Марина Серова
Я подарю тебе все…

– А упаковывать в контейнер – тоже моя задача? – спросила я. – Предупреждаю сразу, что я не химик и не фармацевт и не знаю, как правильно это делать.

– Нет-нет, – пояснил Мирошников. – Это задача Ковалева, он как раз химик по образованию, это все по его части. Равно как и звонки, и переговоры с голландцами. Главное – довезти образцы в целости и сохранности, это ваша задача. Здесь, в Тарасове, вы довозите их до нашего объединения и передаете нам. Я проверяю груз, и, если все в порядке, вы получаете свои деньги и спокойно отправляетесь по своим делам. Все понятно?

– А как мы будем связываться друг с другом в Голландии? На всякий случай нужна постоянная связь.

– Я продумал это, – кивнул Мирошников и, достав портмоне, вынул сотовый телефон и протянул его мне: – Это вам, на время вашего пребывания в Голландии, как раз для связи с Ковалевым и со мной. Они снабжены такими же телефонами, номера их вы сейчас получите.

Я взяла телефон, но не положила его в сумку.

– Ну что? – посмотрел на меня директор объединения. – Договорились?

– Почти, – склонила я голову к плечу и поймала встревоженный взгляд Зайцева.

– Что еще? – спокойно спросил Мирошников.

– Аванс. Часть обещанной вами оплаты я хочу получить вперед. С вашей стороны ведь тоже могут возникнуть непредвиденные накладки!

Мирошников чуть подумал и утвердительно кивнул:

– Хорошо. Вы получите аванс.

В это время сзади послышались шаги, и на лице Мирошникова появилось облегчение. Я обернулась: к нашему столику торопливо подходил мужчина лет сорока пяти, несколько полноватый, но при этом подтянутый, с симпатичным загорелым лицом и светло-русыми волосами.

– Дмитрий Сергеевич, что же вы так долго! – укорил его Мирошников.

– Дела, дела, к тому же пробки, прошу прощения, но зато все сделано, – скороговоркой произнес белокурый Дмитрий Сергеевич, бесцеремонно наливая себе полный стакан сока из графина, принесенного Зайцевым. Он в несколько крупных глотков выпил сок и поставил стакан на стол. – Фу-у-ух, – протянул он, качая головой и ослабляя ворот рубашки. – Эта жара меня доконает!

– И почему бы нам не сотрудничать с Исландией? – подмигнул мне Зайцев с улыбкой. – Там бы вы точно отдохнули от жары!

– Потому что в Исландии нет развитой фармакологической промышленности, Михаил Петрович, – снисходительно бросил блондин. – Впрочем, вас это не интересует.

Зайцев открыл было рот, но тут вступил Мирошников:

– Знакомьтесь, Дмитрий Сергеевич, вот это и есть Евгения Максимовна Охотникова, о которой я вам говорил. Евгения Максимовна, Дмитрий Сергеевич Ковалев будет вашим спутником в Амстердаме. Он отвечает за организационные вопросы.

Ковалев мельком взглянул на меня, ничуть, кажется, не удивился и вообще никак не выразил своих эмоций. Он лишь сказал:

– В аэропорту нам нужно быть завтра утром, в половине восьмого. Так что постарайтесь не опаздывать.

– Я вообще стараюсь никогда не опаздывать, – заметила я. – Если, конечно, еду на значимую для меня встречу.

– За вами заехать? – живо осведомился Зайцев.

– Спасибо, я вызову такси, – отказалась я.

– Ну зачем же такси! – не унимался начальник службы безопасности. – Я сам могу за вами заехать! Для меня это ничего не стоит и даже будет приятно. Вы где живете?

– В квартире, – ответила я, мило улыбнувшись и бросив взгляд на часы, после чего переключилась на Мирошникова: – Значит, Геннадий Владиленович, сегодня мы прощаемся, не так ли? Завтра к половине восьмого я буду полностью готова. Билеты на обратный путь уже заказаны?

– Я сейчас же закажу их по телефону, если вы обо всем договорились, – сказал Ковалев, вопросительно глядя на Мирошникова.

– Договорились, – ответил тот. – Кстати, Дмитрий Сергеевич, выдайте Евгении Максимовне деньги в счет аванса, – и он назвал сумму, ровно пятьдесят процентов от оговоренной им ставки за мои услуги.

