Марина Серова
Тур в никуда
Я во второй раз сочувственно покачала головой.
– А тут еще это ее замужество! – Новохатский возмущенно покрутил головой.
– Так Елизавета Георгиевна замужем? – удивилась я, подумав, почему же в таком случае в предстоящей поездке ее не сопровождает муж.
– Уже нет, слава богу, – развеял мои сомнения Новохатский. – С этой блажью покончено. Видите ли, Евгения Максимовна, как я уже сказал ранее, Елизавета всегда все делала и делает мне наперекор. Даже если и понимает, что ведет себя неправильно и что ее дурь ей же и выходит боком. Ведь она же прекрасно знала, что выйдет замуж только за того, чью кандидатуру выберу я. Но нет, она решила все сделать по-своему. Ну, ладно, подурила, потешила свое самолюбие и успокоилась. Замуж она, конечно же, выйдет, но не ранее того, когда я решу. Кандидатура есть, это сын моего компаньона. И этот брак будет выгоден как для меня, так и для него.
«А для Елизаветы и того парня?» – подумала я.
Вообще, я слушала и не верила своим ушам. Новохатский, похоже, воспринимает Елизавету как вещь, с которой он может делать все, что ему заблагорассудится. Да и будущего супруга дочери воспринимает так же. Надо же – «кандидатура»! Прежде всего это человек.
Кажется, я начинаю понимать Елизавету, все ее «выбрики» и другие милые шалости. Девушка обладает характером ничуть не лучшим, чем у ее папеньки. В плане настоять на своем.
– Евгения Максимовна, к сожалению, я должен вас покинуть, – прервал мои мысли Новохатский, – я оставлю вам еще одну карту с неограниченным кредитом. Этого должно хватить на все: на выкуп шантажисту и на другие расходы, если они возникнут.
– Но ведь это очень большая сумма, Георгий Валентинович! – воскликнула я, увидев сумму кредитки. – Зачем же…
– Евгения Максимовна, вас порекомендовал мне Сергей, мой друг, а ему я доверяю как самому себе. И давайте закончим обсуждение. У меня через час самолет в Австралию, лечу по делам одной из своих компаний. Прошу меня извинить. – Новохатский встал, давая понять, что разговор окончен. – Да, – обернулся он уже у двери, – вам же нужны будут контакты Елизаветы, ну, с кем она поддерживала отношения, обратитесь к моему секретарю, я оставлю ему необходимые распоряжения. И держите меня в курсе, – попросил он.
Новохатский решительным шагом вышел из кабинета.
«Однако нервы и самообладание у Новохатского! – подумала я. – У него похитили дочь, а он спокойно отбывает на другой континент. Как будто у него в запасе есть еще один ребенок!»
Я попросила горничную позвать в кабинет Владимира.
Молодой человек вошел с папкой в руках, из которой он вынул блокнот в кожаном переплете и протянул его мне.
– Вот, Евгения Максимовна, здесь все телефоны и адреса, которые вам могут понадобиться. Георгий Валентинович дал мне указания во всем вам помогать, – добавил он.
– Спасибо, Владимир, – сказала я и взяла протянутый мне блокнот. – Раз уж мы с вами уже беседуем, то давайте продолжим наш разговор. Скажите, вы ничего подозрительного сегодня утром не слышали? Или, может быть, видели?
– А что конкретно вы имеете в виду?
– Ну, возможно, шум борьбы или звук отъезжающего автомобиля, может быть, крики о помощи. Ну, или что-нибудь еще в этом же духе. Короче, что-то такое экстраординарное, – пояснила я свой вопрос.
– Нет, ничего такого не было, – подумав, ответил Владимир.
– Скажите, Владимир, а были ли раньше такие случаи? Я имею в виду похищение.
– На моей памяти ничего такого не было. Правда, я работаю у Георгия Валентиновича не так давно.
– И сколько же?
– Да год с небольшим.
– Ладно, тогда перейдем к другим. Мне надо будет опросить всю прислугу, которая постоянно находится в особняке.
– Хорошо, я сейчас всех соберу, – сказал секретарь Новохатского.
Прислуга собралась в просторной гостиной, и я начала опрашивать людей.
