Марина Владимировна Добрынина
Бей ушастых. Часть 1
Глава 3
Дульсинея
Переместились мы в библиотеку. Я это место хорошо знаю, еще в первые дни, как попала в этот мир, ее изучила. От скуки. А потом книжечку с картинками здесь стырила – «Тысяча и одна поза шактистанских наложниц». Она на шактистанском языке написана, так что пришлось Терину переводить для меня. Мы ее год после свадьбы изучали. Из любви к искусству. Одним словом, с зулкибарской библиотекой у меня самые теплые воспоминания связаны. Еще прелесть ее в том, что здесь пепельницы стоят. Не знаю, зачем, для красоты, наверно. В этом мире считается, что курить неприлично. Такое позволено только гномам, ну и еще пифиям, которые, впрочем, вовсе не табачком балуются. Но мне-то на приличия плевать с высокой колокольни. Так что я удобно устроилась в кресле у стола и радушно указала принцессе дымящейся сигарой на второе кресло:
– Садись, Ханночка, чувствуй себя как дома.
– Я и так дома, – напомнила она и села. Нервничает, наверно, девочка наша.
Я махнула тапком, и на стол перед нами свалился пухлый фолиант. Отлично, чем толще книга, тем больше вероятности, что там картинок много.
– Так, давай посмотрим, что у нас тут есть. Заодно и для Лина что-нибудь подыщем. Бедный ребенок не хочет быть слугой. Ты уж там нежнее с ним. Кстати, не знаешь, отчего это Саффа такая расстроенная?
– Лина отпускать не хочет. Боится за него. Она же сама не своя становится, когда дело его касается. Я это давно заметила. Было дело, даже сомневалась – а оглушающим ли он ей пять лет назад в лоб зарядил?
– Оглушающим, – подтвердила я, продолжая листать книгу. – А что, она все это время неровно к нему дышала? Бедная девочка, сколько терпения. Пять лет! Да я бы на ее месте… хм, в общем не будем об этом, я старая женщина и мне надо вести себя подобающе. Что это за звуки ты издаешь, Ханночка?
Подняла я взгляд на принцессу, а она похрюкивает весело. Это типа не верит, что я старая женщина? В общем-то, правильно делает.
– О! Ханна, смотри, что я нашла!
Иоханна веселиться перестала, опустила взгляд в книгу и задумалась.
– Расслабься, это не тебе, это Лину, – уточнила я. – Вот такая белая рубашечка, ему очень пойдет. Сверху безрукавку, хм, ну поскольку он слуга, цацки всякие мы на нее нашивать не будем, и так сойдет, просто черного цвета. О, а штанишки-то какие забавные у вас тут носили тысячу лет назад! Обтягивающие. Ха-ха, сразу можно было понять, что там у мужчины с достоинством.
– Дуся!
– А что Дуся? Я уже… кхм… много лет как Дуся! А штанишки, и правда, прелесть. Надо уговорить Терина так хоть разок нарядиться. Ему пойдет. А обувь что-то не того. Неудобная, наверно. Ладно, значит, для Лина наряд нашли. Поехали дальше. Ханна, не смотри на меня так, я не виновата, что в этой книге сначала про мужские шмотки речь идет, сейчас и до бабских дойдем.
– Дусь, ты уже почти тридцать лет княгиня, а выражаешься как… как…
– На папу своего посмотри! – огрызнулась я, сунула в книгу закладку и принялась листать дальше.
– А папа от тебя нахватался!
– Он и без меня не блистал чистотой речи. И с кем только общался? С гоблинами какими-нибудь, наверно.
– Кто такие гоблины?
– Хм… прости, не смогу толком объяснить, не увлекалась фэнтези. Ты у Коли спроси, может быть, он знает. О! Вот, смотри, Ханночка, какое прелестное платьице!
Ханна глянула в книгу и как-то не проявила особой радости.
– Ну что ты куксишься? Вот, гляди, здесь написано, что особенностью наряда этой эпохи было торжество чарующей женственности – свободные мягкие формы, пластичность и благородство силуэта. Плавность и изящная простота, легкость и стремительность образа воплощали идеал юной девушки…
– Дусь, я поняла, хватит зачитывать описание. Нормальное платье.