Положив деньги в сумочку, я поднялась, собравшись покинуть кафе «Парус», и Зайцев тоже поднялся.

– Я вас провожу, – заявил он, беря меня под руку, но его порыв остановила холодная реплика Мирошникова:

– Сядьте, Михаил Петрович, я еще не дал вам всех указаний!

Зайцев с сожалением опустился обратно на стул, я же направилась к выходу. Много времени сборы не займут, учитывая короткую продолжительность нашего путешествия, но все же кое-какие приготовления сделать надо. И я, сев в свой «Фольксваген», поехала домой.

Тетя Мила была уже дома. Я застала ее сидящую в гостиной. С увлеченным видом она листала книги, обложившись ими со всех сторон. При моем появлении тетя не вскочила, не кинулась в кухню подогревать для меня обед как обычно. Она даже не поинтересовалась, хочу ли я есть… Вместо этого тетя Мила едва оторвала голову от своего чтива и рассеянно произнесла: «А, это ты, Женя!» Как будто, кроме меня, мог прийти кто-то еще!

– Да, это всего лишь я, – мне пришлось подтвердить ее «гениальную» догадку. – Зашла сказать, что уезжаю на пару дней.

Тетя моментально преобразилась, отложила в сторону толстенную книгу, похожую на старинный фолиант, и повернулась ко мне.

– Вот! – подняв указательный палец, произнесла она. – Именно это я и предсказывала.

– Тетя Мила, – мягко проговорила я, присаживаясь на стул и мельком просматривая книги, лежавшие на столе. В основном это были издания по экстрасенсорике и биоэнергетике. – Ты же говорила что-то о неделе…

– Неделя, два дня – разница несущественная! – заявила тетя. – Главное, что я верно определила саму суть событий.

– Но ее не так уж сложно определить, – усмехнулась я. – Чаще всего, когда мне звонят по работе, я на несколько дней пропадаю из дома. Не нужно быть ясновидящей, чтобы это предугадать. Обычная логика.

Но тетю явно не устраивало столь прозаическое объяснение.

– Вот здесь, – ткнула она пальцем в самую толстую книгу, – все написано!

– Подожди, а откуда это у тебя? – обратила я внимание на то, что книга довольно затертая и зачитанная в отличие от остального набора свежеотпечатанных экземпляров. – Ну, с этими все понятно – ты их в «Водолее» купила. А эта книга откуда взялась?

– Эту книгу мне дала одна женщина, с которой я познакомилась в магазине, – сообщила тетя Мила. – Мы столкнулись у прилавка, разговорилась, и она мне рассказала, что давно увлекается всякими… необъяснимыми явлениями.

– Я надеюсь, ты не дала ей наш адрес? – мрачно поинтересовалась я, довольно невежливо перебив любимую тетю.

– Конечно же, нет! Я дала ей наш телефон! – огорошила меня тетя.

– Домашний? – мрачно уточнила я.

– Ну да! Не понимаю, Женя, отчего ты так тревожишься?

– Просто у нас с тобой разные поводы для волнений, – со вздохом пояснила я. – Меня твоя опрометчивость занимает куда сильнее, чем перспективы глобального потепления. Тетя, я хочу тебя лишь строго-настрого предупредить: во время моего отсутствия никому не открывать дверь! Никому! Даже если этот человек скажет, что его якобы прислала программа «Битва экстрасенсов» для интервью, потому что слава о твоих талантах уже стремительно докатилась до самой столицы.

И я отправилась в душ. Освежившись под упругими струями прохладной воды, я направилась в свою комнату. Собралась я быстро: кое-что из белья, пара футболок, джинсы и несессер с набором парфюмерно-гигиенических средств. Ну и, разумеется, кое-что из арсенала бойца экстра-класса – без этого я к работе не приступаю. Через полчаса я была готова к путешествию. А так как его запланировали на завтрашнее утро, у меня оставалось время, чтобы предаться беспечному безделью, чем я с удовольствием и занялась. Парочка пустеньких, но приятных фильмов на DVD, кофе с мороженым, коробка сока и журнальчик на сон грядущий отлично скрасили мое уединение. Тетя Мила безвылазно сидела в своей комнате. Я не знала, когда она собирается ужинать и собирается ли вообще. Есть мне не очень хотелось, и я, решив, что стакана сока в летних условиях вполне достаточно на ночь, со спокойной совестью отправилась спать.