Никто ничего не видел и не слышал. Тогда я решила поговорить с каждым наедине: мало ли что, возможно, в разговоре с глазу на глаз люди будут более откровенны и мне удастся найти какую-нибудь зацепку.
Но и беседа тет-а-тет ничего не дала. Правда, с одной из них, пожилой Таисией Ивановной, про которую в нашем разговоре упомянул Новохатский, мы довольно доверительно пообщались.
Женщина небольшого роста, с приятным лицом, тронутым морщинами, подробно рассказала мне о бывшем муже Новохатской и добавила ряд нюансов к облику Елизаветы.
– Владик, бывший муж Лизы, хороший парнишка, – начала рассказывать Таисия Ивановна, – такой вежливый, обходительный, из интеллигентной семьи. Но не сложилось у них с Лизой.
– Из-за Георгия Валентиновича? – уточнила я.
– И из-за него тоже, но больше всего из-за Лизы. Мне кажется, она несерьезно относилась к Владику. Ну, то есть знаете, вот как к щенку, которого завели забавы ради, а потом, когда надоел, взяли и выкинули.
– Таисия Ивановна, расскажите, пожалуйста, подробнее о замужестве Елизаветы, – попросила я.
– Лизоньке из Америки какая-то родственница прислала роскошную диадему, невероятно дорогую, – начала Таисия Ивановна. – Лиза сказала, что она стоит баснословную сумму денег. Да и то сказать, украшение – красоты неописуемой, глаз не оторвать. И вот Лизочка решила сделать кучу фотографий в этой диадеме или, как сейчас модно говорить, устроить фотосессию. И не придумала ничего лучше, чем с этой целью… выйти замуж! Представляете?! Уж как я ее отговаривала, убеждала, что такими вещами шутить нельзя. Нельзя так легкомысленно относиться к браку, семья – это очень серьезно, это на всю жизнь, а уж никак не для нескольких десятков фотографий. Но Лиза ничего не хотела слушать.
– И кого же она выбрала? Я имею в виду в качестве жениха? – спросила я.
– Ох, – вздохнула Таисия Ивановна, – в нашем поселке раньше жила семья Агафонниковых. Владимир Борисович был очень успешным бизнесменом, по капиталу он, пожалуй, почти не уступал Георгию Валентиновичу. Но женился он на женщине гораздо моложе себя. Екатерина Дмитриевна родила сначала Владислава, а через несколько лет – Никиту. Младший сын у Агафонниковых серьезно болен, какое-то сложное заболевание, которое не излечивается. Может быть, поэтому она почти совсем забросила Владика, а все силы отдала младшему, не знаю. Хотя Екатерина Дмитриевна еще и до рождения Никиты относилась к своему первенцу очень холодно, передав его на попечение нянек. В общем, Владик был предоставлен самому себе, но это не помешало ему стать воспитанным, добрым и умным. Он старше Лизочки, и он, что называется, всегда неровно дышал в ее сторону. И вот Лиза решила, что Владик как нельзя лучше подходит для этой свадебной фотосессии.
– И он согласился? – спросила я. – Постойте, Таисия Ивановна, Лиза все ему рассказала? Ну, для чего нужна эта свадьба? И сама сделала предложение?
– Ой, не знаю, как все именно произошло. Не думаю, что Лизонька действовала так уж напрямую, все-таки они много лет были знакомы, считайте, с самого детства почти. Что касается Владика, как я уже говорила, у него были к Лизоньке самые настоящие чувства. В общем, свадьба с фотосессией состоялась, были гости, молодые даже поехали в свадебное путешествие, благо Георгий Валентинович в это время отсутствовал, ну а потом…
– Понятно, они развелись, – сказала я. – Ведь фотосессия с диадемой проведена.
– Да нет, они вроде бы и не торопились расставаться, но вернулся Георгий Валентинович и… Да, забыла сказать, что еще до свадьбы отец Владика скоропостижно скончался. Он ведь был уже в возрасте. Оказалось, что финансовые дела пришли в упадок, и Екатерина Дмитриевна с сыновьями вернулась в городскую квартиру. Владик к тому времени с отличием окончил университет, стал хорошим специалистом, его даже приглашали в заграничные университеты читать лекции. Насколько я знаю, он теперь содержит мать и брата.
