Марина Серова
Добро пожаловать в ад
В моей голове сложился небольшой планчик. Я дождалась, спрятавшись за гаражами, пока Целикова вышла через час из подъезда и покинула двор, видимо, решив вновь обратиться к своим адвокатским обязанностям. Ее врач-рогоносец, наверное, находился в своей клинике, куда я должна принести доказательства.
Теперь я вновь зашла в третий подъезд, не чуя ног, взлетела по ступенькам и нажала кнопку звонка у железной двери. На счастье, Абзац открыл мне дверь, не спрашивая «кто», – видимо, приятно проведенное время несколько приглушило в нем профессиональную осторожность. Его красная физиономия бессмысленно смотрела на меня: да, паричок под Крупскую здорово преобразил мою внешность – у Абзаца на лице не мелькнуло ни тени узнавания.
– Добрый день, это поликлиника номер один! Вы не прошли флюорографию! – объявила я дурацким голосом и нагло втерлась в предбанник между железной дверью и коридором.
– Я?! – обалдело глядел на меня Абзац. Конечно же, он или снимал эту квартиру, или точно уж не был в ней прописан, чтобы за ним являлись из поликлиники.
– Да – вы! Я тут по всем квартирам хожу – всем напоминаю! Все должны проходить флюорографию у нас по понедельникам с девяти до трех в пятом кабинете. Вы же – Иванцов?
– Н-нет! – радостно замотал рыжей башкой киллер-любовник. – Я не Иванцов.
– Ах, вы не Иванцов? Значит, Иванцовы живут выше! Ох, извините! – Я отступила обратно в подъезд, провожаемая его кривоватой улыбочкой.
Все, что надо было, уже сделано – я прилепила «жучок» весьма удачно в дверной проем. Теперь, когда Соня опять сюда явится, – все их разговорчики, по крайней мере в коридоре, я смогу услышать, преспокойненько сидя в машине возле этого дома.
А сейчас я должна продолжить за ней слежку – кто знает, какие еще темные планы кроются в ее голове! Но мой болоньевый плащ уже примелькался. Я забежала в соседний двор, вывернула плащ наизнанку и переменила свой серенький головной убор на паричок цвета «баклажан», сняла очки, густо подмалевала глазки и накрасила губы красной помадой в виде бантика – теперь я, вероятно, похожу лицом на кондукторшу трамвая.
И я вновь приступила к несению своего боевого дежурства в «Элкоме». Целикова носилась мимо меня как угорелая с бумагами под мышкой, водила под ручки своих понурых клиентов, кокетничала с мужчинами – видимо, ее разогревало обеденное приключение. Я сидела в углу, прикрывшись газетой, она меня не замечала.
Все-таки Целикова была немного дурой, заключила я, слушая ее несмолкающую трескотню. Несмотря на это обстоятельство, ее служебные дела, видимо, шли успешно, а клиенты адвокатши Целиковой добросовестно заблуждались на ее счет. На мой взгляд, она куда лучше умела вертеть своим аккуратным задом и строить глазки, чем строить защиту против обвинения. Хотя не исключено, что во мне говорила обида за ее мужа, которого, оказывается, можно так вот запросто променять на рыжего уголовника.
Тем временем вертлявая дамочка Целикова, порхавшая там и сям и зудевшая, как жужелица, подскочила к телефону.
– Так, Мариночка, мне надо позвонить! – и начала копаться в записной книжке.
Я подошла поближе и стала внимательно изучать настенный календарь с изображением классического набора тарасовских достопримечательностей: консерватории, памятника Чернышевскому и моста через Волгу. Соня рядом со мной начала тыкать изящным пальчиком в кнопки телефона. Я искоса смотрела и запоминала на какие.
Мама дорогая, да это же мой домашний телефон!
Пока Соня выслушивала длинные гудки в моей пустой квартире, я, стараясь не привлекать внимания, вылезла из адвокатской конторы и начала остервенело махать руками, подзывая такси. Через десять минут я переводила дух в своей квартире, поглядывая на телефонный аппарат. Повторный звонок не заставил себя долго ждать.
Голос Целиковой полез из трубки настырными обертонами:
– Добрый день! Это Татьяна Иванова?! У меня к вам важное дело! Где и как мне вас найти?