Наутро тетя Мила, надо отдать ей должное, наконец вышла из своей комнаты, чтобы накормить меня завтраком и проводить. Выражение лица ее, правда, было задумчивым и отрешенным, но фаршированные грибами яйца и овощной салат оказались, как всегда, отменными, что в очередной раз подтвердило: опыт – штука сильная. После завтрака тетя «на автомате» вымыла посуду и вышла вслед за мной в прихожую.

– Женя, будь осторожна, – напутствовала она меня. – Особенно береги желудок и свою сумку.

– Я всегда подозревала, что эти вещи взаимосвязаны, – пробормотала я, целуя тетю на прощание в щечку. – Я очень прошу: ты тоже будь осторожна. И помни о том, что я тебе сказала. Не впускай в дом посторонних людей, даже если они представятся тебе представителями ордена тамплиеров и пообещают безвозмездно раскрыть многовековые секреты своих предков!

– Ну что ты, Женя! – воскликнула тетя Мила. – Я всегда настороже!

Я лишь вздохнула, дав себе мысленно слово – звонить тете регулярно в течение дня и спрашивать, как дела.

В аэропорту я оказалась в двадцать шесть минут восьмого. Когда я отправляюсь куда-либо по делу, за которое несу ответственность, то предпочитаю лучше прийти немного раньше, чем опоздать. Это идя на легкомысленное любовное свидание женщина вполне может припоздниться. Начальник службы безопасности Зайцев, для которого наша поездка, кажется, совмещала обе функции, уже топтался у входа и кого-то высматривал. Можно было даже не заключать пари – именно меня. Увидев, как я выхожу из такси, он радостно замахал мне своей ручищей и быстро пошел мне навстречу.

– Позвольте принять ваш багаж? – осведомился он.

– Да у меня, собственно, только это, – я помахала сумкой, которую свободно держала одной рукой. – Весь багаж.

– Да? – Зайцев казался разочарованным. – Я был уверен, что женщина в путешествие таскает с собой сумки, намного превышающие ее собственный вес!

– Ну, я же еду по делу, а не на курорт, – заметила я. – Зачем мне лишние тяжести?

Зайцев неопределенно развел руками, а я подумала, что он наверняка не воспринимает меня всерьез в качестве охранника. Что ж, это его право так думать. Геннадий Мирошников, полагаю, прибыл сюда даже раньше Зайцева. Для него, видимо, на первом месте – дело. Почему-то я была уверена, что он-то не посчитал нашу встречу обычным свиданием.

Дмитрий Сергеевич Ковалев появился с опозданием на пятнадцать минут. Видимо, это его коронная традиция. Геннадий Владиленович Мирошников весь извелся в ожидании своего зама, на которого была возложена столь ответственная миссия, он нервничал и смурнел с каждой минутой все больше и больше. Увидев Ковалева, не спеша шествовавшего по залу с небрежно перекинутой через плечо спортивной сумкой, увешанной яркими наклейками, блестящими замочками и карманчиками, он чуть не лопнул от злости.

– Где вы пропадаете, Дмитрий Сергеевич? – прошипел он, подскочив к Ковалеву и бесцеремонно дергая его за рукав.

– Пробки, – ничуть не смущаясь, спокойно ответил Ковалев и смерил своего начальника несколько насмешливым, как мне показалось, взглядом.

Мирошников ничего не ответил, лишь пробурчал себе под нос что-то нелицеприятное, после чего повернулся ко мне и спросил:

– Вы все запомнили, Евгения Максимовна?

– Да. Тем более что объем информации не такой уж большой. Но меня интересуют кое-какие детали.

– Спрашивайте! – кивнул Мирошников.

– Во-первых, адрес заведения, где нам должны выдать образцы, – сказала я.

– Вандербильд-страат, двадцать семь, – продиктовал Мирошников. – Это филиал факультета естественных наук.

– Во-вторых, маршрут, которым мы доберемся до отеля.