Выслушав Таисию Ивановну, я подумала, что, возможно, к похищению причастен бывший супруг Новохатской. А что? Если с ним так обошлись и Елизавета, и ее отец, то можно понять желание парня отомстить.
Я уточнила у Владимира адрес Владислава, и шофер отвез меня в один из спальных районов столицы.
Дом, в котором проживал бывший муж Елизаветы Новохатской, представлял собой типичный «человейник», однако весьма комфортно обустроенный. На территории двора были высажены деревья и даже разбито несколько клумб с цветами. Ну, и, конечно же, детская площадка с горками и качелями.
Я позвонила в домофон, в ответ раздался резкий женский голос с визгливыми нотками:
– Чего надо?
– Я к Владиславу Владимировичу, – ответила я.
Послышался какой-то шум, потом к визгливому голосу присоединился еще один, но дверь подъезда открылась.
На лифте я поднялась на пятнадцатый этаж и вышла из кабины. С левой стороны от лифта дверь в тамбур была открыта, в просторном коридоре весьма эмоционально разговаривали две женщины. Одна из них, дама лет пятидесяти, в шелковом халате, расшитом драконами, держала зажженную сигарету с мундштуком и пускала замысловатые кольца дыма почти в лицо другой женщины примерно такого же возраста, одетой в элегантные домашние брюки и тонкий свитер.
– Екатерина Дмитриевна! – воскликнула женщина. – Это просто неслыханно! От вашего табака у меня начинается приступ астмы! Курите у себя дома! Почему это надо обязательно делать в месте общего пользования?
– Вот вас, Виктория Викентьевна, я и забыла спросить, где мне дымить! – с вызовом ответила мать Владислава и обратилась ко мне: – Вы, что ли, к Владиславу?
– Да.
– Проходите. – Она чуть посторонилась, пропуская меня.
Я прошла в большой холл, хранивший следы недавнего, хорошо сделанного ремонта, и остановилась, не представляя себе, куда идти дальше. Но тут из одной комнаты вышел заспанный молодой мужчина лет тридцати.
– Мам, нельзя ли потише? – крикнул он и, увидев меня, уже тише спросил: – Вы ко мне?
– Если вы Владислав Владимирович Агафонников, то к вам, – ответила я.
– Да, это я, – подтвердил он, – извините меня за мой вид, я только что вернулся из Нью-Йорка, отсыпаюсь. А кто вы и по какому вопросу?
– Меня зовут Евгения, я из службы безопасности, – обтекаемо ответила я. – Сегодня рано утром была похищена Елизавета Новохатская, – сказала я.
– Что?! – воскликнул Владислав.
– О! Что я слышу! Есть бог на свете! И он наказал эту девчонку! – радостно резюмировала вернувшаяся из тамбура в квартиру Екатерина Дмитриевна.
– Мам, ну что ты такое говоришь! – вскричал Владислав. Потом он повернулся ко мне и пригласил: – Давайте пройдем в мою комнату и там поговорим.
Я уже поняла, что Владислав не причастен к похищению Елизаветы. Так притвориться в ответ на мое сообщение о похищении очень сложно, практически невозможно.
В комнате Владислава, которая служила ему и спальней, и кабинетом одновременно, мы еще раз посмотрели запись на флешке.
– Лиза находится у себя в усадьбе, – уверенно сказал Владислав.
– Вы так думаете? – усомнилась я.
– Я сразу узнал интерьер этой комнаты, – ответил он.
А я припомнила момент, который в первый раз ускользнул от моего внимания. Когда Елизавета проговорила: «Папочка, меня убьют, если ты не заплатишь им двести тысяч долларов», она на какое-то время закрыла лицо руками, и раздался неопределенный звук. Это определенно был смешок. Поэтому-то Новохатская и закрыла лицо руками, чтобы не расхохотаться прямо в камеру. Конечно, Елизавета находится где-то в доме. Ведь никто не видел и не слышал ничего, что могло бы указывать на то, что Елизавету насильно вывезли из особняка. Значит, никто в дом не проникал и не выходил из него. В том числе и сама Елизавета.