Я назвала адрес, и через полчаса, в течение которого я принимала свой прежний облик и обедала, на пороге моей квартиры оказался гость номер два – супруга первого гостя. В отличие от своего мужа Соня ничуть не стеснялась – после скороговорки скомканных приветствий она уселась на пуфик в коридоре, отказавшись проходить и сославшись на невероятную спешку и занятость. Во что охотно верилось. Затем Соня ошарашила меня следующими речами:
– Я умоляю вас мне помочь! Дело в том, что мой муж мне изменяет, – я это знаю совершенно точно! Если это не трудно, вы не могли бы проследить за ним и выяснить, кто она, где они встречаются и как вообще у них все происходит! Я узнала о вас от своей подруги и решила, что только вы можете мне помочь! Мне нужны неопровержимые доказательства!
Пока я собирала в кучку свои разбежавшиеся в разные стороны, как испуганные курицы, мысли, Соня продолжила:
– Да вам будет совсем нетрудно за ним проследить – он обычный человек, врач и ведет обычный образ жизни. Но у него точно есть какая-то женщина! Я заплачу вам столько, сколько надо! – И она вопросительно на меня посмотрела.
Я уже собралась было рьяно отпереться от ее предложения – есть все же какой-то предел такому идиотизму? Потом, я уже как бы работаю на ее мужа!.. Ну и семейка – что там у них вообще происходит?! Но опять какое-то предчувствие, смешанное с чисто бабским любопытством, дернуло меня и заставило произнести:
– Хорошо… Вообще-то я такими делами не занимаюсь, но в виде небольшого исключения можно – я принимаю ваш заказ!
Соня просияла – мне вообще показалось, что ею руководят иные побуждения, чем обычная ревность. А если принять во внимание, кто любовник у нее самой, можно было смело сказать, что совсем не уязвленные чувства жены привели ее ко мне.
Она поведала мне о своем муже то, что я уже и без нее знала, и предоставила мне его фотографии, одна из которых – в кругу семьи – у меня уже была, а также домашний адрес и адрес его клиники. Словом, Америку не открыла. Затем она всучила в мои руки задаток в размере ста долларов – видимо, семейный бюджет Целиковых на днях может сильно пострадать от взаимного недоверия обоих супругов! Кстати, приходит в голову такая мысль: а откуда у них вообще деньги – у простого врача и начинающей адвокатши?
Я выпроводила наконец новоявленную заказчицу и отдалась всецело на растерзание своим подозрениям и предчувствиям. Киллер Абзац не шел из головы…
Глава 3
ВНЕЗАПНЫЙ ОБОРОТ
Опять в болоньевом плаще и «баклажанном» парике я сидела в клинике, заняв очередь на УЗИ. Внимательно изучая объявление о том, какое количество жидкости необходимо принимать перед обследованием, и радуясь в душе, что мне не приходится нервно подергиваться на месте и поглядывать на двери с буквой Ж, подобно другим страждующим в очереди, состоящей из беременных женщин. Мимо меня, ничего не подозревая, периодически дефилировал врач Владимир Целиков, каждый раз в компании то молоденькой фигуристой медсестрички, то зрелой нафуфыренной врачихи.
Я периодически делала вылазки за ним по этажам клиники, но ни в чем криминальном Целиков уличен не был: он сидел по ординаторским, распивая чаи в женском обществе, и служил предметом всеобщего дамского поклонения. Однако из кабинета заместителя главного врача Заточного А. А. Целиков вылетел с крайне недовольным лицом и, посмотрев на часы, поскакал по ступенькам вниз на первый этаж, и я, подхватив авоськи со своим шпионским арсеналом, ринулась к выходу следом за ним, уперев взгляд в его седоватую макушку.
Надевая на ходу куртку, мужчина, приятный во всех отношениях, завернул за угол больницы, где на пустынной улочке притулился небольшой черный «Опель-Астра», за рулем которого сидела женщина – брюнетка с прической каре – и нетерпеливо выглядывала.
Владимир, оглянувшись по сторонам и не посчитав меня за что-либо интересное, уселся на переднее сиденье, и «Опель» рванул с места.
Ну, надо ковать железо, пока оно горячо, решила я и подбежала расталкивать дрыхнущего водителя «Скорой помощи». Когда я назвала ему цену – он живо продрал глаза и вцепился в руль:
– Садитесь!
– Езжайте за тем вон «Опелем», но не приближайтесь слишком близко! – велела я, ерзая на месте от нетерпения: мне уже самой было интересно, что за странные дела происходят в семействе Целиковых.