– Ну да… как думаешь, мне пойдет такое? А может быть, когда вы вернетесь, устроим костюмированный бал? Что ты ресничками хлопаешь? В моем мире… то есть в мире, где я родилась, это обычное дело – маскарады. А у вас вот я почему-то такой развлекаловки не видела никогда.
– Это эльфийское развлечение. Лет пятьдесят назад была мода на маскарады, а потом все остыли.
– О, какая ты образованная, Ханночка. А я вот так и не удосужилась историю этого мира изучить, – пробормотала я, разглядывая наряд на картинке.
То есть даже не наряд, а последовательное изображение каждой детали туалета. Тонкая белая рубашка, на нее сверху надевается платье, кстати, не особо отличающееся от современных, только без рукавов. Рукава длинные с раструбами и вычурной вышивкой, прилагались. Неудобно конечно, что они не пришиты к платью, а крепятся к нему с помощью шнуровки. Ох, и «весело» будет Ханне этот наряд снимать и одевать! А, в общем-то, пусть спасибо скажет, что к этому наряду не прилагается какой-нибудь уродский чепчик, обязательный для юных дев, а то замучилась бы в таком виде полковника нашего соблазнять.
– Ну что, Ханна, пошли ваших портняжек озадачивать?
Лин
Мать и Ханна объявились в кабинете Вальдора не скоро. При виде блонды пес Кир завилял хвостом и тут же удивленно оглянулся. Понятно, хвост у него сам по себе, без его ведома вилять начал – обычный собачий рефлекс, непривычный для свежепревращенного человека.
– Привыкай, – с ухмылкой посоветовал я, – он не только виляет, он еще и поджимается, когда страшно.
– Лин, отстань от песика, лучше посмотри, какой мы прикид тебе клёвый выбрали! – предложила мать.
Любит она у меня иномирскими выражансами публику пугать, но здесь все свои собрались, так что никто особо не удивился, ну разве что на лице Кардагола недоумение отразилось, но спрашивать, что такое «клёвый прикид» он не стал, гордость не позволила.
Когда мать показала картинку, с которой мне должны одежду пошить, я чуть заикой не остался. Это с какого такого перепугу я должен буду на себя колготки напяливать как барышня какая-то?
– Подходяще, – к моему огорчению, одобрил Кардагол на правах знатока моды того времени.
Выбранный для Иоханны наряд он тоже одобрил. Да только блонде больше, чем мне повезло – ей подобрали вполне приличное платье, не вызывающее желания разразиться дурацким хохотом, как в случае с моим «шедевром»… бедные мужики того времени! Неудивительно, что они так воевать любили! Попробуй не озверей, когда на тебе такие вот обтягивающие колготочки надеты. Что ж, мне оставалось только порадоваться, что ноги у меня не кривые и все остальное тоже в порядке.
А как обрадуется придворный портной, когда ему велят за ночь сшить вот это чудо старины глубокой, я себе вполне могу представить!
Дульсинея
– Дульсинея, любовь моя, подойди ко мне, разговор есть.
Кардагол задался целью отлюбить меня на словах так, чтобы у меня при виде него зубы сводило. Ну да, было дело, строила я ему глазки, когда он нас с Иоханной похитил. Так и что? Он же не хуже меня понимает – я дурака валяла. А что чмокнулись мы с ним разок, так это вообще, как говорится, не повод для знакомства. Но этот недотраханный новоявленный родственничек по поводу и без продолжал награждать меня слащавыми эпитетами типа «любовь моя» или еще что похуже. Я ему тем же отвечала. Терин на это дело смотрел равнодушно. А если и не равнодушно, то вида не показывал.
– Что, Кардагольчик, сладкий мой? – зловеще промурлыкала я, и не думая приближаться к этому засранцу.
Знаю я его – морду озабоченную! Всех фрейлин-девственниц Аннет перепортил. И если Лина при зулкибарском дворе считали сексуальным бедствием, то даже не знаю, кем считают этого… дедушку его новоявленного. Признаться честно, я Кардагола немножко побаиваюсь, хотя понимаю, что ко мне он вряд ли всерьез полезет со всякими намерениями. Вот к Аннет – это да. Он на нее слюни пускает, не скрываясь, к неудовольствию Вальдора.
– Дусь, ну подойди! – прошипел Кардагол.
Физиономия у него при этом была серьезная. Я и подошла, встала с ним в уголке этом темном.
– Что тебе, харя ты мерзкая?