– На прямом поезде, он приходит на главный железнодорожный вокзал Амстердама. Поезда отправляются круглосуточно, в часы пик ходят три-четыре поезда в час, с часу до пяти утра – один поезд в час. Стоимость проезда – около четырех евро, время в пути – двадцать минут. Поезда отходят, как правило, с платформы номер три. Все платформы находятся под землей, под главным холлом аэропорта. Купить билет можно в одном из желто-голубых автоматов, – без запинки отчеканил Мирошников.

– Вы это специально выучили? – не без удивления спросила я.

– Да, – просто ответил Геннадий Владиленович. – Дмитрий Сергеевич и Михаил Петрович также должны знать это наизусть. И не только это, а и другие, не менее важные «мелочи».

И он окинул своих подчиненных вопросительным взглядом. Зайцев лишь хохотнул и почесал круглый затылок, а Ковалев несколько досадливо махнул рукой – дескать, знаем мы все.

– Название отеля? – прищурившись, посмотрела я на Зайцева.

Тот засуетился, нахмурился, захлопал себя по карманам и вытащил наконец на свет божий потрепанную записную книжку.

– Отель «Парк Плаза Виктория Амстердам», – тем временем снисходительно проговорил Ковалев. – Расположен в историческом здании напротив Центрального вокзала. Роскошная обстановка, оздоровительные процедуры…

– Вот! – обрадованно повернулся ко мне Зайцев и, разводя руками, произнес, оправдываясь и обращаясь уже к Мирошникову: – Да у нас же все записано, зачем наизусть запоминать-то? Тем более мы будем все вместе, не потеряемся!

Мирошников сдвинул тонкие брови и проговорил:

– Я предупреждал, Михаил Петрович, что нужно быть готовым к любому развитию событий! Вы даже не удосужились сделать такую элементарную вещь, как выучить название отеля?!

– Да на кой оно мне? – искренне удивился Зайцев. – Главное, что оно в документах прописано! И номера забронированы. Значит, нас оттуда никто не выгонит!

– Надеюсь, вы не забудете, с какой целью вы останавливаетесь в этом отеле, и не станете злоупотреблять оздоровительными процедурами? – холодно произнес Мирошников.

– Я, Геннадий Владиленович, над химикатами сутками не сижу, а веду здоровый образ жизни, так что в дополнительных процедурах не нуждаюсь, – парировал Зайцев, демонстративно поиграв своими внушительными мускулами и окидывая выразительным взором тщедушную фигуру директора фармакологического объединения.

Мирошников проглотил намек со скучным видом, посмотрел на часы и произнес:

– Скоро посадка. Повторяю: ни на секунду не забывайте о деле, по которому вы едете! В Голландии соблазны на каждом шагу. Не поддавайтесь им!

– Эх, а я-то мечтал там оттянуться на полную катушку! – протянул Зайцев, подмигнув мне.

Мирошников одарил его крайне неодобрительным взглядом и проговорил:

– За образцы отвечаете головой. Ступайте на посадку. Через два дня жду всех обратно. – И неожиданно с пафосом воскликнул: – Да поможет нам Бог!

Я видела в Мирошникове безнадежного атеиста, поэтому несколько подивилась подобному восклицанию и списала его на счет нервного возбуждения директора «Поволжск-фарм». Кивнув ему на прощание, я двинулась к месту регистрации. Зайцев затопал рядом со мной, Ковалев, подхватив свою выпендрежную сумку, легкой походкой последовал за нами. Через сорок минут самолет взмыл в небеса.

Зайцев, сидевший в самолете между мной и Ковалевым, всю дорогу пытался балагурить и заигрывать со мной, а также шутить с молоденькой стюардессой, которая сдержанно улыбалась его топорным шуткам. Я отделывалась однозначными ответами и делала вид, что дремлю. Ковалев, занявший место у окна и не проявивший джентльменского великодушия, чтобы уступить его мне, отвернулся к иллюминатору, а когда Зайцев достал его и там, пытаясь потеснить Дмитрия Сергеевича и заглянуть через его плечо на проплывавшие внизу пейзажи, уткнулся в ноутбук и прикинулся глухонемым. В конце концов, оставшись без собеседников, Зайцев наконец утих и нахохлился.

