сансаре. Бесконечно перерождаясь, будешь меняться. Ты волен выбрать Добро или Зло. Твоё имя, звезда, останется при тебе. Но твоя память истает. И никто не поможет тебе.
Ты провинился тяжко. Ты предал своего Отца и своих братьев и сестёр во Христе. И… Ты поддался притяжению Земли, и пал. Ты влюбился в земную девушку. Ты испытал эрос, тогда как нам дозволена лишь агапэ. Твои грехи тяжки. Ты услышал дьявола, и стал его соратником. Да, я помню: к Люциферу у тебя всегда были особые чувства, потому что вас создали из одной Формы, но… Как можешь ты так привязаться к творению, что не видишь самого Творца? Из-за тебя эта Дева Вечности никогда не обретёт того, что она искала. Она пошла на жертву, рассказав о вас с ней. И она сама назначила себе наказание: мы отдадим её Люциферу за соблазнение ангела. Навечно. А теперь ты будешь подвергнут экзорцизму.
Алусаил повернулся и неспешно пошёл. С каждым шагом он отдалялся всё больше и больше, хотя едва переставлял ноги. Сириус в крайней степени отчаяния протянул к нему руку, но серафим истаял, как утренний туман. Ноги Сириуса подкосились, и он рухнул на колени.
Его немедленно подняли, мягко, но твёрдо, и усадили на резное деревянное кресло. Руки были прикованы длинными чёрными цепями в виде змеиных голов. Глаза сисангела завязали чёрной лентой, неподвластной проницающему взгляду. Ноги прилипли к полу, и он не мог даже двинуться – он мог только слышать. Сириус слышал, что вокруг него встали тринадцать ангелов разных чинов и предназначений. Каждый излучал свою, неповторимую, энергию. Смешанные энергии Сириуса улавливали колебания родственных субстанций.
Сириус был Перворождённым. Бог создал сначала его, и лишь потом – всех остальных. Вторым был Люцифер. Как и Сириуса, его создали из смешанных энергий, всех, пребывающих в Боге. Казалось, оба должны оказаться приравненными к Создателю, но что-то отделяло их от Творца, и он оставался и близок, и бесконечно далёк от них. И Сириус, и Люцифер были вне категорий – самые сильные ангелы, они не имели чинов, не стояли в иерархии. Сириус был сильнейшим… Пока за то, что попытался спасти Люцифера от наказания, оправдывая его проступок, его не низвергли в низ лестницы, сделав простым системным ангелом. А Люцифер ушёл сам, уведя злую треть всей ангельской братии. А теперь его и вовсе хотели изгнать… Прочь, в глубины затерянных миров, без права на возвращение и на прощение. А ведь раньше он был лидером Патруля Вечности… путешествовал между мирами, созидал новые. Милосердие лишило его части силы и способностей, любовь отняла всё остальное. Во что ему верить теперь? Всё тщетно, всё тленно.
Ангелы пели печальные гимны. Сириус почувствовал, как силы утекают из него. Он постепенно забывал всё… Последним воспоминанием его стала Marieth. Неистовая, свободная, она в конце концов покорилась судьбе и неизбежности, пожертвовав их любовью, их свободой ради спасения всех остальных. Но вот и Marieth исчезла из его мыслей, и осталась только пустота и сосущая боль в груди.
Сириус остался в темноте. У него возникло ощущение полёта. Он видел огоньки, и принимал их за светлячков. Сириус перестал чувствовать себя, осознавать как целостную личность. Границы стёрлись, осталась лишь пустота. Он чувствовал только душевную боль, она не оставляла его, делаясь всё сильнее и сильнее. Он не помнил, кто он, где он, что ему нужно делать, что было, что будет – он не знал ничего. Его имя – шесть пустых звуков – тоже не значило ничего. Лишь фраза «You are all I need» имела какой-то странный глубинный смысл…
А потом его окутало облако живого света. Ему стало тепло и уютно. Но спустя девять мгновений, он почувствовал резкую боль. Свет отторгал его от себя, выталкивал наружу, в холодную и мрачную тьму.