– Надо поговорить, но запомни, это секрет! – зашептал Кардагол, наклонившись к моему уху. – Есть идея, как без лишних хлопот отвоевать Эрраде. Не магически – это много времени занимает. Сама видишь – почти месяц прошел, а воз и ныне там.
– А куда тебе спешить? – спросила я, отодвигаясь подальше.
Незачем так близко ко мне стоять, вдруг, кто увидит? Еще неправильно поймут.
– Мои люди там! – напомнил Кардагол и опять перешел на эту свою идиотскую манеру речи: – Дуся, заинька моя, ты же знаешь, какой я ответственный. Не могу по ночам спать спокойно, думая о том, что мои ребята в плену томятся.
– Кардагольчик, сдается мне, что по ночам ты по другим причинам не спишь. Всех зулкибарских девиц окучил, вот и заскучал.
– Дура ты, Дуся, – кажется, он по-настоящему обиделся, – я к тебе с серьезным предложением, а ты…
– Ладно, давай серьезно, – согласилась я, – я так понимаю, у тебя какие-то мысли по поводу возвращения Эрраде появились, да?
– Именно так. Я знал, что ты очень догадливая, сладкая моя.
– Хорошо, я рада, что ты такой весь в идеях, но при чем тут я?
– Дусь, мы решили воевать не магически, а то, что я придумал, связано с магией. Терин не одобрит.
– Конечно, не одобрит, – с умным видом подтвердила я, – ты наверно и сам в курсе, что, если комиссия от Совета чародеев засечет применение магии в этой войне, Эрраде придется признать поражение и выплатить Арвалии компенсацию.
Кардагол зашипел нечто весьма нецензурное на тему того, что Арвалия это вообще провинция Эрраде, и все мы тут слабаки и размазни, боимся лишний раз пукнуть без контроля Совета.
– Кардагольчик, законы надо соблюдать, – наставительно изрекла я.
– Дуся, то, что я предлагаю, ни один маг не засечет! – заверил Кардагол и признался: – Но Терин не одобрит. Не только как Глава Совета, но и как твой муж.
– Интересно, – промурлыкала я, – ну-ка выкладывай, что ты там придумал?
– Надо надеть на Дафура «ошейник покорности».
– Отличная идея, – буркнула я, – а ничего, что ошейник у Терина? Лично я не рискну спрашивать, где он его прячет!
– И не надо! Ошейник у меня, я его у Терина выменял.
– На что? – заинтересовалась я.
Вряд ли супруг мой просто так за какую-то фигню игрушку эту свою отдал бы, особенно учитывая недавние события. Я бы не удивилась, запри он этот ошейник на тридцать три замка.
– На обещание не соблазнять Аннет.
Кардагол это с таким тоскливым видом сказал, что я сразу поверила. Надо же, какой у меня Терин добрый… то есть, точнее сказать, какой он хороший друг. Вот ради спокойствия Вальдора не пожалел свою дипломную работу, то есть ошейник этот самый.
– Офигеть, – только и смогла пробормотать я.
– Потом офигевать будешь! – прошипел Кардагол, взял меня за плечи и развернул так, что я оказалась зажатой между ним и стеной
Хотела я ему тапком по морде дать, слышу, идет кто-то. Понятно мне стало, с чего он вдруг меня прижать решил – не хочет, чтобы видели, что я тут с ним в уголке шепчусь. Думала, он меня просто собой загородит, чтобы не увидел никто, с какой именно дамой он тут беседует. Так нет, этот засранец озабоченный, когда шаги приблизились, всерьез меня к стенке прижал и давай нацеловывать! И ведь не заорешь потому, что идет там кто-то. Судя по хихиканью, фрейлины топают. Ну, растудыть их всех в тудыть! Стою, молчу, только лицо отворачиваю, чтобы родственничек этот меня ненароком в губы не чмокнул, а то ведь потом хрен оторвешь его, засранца такого.
Хихиканье стихло, потом по новой захихикали и, судя по быстрому топотку и шуршанию юбок, побежали. Правильно, бегите. Чем быстрее вы убежите, тем быстрее я Кардагола отпихну и дам ему по морде тапком!
Ну и дала я, конечно же. Он с видом оскорбленной невинности потер ушибленную щеку.
– Злая ты, Дуся. Я же по-родственному.
