Марина Николаевна Андросова
Продавец пуговиц
Наконец, третьи обладали еще кое-какими секретными знаниями, которыми не спешили делиться. Эти сведения передавались перешептыванием и только, прикрыв рот руками, чтобы случайный глухонемой покупатель, умеющий читать по губам, не разболтал на весь мир их тайну. Все же кое-что из этих совершенно секретных поверий просачивалось и фиксировалось в книге жалоб и предложений. Например, фраза «Третий день не могу попасть в кабинет директора, чтобы озвучить претензию по поводу малого ассортимента трехдырочных пуговиц» явно выдавала теорию «похода до кабинета», которая подпитывалась легендой потерявшегося в магазине молодого человека по имени Алик.
– Ясно с отчетами. Листочки, таблички. Ирина сказала, что новые пуговицы дизайнерские пришли. Что там?
– О! Классные такие. Ты бы посмотрел лучше. Пуговицы на прокол у них богатой палитры. Есть, знаешь, цвета скошенной два дня назад травы, снега перед самым заходом солнца. Даже вот представь, цвета старых образцов стекла, которые долго пролежали в земле. Они бы лучше подошли к твоему кардигану, кстати! Я тебе говорил, что одежда твоя всегда с неподходящими пуговицами?
– По-моему, сотню раз. Ладно, я понял. Давай без промедления об этом предложении. Или я могу сразу на все согласиться?
– Да ты послушай! Интересная идея! Мы хотим сделать флеш-моб «Мир без пуговиц»! По городу будут ходить люди в одежде с оторванными пуговицами. В смысле, вообще, без пуговиц! И, конечно, все они будут стекаться к нам в магазин, увлекая зевак. Но это еще не все! В магазине проведем особую акцию – дизайнерский подбор новых пуговиц для старой одежды. Это будет здорово! У нас почти все готово. Что думаешь?
– Хорошо. Делай все, что считаешь нужным. Звучит интересно, но мне уже пора! Сам знаешь, стрелки бегут, а часы ходят!
– Ну, что тут сделаешь, Егор? Доброго дня!
Алексей вышел из кабинета, чтобы проводить друга, и остался до самого вечера в салоне магазина. Перешагнув порог «Knopf»а, даже покупатели пропадали здесь на несколько часов. Алексею столько раз предлагали брать деньги за вход, но он категорически отказывался, хотя ему здорово льстила музейная перспектива магазина. Дизайн, который создавался годами впечатлял и создавал ощущение путешествия в особую сказочную страну, где хозяева и жители – пуговицы. Приобретение пуговиц в этот магазине напоминало покупку домашнего питомца на Птичьем рынке. «Давай купим этих! Они такие милые, и прямо смотрят на нас! Скажите, а как лучше ухаживать за ними? И будет ли уютно им на этой кофте?»
Алексей любил сам общаться с покупателями и, усевшись на один из стульчиков, скопировавших форму старых деревянных катушек ниток, приветствовать вновь приходящих.
Каждый день он осматривал весь ассортимент в поисках нужной ему по форме и цвету, по фактуре и материалу пуговицы– на это уходила добрая половина рабочего дня.
Сегодня же он занимался другим не менее своеобразным делом – прощупывал пуговицы, постукивая ими, перебирая в руках, перекладывая и пересыпая из одной емкости в другую. Алексей хотел впитать в себя чудодейственное свойство каждой из них, призвать птиц и зверей, как былинный герой Дюк Степанович, чтобы защитить себя от действия и влияния того самого бумажного самолетика. И только после этого он почувствовал, что не обманул драцену, торчащую из деревянной кадки. Теперь продавца пуговиц можно было назвать и спокойным и нормальным, и даже подумать, что у него все хорошо, если не считать последствий разрушений в тайной комнате; горсть земли, сумевшую перенести его на похороны, ну и конечно, предстоящего честного разговора с бывшей женой и такого безразличного отношения Алексея к проблемам и странному поведению близкого друга. Может лучше, вообще, ничего не считать?
Алексей успокоился и чувствовал себя уже не болтающейся на соплях пуговицей, а пуговицей, аккуратно пришитой к дорогому костюму.