Машина «Скорой помощи», конечно, не очень подходила для слежки, но других машин поблизости не оказалось. На мое счастье, через две улицы «Опель» завернул во двор небольшого кирпичного дома. Я в «Скорой помощи» за пять секунд поменяла облачение: вывернула плащ другим цветом наружу и сменила «баклажан» на голове на прическу Крупской, приведя шофера в состояние, близкое к шоковому. Вручив ему достойную плату за сообразительность, подхватив авоськи и поправляя на ходу парик, я ринулась во двор следом за «Опелем». Там как раз происходило высаживание из машины – молодецки выпрыгнул Целиков, подавая ручку брюнетке лет двадцати шести, и они двинулись в подъезд, о чем-то весело споря.
Брюнетка была хороша собой – с отличной фигурой, подчеркнутой джинсами в обтяжку и короткой белой курткой. Она была неуловимо похожа на его собственную жену – Соню.
Это все уже становилось необыкновенно интересно. Видимо, Целиков всю дорогу тяготел к женщинам одного типа. Если так, то и от этой брюнетки ему ничего хорошего ждать не приходилось, кроме неприятных сюрпризов!
Я ринулась за ними в подъезд, раздираемая уже не профессиональным, а чисто женским любопытством. На весь подъезд раздавалось жеманное щебетание брюнетки:
– Ой, Володя, ну прекрати меня хватать – неужели нельзя подождать до квартиры?
Я скорее достала диктофон и включила его: меня отделяло от них несколько лестничных маршей, но все было прекрасно слышно:
– Тихо, ну чего ты орешь, Света… Может, я соскучился? – прозвучал тихий голос ревнивого мужа Сони. – Где там у тебя за пазухой мои любимые игрушки?
Так, еще один соскучившийся. По своим игрушкам. Ну семейка – черт ногу сломит!
– Сейчас… Все по порядку: сначала кушаем, а потом… потом! – щебетала таинственная Света.
– А ты уверена, что его не будет дома? – спросил голос Целикова.
– Говорю тебе – он на три дня уехал. Ну же, пойдем! – послышался звон ключей и звук открывания железной двери. Затем все смолкло. Муж в дверь, а жена в Тверь – вот как это называется.
Запись на диктофоне, конечно, будет, но неважнецкая. Я поднялась на последний этаж, где находилась квартира Светы, и уяснила ее номер. Что ж, пока тут больше дел нет.
Я притулилась в углу двора в промозглой беседке, где было холодно и неуютно, и стала ждать. Все-таки надо довести дело до конца, хотя меня и накрыла скука. Пронзительный ветер продувал мой плащ, спасибо, хоть парик грел не хуже шапки-ушанки. Я развлекала себя прослушиванием записи на диктофоне и поиском Светиных окон. Через час примерно, когда мною целиком завладело острое желание послать этих Целиковых со всеми их похождениями подальше, Владимир вышел из подъезда и направился на улицу бодрой моложавой походкой. Домой, наверное, к жене.
Они как раз все собираются дома после пяти – вспомнилось мне. Только я собралась добросовестно проводить верного мужа в недра семьи и решила уже с этим делом закруглиться, как вдруг на выходе из двора бодрый шаг Целикова чем-то прервался. Он неожиданно как-то закачался и в полсекунды осел на землю. Все происходило в полной тишине, не считая завывания ветра, – как кадр из немого кино.
Владимир Целиков лежал, распластавшись на грязном асфальте без движения. Я быстрым галопом поскакала туда, где над ним уже склонилась сердобольная бабулька с причитаниями:
– Ой, господи, господи – инфаркт, кажись! И такой молодой-то, ой, надо же «Скорую» скорее!
Не доходя и десяти шагов до него, мне стало ясно, что «Скорая» уже не поможет: совсем не инфаркт свалил с ног сорокалетнего здорового мужчину, спешащего к молодой жене от любовницы.
Висок господина, приятного во всех отношениях, навылет пробила пуля.
Профессиональные навыки взыграли во мне прежде, чем разнообразные эмоции. Целикову было уже не помочь. Теперь красавец в расцвете сил и лет был обычным трупом, каких мне не один десяток доводилось видеть. Дело приобретало неожиданный оборот. Я не стала совместно с бабулькой склоняться и причитать – там поднавалила уже небольшая толпа. Сейчас разберутся, что к чему, приедет милиция, заварится каша – мне ни к чему светиться в своих париках и с диктофонами.