– Евгения, вы не будете против, если я поеду с вами? – спросил Владислав.
– Конечно, поедемте вместе, – ответила я, выходя из комнаты.
– Владислав! Куда ты? Ты же только что с самолета! Неужели ты снова побежишь к этой девчонке?! Мало она тебя унижала?! – Екатерина Дмитриевна буквально набросилась на сына с допросом, когда он вышел из своей комнаты.
– Мама, пожалуйста, оставь меня в покое, это моя жизнь, – твердо ответил Владислав.
Мы с Владиславом приехали в усадьбу, и я позвала горничную Аделаиду.
Владислав быстро поднялся на третий этаж и остановился перед одной из дверей.
Она оказалась запертой. Я вопросительно посмотрела на Аделаиду.
– Извините, но у меня нет ключа от этой комнаты. Дело в том, что ключ находится у Елизаветы Георгиевны, и она никому его не дает, – смущенно опустив глаза, объяснила горничная.
Ладно, это не проблема.
– Одолжите мне на минуту, пожалуйста, одну из ваших шпилек, – попросила я горничную и, не дожидаясь, сама аккуратно вынула шпильку из ее пышного пучка русых волос, уложенных на затылке.
Я на глазах у изумленной девушки открыла дверь, поковырявшись в замке шпилькой.
Так и есть. Елизавета сладко спала в небольшой комнате, интерьер которой совпадал с тем, что был на записи.
– Аделаида, вы свободны, – я отпустила горничную, – вот возьмите вашу шпильку.
– Я тоже пойду, – сказал Владислав.
– Просыпайтесь, Елизавета Георгиевна. – Я подошла к Новохатской и тронула ее за плечо.
– А? Что? – Елизавета спросонья начала тереть глаза, совсем как маленький ребенок. – А… почему… вы?
– Елизавета Георгиевна, обещаю, что ничего не расскажу Георгию Валентиновичу, если вы наконец прекратите свои штучки. То есть не расскажу вашему отцу о том, что вы же сами и организовали свое похищение. И нам уже пора выходить, скоро вылет нашего самолета, если вы еще не забыли про свое путешествие.
– На что вы рассчитывали, Елизавета Георгиевна, затевая эту авантюру? – не удержалась я от вопроса, когда мы уже садились в машину.
– Да так. – Новохатская неопределенно пожала плечами. – Ну, я знала, что дэдди скоро отправится в Австралию, и вот… да мне просто скучно стало, Евгения Максимовна. – Елизавета откровенно зевнула.
– Ну и развлечения у вас, Елизавета Георгиевна.
– А заодно и вас хотела проверить, Евгения Максимовна. Я решила, что дэдди поручит это дело вам. Вот. Я хотела узнать, как у вас обстоят дела с детективными способностями. А вдруг в нашем путешествии меня по-настоящему похитят?
– Ну и как?
– Проверку вы прошли, – удовлетворенно сообщила Новохатская.
Только по пути в аэропорт Елизавета, видимо, решила еще раз проверить меня на вшивость.
Она вдруг попросила остановиться:
– Виктор, останови вон у того киоска, мне сигареты нужно купить.
– Вам какие, Елизавета Георгиевна? Я могу принести, – подобострастно сказал Виктор, молодой парень лет двадцати пяти.
– Остановись, – коротко и твердо повторила Новохатская.
Виктор послушно исполнил приказ. Но девушка, вместо того чтобы прикупить так необходимые ей сигареты, выйдя из машины, вдруг тормознула проезжавшее мимо такси.
Что-то сказав водителю, Елизавета села в салон, и такси рвануло с места.
– Виктор, давай быстро за ними! – крикнула я.
Виктор растерянно посмотрел на меня:
– А как же… Елизавета Георгиевна будет недовольна… – начал мямлить парень.
– Кому сказано: поезжай! – заорала я на весь салон. – Я сама разберусь с Елизаветой Георгиевной, не переживай!
К чести Виктора, он не упустил такси и проследовал за ним до конца.
Такси остановилось у торгово-развлекательного центра.