– Странные у тебя представления о родственных отношениях! – прошипела я. – Ты мне это брось! Я, конечно, понимаю, что тебе не дает покоя воспоминание о том, как ты в отношении меня слабость проявил и был бит по морде тапком. Но, может быть, хватит уже мстить мне таким наивным образом – пытаясь заставить меня потерять над собой контроль? Давай, выкладывай, что ты там придумал?
– Ты проникнешь во дворец, наденешь на Дафура «ошейник покорности»…
– Почему я? – перебила я.
– А кто? Я что ли должен под видом сластолюбивой шлюшки к нему в постель залезть? – возмущенно прошипел Повелитель времени.
– Ну, я уверена, ты сможешь наложить на себя такую иллюзию, что Дафур сойдет с ума от любви и позволит тебе не только ошейник на себя напялить, – похихикивая, заверила я.
– Дуся! Я уверен, у тебя это получится лучше! Я не смогу!
– Не сможешь бабой притвориться?
– Не смогу иллюзию на себя наложить, – неохотно признался Кардагол. – Не получается у меня над собой колдовство творить.
– Так давай я на тебя наложу. Я из тебя такую девочку сделаю, пальчики оближешь!
Я с готовностью махнула тапком. Кардагол поймал меня за запястье и нежненько руку мою, в которой я тапок держала, к стеночке прижал.
– Не надо, Дусенька, боюсь я, что ты такого намагичишь, что мне потом всю жизнь придется дамой ходить. Ты лучше подумай о благе княжества своего. И о том, что Терин нам в итоге спасибо скажет за наше самоуправство.
– Ему не понравится, что я в это влезла, это, во-первых. А во-вторых, с чего ты взял, что использование «ошейника покорности» комиссия не засечет?
– Да когда они успеют засечь-то? От этого ошейника магии всего ничего.
– А он потом в Совет жалобу подаст, будет расследование и…
– Ну и воображение у тебя, Дуська! – перебил Кардагол. – Не переживай, когда Дафур сделает все что нам надо, я ему память почищу так, что ни один маг не заметит. Я умею. А Терин твой, когда мы все это провернем, будет доволен и забудет на тебя рассердиться. Видишь, душа моя Дульсинея, как я забочусь о твоем семейном благополучии.
– Вижу-вижу, только морду свою подальше от меня отодвинь, не люблю я, когда посторонние мужики мне в лицо так многозначительно пыхтят.
– Дура ты, Дуська! – проворчал Кардагол, оскорбленный в лучших чувствах, немножко отодвинулся и продолжил излагать свой «гениальный» план: – Проникнешь к Дафуру, наденешь на него ошейник, дашь мне знать, я приду и…
– К чему такие сложности, Кардагольчик? Я и сама могу приказать Дафуру убрать войска из Эрраде.
– Дусенька, любовь моя, ты можешь что-нибудь напутать, будет лучше, если я сам…
– Дульсинея. Кардагол. Все готово для отправки Иоханны. Ждут только вас.
Вот честно, у меня волосы во всех местах дыбом встали от ужаса, когда я услышала голос Терина. Интересно, что он подумал? Я стою у стеночки вся такая слегка потрепанная, после показательных кардаголовых обнимашек, сам Кардагол напротив меня стоит, да какой там стоит, практически лежит на мне! И когда успел так прижаться? В общем, красивую такую картинку мы из себя представляли.
– Надеюсь, ваш разговор можно отложить? – холодно спросил Терин.
– Ну конечно, мой сладкий сахар, – мурлыкнула я, ткнув Кардагола кулаком в живот, – о чем таком неотложном можно говорить с этой жопой озабоченной?
Пока Кардагол ловил ртом воздух после моего удара, я шагнула ближе к Терину и взяла его под руку. Терин молча телепортировал нас в зал и тут же отошел от меня. Хм, кажется не в настроении мой супруг.
Глава 4
Иоханна
Как на меня напялили это странное платье, даже не помню. Немного отходить от волнения начинаю лишь в зале, когда вижу лицо отца – такое же испуганное, как и мое. Да, конечно, бравировать он может, сколько угодно. Да и сейчас наверняка готов отпустить какую-нибудь глупую шуточку. Но я же вижу – переживает. Так переживает, что мне, пожалуй, нужно начинать брать себя в руки. Хотя бы для контраста.