Мои пути с милицией не пересекаются. Я выполняла заказ своих клиентов относительно их частной жизни. Данный труп, так сказать, не охватывается рамками моего расследования. Но детективные мои устремления взяли верх, и я начала рыскать вдоль стены в поисках пули на мокрой земле. Мне повезло: таковой предмет был обнаружен мной возле бордюра, куда отскочил рикошетом. Вот и улика против неведомого убийцы!
Вещественное доказательство погрузилось в мой карман. Я огляделась: беззвучный выстрел мог быть произведен со стороны гаражей и сараев напротив дома и явно был сделан профессионалом. Не мог ли это быть киллер Абзац – дружок жены Сони? Именно данная персона, фигурирующая в этой истории на переднем плане, заставила меня полезть за гаражи и сараи.
Там, конечно, никого уже не было, не считая облезлой дворняжки. Я присмотрела сарайчик, который был повыше остальных, с маленьким открытым окошком. Выход находился с обратной стороны, где был уже совсем другой двор. Именно там скорее всего находился снайпер. Я вылезла из гаражей – Целикова грузили зачем-то в «Скорую помощь».
Вот она – неожиданная беда, которую предвещали кости. Пуля профессионального снайпера настигла тихого интеллигентного врача – моего утреннего смущенного гостя. Хотя я еще не знаю пока, какое это все имеет ко мне отношение, я делала свое дело, и неопровержимые доказательства измены жены Сони уже никому не пригодятся. Да и доказательства измены Владимира – кому теперь нужны?
О покойниках принято говорить либо хорошо, либо ничего. Короче, неудачное вышло дельце – очередное звено в цепочке моих невезений в последнее время. Сначала этот колоссальный проигрыш в «Черной гриве», потом эти неудачные заказы. Кто теперь заплатит за неопровержимые доказательства измены жены Сони?
Однако как можно счесть за неудачу обнаружение Абзаца?! Теперь же он у меня есть, можно сказать, под носом, тепленький, как пирожок, в домашних тренировочных штанишках. Кстати, а что-то он сейчас поделывает? Может, сворачивает поблизости со ствола свои прицелы и глушители, а я тут предаюсь бесплотным сожалениям и позволяю гаду дальше мочить безвинных людей! Конечно, Абзац! Убрать мужа своей любовницы, а может, и выполнить чей-то заказ – его, как говорится, служебный долг, почетная обязанность старого киллера!
Обыск соседних дворов не принес мне ничего, кроме промокших ног. На улице быстро темнело – неласковый осенний день плавно перетекал в вечер, когда промозглость, ветер и дождь гонят людей забиваться в теплые уютные кухоньки и сидеть там за теплыми семейными разговорами, прихлебывая чаек или там кофеек, кому что по душе и по карману.
А вот Владимир Целиков, видимо, опоздал к семейному ужину навсегда. Долго не раздумывая, я отправилась на такси к дому Целиковых. Окна квартиры, где обитал Абзац, были темны. И «Крайслера» во дворе не было. Хотя это, конечно, ни о чем еще не говорило.
Во двор заехала милицейская «семерка», и тощий следователь с востреньким носиком шмыгнул в подъезд Целикова – он нес печальную весть.
Что я еще могу тут поделать? Как-то не ко времени будет соваться сейчас к ним в дом, куда пришла беда.
Поэтому я отправилась к себе домой, чтобы обдумать в спокойной обстановке план дальнейших действий, главным образом касающихся Абзаца.
Когда я поместила свое продрогшее тело в горячую, благоухающую розами ванну, тяжелые мысли в гудевшей голове понемногу полегчали и улеглись. Я вдыхала ароматы розовой пены и чувствовала долгожданное расслабление. Да гори они огнем – эти Целиковы. Я же не приставлена была его охранять!?
Нельзя, конечно, исключить и мифического мужа таинственной Светы, который мог вовсе и не уезжать на три дня, а подкараулить и хлопнуть хахаля жены на выходе из двора, – настойчиво крутились в моей голове детективные мыслишки, которые я тут же старалась отогнать аргументами, что это все, вместе взятое, меня не касается.
Но все-таки любопытство правит миром. Является, можно сказать, главной движущей силой прогресса! Ядром цивилизации, коль уж мне угодно пофилософствовать. Загадочные дела этой странной супружеской парочки разъедали мое любопытство, как соль свежую рану. Уж больно хорош собой был этот несчастный Целиков – простой врач в дорогих ботинках, с прожигающей душу усмешкой Ричарда Гира из фильма «Красотка». Без сомнения, это был тот самый мужчина, из-за которого женщины вытворяют невероятные глупости, – и я вспомнила стайку приталенных белых халатиков вокруг него на работе. Молодая красивая жена, маленький ребенок, для чего нужна ему была эта Света? Для чего было следить за женой? Для чего, наконец, его жене вступать в связь с бандитом, на котором пробы негде ставить?