Елизавета, расплатившись с водителем, выпорхнула из машины и вбежала по ступенькам.
– Виктор, что здесь находится? Куда это она намылилась? – спросила я.
Парень ошалело посмотрел на меня: видимо, он не привык к тому, что действия его хозяйки так непочтительно комментирует какая-то пришлая девица.
– Куда могла направиться Елизавета Георгиевна? – повторила я вопрос, на этот раз более дипломатично.
– А… так это… здесь же ночной клуб.
– Понятно. Стой здесь и никуда не отъезжай, – приказала я.
Ночной клуб «Элефант» размещался на первом этаже.
Уже в вестибюле было слышно, как гремит, просто грохочет музыка. В зале было сильно накурено, душно и шумно. Плотный слой дыма и царивший в клубе полумрак не позволяли толком разглядеть оттягивающуюся публику.
Я подошла к танцполу, который представлял собой круговорот молодежной тусни. Моему взору предстало множество оголенных спинок, животов и тугих попок, затянутых в джинсы. Их обладатели дергались в такт музыке, бешено потрясая головами. Позади танцпола находилась небольшая эстрада, на которой наголо бритый певец в темных очках пел песню о том, как он последовательно расчленял свою девушку электропилой.
Песня закончилась, и зал буквально взревел от восторга. По эстраде заскользили лучи прожектора.
Поклонницы завизжали и запрыгали. Среди девиц я увидела Елизавету. Она тоже увидела меня и, прорвавшись сквозь беснующуюся толпу, бросилась к певцу.
Новохатская, демонстративно взглянув на меня, прижалась к певцу и обняла его за шею.
Он, в свою очередь, обнял девушку за талию и коснулся губами ее щеки.
Я подошла к ним и тронула Елизавету за плечо.
– Нам надо поговорить, – решительно сказала и повернула девушку лицом к себе.
– Мне не надо, – сказала Новохатская и передернула плечом.
– А мне надо! – тоном, не терпящим возражений, сказала я.
Елизавета скривилась, как будто бы съела лимон, но повиновалась и нехотя поплелась за мной.
Мы прошли в туалет. Около одного из умывальников стояли две девицы, и одна из них аккуратно высыпала на крышку пудреницы белый порошок.
«Ну, конечно, кокаин», – подумала я.
– Елизавета Георгиевна, – я решила придерживаться официально-вежливого тона, хотя у меня просто руки чесались наподдать ей как следует, – вы ведь уже вполне себе взрослая девушка. А поведение ваше ничем не отличается от подросткового возраста. Самолет, между прочим, не станет нас дожидаться, рейс никто задерживать не будет.
– А мне плевать! – с вызовом сказала Новохатская. – И не надо мне читать нравоучения, а то я подумаю, что вы не телохранитель, а из детской комнаты милиции. А что касается самолета… Один раз уже такое было: задержали рейс, когда папочка припозднился, – пояснила она.
– А, ну хорошо, сейчас я наберу Георгия Валентиновича и сообщу ему, где мы в данный момент находимся. – Я с готовностью вытащила из сумки сотовый.
– Стойте, подождите, не надо, – заволновалась Елизавета.
– Так мы едем в аэропорт? – спросила я.
– Да, – чуть слышно ответила Новохатская.
Она первая вышла из туалета. Не успели мы пройти и несколько шагов, как нам навстречу двинулась компания из трех парней и одной устрашающе накрашенной девицы. Один из парней – маленький и коренастый с копной рыжих волос – вышагивал как автомат со стеклянным выражением глаз и перекошенным ртом. Он вдруг преградил Елизавете дорогу.
– А ну стой! – крикнул он.
– А ну пошел! – в тон ему тоже прикрикнула Новохатская.
Парень удивленно воззрился на нее:
– Ты, сучка, че, в натуре, совсем… да?
Тут мне стало ясно, что вся честная компания хорошо обширялась или обнюхалась. Причем совершенно не имело значения, чем они обдолбались: может быть, травкой, или героином, или тем же кокаином. Просто в силу неадекватного восприятия реальности они выдавали на нее агрессивную реакцию.
Охраны, конечно же, как всегда, не было на месте: поблизости не маячил ни один вышибала.