Ровно в пять, а лучше сказать, когда на электронных часах образовалось число тысяча семьсот, Алексей собрался домой. Он быстро забрал из кабинета вещи и предупредил продавцов, что его не будет на выходные, честно назвав причину в свойственной ему манере:
– Злая мачеха, вселившаяся в меня с утра, рассыпала не только горох и чечевицу, просо и мак, но и похоже соль с манкой, гречку с рисом и овсянку с пшеном! Я бы даже сказал, что вчера и сегодня, завтра и неделю спустя перемешалось, не взбалтываясь. Скорее всего, Золушке скучать не пришлось. Но я, как джентльмен, не могу так это оставить! Спешу на помощь! В конце концов это мои пуговицы и я должен их разобрать. Надеюсь, бедняжка еще сможет сегодня встретиться с принцем, но я не волшебник, я только учусь. Могу и напортачить.
Глава 5. Ульяна
Кухню наполнял аппетитный запах курицы, свежей петрушки, укропа и овощной поджарки. Ульяна варила рисовый суп на обед и ласково поглядывала на Непомусена. После уколов и крепкого долгого сна пес начал вставать и понемногу лаять, а, побывав у ветеринара, вилять хвостом и сравнительно прилично питаться. Ульяна чувствовала себя почти счастливой, хотя именно этим утром произошло несколько странных событий, которые так и норовили вывести ее из равновесия, раскачивая, как на качелях, вперед и назад. Началось все с газеты, которую ей сунули в окошко машины. На первой полосе разместилась статья с огромной фотографией матери Ульяны «О любви по ту сторону решетки», в которой описывалось продолжение нашумевшей много лет назад истории. Отца Ульяны, опытного ветеринара, тогда посадили за кетамин. Мама очень тяжело переживала случившееся. Ее жизнь проходила между больницами, домом и тюрьмой. Несмотря на все трудности, она ждала любимого мужа, каждый день писала письма, говорила, что ездит навещать его. Так продолжалось уже двадцать четыре года.
– Да сколько же можно! – воскликнула Ульяна. – Мама этого не переживет. Она не должна увидеть эту статью! Слышишь, Непомусен!
Уля сделала круг и вернулась к парню, неуклюже бегающему с охапкой бесплатных изданий, между страниц которых пытался проникнуть заинтересованный очень легкий осенний ветерок. Желтая куртка молодого человека ярким пятном выделялась на фоне серого городского пейзажа: белых и черных машин, стоящих на светофоре, словно шахматные фигуры, мышиных одежд прохожих и невзрачной облицовки офисных зданий, при этом очень даже гармонируя с несколькими деревцами, переодетыми к самому главному действу осеннего маскарада.
– Пожалуйста, отдайте мне все газеты! Быстрее закончите, быстрее домой пойдете!
– Извините, не могу. Это моя работа. Только по одному экземпляру в руки! Ну, хотите еще одну возьмите!
Из окошка показалась морда собаки с потрепанной бородой и неровными усами. Эффект грустных, умоляющих черный глаз усилился поднятой лапой и тихим скулением. Но парень, испугавшись пса, только отошел подальше, помахивая той самой «еще одной» газетой. Звонкий лай проводил его до следующей машины. Непомусену очень нравилось снова демонтировать сильный голос.
Опустив на секунду голову на руки, крестом сложенные на руле, Ульяна прикусила губу. Она быстро развязала длинный, медового цвета шарф и бросила его на заднее сидение, к Непомусену. Поднимающееся солнце проникло лучами внутрь машины, начертив тенью решетку на развернутой газете.
В голове Ульяны навязчиво звучала старая детская загадка:
Посадил на привязь Сережку,
Привел в порядок одежку.
Она прилипла к сознанию совсем еще маленькой девочки в день первого заседания суда. Прилипла загадка так неаккуратно и необтесано, что покарябала душу и каждый раз при ее появлении в голове вытаскивала неприятное ощущение, которое приходит, когда скажем, во время страшного репортажа о чрезвычайных ситуациях, вдруг накрывает неудержимый смех.
Ульяна решительно достала из кошелька тысячу рублей и вышла из Форда. Молодой парень фыркнул, но все «Вести района» отдал. По дороге в лучшую ветеринарную клинику города расточительная брюнетка лишилась еще четырех бумажек и нагрузила машину бесплатными газетами, которые башней раскачивались на переднем сидении и толпились на резиновом коврике. Ульяне считала, что от количества собранных пачек зависит будущее самого близкого человека. Она понимала, что уничтожить весь тираж не получится, но следовала одному из жизненных девизов: «Сделай то, что в твоих силах, Бог сделает то, что в Его».
«Только подумать! «Жена ветеринара еще ждет его и любит. Но вернется ли Сергей Андреевич из тюрьмы – большой вопрос! Ведь давно известно, что …» – на глазах наливались слезы, а губу дрожали.