* * *
В ту невероятно тёмную и непогожую ночь с ударом самой яркой молнии, расколовшей надвое крепкую скалу, в королевской семье вервольфов родился мальчик. Его назвали Сириус, так как в тот момент только эта звезда была видна на небосклоне, затянутом тусклой хмарью.
Хайс уходит в небытие
В пустоте все мысли перемешиваются. Они сталкиваются между собой, как ледяные шарики, и разлетаются в стороны, постепенно истаивая. Мысли клубятся в голове, как ослепительно чёрная тьма, разбиваются об острые камни сомнений, разламываются на части, и хрустят под ногами. Нет ничего тяжелее слов. Нет ничего страшнее одиночества. И мир рушится в такие мгновения. Остаётся одно лишь серое безмолвие.
Тишина. Она была повсюду. И ничто не могло спасти от этой ослепительной тишины. Тогда он зажмурился, чтобы не видеть пустоту вокруг себя, и даже закрыл лицо руками. Но тишина прорывалась сквозь веки. И он открыл глаза, как будто делал это впервые в жизни.
Хайс сидел на простом пластиковом стуле и смотрел в потолок. Над ним неторопливо и чинно проплывала афалина. Сквозь бронированную толщу стекла на него смотрели её по-человечески выразительные глаза. Хайса с детства учили, что афалины – жестокие конкуренты человека в борьбе за выживание. Размножившись, они съедают все запасы рыбы, которые могли бы пойти на прокорм поселению. Но Хайсу афалины очень нравились. Гораздо больше, чем люди.
– Знаешь, зверёк, ты мне симпатичен. Я бы с удовольствием поплавал с тобой. Если бы нас хоть иногда выпускали наружу.
Казалось, дельфин внимательно следит за мальчишкой, ловя каждое его слово. Вот он прострекотал что-то на своём языке, жаль только, стекло не пропускало ни единого звука. Но Хайс со своим богатым воображением мог легко представить себе каждое слово:
«Да, ты тоже мне очень нравишься, человече, и я сожалею, что ты не можешь быть с нами. Здесь так хорошо и привольно, мои братья и сёстры живут в любви и неге. Выходи к нам, не бойся, мы ждём!».
Он устало прикрыл глаза. Пятнадцать лет. Вот уже долгие пятнадцать лет он живёт в этом стеклянном мире. Кругом лишь вода и стёкла – и ничего больше.
– Хозяин, я принёс вам чай из водорослей. Всё, как вы любите.
Хайс обернулся и с неприкрытой теплотой посмотрел на говорящего. Это был андроид, как две капли воды похожий на отца Хайса, умершего три года назад при трагических обстоятельствах. Высокий, с коротко остриженными чёрными волосами, зеленоватыми глазами и широкими плечами, он улыбался хозяину.
– Ро, ты молодец. Только ты и Ли поддерживаете меня. Остальных я видеть не хочу.
– Почему же, хозяин? – спросил Ро немного грустно. – Ведь вы – полноценный член общества, вы должны приносить пользу.
– Пользу? – разъярился Хайс. – Ни один из них не помог отцу, ни один. С какой стати я должен делать что-либо для них?
Ро покачал головой.
– Вы поступаете неразумно. Они же кормят вас.
– Ну и что? Да им всё равно, жив я или мёртв. В нашем городе каждый существует сам по себе, никто никому не нужен. Наверное, в других городах тоже так. Отец, пока был жив, говорил, что это – последствия войны, потеря человеком доверия к человеку. А потому мои единственные друзья – ты и Ли. Я вас создал, а потому вам знакомы мои мысли и чувства. Ты разделяешь мои взгляды?
– Да, хозяин, – вздохнул робот. – Хотя…у меня души нет… Мы всегда будем на вашей стороне, хозяин. Но всё же вы поступаете неразумно, отказываясь от общества себе подобных.
Хайс встал со стула и прошёлся по комнате.