А вот Лин, кажется, не волнуется. Или это мысли о наряде забивают всю его голову, потому что он то и дело пытается одернуть вниз смешные обтягивающие штанишки и что-то ворчит под нос.
Третий член нашей группы – Кир сидит возле моего колена тоже принаряженный. На него надет широкий кожаный ошейник, украшеный медными, вызывающе торчащими шипами. Машинально наклоняюсь и треплю пса по шее. Кир поднимает на меня изумленный взгляд, но молчит. Ну да, да! Я должна относиться к нему, как к человеку! Просто, когда я об этом не думаю – вижу только собаку, и поступаю с этой собакой соответствующим образом. Ох, да, неловко получилось.
Саффа стоит возле Лина и, волнуясь, потирает руки.
Молчим. Ждем Кардагола. Говорить уже не о чем, да и незачем.
Кардагол появляется в компании Терина и Дульсинеи. Последняя, кстати, как-то странно выглядит. Смущенной, что ли? Но это не имеет сейчас значения.
Дульсинея
Иоханна вся взволнованная стояла. Оно и понятно, не каждый день ей приходится отправляться в прошлое, чтобы переспать с собственным женихом, который о ней в те времена и знать не знает. Ах, на какие только жертвы не идут женщины, чтобы завести детей. Но то, на что решилась Иоханна, это настоящий подвиг! Я бы еще сто раз подумала, прежде чем лезть в прошлое, когда Кир был совершенно бешеным воякой, и еще неизвестно, как на принцессу нашу отреагирует.
Я взглянула на Саффу. Интересное дело, с чего вдруг она опять напялила этот свой ужасный черный балахон? Нет, ну я понимаю, что это официальная одежда магов, традиции и все такое. Но Валь никогда не настаивал, чтобы его придворные волшебники придерживались правил. Тем более, что Саффа в этом выглядит, как зловещая ворона. В последнее время, благодаря уговорам Лина, она перестала это безобразие носить, перешла на платья. Правда, строго черного цвета. Но они все же симпатичнее вот этой вот штуки. Зачем она ее опять надела? И почему у нее такие испуганные глазищи, как будто она Лина на верную гибель провожает?
Зря она так. Я, конечно, тоже переживаю за сынулю своего. Но чтобы с ним что-то плохое произошло, и он из этого выпутаться не смог, это я даже не знаю, что должно случиться. А Саффа, дурочка, жмется к нему, и, кажется, отпускать не хочет. Потом наклонилась, что-то шепнула и, в кои-то веки, не стесняясь того, что в зале полно людей, позволила поцеловать себя. Да, не на шутку взволнована наша Озерная Ведьма, раз позволяет жениху такие вольности на людях.
А тут еще Кардагол, жопа эта озабоченная, подлил масла в огонь:
– Шептунья, ты своему жениху ничего сказать не хочешь? Если да, то поторопись, потом поздно будет.
Саффа на него совершенно безумными глазами глянула и так в руку Лина вцепилась, что аж пальцы побелели.
– Отстань от нее, дедушка новоявленный, пока в глаз не получил.
Лин вмешался в самый неподходящий момент, потому что вот видела я по лицу Саффы, что сейчас она решится и возможно что-то скажет… или сделает. Например, сама Кардаголу в глаз даст. Но, увы, благодаря доброму Лину, который свою волшебницу готов от всех на свете защищать, момент был упущен, и Саффа так и осталась молчаливой тенью рядом с ним.
– Вам предстоит уникальное путешествие, – весело изрек Кардагол, выплетая в воздухе что-то, похожее очертаниями на дверь. – Сюда вы вернетесь. Не в тот же момент, из которого отправились, а через три дня. Даже если в прошлом проведете больше или меньше времени. Объясняю, почему. Я не совершенен, и если установлю возврат на более ранний срок, то может случиться накладка, вы столкнетесь с самими собой здесь в этом времени, и тогда я не знаю, что будет.
Выплетенная его магией дверь, засветилась и открылась.
– Прошу! – картинным жестом указав на эту самую дверь, Кардагол отступил в сторону.
Первым в проход прыгнул Кир – серый пес, чем-то похожий на волка. За ним, не раздумывая, сиганула Иоханна. Лин погладил Саффу по щеке, что-то сказал ей и последовал за ними.