«Выдержка из письма в тюрьму. Вот и наступила осень. А помнишь, как мы с тобой познакомились? Знаешь, когда я увидела тебя первый раз, поняла, что мы будем вместе. Ты кормил голубей в парке. Птицы садились тебе на руки и летали над самой головой…»
Ожидая очереди, Ульяна гладила пса и вчитывалась в статью, – «Ольга Викторовна пишет мужу, что их младшая дочь, Ульяна, пошла по стопам отца, подобрала бездомную собаку и лечит ее от анорексии». Откуда? Откуда они могли знать? Я даже маме еще не звонила! И анорексия?»
Сердце Ульяны чуть не выпрыгнуло наружу, Непомусен лизнул ей руку.
– Мои хороший! Я очень рада, что тебе лучше! Сейчас доктор тебя посмотрит и поедем домой!
Сидевшая рядом девушка с йорком, не переставая, болтала по телефону: «Я приглашена на открытие паба «Гринвич» на следующие выходные. Там почти все готово! Пойдешь со мной, дорогой?» Терьера заинтересовал рыжий пес и он пытался дотянуться носом до лохматой морды, за что розовая сумка была немедленно перенесена на другую сторону дивана и задвинута к самой «грядушке». «Я купила новое платье! И даже комбинезон для Бьянки. Ты будешь в реальном восторге от своих девочек!»
Ульяна внимательно посмотрела на девочек: «Открытие паба «Гринвич»? Что за ерунда? Я же неделю назад там была!»
Симпатичный доктор пригласил Непомусена с хозяйкой в кабинет. Ульяна отвлеклась от мыслей, которые кружились роем в голове и натыкались на твердое стекло часов, не способных показать правильное время и тем более разделить прошлое, настоящее и будущее. Поговорив со специалистом, она убедилась, что пса можно вылечить, и взяла листок с назначениями. На прощание врач кинул как бы невзначай фразу:
– Кто ж такую редкую собаку выбросил?!
Ульяна надулась и хотела выпустить всю взрывную волну обиды и негодования на ветеринара, но он продолжал:
– Только не говорите, что не знали! Это рыжий бретонский гриффон! Он уже отоспался и за эти дни немного пришел в себя. Искупаете, расчешите его, откормите витаминизированной пищей и вид будет совсем другой! Собака соответствует стандарту породы.
Ульяна не верила своим ушам. Подозрительно посмотрев на врача, она, наконец, улыбнулась:
– Вот как! Я знала, что Непомусен особенный во всем! Спасибо вам! Всего доброго!
После приема Ульяна докупила необходимые лекарства, выбрала шампунь и средство от блох и клещей для купания пса.
Бретонский гриффон переехал на новое, более подходящее собаке место – в конуру, переделанную прежними хозяевами квартиры для лабрадора из широкого стенного шкафа. Развалившись на мягкой подстилке, чистенький, но не досушенный после ванной, ужасно худой, он ждал куриного бульона с мелко рубленной зеленью, который Ульяна наливала в миску, и поглядывал на настенные деревянные часы. Кукушка, неожиданно показавшаяся оттуда всего несколько минут назад, настораживала пса и пробуждала охотничий инстинкт.
Собака, именно эта, рыжая, с очень жесткой шерстью, была частью самой заветной мечты Ульяны, кусочком огромной мозаики, собрать которую она хотела больше всего на свете. Можно сказать, что там у паба «Гринвич» нашелся один из потерянных пазлов, без которого картинка получалась дырявой и нелепой.
В четыре часа позвонила мама. Сегодня необходимость выяснить, как дела и что нового, выросла в несколько раз, только потому что Ульяна вчера, да и позавчера не давала о себе знать. Она больше недели не звонила матери.
– Привет, доченька! Ты почему не звонишь? Сильно занята? Мы с отцом за тебя переживаем.
– Да, мам. Привет! Сегодня не работаю, так что занята только домашними делами. Но, мам, я собаку подобрала. В клинику возила, – слова складывались в предложения сами собой, будто Ульяна выучила все фразы заранее, и сейчас настало время их произнести.
– Собаку? Делать тебе нечего! Ты вся в отца. Но хорошо, что хоть работаешь не ветеринаром! Уль, я зайду к тебе ненадолго и поговорим тогда. Пирог испекла папин любимый, хочу принести!
– Мам, ну что ты будешь мотаться туда-сюда! – снова как-будто домашняя заготовка.