– Где я живу? Всю жизнь прожил под колпаком. Где свобода? Я страдаю от духоты и замкнутости этого мира. Я знаю, что мироздание несправедливо, ведь на свете нет ничего, кроме этого песка, стекла и океана. Наверное, всё состоит из одной лишь воды; я не знаю ничего иного. Вода – это смерть, она слишком солёная, чтобы её можно было пить. И мы очищаем её, чтобы она несла нам жизнь. Отец говорил, что наше тело примерно на 60 процентов состоит из воды. Значит, поистине, причина возникновения мира – вода. Кажется, у древнегреческих философов было что-то об этом.
– С вашего позволения, об этом писал Фалес Милетский.
– Допотопная философия. В XXIV веке уже давно должны были забыть имена всех этих деятелей, живших до войны. Один я читаю эту сомнительную литературу. Так завещал отец.
– Вы слишком рано повзрослели, юный хозяин.
– Конечно, ведь отец умирал у меня на руках.
– Тяжёлые времена, хозяин.
– Ну, полно. Сходи, продезинфицируй воду, положи в неё медную шайбу. И позови Ли. Пусть она начистит медные столы и приборы, они вновь начали покрываться оксидной плёнкой.
Прихрамывая, в комнату вошла Ли – она была абсолютно идентична матери Хайса, умершей при его рождении. Робот заметно подволакивал ногу.
– Что такое? – нахмурился Хайс.
– Проблема в сервомоторе, хозяин, мне кажется, я повредила ногу при падении с лестницы, когда переставляла книги. Зачем вы храните столько бумаги, хозяин? Это же горючий материал, под водой очень опасно гореть, вы ставите нас под угрозу одновременно пожара и затопления, – сказала Ли своим мелодичным сопрано. Маленькая, худенькая, востроглазая, обычно она являла собой воплощение энергичности и действия, но на этот раз глаза её заволакивала мутная пелена.
– Ты помирать, что ли, собралась? Ложись на стол и выключи внешние сенсоры. Пересоберу тебя и заряжу. Выключи, выключи, мне становится не по себе, когда ты начинаешь смотреть на меня во время ремонта.
Ли послушно легла на стол и выключила питание. Глаза её потухли, лицо лишилось всякого выражения, она стала холодной и неподвижной. Стороннего человека напугала бы эта мнимая смерть, выглядящая совсем как настоящая. Хайс снял с её ноги кожу и обнажил медный корпус андроида. Под корпусом находилась чуткая электроника, сервомоторы и сервоприводы. Одна из металлических мышц в ноге робота была помята. Хайс взял инструменты и выправил металл, выровняв вмятину. Натянув кожу на место, он включил Ли.
– Ли, теперь всё в порядке. Ты снова в строю.
– Есть, капитан! – бодро отсалютовала электронная женщина. – Вы бы сходили, пообщались с ровесниками. Роботы, это, конечно, очень хорошо, но вам необходимо здоровое общение с себе подобными. Это облагораживает душу.
– Я не думаю, что мне это требуется. Я самодостаточен.
– Но всё же сходите. Сегодня праздник. Рыбаки возвращаются с уловом.
Хайс закатил глаза.
– Ладно, схожу. Но только потому, что ты просишь. Ты так похожа на мою мать…
* * *
Несколько квадратных миль стеклянных куполов и тоннелей – вот и весь мир Хайса. С самого детства он знал только это: стекло и проплывающие в тёмно-синей воде рыбы. Купола подсвечивались изнутри. Кислород дистиллировался прямо из воды. И та же самая морская вода проходила несколько степеней очистки, она фильтровалась от соли, чтобы быть пригодной для питья и умывания. Умывание происходило строго по часам, душевые были общие. Еда также подавалась по времени, в общей столовой, занимавшей огромный купол. И повсюду были медные трубы, в которых текла вода, вновь и вновь проходящая через фильтры, замкнутая в цикл. По коридорам бродили люди вперемешку с андроидами, носившими чёрные ошейники, чтобы отличаться от людей. Только роботы Хайса не носили никаких знаков отличия, но здесь все знали, что он помешался после смерти обоих родителей, поэтому, хотя и смотрели косо, но санкций не применяли.
– Внешний шлюз открылся!
– Рыбаки!
– Они вернулись!
Хайс недовольно попинал стену. Стекло отозвалось глухо.
