Марина Серова
Выйти замуж с риском для жизни
– Спрячь сигарету. Вот так, как я. А то заметят и выставят из заведения.
– А дым куда прятать? – озадачила его я.
Мужчина задумался, посмотрел на свой окурок и зажал его в пальцах.
– Действительно, что это я, – пробормотал он, еще пару раз затянулся и выбросил окурок.
Я осталась в гордом одиночестве. Теперь я могла несколько минут подумать о том, кто моя потенциальная клиентка. Да, быть хозяйкой уникального косметического салона непросто. Но почему Катя так перед ней рассыпается? Может, у Марии Петровны сложный характер? Или она очень любит лесть? Непонятно. Впрочем, мне все равно. Если верить нашему психологу, то охранять я буду не саму Ильницкую, а ее дочь, а с подростками я быстро нахожу общий язык. Они в отличие от взрослых еще не испорчены жизнью. Нужно только показать им то, что умеешь делать лучше всех, и уважение тебе обеспечено. Но что-то я замечталась. Работу мне пока еще не предложили, так что, Охотникова, кончай курить и иди за столик выяснять подробности.
Я затушила сигарету о край пепельницы и пошла к нашему столику, который за это время успел обрасти яствами. В центре расположилась огромная ваза с фруктами и несколько бутылок вина. Перед каждой персоной стояло мясное ассорти и маленькая вазочка с красной икрой. Когда я садилась на свое место, официант принес большую тарелку канапе с крабовым мясом и оливками. Я смотрела на это изобилие и чувствовала, что нам втроем это не осилить. Может, Мария Петровна обладает богатырским аппетитом? Я улыбнулась при этой мысли, но Ильницкая истолковала мою улыбку по-своему.
– Тебе нравится наш стол? – спросила она.
Я молча кивнула.
– Тогда садись, – сказала она, разливая вино по фужерам, – выпьем за знакомство.
Мы сдвинули бокалы и громко чокнулись, после чего Ильницкая и Катерина выпили все до дна. Я благоразумно отставила свой бокал, едва допив до половины. Вино было в меру сладким, с терпкой ноткой и очень приятное.
– Ну-с, теперь приступим к делу, – начала Ильницкая, когда первая бутылка подошла к концу, – мне Катерина сказала, что ты – лучший телохранитель Тарасова. Это так?
Вопрос был не из легких. Кто может сказать о себе, что он самый лучший? Я пожала плечами.
– Пока никто не жаловался.
– Хороший ответ, – похвалила хозяйка салона аппаратной косметологии. – А рекомендации есть?
– Если нужно – будут. Меня весь отдел по борьбе с организованной преступностью знает.
– А как насчет опыта?
Пришлось рассказать Марии Петровне о годах, проведенных в стенах Ворошиловки, о горячих точках, в которые меня забрасывала судьба, о неудачной карьере переводчицы, – в общем, обо всем том, о чем клиенты меня обычно не спрашивают. Ильницкая слушала меня очень внимательно, потом сказала:
– Женя, у тебя богатое прошлое, почему ты до сих пор работаешь частным телохранителем?
А вот на этот вопрос у меня не было однозначного ответа. Ну, нравится мне эта работа. Я ни от кого не завишу, никому не подчиняюсь. У меня свободный график. Я сама по себе. Как кошка. Об этом я и сказала Марии Петровне. Та покачала головой, что-то обдумывая, потом произнесла:
– Мне нужен телохранитель для моей Лики. Она едет на неделю в Расловку, на свадьбу сестры, и за ней нужно будет присмотреть. Не скрою, я вчера разговаривала с Ладой. Тебе знакомо это имя? По глазам вижу, что знакомо. Но она меня не впечатлила. У тебя больше опыта работы в экстремальных условиях. А в Расловке будут именно такие условия, я даже в этом не сомневаюсь. Катя, не перебивай меня! Я еще не все сказала. Мой бывший запретил мне приезжать на свадьбу моей старшей дочери. Изверг! – Ильницкая налила себе еще вина и залпом осушила фужер. – Но запретить приехать родной сестренке он не в силах. Потом Лика расскажет мне, за кого этот деспот выдал мою доченьку. – В голосе Марии Петровны послышался надрыв, и я поняла, что мне пора уходить из ресторана.