Во всем чувствовались загадки – похоже, Владимир Целиков был не совсем «просто врач». И не все было так просто в его обыкновенной жизни. Мое распоясавшееся до беспредела любопытство жгло изнутри, как раскаленное железо.
Поздно вечером, когда я нервно щелкала кнопками пульта, переключая каналы телевизора и не замечая, что происходит на экране, в дверь раздался звонок. На пороге стояла Соня Целикова. Не победоносная, быстрая и уверенная, а совершенно ошарашенная, поникшая, согнутая в знак вопроса. На ее зареванном, в пятнах лице стояло совершенно абстрактное выражение тихого ужаса, смешанного в равных пропорциях с возмущением. Она была уже не на высоченных каблуках своих модельных ботинок от Аллы Пугачевой и не в кожаном плащике, затянутом в талии до осиной толщины. Соня стояла в каком-то старом синем пуховике и кроссовках и походила на перепуганную девчонку.
– Татьяна, у нас случилось страшное горе! – глядя на меня, как на икону, простонала она и с трудом перешагнула через порог. – Володю убили! – Соня опустилась на пуфик, и ее черные шоколадные глаза набухли влагой.
Я изобразила полнейшее изумление – право, я не в силах была сейчас выкладывать ей рассказ о том, как вышел ее Володя от некой Светы и как он рухнул на моих глазах. Да и не до рассказов было: Соня уткнула лицо в кулачки, и ее плечи затряслись.
– К-кто? К-кто?! Я вас умоляю, Таня, помогите мне ради бога! Я очень бою-у-усь! – и разразилась неслабыми рыданиями.
Пришлось мне раскрывать свою жилетку для слез, танцевать вокруг с водичкой, валерианочкой и чайком, пока наконец безутешная молодая вдова не взяла себя в руки и ее рыдания не стихли. Теперь она сидела у меня в кресле, немного покачиваясь из стороны в сторону, как медиум в состоянии транса или как экстрасенс, занимающийся чисткой чакры.
– Может, вам лучше коньяку налить?! – предложила я и получила в знак согласия интенсивное кивание растрепанной головы. Соня выпила, не морщась, подряд две рюмки коньяку, закурила предложенное мной «Мальборо», после чего к ней вернулась человеческая речь:
– Моего мужа убили. Я очень боюсь, что убьют и меня, и моего сына… Как адвокат и юрист я не верю в наше правосудие, и в следствие, и в прокуратуру, и в милицию! Я умоляю вас узнать, кто это сделал! Кто заказал? И кто исполнил – если это разные люди! Я заплачу тысячу долларов плюс все расходы на следствие, сколько бы оно ни продолжалось! – Она смотрела на меня умоляюще. – У меня просто больше пока денег нет, но я найду больше, если только возьметесь! Я в вас так верю! – И слезы закапали в пепельницу.
Я, ничего не говоря, тоже закурила, ожидая следующей тирады.
– Я чувствовала, знала – что-то плохое случится! Но такого я не ожидала! – На ее лице отразилась безмерная глубина неожиданного потрясения. – Ему были какие-то странные звонки, непонятные сообщения на автоответчик…
Так как она умолкла, тупо глядя на коньячную бутылку, я наполнила ее рюмку и спросила:
– А как вы сами думаете, с чем это может быть связано? Чем занимался ваш муж?!
– Ему были должны деньги двое мужиков.
– Большие суммы?
– Да как сказать, один – тысяч пять долларов, другой – побольше, тысяч семь! – В ее глазах воспылал огонь ненависти. – Да, куча запутанных дел! Мой муж много чем занимался… Да я и о половине его дел не знаю! Теперь боюсь сама!
– Вам кто-то угрожал?
– Нет, меня терзают страшные предчувствия… – запинаясь и икая, произнесла в слезах еще одна жертва интуиции.
Что ж, в ее предчувствия я вполне верила, учитывая специфику ее связей.
– Если вы хотите, чтобы я взялась расследовать это дело, – сказала я спокойно и твердо, – вы должны мне рассказывать все-все без утайки! Все, что знаете, что предполагаете и предчувствуете!