В Москве все время ушло на переход на другой рейс и подготовку к нему. Так как дорога заняла всего лишь около часа, никто не успел проголодаться, поэтому мы не рвались в местный буфет. Даже Зайцев, помня, видимо, о запредельных ценах в столичных заведениях общепита, не предпринимал никаких попыток затащить меня туда. На прогулку по Москве времени не осталось, да меня это и не расстроило. В Москве я бывала очень часто и все культурные сайты столицы изучила еще в детстве. Что же касается современных реалий, то и они были мне хорошо известны и не представляли особого интереса. По сути, все то же самое, что и у нас, только увеличенное в несколько раз – размеры, пробки, цены… Поэтому мое нынешнее посещение столицы ограничилось в основном пребыванием в Шереметьеве.

В Амстердам мы летели экономклассом – Мирошников показал себя человеком бережливым. Впрочем, как мне показалось, бережливость эта была качеством избирательным и распространялась лишь на вещи, которые он считал несущественными.

Тут мне повезло: я получила место у окна. А вот Зайцеву пришлось устроиться с краю. Нельзя сказать, что соседство белокурого самовлюбленного Ковалева было мне так уж приятно, но это, по крайней мере, избавляло меня от неуклюжего и навязчивого преследования Михаила Петровича. Хотя Зайцев, которому наверняка пришлось сегодня подняться очень рано, уже успел притомиться и не проявлял такой жажды общения, как во время перелета в Москву. К тому же стюардесса, к которой он попробовал было обратиться с каким-то вопросом, не понимала по-русски ни слова и лишь любезно улыбалась застывшей улыбкой, словно жизнерадостная кукла, так что Михаил Петрович махнул рукой, поворочался, пристраивая голову на спинке кресла, и, в конце концов, задремал. Что же касается Ковалева, то за всю дорогу он не произнес ни слова, что меня вполне устраивало.

Перед посадкой в Схипхоле он толкнул Зайцева в бок. Тот спросонья завертел крупной головой, пытаясь сообразить, что происходит. Правда, пришел он в себя быстро и даже попытался взять у меня сумку. Плюнув (мысленно), я не стала ему возражать.

Покинув аэропорт Схипхол, мы направились на станцию. До отеля «Парк Плаза Виктория Амстердам» мы добрались очень быстро, на поезде, тем самым маршрутом, который с такой четкостью описал нам Геннадий Владиленович Мирошников.

Глава 2

Роскошный вестибюль отеля с куполообразной крышей походил скорее на холл в театре или крупном музее. Сходство довершали огромная хрустальная люстра под потолком и выложенный мраморной мозаикой пол. Я отметила, что Мирошникову пришлось раскошелиться, и тут же нашла для себя этому объяснение: он слишком дорожил образцами, которые мы должны получить, чтобы поселить нас в какой-нибудь сомнительной забегаловке низкого пошиба. Он не хотел рисковать, а отель «Парк Плаза Виктория Амстердам», с точки зрения его репутации и благополучия, был безупречен. К тому же в номере, как выяснилось, имелся сейф для хранения особо ценных вещей. Наверное, Мирошников рассчитывал, что им мы и воспользуемся. Да и располагался отель в предельной близости от вокзала, так что и в этом отношении риск не довезти образцы, которые для Мирошникова, кажется, были дороже матери родной, сводился к минимуму.

Я сразу же поднялась к себе, в номер двести восьмой, а всего их в отеле было триста шесть. Со своими спутниками я договорилась встретиться через час внизу, в местном мини-баре. Собственно, есть мне уже хотелось. Однако когда я, приняв душ и немного передохнув на постели с бельем премиум-класса, спустилась в бар, выяснилось, что время шведского стола уже закончилось, а время ланча еще не подошло.

Я остановилась в вестибюле, дожидаясь Зайцева и Ковалева. После того как мы определимся с обедом, планировалось проехать на Вандербильд-страат для выполнения нашей основной задачи – получения образцов препарата под рабочим названием «троянус». За это время Ковалев должен был созвониться с голландскими разработчиками, сообщить о нашем благополучном прибытии и договориться о встрече. Однако все оказалось не совсем так, как я предполагала. Накладки и непредвиденные ситуации начались практически сразу по прибытии.

Подошедший вскоре Зайцев, довольно-таки бодрый и даже побрившийся, выглядел как огурчик. По его виду было ясно, что он готов к выполнению задания. Но появившийся с десятиминутным опозданием Ковалев выглядел хмурым. На мое замечание о том, что в настоящий момент бесплатно пообедать в отеле не удастся, он лишь равнодушно кивнул и произнес:

– Произошли изменения.