– А когда я смогу познакомиться с вашей Ликой? – спросила я как можно мягче.
– Завтра. Вот мой адрес и телефон, – Ильницкая протянула мне свою визитку, – завтра я жду тебя ровно в двенадцать, а вечером вам с Ликой уже нужно быть в Расловке.
Я спрятала карточку в нагрудный карман жакета и собралась уходить. Изрядно подвыпившая Мария Петровна меня не удерживала. Она неопределенно махнула мне рукой, обняла Катерину и налила ей полный фужер «Черной львицы».
* * *
Утром я проснулась раньше обычного и, лежа в постели, вспоминала наш разговор с тетей Милой. Как только я вошла в квартиру, она тут же спросила:
– Ну что, получила работу?
Я утвердительно кивнула и пошла к себе в комнату раздеваться. Было уже около полуночи, и мне давно пора было спать. Но заснуть никак не удавалось: не давала покоя одна неотвязная мысль: как Никитин с Ильницкой дошли до таких отношений? Насколько нужно ненавидеть друг друга, чтобы бывший муж запретил бывшей жене присутствовать на свадьбе их дочери, а бывшая жена приставила ко второй дочери на время ее присутствия на свадьбе телохранителя? Отношения отношениями, но дети-то общие. А это обязывает быть терпимее к чужим недостаткам, которых, как я поняла, хватает у обоих.
В общем, как ни крути, а эта мысль не дала мне выспаться, и наутро она возникла вновь, мучая меня нелепыми предчувствиями и мешая сосредоточиться на главном. А главным для меня сейчас был выбор тактики разговора с трезвой Ильницкой. Вряд ли сегодня она будет столь же фамильярной и раскованной. Поэтому мне предстояло тщательно продумать наш разговор. Прокрутить в голове множество вариантов, чтобы случайно не попасть впросак. К тому же сегодня меня ждет знакомство с Ликой, а она подросток, а не взрослый человек. У нее пока еще весь мир делится на две половины: хорошую и плохую. Хорошее она любит, плохое ненавидит. Конечно, пройдет совсем немного времени, и ее мир обретет иные оттенки. Но пока она скорей всего категорична в суждениях и непримирима ко лжи.
Ну ладно, когда мы встретимся с Ликой, ситуация станет яснее. А теперь мне нужно собраться в дорогу: вдруг Мария Петровна захочет, чтобы мы ехали сразу. Всякое может быть.
И я начала собираться. В комнату заглянула тетя Мила:
– Ты уже уезжаешь?
– Пока только собираюсь, – ответила я, складывая вещи в дорожную сумку.
– Завтракать будешь?
– Конечно. – Я еще раз пересмотрела вещи и застегнула молнию. – А что у нас на завтрак?
– Все, что захочешь, – ответила тетушка обиженным тоном, – после твоего вчерашнего вояжа в магазин у нас весь холодильник забит продуктами. А ты собралась куда-то ехать. Надолго? – Она по-хозяйски оглядела туго набитую дорожную сумку.
– Примерно на неделю.
– На целую неделю?! Тогда возьми с собой то, что купила. Пока тебя нет, все пропадет.
– Не пропадет. Не успеет, – успокоила я тетушку. Ее забота о продуктах накануне моего отъезда меня позабавила, – ты что, без меня есть не будешь? – спросила я ее с улыбкой.
Тетя Мила поджала губы.
– Это твои продукты, я себе куплю сама. – Она сильно обиделась на то, что я не воспользовалась ее щедростью.
– Да что это с тобой случилось? С каких это пор мы стали делить продукты на твои и мои?
– С тех пор, как ты сняла со счета деньги. – Тетушка никак не могла понять, что я не люблю одалживаться. И даже ее небольшая помощь ставит меня в неловкое положение.
– Знаешь, тетя Мила, я покупала продукты для нас обеих, так что ешь, что хочешь, не стесняйся. А я, когда приеду, куплю еще. Договорились?
Она притворно вздохнула, но с ее лица исчезло озабоченное выражение.
– Иди, доедай вчерашние блинчики, – сказала она, – а я пока сварю кофе.