– Ну, чего ты такая грустная, невестка моя будущая? – весело обратилась я к Саффе. – Нормально все с ним будет. Не переживай.
– Спасибо, Дуся. Я постараюсь, – отвечала волшебница и исчезла, не прощаясь.
Да, невеста у сынули моего, мягко говоря, со странностями.
Лин
Никогда в прошлое не перемещался и надеюсь, что это будет первый и последний раз. Во-первых, страшно. Кто его знает, Кардагола этого, вдруг напутал что-нибудь? Во-вторых… хм… и во-вторых, тоже страшно. Все-таки чужое время, это все равно, что чужой мир. Неуютно.
Оказались мы в лесу. Ну, или в роще какой-то. Не знаю. Деревья кругом, птички поют, Иоханна на травке сидит в обнимку с авиатором своим собачьим, и я неподалеку от них расположился. Короче говоря, прибыли.
Кир башкой помотал, принюхался и определил:
– Мой полк в той стороне, нам туда.
– Ты уверен, что нас не убьют на месте без вопросов?
– Люди отца убили бы. Мои не убьют. Сначала допросят.
И с такой ухмылочкой на собачьей морде Кир это сказал, что у меня не возникло ни капли желания оказаться на месте допрашиваемого.
– Погоди-ка! – опомнился я. – Нас же ограбили?
– Ну да.
– А чего мы тогда такие все чистенькие и прилизанные, будто только что из гардеробной?
Не успела блонда моя пискнуть, как я ее на траву завалил, платье слегка помял, прическу растрепал. Кир там что-то возмущенно рычал рядом и даже за рукав меня зубами прихватил.
– Хватит тут инстинкты свои собачьи демонстрировать, а то косточку не получишь, – пригрозил я.
– Лин, предупреждать надо! – возмущенно прикрикнула принцесса, выбирая из волос травинки и пытаясь отряхнуть платье.
– Оставь, так реалистичнее смотрится.
Ханна встала, отфыркиваясь, как недовольная лошадь, потом, обворожительно улыбаясь, шагнула ко мне, разорвала рукав рубашки и любезно предложила:
– А не поваляться ли вам в придорожной пыли, Лин Эрраде?
Я хотел возразить, что мне это не обязательно, но тут авиатор этот недобитый на меня сзади напрыгнул, и поваляться мне пришлось.
В общем, красавцами мы сделались – в пыли, в траве, я вот с рукавом рваным. Надо было Ханне лиф на груди надорвать слегка, для полноты картины, ну и для скорейшего соблазнения полковника нашего. А впрочем, и сейчас еще не поздно. Я решительно шагнул к блонде, руку протянул…и тут же отдернул, потому что в миллиметре от нее клацнули зубы Кира.
– Ханна, он у тебя бешеный какой-то! Надо было ему ошейник шипами внутрь надеть, глядишь, посмирнее себя вел бы.
– Ты что себе позволяешь? – прорычал наш песик.
– А ты что подумал? – с ухмылкой осведомился я.
– Платье рвать не дам! – отрезала Ханна и решительно зашагала вперед.
– Ну, и зря, – буркнул я и последовал за ней.
Иоханна
Ну, что они постоянно грызутся? Надо было Лина тоже в собаку превратить – устроили бы бои. Я бы еще и заработала на этом. А что? Бои говорящих собак – забавно. Вот так и вижу… Я загрызу тебя, наглая клыкастая морда! А я хвост тебе откушу, блохастая тварь! Лин, наверное, был бы рыжим и лопоухим псом. Охотничьим каким-нибудь. А можно ли стравливать охотничьего с овчаркой? Наверное, нет. Кир бы его покусал.
Странные мысли у меня в голове бродят. Впрочем, пускай, лишь бы не думать о цели, потому что я вся сразу мурашками покрываюсь. Странно это – в сопровождении любимого мужчины искать того, с кем я могла бы ему изменить. А интересно, Кир в прошлом очень отличается от Кира в настоящем? И еще интересно – куда это мы вообще идем?
– Кир, – интересуюсь я, – мы что-то конкретное ищем?
– Да, – фыркает Кир и принюхивается, – патрули.
– А ты не знаешь, где твои собственные патрули стоят? – тут же ехидненько проговаривает Лин.
– Я – военачальник. Это не моя забота. Я могу только предположить, где они должны быть.
– Такой прямо крутой!