– Что такое? – сейчас же нахмурился и Зайцев.

– К сожалению, образцы пока еще не готовы. Произошла техническая задержка. Придется подождать.

На лице Зайцева читалось, что он не очень-то расстроен подобным поворотом дела: перспектива задержаться в Голландии в приятном обществе казалась ему не такой уж скверной. Я же отнеслась к сообщению Ковалева более серьезно.

– Сколько придется ждать? – спросила я Дмитрия Сергеевича.

– День-другой, – ответил тот. – Они обещали позвонить сразу же, как только образцы будут готовы.

– А почему они не готовы?

– Я же говорю – техническая задержка, – терпеливо повторил Ковалев, умело скрывая раздражение. – Если я начну объяснять вам все подробности химических процессов, боюсь, перегружу ваш мозг и отниму у вас кучу времени, которое вы могли бы потратить с куда большим комфортом.

Я не стала спорить с этим скрытым хамом, хотя у меня создалось сильное впечатление, что Дмитрий Сергеевич откровенно пудрит мне мозги. А может быть, и Зайцеву тоже. Но Зайцеву, по всей видимости, было на это наплевать. Я решила занять выжидательную позицию, но кое о чем спросила, надеясь поймать Ковалева на вранье.

– Вы проинформировали об этом Мирошникова? – поинтересовалась я.

Ковалев смерил меня снисходительным взглядом и бросил:

– Разумеется.

– Наши действия на ближайшее время? – прищурилась я.

Ковалев пожал плечами и мягко улыбнулся:

– А какие тут возможны действия? Ждать, и все. А чтобы скрасить ожидание, есть много способов – это уж как вам фантазия подскажет. Прогуляйтесь по городу, ознакомьтесь с местными достопримечательностями, посетите водные экскурсии… В музеи ходить не советую – откровенно говоря, там скука смертная, не стоящая тех денег, которые за них дерут. Могу предложить воспользоваться путеводителем по городу на русском языке, у меня как раз имеется подобный экземпляр.

И он достал карманное издание в мягком переплете и протянул мне.

– И когда же вы успели им обзавестись? – полюбопытствовала я.

– Еще дома купил, на всякий случай, – спокойно ответил Ковалев. – Как видите, пригодился. Словом, развлекайтесь нежданно свалившимся на голову отдыхом, будьте как дома, но не забывайте, что вы в гостях и по делу.

И он улыбнулся еще шире, давая понять, какая редкая удача нам выпала. Сам Дмитрий Сергеевич, гладко выбритый и благоухающий дорогим парфюмом, являл собою вид человека, готового с максимальным комфортом воспользоваться внезапным «окном» в работе.

– А как Геннадий Владиленович воспринял такую новость? – не спешила я отстать от него.

– Как нормальный деловой человек, – ничуть не смутившись, ответил Ковалев. – Это же обычный рабочий момент, к которому всегда нужно быть готовым. Неприятно, но не более того. Ну, я вас обо всем предупредил, а теперь… – он посмотрел на швейцарские наручные часы, – лично я собираюсь отправиться в кафе и пообедать. Могу предложить составить компанию, если вы не возражаете. Если же у вас есть своя культурная программа…

– Есть! – живо перебил его Зайцев, радостно подхватывая меня под локоть и увлекая в сторону выхода. – Не переживай, мы найдем, чем заняться.

– В шесть встречаемся в отеле! – ухмыльнувшись одними уголками губ, крикнул нам вслед Ковалев. – И не слишком расслабляйтесь. Мирошников был прав: здесь соблазны на каждом шагу.

– Не боись, Сергеич! – уже в дверях махнул рукой Зайцев и буквально выпихнул меня на улицу.

– Ну и какая же у вас предусмотрена культурная программа, позвольте узнать? – насмешливо спросила я, наблюдая, как, пребывая в радостном предвкушении, Зайцев потирает руки.

– А что тут голову ломать? – легкомысленно отозвался Михаил Петрович. – Я не люблю планировать заранее. Сейчас по ходу дела и разберемся. Для начала, полагаю, нам стоит пообедать. Я, признаться, здорово хочу есть!

– Хорошая мысль, – одобрила я. – Куда направимся?