Я вышла на кухню и села за стол, где уже стояла тарелка с блинчиками, разогретыми в микроволновке. Конечно, они были уже не такими вкусными, как вчера, но все равно это была домашняя еда. Когда-то я теперь ее попробую? Тетя Мила больше на меня не обижалась, но завтрак прошел в молчании. Каждая из нас думала о своем. Я – о предстоящей работе, а о чем думала тетушка, приходилось только догадываться. Наконец я встала из-за стола, поблагодарила тетю Милу и пошла в свою комнату. До встречи с Ильницкой оставалось еще много времени, и я потратила его с большой пользой: посмотрела новый боевик из серии «Ночные волки». Это немного меня взбодрило.
Время поджимало, и я быстро оделась, застегнула кобуру и рассовала по карманам сюрикены. Кажется, все. Я готова. Я взяла сумку, ключи от машины, простилась с тетей Милой и быстро сбежала по лестнице. Во дворе я обернулась на окна своей квартиры. Хоть я уезжаю и недалеко, но Расловка – не Тарасов. И еще неизвестно, как меня там встретят. Хотя думать об этом пока рано: мне еще предстоит встреча с Марией Петровной и ее дочерью.
Я со вздохом пошла в гараж, выгнала машину и села за руль. Еще немного. Эта встреча все решит. Почему я так волнуюсь? Ведь Ильницкая – обычный клиент? И задание несложное: охранять подростка от него самого. Но что-то мне не дает покоя. Наверное, отношения бывших супругов. Вот что меня смущает по-настоящему. Может случиться так, что я приеду в Расловку напрасно. Вернее, господин Никитин постарается сделать так, что мое присутствие в поместье окажется пустой тратой времени. Ну, что ж, время покажет. А сейчас мне предстоит встреча с моей подопечной, и нужно постараться, чтобы она оказалась удачной.
* * *
Ильницкая жила в доме бизнес-класса недалеко от Набережной. Мое знакомство с ее жильем началось с того, что мою машину не пустили во двор, посоветовав оставить ее на ближайшей стоянке. Я мысленно чертыхнулась, но послушалась. В конце концов, охранник только выполнял свои обязанности. Потом я долго ждала, когда консьержка наговорится по телефону и обратит на меня внимание. Наконец это произошло, и она соблаговолила сообщить Ильницкой о моем прибытии. Получив «добро», я поднялась на третий этаж и позвонила в квартиру. Открывать не торопились, только глазок в двери потемнел. Меня кто-то рассматривал. Потом послышались легкие шаги, и дверь открыла сама Мария Петровна.
– А, Женя. Проходи, – и она посторонилась, пропуская меня в квартиру. – Лика еще не встала, она вчера допоздна сидела в Интернете, так что нам придется немного подождать. Кстати, вчера мы так и не оговорили условия. Ты не против их обсудить?
Я была не против. Пока я меняла кроссовки на гостевые шлепанцы, Ильницкая довела до моего сведения, что ее бывший муж – деспот, держащий в черном теле ее старшую дочь, Кристину. Потом мы прошли в шикарную гостиную, где Мария Петровна усадила меня в глубокое кресло и угостила бокалом ледяного спрайта. Пока я пила шипучий напиток, я узнала, что у Александра Александровича имеются все мыслимые и немыслимые недостатки и пороки, о которых я, как телохранитель, обязана знать.
После этого хозяйка салона аппаратной косметологии выразила надежду, что под моим присмотром с ее драгоценной Ликой ничего не случится.
– Детей мы делили через суд, так что теперь у меня, кроме нее, никого нет, – сказала она с надрывом, – Кристина уже взрослая и сама может позаботиться о себе, хотя я уверена, что замуж она выходит не по своей воле. – Мария Петровна встала с кресла, в котором до этого сидела, и в волнении прошлась по комнате. – Я бы с удовольствием поприсутствовала на свадьбе Кристины. У меня для нее приготовлен подарок, о котором она мечтала с детства. Но этот изверг запретил мне появляться в Расловке. Меня туда просто не пустят, а это будет конфуз.