У Кира шерсть на загривке становится дыбом.
– Ханна, – рычит он, – скажи этому мальчишке, чтобы он заткнулся!
– А ты на меня полай! – радостно заявляет Лин, и теперь уже и мне хочется его ударить. Чем-нибудь тяжелым и прямо по этой туповатой рыжей голове.
– Мерлин Эрраде, – начинаю было я, но замолкаю, остановленная тихим рычанием пса.
– Они здесь.
Кто здесь? Я никого не вижу!
– Стоять! – слышу я. Да я и так стою. Из кустов выходит парень. Совсем молоденький, лет двадцать, не больше и страшно серьезный. То есть серьезный и страшный одновременно, потому что в руках у него меч, недвусмысленно направленный на нас с Лином.
– Стоять, – повторяет парнишка, – или мы будем стрелять!
– Из чего? – удивляется Лин. – У тебя там что, меч-самострел?
Мечник хмурится, и в ту же секунду в землю у ног Эрраде-младшего впивается стрела. Лин аж подскакивает на месте. Откуда она прилетела? Поднимаю взгляд. Ага, сверху, значит лучник засел на дереве. Чудесно. А дальше-то нам что делать?
– Вы кто такие? – слышу я и опять за спиной. Да они что, издеваются? Теперь уже моя очередь подпрыгивать. Что там такое? Ага, еще один владелец холодного оружия. Но этот уже прилично старше, лет сорока на вид, усатый такой дядька.
– Благородная госпожа Иоханна Сампонийская, – как и подобает слуге, представляет меня Лин.
Старший патрульный (а я надеюсь, что это патруль Кирдыка, потому что иначе мы точно влипли) с минуту меня изучает, после чего переводит взгляд на Лина.
– А ты кто?
– А я Лин, телохранитель госпожи Иоханны. А это вот наш пес Ки… Ким.
Патрульный фыркает.
– Именем собаки я не интересовался. Что вы здесь делаете?
Так, пора и мне вступать в диалог. Делаем лицо понадменнее, взгляд попрезрительнее. Ага, самое то.
– Проводите нас немедленно к своему господину, – заявляю я, – не собираюсь я объясняться перед челядью.
Лицо патрульного мрачнеет. Кошусь на Кира – у того на морде полнейшее недоумение написано. Э… Я что-то не то сказала?
– Давайте их прямо здесь пристрелим! – с воодушевлением в голосе заявляет мальчишка патрульный, после чего немедленно получает от старшего легкий подзатыльник. Вот уж спасибо! Спасибо тебе, добрый человек, а звереныша твоего дикого вообще на поводке держать надо!
– Нет, – задумчиво произносит усатый, – полковник приказал всех шатающихся возле лагеря к нему направлять.
– Зачем? – встревает Лин и тоже получает подзатыльник, но уже от меня.
Старший хмыкает:
– Юрась, Гурика возьми и проводите этих к главному. Попытаются бежать, сам знаешь, что делать.
Мальчишка серьезно кивает.
Лин
Вся такая гордая и важная блонда моя. А мне аж поплохело. Ну, чего она выпендривается? Не могла жертвой притвориться? Она же благородная девица, ограбленная негодяями и чудом избежавшая… хм… как это в романах дамских говорится? «Участи худшей, чем смерть». Ну да, типа насилия чудом избежала блонда моя. Интересно, каким таким чудом? Подозрительно это, что нас вот ограбили, а прекрасной девой побрезговали. Да, что-то как-то не продумали мы легенду.
Патруль взял нас в окружение, и мы пошли. Иоханна гордо так вышагивала. Принцесса, ёптыть! Будь я на месте этих солдат, я бы ни за что не поверил, что она жертва разбоя! Слишком уж наглая и не испуганная. Как бы нас за шпионов не приняли.
Иоханна
О том, что мы приближаемся к лагерю, понимаю задолго до того, как мы его увидели. Я его унюхала, и меня затошнило. Наши серьезные и мрачные (и неважно, что лет так на восемь меня младше) сопровождающие гордо топают рядом, придерживая прикрепленные к поясу ножны, и совершенно не обращают внимания на выражение моего лица. А жаль.
– Госпожа, с вами все в порядке? – интересуется Лин. Ну, хоть кому-то есть до меня дело!