– Они продлят нашу никчёмную жизнь ещё на месяц. Как это глупо. И зачем жить?
Помпа откачала воду за внешним шлюзом, подводная лодка опустилась на дно, и тогда открылся шлюз внутренний. Радующиеся люди, размахивающие ленточками, заполонили всё межшлюзовое пространство. Играла задорная музыка, звучащая из каждого угла, с каждой улицы. Отворился люк в верхней части лодки, и люди, одетые в непромокаемые костюмы, стали выносить пластиковые корзины с рыбой, спускаясь по приставленному металлическому трапу. Рыбаками были юноши и девушки, весело улыбающиеся всем и каждому. Хайса вытеснили в первый ряд, а потому он видел их абсолютно отчётливо. Мимо него, задев краем одежды, прошла девушка. Она улыбнулась.
Мир вокруг Хайса растворился в туманной дымке. Отчётливо он видел лишь тонкую фигурку девушки, несущую тяжёлую корзину. Длинные белокурые волосы её завивались кудрями. Весело блестели тёплые карие глаза, огромные, широко распахнутые. Алые губы растягивались в улыбке. Форма её лица напоминала сердечко. Картину не мог испортить даже нахальный курносый нос, усыпанный веснушками. Девушка была невысокого роста, но очень хорошо сложена – изящные плавные линии её тела очаровали парня. Тонкая талия. Крутые бёдра. Высокая грудь. Лебединая шея. Прямая спина. Хайс смотрел на незнакомку, как заворожённый, и в груди у него распускался огромный огненный шар.
– Как твоё имя? – невольно спросил он, пребывая в каком-то мистическом трансе, известном с древних времён.
– Аннет, – вновь улыбнувшись, ответила девушка.
И ушла, оставив после себя свежий морской аромат.
* * *
В глубокой задумчивости Хайс сидел и лелеял свою меланхолию, искоса поглядывая в зеркальце. Не красавец: чёрные волосы, крючковатый нос, вечно нахмуренные брови, бледные губы, зеленоватый цвет лица. Нет, не красавец. Таких девушки не любят.
– Ро, скажи, я красив? – спросил он, вздохнув.
– Для нас с Ли вы красивее всех на свете, дорогой хозяин.
– Понятно. Что бы я ни сказал, ты согласишься с этим.
– Уже месяц прошёл, хозяин, а вы всё переживаете. Сегодня рыбаки отплывают, сходите, посмотрите, развейтесь.
– Рыбаки, говоришь? Лишь они одни, да ещё работники сырьевой индустрии могут выходить наружу. Самая интересная история, которую я слышал про металлургов, это то, что они обрабатывают металлы в Марианской впадине, где, как говорят, давление почему-то больше. Ну, я пошёл.
– Счастливо, хозяин, – поклонился Ро.
* * *
Хайс медленно брёл по пустынным коридорам. Над ним проплывали разноцветные рыбы – забавная рыба-клоун, угри, рыбы-павлины, рыбы-попугаи… Серая афалина – кажется, та же самая – вновь следовала за Хайсом. Парень следил за ней взглядом. Она определённо чего-то хотела от него. Вот бы познакомиться с ней поближе!
Вот и шлюз. В это время он открыт, чтобы каждый мог пожелать удачи рыбакам, от которых зависели все остальные. В голове Хайса внезапно возникла сумасшедшая идея, и он не стал её отбрасывать. Быстро осмотревшись по сторонам, он, цепляясь за выступы на боку подводной лодки, забрался на верхнюю часть корпуса и проскользнул в люк. Внутри было темно, и он, пробираясь наощупь, забрался в какое-то помещение. Рука его нащупала дверцу шкафа, куда он и спрятался. Устроившись поудобнее, он приготовился ждать и постепенно задремал.
Проснулся Хайс от того, что заработали моторы. О борта подводной лодки билась вода, по всей видимости, они уже выходили из внешнего шлюза. Юноша никогда раньше не выбирался за пределы города, и всё происходящее было для него в новинку. У него зазвенело в ушах, и он почувствовал давление на голову. Наверное, ничего страшного. Потянувшись, он вывалился из шкафа прямо под ноги Аннет.