В общем, разговор в этом духе продолжался около часа. Я за это время успела сделать несколько выводов. Первый: никогда не верь бывшим женам. Ничего хорошего о своих бывших мужьях они не скажут. Второй: ни один отец не может ненавидеть свою дочь до такой степени, чтобы отдать ее замуж насильно. И третий: чем дольше говорит клиент, чем больше условий он ставит, тем меньше будет гонорар. Последний вывод я сделала еще раньше и теперь не сомневалась в том, что работать мне придется за копейки.
Конечно, я могла бы отказаться, но другой работы пока не было, а провести неделю за городом, в роскошном поместье, охраняя шестнадцатилетнего подростка от нее же самой? Это по большому счету не работа, а развлечение. Вроде игры в шпионов.
Я слушала жалобы Марии Петровны вполуха. Мои мысли были заняты другим. Я думала о том, как отец Лики воспримет ее прибытие в сопровождении охраны. Реакция может быть какой угодно. Самое главное, чтобы нас не попросили убраться восвояси. Хотя нет, Лику отец вряд ли выгонит. А вот меня? Другими словами, смогу ли я обеспечить так называемую охрану в полном объеме. Или меня поселят где-нибудь в темном чулане без права выхода?
Наконец жалобы закончились, и Мария Петровна заговорила о деньгах. Как я и предвидела, мой гонорар был не очень велик. Но выбирать было не из чего, и я согласилась. Нужно было бы спросить у Ильницкой, не за мой ли счет она устроила вчера шикарный ужин на троих? Хотя какое мне до этого дело?
– Мама, с кем ты так долго разговариваешь? – В гостиную в ночной сорочке вошла очаровательная девушка, почти ребенок. Она морщила лобик и протирала глаза кулачком. – Ты меня разбудила, – посетовало чудо.
– Женя, знакомься, это – Лика, – Мария Петровна привлекла к себе дочь и поцеловала ее в щеку. – А это Женя, твой телохранитель, – сказала она, кивнув в мою сторону.
Лика скользнула по мне взглядом и снова принялась тереть глаза.
– Иди, умойся, – велела ей мать, – потом накинь пеньюар и приходи к нам, поговорим.
Девушка ушла куда-то вглубь квартиры.
– Вот она, современная молодежь. Им бы в Интернете сидеть до утра, а до реальной жизни им нет дела. – Ильницкая ждала от меня сочувствия, но я не оправдала ее надежды, сказав, что тоже люблю зависнуть в Сети.
Мария Петровна поджала губы, но ничего на это не ответила. Она встала с кресла со словами:
– Пойду посмотрю, что там делает Лика, – и тоже ушла.
Я осталась одна в огромной гостиной и от нечего делать стала рассматривать обстановку. Вся мебель была выдержана в одном стиле, и даже люстра вписывалась в интерьер, как будто для него и была создана. В углу был декоративный камин с электрическими дровами. Рядом с камином стояло кресло-качалка, с которого свисал клетчатый плед. Перед окном прямо на полу расположились кадки с пальмами. Пальм было две: одна с перистыми листьями, другая с листьями, напоминавшими сервировочные ложки. Напротив дивана прямо на стене висел огромный телевизор. Пульт от него лежал на журнальном столике, рядом с креслом, в которое меня усадили. В общем, гостиная была обставлена дорого и современно, но производила впечатление нежилого помещения. На всем лежал отпечаток какой-то казенности, как в офисе банка. Впечатление дополняла стопка журналов. Я взяла один и от скуки стала его листать. Это было специздание по аппаратной косметологии. Я ничего не понимала в этом вопросе, поэтому ограничилась рассматриванием картинок. За этим занятием меня и застала вернувшаяся Ильницкая.
– Что, интересуешься косметологией? – спросила она, кивнув в сторону журналов.
– Занятно, – больше я ничего не могла сказать.
– Сейчас выйдет Лика, и вы с ней поговорите.
– О чем? – поинтересовалась я.
– О будущей поездке, об остановках в пути. В Расловку путь неблизкий.
– Три часа на машине, – сказала я, – только непонятно, на какой машине мы поедем. – Мне не хотелось испытывать свой «фольк» на грунтовой дороге.
– Если можно, Женя, то на твоей, я оплачу аренду. А то наш «Вольво» последнее время что-то капризничает.