Зайцев огляделся. Нас окружали вывески на нидерландском языке, которого он, по его признанию, не имел чести знать и которым, думается, не успел овладеть за время нашего короткого пребывания здесь.

– Пошли вперед! – оптимистично мотнул он головой, увлекая меня за собой.

Пока мы топтались у входа в отель, нас обогнал своей пружинящей походкой Дмитрий Сергеевич, одарив Зайцева легкой усмешкой.

Я не торопилась. Раз уж действительно нам довелось задержаться в Амстердаме, не стоит спешить и надо в полной мере насладиться пребыванием на этой земле. В Голландии я не бывала уже давно. Да и в прошлый раз мне не удалось осмотреть все как следует, с толком и расстановкой. Сейчас как раз можно наверстать упущенное.

Зайцев, не мудрствуя лукаво, притащил меня в ближайшее кафе, попавшееся нам по дороге. Ознакомившись с меню и прейскурантом и ничего из него не поняв, кроме цифр, он лишь крякнул и любезно протянул листки мне, предоставив даме самой сделать выбор. Кое-какой опыт и знание нескольких языков позволили мне остановиться на гороховом супе с копченостями, а также на овощном рагу с мясом. На десерт я облюбовала вишневый пудинг. Получился такой традиционный национальный нидерландский набор. Зайцев, внимательно изучив мой заказ, не стал ломать голову и повторил его – с единственным изменением: присовокупил к нему двести граммов джина, который незамедлительно и употребил.

– А говорят, что у них тут наркота на каждом шагу, – раскрасневшись, заметил он, прихлебывая горячий суп. – И педики. А я пока что ничего такого не заметил.

– Вы же их и не ищете, – бросила я. – А вот если бы захотели, непременно бы обнаружили и то и другое.

– Будьте уверены, не захочу! – отрезал Зайцев. – Мне этой погани и даром не надо!

Он с остервенением сунул в рот очередную ложку, обжегся и поморщился.

– Обычный суп, – констатировал он. – Я и сам такой сварю в два счета!

– Вы хороший кулинар, – сделала я ему дежурный комплимент, от которого лицо Зайцева расплылось в довольной улыбке. – О себе я такого, увы, сказать не могу.

– Так я вас научу! – с живостью воспрял Михаил Петрович. – Это же совсем просто!

– Благодарю, у меня, если понадобится, учитель всегда под рукой, – открестилась я, не уточнив, что под учителем подразумеваю собственную тетю, которую увлечение экстрасенсорикой, как я надеялась, не отвратит раз и навсегда от любимого занятия кулинарией. Кстати, не мешало бы позвонить тете и проверить, как там у нее обстоят дела и не явилось ли ей видение – продать, например, нашу квартиру за пять тысяч рублей и переехать куда-нибудь в сибирскую деревню, где и заняться целительством? Шутка, конечно, но чем черт не шутит…

– Тоже мне, голландская кухня! – фыркал Зайцев, приступая ко второму блюду. – Это ж обычная картошка с мясом! Сперли у нас рецепты – и радуются!

– Истинно голландскими продуктами являются сыр и селедка, – улыбнувшись, просветила его я. – А вообще голландская кухня не отличается разнообразием и особыми изысками в отличие от Франции, к примеру.

– Лучшая кухня в мире – русская! – категорично заявил Зайцев, тем не менее с аппетитом приканчивая мясное рагу. – Ну, еще украинская. У меня тетка хохлушка, она такой борщ с пампушками варит – пальчики оближешь!

– Борщ вам здесь точно не подадут, – пообещала я. – Вот вернетесь – отведете душу. А Дмитрий Сергеевич как относится к еде? – невзначай перевела я разговор на другую тему, поскольку меня все-таки заинтересовало поведение Ковалева.

– Дмитрий Сергеевич считает себя гурманом, – объявил Зайцев с оттенком насмешки. – Хотя, я думаю, что он просто привереда!

– А дома кто ему готовит? Жена?

– Нет у него никакой жены, – сообщил мне Зайцев и злорадно добавил: – Его поганый капризный характер ни одна женщина не выдержит! К тому же он себя считает неотразимым, потому и меняет подруг постоянно. А жить он любит один, поэтому, как только очередная пташечка начинает его ненавязчиво арканить, перевозя в его хату свои тапочки и зубную щетку, он очень быстро ее спроваживает, обрубая все концы. Ну и конечно, начинаются слезы, сопли, заламывания ручек и восклицания: «Я тебе так верила, а ты – подлец и негодяй!»