– Конечно, безусловно! – закивала головой Соня, глядя на меня как на целительницу, которая способна возвернуть ушедшего мужа в лоно семьи и даже воскресить его из мертвых.
– Но я ума не приложу, с чего это все так случилось! Эти должники – мы сто лет их знали, они самые вроде бы порядочные люди… У нас никогда не было особых разногласий. Володя… давал им деньги на какой-то срок… они их крутили, потом возвращали с процентами! Еще он часто перепродавал всякие антикварные штучки… понемногу занимался аппаратурой, иногда шмотками – надо же как-то жить! – И Целикова вдруг сорвалась и снова зашлась в рыданиях.
Следующая рюмка коньяка только усугубила ее состояние – теперь из ее речи можно было понять только, что покойный теперь уже Целиков был, несмотря ни на что, очень хороший и что без него ей жизни никакой нет, а того, кто посмел в него выстрелить, она убьет собственными руками. Я уже не знала, что с ней и делать, потому что начиналась форменная истерика: Целикова начала задыхаться и съезжать на пол, потеряв, как говорится, лицо. Только твердый голос и непоколебимость, имевшая место быть в моих словах о том, что преступник будет найден и непременно наказан, вернули ее в более или менее ясное сознание:
– Танечка, только найди мне его, умоляю! Я отдам тебе свою новую норковую шубу!
Я решительно отказалась от таких подарков, указав на то, что работаю исключительно за гонорары.
– Тогда я продам эту шубу – за нее мне дадут еще одну тысячу, итого я заплачу тебе три тысячи! – убеждала меня Целикова.
Я скромно сказала, что оплата будет производиться по факту поимки преступника, а пока на расследование мне будет достаточно и того задатка в сто долларов, уже с нее полученного.
Видимо, она вспомнила о своем дневном визите, когда она, безмятежная женщина, заказывала доказательства измены мужа, которые теперь потеряли для нее смысл, потому что последовала серия новых всхлипываний.
– Кстати, мне пока не удалось уличить вашего мужа в измене! – сказала я, решив, что так пока будет лучше.
– Ах, да какая теперь разница! – махнула рукой вдова Соня.
А разница, я чувствую, была. Что-то уж неспроста были сложны эти любовные многоугольники с участием криминальных элементов. Если честно, то я очень хотела взяться за расследование. Главным образом из-за Абзаца. Да и безвременная кончина загадочного врача-процентщика, ревнивого и любвеобильного красивого мужчины, волновала мое воображение.
Конечно, и обещанные деньги теперь играли тоже не последнюю роль. К тому же мой астральный двойник вновь возник из темноты и возвестил о появлении интересного дела… Проще сказать, опять моя интуиция заговорила.
Соня, шатаясь и всхлипывая, побрела к двери, пробормотав о срочной необходимости сообщить страшную весть родственникам и приводить их в чувство, а также заниматься разными вдовьими делами.
Договорились на том, что завтра утром я приду к ней домой и она сообщит мне все возможные подробности и свои подозрения. В данный момент она вроде бы была просто не в состоянии. Хотя, как мне показалось, она еще не до конца обдумала, что мне выкладывать. В дверях Соня добавила:
– С милицией я дел никаких иметь не хочу, постараюсь, чтобы они ни в чем не копались и дело как-нибудь закрыли за недостатком улик! Я уповаю только на вас – частного детектива! Все-таки речь идет о моей семье, здесь – частная жизнь! Не хочу, чтобы все трепали на следствии и в суде, ну это – мои проблемы. Понимаете, я же адвокат – мы же все одна среда, в одной каше варимся! Это невозможно, если фамилию будут трепать в уголовном деле! Хотя и так уже на карьере крест.
Я понимающе закивала. Понимаю, понимаю. Частная жизнь – дело неприкосновенное. Особенно в данном деле, где белья грязного на три прачечных.
И Соня Целикова, поникнув головой, понуро загребая кроссовками, пошла к лифту, отказавшись от моих провожаний до остановки.
Я имела полное законное право выспаться перед новым трудным делом, но вместо сна пришло нервное возбуждение. Меня раздраконил мой детективный гений, сидевший внутри и щекотавший мои внутренности, заставляя ночью сидеть, курить, думать, разглядывать фотографии Целиковых и прикидывать. Уже далеко после двенадцати я сумела угомонить саму себя и нырнуть наконец в уютный осенний сон, где явился мне сквозь дождь безоружный Абзац и попросил пощады… В чем я ему с превеликим удовольствием отказала.