Так. Примем водителя с личным транспортом. Примерно этого я и ожидала. Какие еще сюрпризы у меня впереди?
– Мы поедем сегодня?
– Обязательно. Иначе девочки не успеют поговорить друг с другом. Они очень редко видятся, и это не их вина, – Мария Петровна промокнула глаз платочком.
– К какому часу Лика будет готова? – Мне пришло в голову, что я вчера не все узнала у Кати. Нужно будет съездить к ней и расспросить все подробнее об этой семейке.
– Так. В два часа нас ждет парикмахер, потом нужно будет сложить вещи. В общем, Женя, я тебя жду к восемнадцати часам. Тогда в девять вечера вы уже будете на месте.
Ильницкая точно рассчитала время прибытия. А как насчет задержек в пути? Если Лика, к примеру, захочет в кустики? Или нас остановят на КП? Я ведь с оружием, и не все полицейские области являются моими знакомыми.
– Раньше никак не получится?
– Ну, если только на полчасика, – улыбнулась Мария Петровна. – Ладно, приезжай в половине шестого. К этому времени, я думаю, мы управимся.
Я поняла, что разговор закончен, и встала с кресла. Ильницкая пошла проводить меня до дверей.
– Я сейчас позвоню консьержке и предупрежу ее, что ты приедешь вечером.
Я поблагодарила Марию Петровну за заботу и покинула ее не слишком гостеприимный дом.
Когда я снова села за руль своего «фолька», то вздохнула с облегчением. Общение с Ильницкой сложно было назвать приятным, и под конец у меня испортилось настроение. Теперь все было в порядке. Но мне необходимо услышать объективное мнение о Никитине. Катя знает эту пару и, как я полагаю, давно. Нужно позвонить ей и выяснить, что на самом деле представляет собой Александр Александрович.
Я взяла телефон и набрала Катин номер.
– Алло, – услышала я в трубке после первого же гудка. Значит, Катя была на работе. Я, как могла, объяснила ей свои опасения и выразила надежду на помощь.
– Приезжай, расскажу, – ответила она, – только это все без передачи. Не дай бог Ильницкая узнает.
Я дала слово молчать как рыба и, получив согласие на встречу, поехала в «Олимпию», где мой психолог арендовала свой кабинет.
* * *
Катя сидела одна, обложенная какими-то бумагами.
– Вот, пишу отчет, – пожаловалась она, – в наше время врачам некогда заниматься больными. Все бумажки, бумажки. От них с ума можно сойти.
И это говорит мне психолог, которая должна избавлять людей от проблем с головой? Интересно, что думают на этот предмет психиатры? Я посочувствовала Кате, но помочь ничем не могла. Пришлось подождать, когда она закончит. Наконец она отодвинула бумаги на край стола и обратилась ко мне:
– Женя, я уже предупредила тебя и предупреждаю еще раз: ни одного слова. Никому. Если Ильницкая узнает, она сживет меня со свету.
– Катя, ты меня знаешь. Я не распространяю сплетни.
– Сплетни? Это не сплетни, а вполне реальные вещи. В общем, слушай, но если что, то я сразу откажусь от своих слов. Мария Петровна в прошлом была, – Катя запнулась, подыскивая слова.
– Ну, говори как есть.
– Была девушкой, так сказать, легкого поведения.
– Понятно. А как Никитин на ней женился?
– Встретил ее в ресторане, влюбился, долго мучился, пока отучил ее от «красивой жизни», потом отвел в ЗАГС.
– От красивой жизни Ильницкая до сих пор не отвыкла. – Для меня откровения Кати были подтверждением моих догадок.
– Она стала изысканнее, – это утверждение прозвучало не очень уверенно. Моя собеседница имела свое мнение, которое до поры не высказывала. Может, сомневалась в своей правоте, а может, не хотела посвящать в это меня.
– Я бы так не сказала, – заметила я, – вчера в ресторане она вела себя очень раскованно.
– Вчера не считается. – Катя покраснела. Ей было стыдно, что она слегка перебрала со спиртным.
– Когда эта парочка обратилась к тебе за помощью? – Я постаралась перевести разговор в другое русло.