– Что ты здесь делаешь?! – изумилась девушка. – Вам же запрещено покидать город. Это опасно.
Хайс засмущался.
– Я… я просто хотел посмотреть мир. Мне так опротивел город. Слишком душно.
Аннет подмигнула парню.
– Да, я тебя понимаю, сама не могла дождаться дня инициации, чтобы выбраться отсюда.
– Инициации? Так тебе уже есть шестнадцать? А мне только пятнадцать.
– Ну да, мне семнадцать лет, и вот уже год, как я хожу с этим рыболовецким судном. Я счастлива. Мы гораздо свободнее всех остальных людей. Нам позволено даже выходить из лодки, правда, в особых водолазных костюмах, защищающих от воды, давления и радиации.
– А есть что-то ещё, помимо воды?
Аннет задумчиво покачала головой.
– Нет, ничего. Ты же знаешь, весь мир – это вода.
– Эх, жаль. А я-то думал, может, есть ещё где-то такие пустые пространства, как у нас под куполами, которые наполнены воздухом, но только естественные. Как пещеры. Я встречал в книгах такие слова как «небо» и «облака», быть может, это особые виды воды? Выражение «голубое небо» точно говорит о воде, только о какой-то разреженной воде.
Аннет засмеялась.
– Ты такой умный, просто прелесть. А что такое «книги»?
– Книги – это данные, записанные на бумагу.
Девушка нахмурилась.
– «Бумага» – это очень плохо, как я слышала. Она горит, а под куполом это недопустимо. Очень трудно тушить пожар. Потом воду не откачаешь.
– Ты слишком серьёзная, как мне кажется. Раньше вся информация была записана на бумагу, когда люди жили под «небом».
– Наверное, до войны были какие-то особые купола, под которыми было легче тушить пожары, вот они и использовали эту «бумагу». Тогда и растений было больше, чем сейчас. Они едят наш кислород, – задумчиво протянула Аннет.
– Да ничего ты не понимаешь! – надулся Хайс. – Тогда всё было как-то по-другому… рациональнее, я думаю. Допотопные люди были большими мудрецами.
Аннет ткнула в него пальцем и победно возразила:
– Были бы мудрецами – не допустили бы войны, и эти воды не заразились бы радиацией.
Хайс только покачал головой.
– Какие же вы девчонки сложные создания… – И прибавил шёпотом: – Но красивые.
Аннет только фыркнула.
– Ладно, так и быть, оставайся здесь, тем более, что мы не будем из-за тебя возвращаться. Топливо добывать всё труднее. Пойдём со мной, подберём тебе костюм, ты же хочешь выйти наружу?
Хайса переполнил безудержный восторг. Такого поворота событий он не ожидал.
– И я увижу, как вы ловите рыбу?
– Ага, – беззаботно отозвалась девушка.
Пройдя по длинному тёмному коридору, освещавшемуся только аварийными лампами, они попали в хвостовой отсек, где хранилось оборудование для рыбной ловли и водолазные костюмы. Аннет пробежалась пальцами по рядам костюмов, и вытащила один из них, ярко-красный.
– Мы делаем их заметными, если кто-то вдруг решит потеряться в этих водах. Примерь этот. Он должен подойти к твоей худощавой фигуре.
Хайс насупился, но костюм натянул. Щёлкнув, скафандр облепил его тело, чётко следуя каждой линии и складке. Лёгкий, тёплый, он был сделан из серебра и углепластикового волокна.
– А теперь шлем. – Аннет подала ему красный шлем с огромным визором, идущим от виска к виску и открывающим обзор на 180 градусов во все стороны.
Шлем идеально подошёл Хайсу и был почти неощутим на голове – лёгкий, прочный, и не затрудняющий слышимость.
– Отлично! – воскликнула девушка. – Ты готов к выходу. Мы прибудем на первое место ловли примерно через двадцать минут, так что можешь не раздеваться. Остальных я предупрежу.
– А чем вы ловите рыбу? – спросил озадаченный Хайс.
Девушка довольно ухмыльнулась.