– Да хоть пройдусь, свежем воздухом подышу! Утром в магазин ходила, но этого мало. Врач говорил, надо гулять, двигаться. Я бы с отцом пришла, но и так есть кому меня сегодня проводить.
– Ну, хорошо-хорошо. Мам, представляешь, на обед отрезала себе сыра, а у него дата изготовления сегодняшняя, – Ульяна из-за ощущения предсказуемости слов, сделала небольшую паузу. – Но купила то я его в среду.
– Напутала, наверное! Или, знаешь, они специально так делают, чтобы дольше можно было продавать. Я скоро приду. Лучше пирога моего поешь! От папы тебе привет! Ну, целую.
– Я тебя тоже!
Ульяна положила телефон, и, облегченно вздохнув: «Ничего мама не знает, слава Богу!», перечитала письмо, которое написала после обеда, не соблюдая расчерченных строк.
«Любимый и самый дорогой на свете человек! Ты должен знать, моя жизнь тесно связана с твоей, и не может продолжаться сама по себе. Когда-нибудь, скоро, мы встретимся с тобой совершенно случайно, и ты это поймешь. Все произойдет в свое время, тогда, когда вся картинка станет целостной и полной.
Я пишу, потому что очень люблю тебя и скучаю. Сегодня странный день, мне трудно разобрать, где прошлое, где настоящее, а где будущее, сложно уловить последовательность событий. Все как-будто смешалось и запуталось. Наверное, пришло время для отправки писем. Ведь письма рассказывают о прошлом, читаются в настоящем и переносят нас в будущее. Отнесись к этому как к детской сказке, но к самой серьезной и правдивой сказке на свете. Если верить, чудо произойдет!»
Когда Ульяна выводила буквы любимой перьевой ручкой, из глаз капали слезы, размывая строчки, приходилось переписывать заново. Она не знала, отправит ли письмо на этот раз или опять уберет в шкатулку-фолиант, но продолжала писать. Сегодня, казалось, пришло время. Она верила, что сон, который ей снится почти каждую ночь обязательно сбудется. И многие бы поверили на ее месте, ведь она однажды уже встретила на улице мужчину, который во сне гулял с ней у моря, взяла собаку, точно такую же, как та, что бегала за мячом по мелководью.
Многие бы поверили, но человек склонен сомневаться и каждому необычному событию все же находить здравые толкование. Когда необъяснимое получает объяснение, становится легче и почва под ногами твердеет. Люди стремятся избегать сыпучих песков и вязких болот. Быть может, образ встретившегося ей когда-то незнакомого мужчины подсознательно запечатлелся в мозге, а после сновидения она узнала его на улице. Очень логично. Да и собака. Найти того самого пса не так и сложно. Даже рыжего бретонского гриффона. В конце концов, это не розовый слон и не синяя птица.
Будущее, которое во сне становилось настоящим, а утром превращалось в прошлое, притягивало и манило, становилось целью, заветной мечтой.
Ульяна, словно Золушка, отделяющая мак от проса, перебирала все события последних дней, сопоставляла их с ночными видениями и пыталась понять в каком отрезке времени находится она сама.
Помешивая суп, хрупкая женщина с призрачными крыльями витала где-то в облаках, и только выскочившая из часов кукушка вернула ее на кухню, опустив сначала с небес на сосновую ветку в лесу. Ульяна поднесла ложечку ароматного бульона ко рту и подула, заставляя жидкость всколыхнуться и улечься плавной волной. Непомусен приподнял морду и навострил ушки, аппетит вернулся к нему и он дожидался обеда. Ульяна почувствовала во рту нежный вкус готового рисового супа с овощами и зеленью и выключила конфорку.
Вдруг ей показалось, что все это было уже сегодня. Что суп она давно сварила и даже сытно пообедала. Ульяна знала, что ее новый друг, бретонский гриффон, доест весь перелитый и остуженный для него куриный бульон с зеленью, чем очень и порадует ее.
Она открыла холодильник и достала Камамбер.
Ощущение нормального хода времени, линейного и одномерного, вернулось только тогда, когда в квартиру позвонили. Ульяна убрала письмо, которое почти закончила, в шкатулку и поспешила открыть дверь. Непомусен гавкнул пару раз, но хозяйка пригрозила ему, и тот послушно замолк.
– Доченька, здравствуй! Знакомьтесь! – еще с порога начала Ольга Викторовна. Пожилая, ухоженная дама сняла маленькую аккуратную шляпу цвета советского школьного платья, и продолжила: – Эдуард, сын моей хорошей подруги тети Светы! Он проводил меня. Ты же не против напоить нас чаем? Вот пирог. Вкуснейший! Эдик, а это моя Ульяна!