– Я тя спрашиваю, – не отставал рыжий, – че молчишь, в натуре?
И он занес руку над головой Елизаветы. Тут же ее окружили остальные нарики. По их виду было понятно без всяких слов, что они явно жаждут крови.
Что же, они сами напросились. Я мгновенно перехватила руку рыжего, боковым зрением заметив, что его дружок, долговязый блондин с длинными волосами, собранными в хвост, тоже собирается нанести удар.
Руку рыжего я резко выкрутила так, что был отчетливо слышен звук ломаемой кости и почти одновременно с этим – душераздирающий вопль. Не дав ему опомниться, я подставила рыжего под удар блондина, который был предназначен для меня.
Кулак у него был тяжелый, он чуть не раскроил рыжему череп. Я тут же набросилась на блондина и нанесла ему три удара ногой. После третьего – в пах – он свалился на пол, как мешок с картошкой. Кажется, он даже и не понял толком, что произошло.
Оставался еще один, третий наркоман. Он до этих пор был в стороне, но теперь, видя, что его дружки повержены, издал боевой клич и ринулся на меня.
Ага, ты жаждешь продолжения боя? Всегда – пожалуйста.
Я легко ушла от его удара, а затем в прыжке с разворотом пяткой достала его затылок. Завершающий удар в переносицу я нанесла костяшками кулака.
Уф, кажется, все. Нет, еще не все, девица, увидев своих поверженных кавалеров, разразилась трехэтажным матом и ринулась на меня.
Я остановила ее ударом в лоб.
Вот наконец-то и охранник подоспел, как всегда, вовремя: как раз к окончанию боя. Правда, он сначала не разобрался, где «красные», а где «белые», и набросился на меня.
– Полиция, – спокойно сказала я и достала из сумки купленные в переходе метро «корочки». – Что же вы тут наркоманов развели? – спросила я, указав на лежащих рядком парней.
– Прошу прощения, недоглядели, – залебезил охранник.
– Да? – Я удивленно приподняла брови. – А может, вы им сами и поставляете товар?
– Да вы что?! Да никогда!
– Ну, хорошо, – смилостивилась я, – вызывайте наряд и вывозите отсюда этих.
Я взяла под руку ошалевшую Елизавету, которая наблюдала битву широко раскрытыми глазами, и повела ее к выходу.
Мы сели в машину и доехали до аэропорта, на этот раз без приключений. Новохатская всю дорогу молчала, не проронив ни слова.
Мы летели стыковочным рейсом с остановкой в Стокгольме. В нашем распоряжении было девять свободных часов.
Елизавета заявила, что пойдет осматривать город.
– Я, конечно, здесь уже сто раз была, но… пойду в сто первый. А вы, Евгения Максимовна, можете отдыхать, – небрежным тоном разрешила она.
– Ну уж нет, Елизавета Георгиевна, я вас буду сопровождать, я здесь именно для этого, – непреклонно ответила я.
Мы взяли такси и поехали по центральным улицам. Потом Новохатской вздумалось пройтись пешком, размяться, как она выразилась.
На нашем пути попался ювелирный салон-магазин.
– О! Вот как кстати! – воскликнула Елизавета. – Пойду прикуплю чего-нибудь.
Новохатская, не обращая внимания на меня, быстро поднялась по лестнице.
Я последовала за ней. На вывеске я прочитала: David Harper.
«Вот это да, – подумала я, – уж не тот ли это ювелирный магазин, о котором рассказывала Алевтина Климентьевна и который подвергся ограблению? Ну да ладно: дважды в одну воронку снаряд не попадает».
Мы и другие посетители ходили по салону, смотрели на витрины.
Елизавета попросила девушку-консультанта показать ей комплект из серег и колье. Потом я увидела, как кто-то еще подозвал девушку-консультанта, чтобы посмотреть украшение поближе.
И вдруг… один из посетителей – он был в солнцезащитных очках – выхватил пистолет и закричал: «Это ограбление! Всем стоять!»
Как только этот, в черных очках, крикнул, откуда ни возьмись, появился его напарник, тоже в черных очках.