– Видишь вот эти шарики? Мы их бросаем в воде, они летят по инерции, потом разворачиваются в сеть, а затем смыкаются вокруг нескольких рыб. Это уже как повезёт. Мы называем их «лабрис».
– Почему они названы так же, как двусторонние топоры?
Аннет пожала плечами.
– Не знаю. Наверное, кому-то это слово понравилось, так и назвали. А может потому, что раньше были метательные топорики, и эти шары тоже нужно метать. Ну, я пошла. Сиди здесь и ничего не трогай.
Плавно покачивая бёдрами, она ушла в носовую часть подлодки. Хайс невольно проводил взглядом это движение.
– Так, ладно, – пробурчал он себе под нос, – пора заняться делом.
Проворно схватив один из описанных шаров, он запихнул его в карман водолазного костюма, благо устройство оказалось небольшим, всего сантиметра три в диаметре. Потом, как ни в чём не бывало, он уселся на первый попавшийся стул и стал ждать. По его ощущениям, судно теперь двигалось гораздо медленнее, да и звук моторов стал глуше. После резкого толчка, во время которого парень чуть не слетел со своего насеста, подлодка остановилась.
Хайс осторожно поднялся на ноги. В отсек, сурово поглядывая на парня, входили рыбаки. Хайс угрюмо косился на них. Рыбаки отворачивались.
– Парень, ты точно получишь, как следует, когда вернёмся в город, – сказал молодой рыбак, не более чем на пару лет старше Хайса. – Но если выдержишь порку, мы, так и быть, примем тебя в свои ряды.
Хайс не верил своим глазам. Рыбак ухмылялся во весь рот.
– Ты издеваешься? – спросил Хайс. – Может, ты хочешь начать прямо сейчас?
Рыбаки столпились вокруг, отпуская двусмысленные комментарии и радуясь предстоящему шоу.
Без предупреждения рыбак бросился на Хайса. Получив ощутимый удар в челюсть, Хайс пошатнулся – драться он, естественно, не умел драться.
Пришлось включить логику: рыбак высокий, худой, поэтому легче всего будет поднырнуть под его руку и ударить в солнечное сплетение. Что Хайс успешно и проделал. Рыбак, не успевший переодеться в костюм, согнулся надвое, но быстро пришёл в себя. Дав Хайсу по носу, он отступил, чтобы перегруппироваться. Юноша вытер выступившую кровь и стал прикидывать, куда бить дальше. Очевидно, рыбак так и намеревался ударять его по голове, потому что костюм ему всё равно было не пробить. Они вновь начали сходиться, но тут Аннет метнулась наперерез мужчинам.
– Хватит! Перестаньте! Что за детский сад? Джойс, ты же уже прошёл инициацию, не веди себя как ребёнок! Хайс, а ты? Ты же такой умный, чего в драку полез? Не видел, что он тебя подначивает?
Джойс по-хозяйски приобнял Аннет за талию, и сказал:
– Женщина, молчи, когда мужчины оценивают друг друга. Я решил провести обряд инициации здесь и сейчас, по-нашему. Мне кажется, он нам подходит.
И воздух взорвался приветственными криками. Хайс только изумлённо озирался по сторонам, смотря на всех этих людей, которых он до недавнего времени, по большому счёту, презирал. Но одно омрачало его мысли: Аннет тоже обняла Джойса, и казалось, что ей это было привычно. Вот и всё, кончилась его светлая любовь… когда он только начал осознавать её.
– Шлемы-фильтры наде-евай! – Джойс, будучи главным, отдал команду.
Вся команда подводной лодки, кроме двух рулевых, уже облачилась в костюмы. Надев шлемы, они направились к нижнему двойному шлюзу.
Вода оказалась непривычно холодной. Хайс почувствовал, как костюм начинает автоматически менять температуру, и вскоре ему сделалось уже тепло. Оттолкнувшись ногами, он проплыл немного вверх и замер: огромный водный мир простирался вокруг.
Мимо проплывали тысячи рыб. Тёмно-синее приятно окутывало и покачивало. Давление на голову и тело совсем не ощущалось, благодаря чудо-костюму. В руку Хайсу что-то ткнулось. Он чуть не вскрикнул от неожиданности, но это оказалась давешняя афалина.