– Два года назад. Тогда у них начались настоящие проблемы.
– А раньше их не было? – засомневалась я.
– Если говорить откровенно, то проблем у них всегда хватало, но особенно остро они стали ощущаться после того, как дети подросли. Мария Петровна стала исчезать из дома, забросила детей, хозяйство, – в общем, вернулась к интересам своей юности. Никитин, как любящий супруг, хотел вернуть ее и пришел ко мне.
– Он действительно такой деспот, как рассказывает Ильницкая? – Все вставало с ног на голову. Теперь я не верила ни одному слову, сказанному мне Марией Петровной.
Катя махнула рукой.
– Нормальный мужик, таких еще поискать. Деловой, умный, рассудительный. Но есть одно маленькое «но»: он любит выпить. Нет! Не то, что ты подумала. – Катя предупредила мое высказывание. – Он не алкоголик. Просто иногда ему нужно расслабиться. Пьет он всегда в компании, под хорошую закуску. Может, конечно, переборщить, но это случается редко. Он всегда старается сохранять чувство собственного достоинства.
– Значит, все, что мне рассказывала Мария Петровна, можно просто забыть? – Я все еще сомневалась, слушая рассказ, прямо противоположный рассказу Ильницкой. Наверное, истина где-то посередине, и когда-то я ее еще узнаю?
Катя помолчала, обдумывая ответ. Я тем временем тайком взглянула на часы. У меня до отъезда в Расловку был в запасе еще час времени. Нужно взять с собой немного еды, а то утром я оставила все продукты тете Миле, а теперь получалось, что мы приедем в поместье поздно вечером, может быть, даже ночью, и меня вряд ли кто-то будет кормить.
– Ты торопишься? – Катя все-таки заметила.
– Не очень, – соврала я. – Мне интересно узнать, как дело дошло до развода и дележа детей.
– О! Это целая история. Если хочешь, я расскажу ее тебе немного позже, а то скоро ко мне должен прийти клиент, – оказалось, что у моего психолога тоже времени в обрез.
– Я позвоню тебе из Расловки, – пообещала я, вставая со стула, на котором сидела.
– Лучше будет, если ты приедешь, и мы поговорим с глазу на глаз, как сейчас, – Катя, видимо, считала подобные разговоры не телефонными. Я была полностью с ней согласна, но будет ли у меня время приехать в Тарасов? Я сказала ей о своих опасениях.
– Когда ты приедешь к Александру Александровичу, ты все сама поймешь. Мое мнение тебе уже будет не нужно, – произнесла Катя, провожая меня до двери. – Но все равно, если что – заходи.
Я пообещала заглянуть к ней, когда будет время, и покинула ее гостеприимный кабинет. Мне нужно было еще заскочить к Плюшкину за пирогом, купить хлеба, колбаски, – в общем, собрать себе в дорогу немного еды. А потом я поеду к Ильницкой, чтобы взять Лику и отвезти ее в Расловку, где очень скоро состоится свадьба ее сестры.
* * *
– Лика, ты долго еще будешь копаться? – Мария Петровна начинала нервничать. – Женя, поторопи хоть ты ее.
Я кивнула и пошла в комнату девушки, посмотреть, что она делает. Лика разложила на кровати свое богатство – заколки, резинки, всевозможные зажимы для волос. Чуть в сторонке лежал ноутбук, а рядом с ним планшет. Милое личико девушки выражало сосредоточенность. Она выбирала, что взять с собой в Расловку, а что оставить дома.
– Ты что копаешься? – спросила ее я и ободряюще улыбнулась. Но Лика почему-то обиделась, надула губы и села на кровать.
– Если нельзя взять это все с собой, то зачем мне это покупали?
– Лика, мы едем всего на неделю. Куда ты все это будешь носить? – Мой вопрос был задан спокойным, доброжелательным тоном, но девушка совсем расстроилась. В ее глазах заблестели слезы.
– Платье мне выбрала мама, может, вы позволите мне выбрать хотя бы аксессуары для волос? Мне уже шестнадцать лет! Когда я смогу делать то, что мне захочется?!