– Вы так натурально это описываете, словно лично присутствовали при подобных сценах, – заметила я.

– Пару раз присутствовал, – хохотнул Зайцев и склонился через стол ко мне. Глаза его заблестели.

Было очевидно, что ему не терпится посплетничать. Я не возражала: проводить время с Зайцевым – не столько интересно, сколько полезно в плане получения информации. Я еще не знала, пригодятся мне эти сведения или нет, но непредвиденная задержка на день-два в Амстердаме (по не очень убедительной, как мне показалось, причине) заставляла насторожиться. А кто предупрежден, как известно, тот вооружен. Так что пусть Михаил Петрович рассказывает все подряд, а я уж потом разберусь, где там мухи, а где – котлеты. Он доверительно продолжил:

– Как-то Ковалев мне позвонил, вечером уже, после работы. А я тогда дежурил в объединении, меня Геннадий Владиленович попросил. Ну, просит он меня приехать, а у самого голос такой… Растерянный, что ли, будто он не знает, что и делать. Словом, я никогда у него такого голоса не слышал. А в чем дело, не говорит, дескать, просто ему нужна моя помощь. Геннадий Владиленович мне и говорит – поезжай. Подскочил я к нему, а там груда посуды – все разбито, вокруг осколки, – тряпье какое-то, в кучу сваленное, а на этой куче мамзель какая-то восседает, глаза трет и сопли размазывает. А у самой в ручке нож зажат! Я к Ковалеву – что за дела? Он мнется, а сам, вижу, боится до дрожи и шепотом мне говорит: мол, он аккуратно сообщил девочке, что их встреча, мол, была во всех отношениях приятной, но все, увы, рано или поздно заканчивается, вот и наш союз подошел к концу. А та ни в какую уходить не желает. Я, говорит, сервиз семейный уже купила и в сервант поставила, да и кошечку свою любимую сюда перевезла. Следовательно, все права имею считаться законной супругой!

Зайцев весело посмотрел на меня. Я кивнула, давая ему понять, что с интересом слушаю. Зайцев расправил плечи. По-видимому, начиналась самая приятная для него часть истории, и он намеренно затянул паузу, предвкушая долгий подробный рассказ.

– Я ей объясняю: мол, нет проблем, мадмуазель, кошечку-то мы вам обратно перевезем, в наилучшем виде, да и сервизик свой можете забрать. Дмитрий Сергеич возражать не будут. А у Дмитрия Сергеича от страха коленки подрагивают, кивает он: дескать, натурально, возражать не станет и никаких претензий не имеет ни на сервиз, ни на кошечку, хоть она как-то раз и оцарапала его лощеное лицо, а он-то кошачьи витаминки ей покупал пару раз – на личные средства. Я в ответ тоже киваю, а сам к дамочке потихоньку подхожу. Мы ее этими ласковыми манерами с панталыку сбили маленько, и тут я ее за ручку – хвать! Легонько кисть повернул и ножичек отобрал. Зачем, говорю, он вам, не дай бог, еще поранитесь! Да и этот Ковалев, говорю, вам зачем? Он же эгоист и маменькин сынок! Ноготки полирует, словно барышня! Тут она обмякла, на грудь ко мне упала и заревела. Я ее утешаю, по плечу хлопаю и незаметно Ковалеву киваю. Тот уж все сообразил, в чемоданчик ее вещички живенько покидал, кошечку в корзинку посадил и стоит наготове. Я вещички подхватил и дамочку к выходу тесню. А она ревет и все мне сквозь слезы доказывает, как нагло этот подлец ее обманул и отнял веру во все лучшее. Я ее вниз веду, а сам говорю: прекрасно понимаю боль вашей души, таких гадов просто выжигать нужно каленым железом! Ну, в машину ее посадил, она и притихла. До дома ее доставил благополучно, вещи на пятый этаж поднял и до самой квартиры ее проводил. Она, конечно, благодарила, что я так хорошо понял ее, приглашала войти. Я, разумеется, не мог оставить женщину в таком состоянии и вошел…