Посетители тут же все попадали на пол. Девушка-консультант тоже хотела было сползти под витрину, но не тут-то было. Первый бандит схватил ее за волосы, раскрыл маленький плоский чемоданчик и велел ей ссыпать туда драгоценности.
Я видела, как он вытаскивал футляры с украшениями и все из них вытряхивал в кейс. Его сообщник с пистолетом встал у боковой служебной двери. А еще один контролировал входную дверь.
Внезапно боковая дверь резко раскрылась, и из нее выскочил охранник. Преступник, который стоял у входа в это помещение, очевидно, служебное, моментально выстрелил.
Охранник качнулся назад и преградил путь своему товарищу, который показался из-за его спины. Первый охранник неловко вскинул руки, а потом обхватил голову.
Бандит закричал, чтобы второй охранник оставался на месте. Но и без этого приказа второй охранник не смог бы продвинуться вперед: ему мешал смертельно раненный товарищ. Однако он, прикрываясь уже готовым упасть охранником, все-таки выстрелил в бандита и скрылся за дверью.
В это время первый с глухим стуком упал вперед на витрину с украшениями.
Девушка-консультант продолжала ссыпать ювелирные изделия в раскрытый кейс.
У входной двери появились пожилые мужчина и женщина. Они уже собирались открыть дверь, но, увидев направленное на них оружие, тут же исчезли из поля зрения.
Между тем бандит, который собирал драгоценности, захлопнул кейс и, контролируя происходящее в магазине, стал задом продвигаться к выходу. Потом он ударом ноги открыл дверь и бросился вниз по лестнице. Я видела, как он засунул пистолет в карман джинсов.
– Он сейчас уйдет!! – заорала девушка-консультант.
На ее крик боковая дверь снова раскрылась. Оттуда вырвался охранник, но путь ему преградил стоявший на четвереньках мужчина.
«Откуда он взялся? А-а, так это же был еще один преступник, – догадалась я, – он заранее смешался с толпой покупателей, а потом, повинуясь приказу, лег на пол. Теперь же он давал своим сообщникам возможность беспрепятственно уйти из магазина. Хороший план, ничего не скажешь. Все продумано до мелочей, распределены все роли».
Но охранник ведь не знал, с кем он имеет дело, кто встал у него на пути, играя роль перепуганного посетителя магазина.
Досадуя на это «живое» препятствие, охранник попытался отшвырнуть его ногой со своего пути. Но тут мнимый покупатель вдруг быстро вскочил на ноги и, схватив охранника за нос и подбородок, своротил ему челюсть и несколько раз с силой стукнул затылком о стену. Затем преступник отшвырнул, как куль, безжизненное тело, быстро побежал к выходу и скрылся из виду.
Как ни странно, но паники среди посетителей «Давида Харпера» не наблюдалось.
«Они что, привыкли к таким происшествиям, что ли?» – подумала я.
У Елизаветы горели глаза. Она поднялась с пола и пошла к выходу так спокойно, как будто ничего не случилось.
Я подумала, что после этого экстремального шопинга мы с Новохатской вернемся в аэропорт и будем спокойно дожидаться своего рейса.
Но не тут-то было. Елизавета, правда, предложила зайти в ресторан и перекусить, потому что у нее «что-то разыгрался аппетит».
После ресторана я сказала ей, что пора отправиться в аэропорт.
Елизавета взглянула на свои стоившие целое состояние часики.
– Да что вы, Евгения Максимовна! У нас времени ну просто навалом! Что же торчать в этом скучном аэропорту? Ну уж нет! Увольте! Я знаю одно местечко…
Мы свернули с центральной улицы и пошли по узенькой неприметной улочке.
Через арку Елизавета вошла во двор, я – за ней. Новохатская уверенно шла к единственному подъезду, рядом с которым находилась дверь в полуподвальное помещение.
Елизавета открыла дверь и стала спускаться вниз по короткой лестнице. Затем Новохатская нажала кнопку у двери, которая находилась сразу у окончания последней ступеньки лестницы.
Я, шедшая следом за Елизаветой, на секунду остановилась и, посмотрев наверх, увидела камеру.
С полминуты мы стояли перед ней. Затем послышался щелчок, и дверь автоматически открылась.