Мне не хотелось огорчать подростка правдой. Сколько лет живу на свете, а делать только то, что мне хочется, не получается, как ни стараюсь. Всем приходится кому-то подчиняться – начальнику, мужу, законам, в конце концов. А те, кто делает только то, что им хочется, рано или поздно попадают в поле зрения полиции. И не всегда им удается отделаться легким испугом.
– Лика, тебе скоро будет восемнадцать, вот тогда ты сможешь распоряжаться собой так, как тебе заблагорассудится. – Через два года она многое поймет, если в ее жизни не появится кто-то, кто помешает ей принимать правильные решения.
– Два года! Это же целая вечность! – Лика рыдала уже в голос. – Ну, заколки хоть можно взять?! Они же ничего не весят!
– Заколки возьми и резинки тоже. И даже зажимы все уместятся в сумке. Тебе осталось решить: планшет или ноутбук.
– Бери планшет, – послышался голос Марии Петровны.
В ответ послышались громкие рыдания.
Я погладила девушку по плечу и дала ей в руки планшет.
– Бери, – сказала я, – с ноутбуком много возни, а это не займет много места и его легче заряжать. – Ну последнее я приврала, но нужно было как-то успокоить расплакавшегося ребенка.
Лика молча взяла планшет, положила его в чехол и спрятала в дорожную сумку. Потом сгребла с кровати причиндалы для волос, ссыпала их в полиэтиленовый пакет и отправила туда же. Сверху она положила купальник, пачку влажных салфеток и застегнула молнию.
– Ты готова? – спросила я.
– Да, – отрешенно проговорила девушка и смахнула с ресниц остатки слез.
– Больше плакать не будем? – Я боялась, что Лика устроит мне истерику в дороге.
– Нет, – односложно ответила она, – я могу одеваться?
– Да, конечно, – девушка до сих пор была в пеньюаре, – мне выйти?
– Да.
Я вышла из комнаты Лики и села в гостиной. Мария Петровна, улыбаясь, спросила меня тоном заговорщицы:
– Как тебе удалось так быстро ее уговорить?
Я пожала плечами. А что я могла сказать? Что мне не первый раз приходится охранять подростка? Если бы дело было только в этом! Многие родители продолжают считать подросшего человека ребенком и обращаются с ним соответственно. И он начинает протестовать. Потому что в нем уже проснулась личность. И эта личность требует самовыражения. Именно поэтому подростки порой совершают поступки, которые не укладываются в головах их родителей. Да что там говорить! Я полностью была на стороне Лики. Это ее право выбрать платье на свадьбу сестры, ее право взять с собой столько аксессуаров для волос, сколько ей хочется, и ее право выбрать, что она повезет с собой в деревню: планшет или ноутбук. Конечно, если бы Ильницкая испытывала материальные трудности, можно было бы объяснить ее нежелание давать в деревню ноутбук. Но Мария Петровна была богата. Так почему же она не разрешила Лике взять с собой то, что она хотела? Ну, ладно, хватит об этом. А то, когда дело касается воспитания чужих детей, мы всезнайки, а вот когда дело дойдет до своих…
– Я готова. – Лика появилась в гостиной в светлых бермудах и оранжевой майке с белой окантовкой и такой же надписью. В руках у нее была дорожная сумка, а на голове, как ободок – темные очки. Ее пышные рыже-русые волосы были собраны в хвост при помощи хитрой заколки-гребня, украшенной цветными стразами. Из декоративной косметики она использовала только бледно-голубые тени, немного туши и помаду под цвет губ. Девушка выглядела просто великолепно, но Мария Петровна все-таки нашла к чему придраться.
– Зачем ты вечером нацепила темные очки? Хочешь споткнуться в темноте?
Лика молча сняла очки со лба и положила в кармашек сумки.
– Вот так оно лучше, – смягчилась Ильницкая. – Ну что, присядем на дорожку?
Мы дружно сели кто куда, потом так же дружно встали, и Лика провела «ритуал» прощания с матерью. Та дала ей с десяток наставлений, как вести себя на свадьбе, что кому говорить, когда преподнести подарки и тому подобное. Я не стала это слушать и тем более запоминать. Потом мы с Ликой вышли из квартиры, продефилировали мимо консьержки и оказались на свободе, где рядом с домом стоял мой старый добрый «фольк».