– Это ты? Привет! Как ты меня нашёл… или нашла? – И он погладил афалину по голове.
– Эй! – окликнул Хайса один из рыбаков. – Это ты с кем там разговариваешь?
Хайс оглянулся. Афалины нигде не было.
– Да так, ни с кем, – отозвался в передатчик Хайс. – Океанические галлюцинации, первый раз на открытой воде.
– А, тогда понятно. Ну, ты там поаккуратнее, парень.
Вокруг творилась настоящая феерия. Рыбаки отводили руки назад, и метали портативные удилища, находившиеся в их руках. Шарики распрямлялись с негромким треском, разворачиваясь в длинные серебристые сети, которые взмывали вверх, накрывая рыб. Перед глазами Хайса замерцали тысячи бликов, и он почувствовал, что у него начинает кружиться голова.
– Не зевай, бросай сеть! – задорно крикнула ему Аннет.
Хайс вытащил шарик из кармана и только попытался размахнуться, чтобы бросить сеть, как раздался громкий крик:
– Акула, акула, спасайтесь все!
Серая молния метнулась наперерез быстро уплывающим рыбакам. Хотя каждый ребёнок с детства учился плавать в городском подводном бассейне, всё же человек не мог сравниться в скорости с рыбой. Мощными челюстями огромная акула захватила ногу одного из рыбаков. Пятна крови расплылись на воде, окрашивая её в грязный, мутный цвет. Кто-то пронзительно закричал. Рыбина даже и не повернула головы. Хайс понял, что это кричит он сам, первый раз столкнувшийся с такой опасностью.
– Помогите! – закричал пойманный рыбак.
Аннет! Это была Аннет!
Хайс даже и не понял, когда он успел подплыть к акуле. Мощным броском он забросил ей между зубов лабрис, и с громким щелчком сеть распрямилась, полностью забив глотку акуле. Рыба забилась и задёргалась, пытаясь выплюнуть сеть, и отпустила Аннет.
Хайс огляделся по сторонам. Рыбаки уже уплыли куда-то, кроме того, во время боя их снесло в сторону подводным течение, так что корабль исчез из поля зрения.
Хайс выругался про себя, подхватил под руки стонавшую Аннет и поплыл подальше от акулы, жевавшей сеть. Он не заметил, как ещё более сильное течение подхватило их, завертело и понесло. Стремясь вырваться из цепких лап подводной реки, он изо всех сил старался загребать в сторону. Мышцы ног заныли, но двигать он мог только нижними конечностями, так как всё ещё крепко держал девушку. Перед глазами Хайса поплыли чёрные пятна, но он продолжал судорожно грести. Он уже не понимал, где верх, а где низ, но всё так же продолжал плыть, зная, что за их спиной осталась смерть.
Внезапно серая тень мелькнула перед его глазами, и он уже подумал было, что это акула настигла их, но это оказалась афалина. Призывно махнув хвостом, она поплыла, словно указывая направление, и Хайс начал грести вслед за неожиданным помощником. Видя, что юноша выбивается из сил, дельфин подплыл к нему и дал ухватить себя за спинной плавник. Выровнявшись по течению, Аннет и Хайс поняли, что движутся куда-то вверх.
– О нет, – простонала Аннет. – Теперь нас точно никто не найдёт. Мы никогда не всплываем так глубоко ото дна, а ведь впереди – необозримая бесконечность воды… Как нас теперь найдут? И передатчик так высоко от дна сигнал не поймает…
– Молчи, экономь силы, – посоветовал Хайс. – Ты потеряла много крови. Кто знает, сколько мы ещё продержимся. И почему вы не носите с собой оружия?
Аннет помолчала.
– Нападений не было уже года два, вот мы и подумали, что эти твари вымерли от радиации. Кроме того, в тех водах никогда не бывало агрессоров. Мы не были готовы к такому. Оружие занимает слишком много места, его тяжело тащить на себе – ты когда-нибудь видел электрический гарпун? И без этих бандур мы могли брать с собой больше сетей, ведь городу требуется много пищи…
– Идиоты, – сквозь зубы прошипел Хайс. – Ведь взрослые люди, а какие идиоты… Чему вы только после инициации учитесь?