Мы вошли в узкий коридор. В нем друг напротив друга стояли два бритоголовых охранника. Они кивнули Елизавете, как старой знакомой, и вопросительно посмотрели на меня.
– Мы вместе, – сказала Новохатская и достала из сумочки небольшой пластиковый прямоугольник.
«Что это? Наверное, что-то типа абонемента или пропуска», – подумала я.
Охранник открыл дверь, и мы оказались перед входом в очень маленькую комнатку, размерами напоминавшую кабину лифта. Здесь нас просканировали, потом дверь открылась, и я увидела средних размеров помещение, заполненное людьми. В основном это были мужчины, но среди них я заметила трех женщин, двух сравнительно молодых, лет тридцати – тридцати пяти, и одну даму в возрасте. Одета она была в соболью шубу, в ушах сверкали серьги с бриллиантами. Молодые женщины – в элегантных костюмах – стояли невдалеке от дамы и о чем-то негромко разговаривали.
Мужчины в большинстве своем выглядели респектабельно: дорогие костюмы, золотые запонки и зажимы для галстуков, аромат парфюма. Правда, были и более демократичные личности: в джинсах, в молодежных куртках и футболках, но было видно, что их прикид – самого высокого качества.
Одни посетители этого заведения молчали, другие – оживленно беседовали.
Я посмотрела по сторонам. Публика располагалась вдоль стен, все стояли. Сидячие места – два стула – находились посередине комнаты.
Я перевела взгляд на потолок. Там, наверху, между полосками наклеенных обоев, виднелся звукоизоляционный материал, напоминающий поролон. Назначение звукоизоляции мне стало понятно чуть позже, когда появился высокий темноволосый мужчина. В одной руке он держал гонг в виде большого металлического блюда, в другой – небольшой столик. По-видимому, этот мужчина выполнял обязанности распорядителя.
Мужчина ударил в гонг, затем поставил его на столик. После этого на середину вышли два молодых парня. На вид им было не больше тридцати. Они заняли места на стульях, к которым распорядитель придвинул столик.
Один из парней был смуглый и бородатый. Он вытащил из правого кармана брюк револьвер и положил его на столик. На второй стул сел другой парень. Он, наоборот, был чисто выбрит, а мускулистые руки украшали татуировки с драконами. Он тоже достал револьвер и положил на столик.
Распорядитель взял оба револьвера и зарядил их на глазах собравшихся. Он поочередно заполнил патронами барабаны револьверов.
«Русская рулетка, – догадалась я, – что же еще можно ожидать после таких приготовлений?»
Но на этом приготовления не закончились. Распорядитель жестами приказал публике очистить одну из стен помещения и начал стрелять в нее из обоих револьверов сразу. Пули не рикошетили, по всей вероятности, из-за того, что и стены были покрыты звукоизоляцией.
«Проверка оружия, – подумала я, – надо, чтобы все было без жульничества, чтобы оружие не давало осечки».
После того как проверка закончилась, распорядитель вернул револьверы участникам предстоящей игры со смертью, а сам стал собирать с посетителей деньги.
Все собравшиеся отдавали деньги, которые мужчина складывал в блюдо, и указывали, на кого именно они ставят.
Елизавета тоже сделала свою ставку – на татуированного парня. Затем распорядитель сделал знак, и парни взяли оружие. Распорядитель ударил в ладоши – в помещении наступила полная тишина. Было только слышно вращение запущенных барабанов. Постепенно их вращение начало замедляться, и вот оно совсем прекратилось.
В зале установилась полная тишина. Мне даже показалось, что люди перестали дышать. Все внимание было приковано к парням, которые начинали игру со смертью.
Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем татуированный закрыл глаза, приставил дуло к виску и тут же дернул спусковой крючок.
Раздался щелчок. Выстрела не последовало. И тут же второй участник, парень с бородой, произвел аналогичное действие. Результат был таким же. Два сухих щелчка. На этот раз смерть отступила. Люди в помещении синхронно выдохнули.
Я тронула Елизавету за рукав. Но та, недовольно дернув плечом, даже не обернулась. И я поняла, что продолжение следует.