– Садись назад, – сказала я Лике, открывая машину.
– А почему не впереди? С нами поедет еще кто-то?
– Нет, только ты.
– Я хочу впереди.
– На переднем сиденье придется пристегиваться ремнем безопасности, – это была отговорка и, как следовало ожидать, она не подействовала. Лика открыла переднюю дверцу.
– Лика! Ты поедешь на заднем сиденье.
– Почему?! – это был не вопрос, это было возмущение тем, что ее желания опять ограничивают.
Я обошла машину и взяла девушку за руку.
– Лика, я – твой телохранитель и отвечаю за твою безопасность. На заднем сиденье ехать безопаснее, поэтому я хочу, чтобы ты ехала сзади.
– Я все поняла, – девушка обиделась на весь свет, – вы все хотите, чтобы я не делала то, что мне хочется. Ну и пусть. Я поеду на заднем сиденье, но ты, Женя, не надейся, что я всегда буду тебя слушаться. – Она демонстративно плюхнулась на подушки заднего сиденья, втащила за собой дорожную сумку и уставилась в окно. – Поехали быстрее, – сказала она, устраиваясь поудобнее.
Я с облегчением вздохнула, села за руль и завела машину. Теперь оставалось совсем немного: доехать до Расловки и узнать, что господин Никитин думает о прибытии младшей дочери под опекой телохранителя.
* * *
Мы ехали уже сорок минут, но еще не выбрались за городскую черту. Мешали пробки. Было такое впечатление, что весь Тарасов выезжал на природу поваляться на травке и послушать пение соловьев. Конечно, за городом очень хорошо, но почему все отправились туда скопом?! Я начинала нервничать: по моим расчетам получалось, что до Расловки мы доберемся не раньше десяти вечера, а в это время обитатели поместья уже лягут спать. Какие гости в такое время? Хорошо, если машину во двор пустят, а то придется ночевать где-нибудь в лесу.
Мое беспокойство передалось и Лике. Она все время молчала, словно в рот воды набрала. Я раза три пыталась с ней заговорить, но получала только односложные ответы, или «да», или «нет». Теперь она зашевелилась на заднем сиденье и сама спросила у меня, скоро ли мы приедем. Конечно, я ответила, что скоро, хотя сама в этом сильно сомневалась.
– Неправда, мы еще очень далеко от поместья.
– Откуда ты знаешь? – мы как раз выезжали на трассу, в конце которой нас ждал поворот на Расловку.
– Там сразу после поворота пруд. После него ехать еще полчаса, – в голосе девушки прозвучал укор. – Мне знакома эта дорога. Я здесь не первый раз.
– А если ты едешь по этой дороге не впервые, то почему спрашиваешь, скоро ли мы приедем? Ты сама должна знать, что мы только что выбрались из города, – она уличила меня во лжи. Нужно впредь быть осторожнее.
– Все вы, взрослые, одинаковы. Обманываете меня как маленькую. – В голосе Лики прозвучала обида.
– Ну, хорошо, больше я тебя обманывать не буду. Ты хочешь знать правду?
– Да.
– Мы приедем в Расловку не раньше десяти часов. Твой отец рано ложится спать?
– Нет. Он сидит допоздна, как я.
– Не очень хорошая привычка.
– Я знаю. Но с этим ничего не поделаешь. Мы – «совы». – Лика сказала об этом, как о каком-то достижении.
Я посмотрела в зеркало и увидела ее довольное лицо. Честно говоря, она меня немного успокоила: если не спит хозяин, то не спит и обслуга. Так что мои опасения были напрасными. Ночевать в лесу не придется. Я включила музыку и прибавила газу. Солнце уже село и в сумерках свет фар стал ярче. Лика подпевала популярной песенке и, казалось, уже забыла о своих огорчениях. Она вынула планшет и попыталась на ходу выйти в Интернет. Это у нее не получилось, она спрятала планшет в сумку и стала смотреть в окно.
– Женя, заяц, заяц! – вдруг закричала она. – Смотри не задень!
Я тоже увидела, как буквально из-под колес выскочил косой и запрыгал по обочине. Я притормозила, чтобы не раздавить животное. Пусть себе бегает.