– Ну, уж извини, – рассердилась Аннет. – Можно подумать, это ты пострадал. Я ещё и утешать тебя должна, когда у меня от боли ногу свело? Ну и челюсти у этой рыбины, раз она смогла прокусить этот костюм.
– Кстати да, а как он не разгерметизировался? Почему тебя не расплющило давлением? Почему ты не задохнулась?
Аннет сощурилась от боли.
– Я чуть не погибла в зубах этой твари, а тебя интересует только теория? Так, я тебе отвечу, но потом ты отстанешь от меня. Костюм сделан из нескольких слоёв, в каждом из которых есть раздельные сегменты. В случае разгерметизации одного из сегментов, он мгновенно изолируется, а пространство между слоями заполняется специальным герметизирующим составом. Это работает при очень высоком давлении. Всё понял, доволен? Тогда оставь меня в покое и дай спокойно регенерироваться.
– Так костюм ещё и на это способен?
Но Аннет промолчала. По всей видимости, она потеряла сознание от большой кровопотери.
Тогда Хайс заговорил с афалиной.
– И куда ты нас тащишь? Ведь наверху всё то же самое, что и возле дна, только дом-то у нас находится внизу, а вот наверху только бескрайний океан.
Но афалина не ответила, потому что Хайс всё равно не понял бы её языка. Она продолжала плыть всё выше и выше.
Вода становилась светлее, оттенок её изменился на мягко-голубой. Мимо потерявшихся людей проплывали белые купола медуз, несущих свои длинные жгучие щупальца. Они неярко сияли от какого-то источника света. Кислорода в воде почему-то стало больше. И внезапно вода кончилась! Вокруг была пустота! О, ужас! Это было небытие!
Хайс от ужаса закричал. Он не понимал, как это может существовать место без воды, где бы не было купола. Он кричал и кричал, ему казалось, что он сейчас умрёт от собственного крика, или от ужаса, от осознания того, что вода кончилась, заменившись какой-то бесцветной субстанцией.
Рядом недоумённо щёлкала клювом афалина – она явно не понимала, почему маленький человек так переполошился. Воздух в лёгких Хайса закончился, перед глазами плавали огненные мушки. Что бы это ни было, здесь было очень много света и тепла. Океаны света. Над головой плавали белые пушистые громады, похожие на рыбьи плавники. В воздухе парили какие-то животные, плавно взмахивающие своими отростками-плавниками. И что-то огромное, огненное, похожее на шар, полыхало над их головами. Визор шлемофильтра затемнился, и тут внезапно Хайс прозрел.
– Это же небо и облака! И солнце! Так вот что такое описывали допотопные! В их мире не было так много воды… Так значит, у них были надводные лодки? И они жили на этих лодках? Но сколько же надо лодок, чтобы вместить целый город! – Тут набежавшая волна захлестнула шлем Хайса, и он отёр прозрачные капли.
– Вода течёт неравномерно. Этому должно быть какое-то объяснение. То, что вода захлестнула меня, показывает, что им было сложно жить на этих лодках, потому что они могли перевернуться.
Пока он рассуждал сам с собой, очнулась Аннет.
– Мне показалось, кто-то крича… – начала она. – А-а-а, что это!!!
Послышалась ещё целая серия криков, прежде чем Хайс смог успокоить Аннет и объяснить ей, где они оказались.
Отдышавшись, девушка сказала:
– Я знала, что ты безумен, но чтобы настолько… Ты похитил меня, чтобы вытащить под это… небо, бросил сеть в пасть акуле, когда у тебя не было в руках оружия, подружился с врагом, поедающим наши запасы… Я ни разу не видела таких ненормальных мальчишек. Будь я твоей старшей сестрой – отшлёпала бы тебя, и всё. Зря я не дала Джойсу закончить дело. Ох, Джойс, он меня бросил!.. – И она заплакала. – А мы теперь здесь умрём, и никто даже не знает, что мы всплыли наверх, потому что это – безумие!