– Пахнет, – стону я, прикрывая нос рукой. Ну да, у меня всегда была проблема с запахами. Вот смотреть я без содрогания могу, на что угодно, при условии, что оно не воняет.
– Ветер в нашу сторону, – поясняет один из мальчишек.
Да мне все равно, в какую!
– Что там так воняет? – не удержавшись, спрашиваю я, и тут же получаю несколько удивленный ответ:
– Отхожие ямы.
Ой, спасибо! Мне тут же стало гораздо легче. Хотя, с другой стороны, а вот не надо было глупые вопросы задавать для того, чтобы потом на них тупые ответы получать. Отхожие ямы! А то я запах не различаю. Куда я попала? Зачем? Смотрю на Лина – тот, судя по его физиономии, старательно пытается спрятать поглубже испытываемое им ехидство. Вот мелкий гаденыш! Ну ладно, я тебе еще отомщу. Ты у меня еще поймешь, что такое быть слугой при избалованной барышне. А я, знаете ли, очень избалованная. Вот сейчас я тебе и устрою.
– Ах! – восклицаю, – Я, кажется, ногу подвернула!
Лин бросается было ко мне посмотреть, что там с моей ногой, но быстро соображает, что для слуги пощупать щиколотку госпожи без ее разрешения – слишком уж вольный жест.
– Ли-и-ин, возьми меня на руки! – капризно требую я.
У Эрраде-младшего глаза округляются. Ну да, телосложение у меня отнюдь не субтильное. И рост достаточно высок. Ну и что? Это повод отказать мне в такой невинной просьбе?
– Я… – растерянно шепчет Лин, а я гляжу на него со злорадством. Ну, вот только скажи мне, что ты меня не удержишь! Я же над тобой век после этого издеваться буду! Видимо, княжич понимает это и без моих пояснений, потому что с горестным вздохом подходит ближе, протягивает ко мне руки, после чего получает от меня быстрый удар по ладони.
– Фу, – заявляю, морщась, – ты грязный! Нет! Я как-нибудь и так дойду без твоей помощи.
Лин делает вдох и некоторое время не дышит. Наши сопровождающие наблюдают за сценой с интересом. Один с интересом, а другой – с негодованием. Ой, можно подумать, кто-то здесь интересуется чьим-то мнением!
Гордо иду первой. Лин тащится справа от меня, что-то бормоча себе под нос. А вот даже и не собираюсь прислушиваться!
– Мы пришли, – заявляет, наконец, один из сопровождающих нас мальчишек. А то я не вижу.
Передо мною лагерь. Если бы я еще что-нибудь в этом понимала. Это просто большая вытоптанная открытая площадка, огороженная наспех состряпанным частоколом. И всюду люди. Практически одни мужчины. Женщин вижу лишь двух, и то такой внешности, что мне даже описывать их не хочется. К запаху отхожих ям прибавляется тяжелая вонь от животных, аромат готовящейся пищи, запах дыма. В общем, густое такое амбре.
Люди вокруг одеты – кто во что горазд. Лишь несколько человек облачены во что-то, напоминающее униформу – во всяком случае, цветом – одежда у них серая. У остальных из серого разве что некоторые элементы в обмундировании – у кого штаны, у кого длинные, до колен куртки, у кого – просто повязки на рукавах. Да, судя по всему, это войско собиралось в спешке. Но все же чувствуется в собравшихся здесь воинах какое-то стремление к упорядоченности. Каждый занят своим делом. Кто-то торопится куда-то – весьма целеустремленно. Кто-то просто сидит у костров, начищая оружие и доспехи. Вот там, справа, группа мужчин тренируется, вроде бы. Слева я вижу спорящих, а может, что-то обсуждающих военнослужащих. Они одеты несколько иначе, чем остальные. В частности, на них юбки, а не штаны. Может, наемники? Не знаю. Нас ведут мимо всех этих людей, и мало кто обращает на нас внимания. Ну, не считая некоторых любителей женского пола, считающих необходимым, не отрываясь от дела, сопроводить мое появление не вполне приличными комментариями, и еще одного, которому явно больше понравился Лин. Княжич делает вид, что он временно оглох, и не понимает, в какой именно позе ему порекомендовали предаться плотским утехам. И с кем – тоже не понимает. Кир вообще изображает из себя комнатную собачку – молча трусит возле ноги и лишь ушами время от времени подергивает.