– Здравствуйте! Проходите, конечно. Сейчас чайник поставлю!
– Добрый вечер! Очень приятно! Благодарю за приглашение! – Эдуард поправил зачесанные на сторону волосы и протянул большой букет роз Ульяне. Молодой парень с бородой был похож на мальчика из сказки о потерянном времени. – Это вам. Я рад знакомству!
Сняв пальто и одернув полы дорогого пиджака, он, не разуваясь, прошел к раковине помыть руки. Ульяна вздохнула и растерянно посмотрела на маму. Она много раз пыталась объяснить, что сама обустроит личную жизнь, но ее слова не имели никакого действия и Ольга Викторовна все еще пыталась найти дочери жениха. Оставшись без супруга, мама решила, направить свои довольно незначительные силы на счастье любимого дитя.
–Что такое? – Ольга Викторовна приподняла брови. – Он помог мне пирог донести. Вот еще, смотри! Захватила твои вещи детские. Там диапроектор, твой любимый медведь, который тебе отец привез. Все таки память. Пусть все это у тебя хранится. Я бы сама это не донесла. Ты же знаешь!
Мама поцеловала дочку в щеку и шепотом добавила:
– И переоденься, дорогая! Не хорошо в таком виде гостей встречать.
Ульяна привыкала относиться ко всем поступкам матери спокойно и терпеливо. И ей это почти удавалось. Она знала, что маму нельзя тревожить и расстраивать, и старалась потакать ей и не спорить. Но характер Ульяны, взрывной женщины, давно сбежавшей из под родительской опеки, не всегда позволял следовать гуманному решению. Поэтому их взаимная любовь крепла на расстоянии, но при общении иной раз давала значимые трещины. Ссориться же при посторонних людях ни одна женщина, ни вторая никогда себе не позволяли. Ульяна, записывая в голове все, что могла бы высказать маме, молча пошла сменить домашние почти пижамные голубенькие штаны и растянутое, удобное и очень мягкое поло на полюбившееся маме черное платье с белым воротничком.
– О! Вы просто восхитительны! Настоящая леди! А какая у вас замечательная собака! Первый раз такую вижу! – Эдик заметил рыжего бретонского гриффона и переключил внимание на собаку. – Ее можно погладить?
– Не думаю, что это хорошая идея. Сначала надо бы, как минимум, познакомиться, – раздражение смиренной дочери пыталось вылиться на приторно любезного Эдика. Но увидев упрек в глазах мамы, Ульяна сменила тон: – Это Непомусен! Такое имя он получил
при втором рождении. Я нашла его умирающим на улице. – Непомусен, это Эдуард!
– Вот как? Непомусен. Интересная кличка! А вы знаете, что в Древнем Египте матери давали детям два имени? Одно настоящее, тайное, а второе, так сказать, общественное, известное всем. Это была попытка защититься от злых духов.
– Как интересно! И что же? Никто не знал настоящего имени человека ? – мама поддержала беседу, и показала дочке кивком головы, чтобы она не держала гостя в коридоре, а проводила в комнату.
– Садитесь к столу. Я сейчас принесу чай и угощение, – смиренно, чересчур покорно сказала Ульяна.
Эдик, поблагодарив снова за приглашение, сел на край дивана:
– Имя знали только мать ребеночка и богиня Исида. Все остальные пользовались, так сказать, ложным именем. Не знаю, говорила вам Светлана Михайловна или нет, но и я практически до школы был не Эдиком, а Русланом. В свидетельстве то я, конечно, Эдуард. При поступлении в первый класс учительница потребовала, чтобы меня звали так, как в документах, а не каким-то вторым именем.
– И как же ваши друзья отреагировали на такое изменение? Им, наверное, непривычно было звать вас Эдиком. Зачем же мама поставила вас в такое неловкое положение? Как вы пережили смену имени? – это Ульяна принесла поднос и задала вопросы гостю, выставляя на стол чайную посуду, нарезанный на ровные кусочки вишневый пирог, раскладывая кружевные белые салфетки и серебряные ложечки.
– Друзья привыкли. Но, конечно, не сразу. Я сам то еще долго отзывался на имя Руслан, но мама очень переживала за мое здоровье, опасалась сглаза и не добрых слов. Она очень меня любит, я единственный ребенок. У нас очень теплые отношения.
– Ульяна, пока у тебе не будет детей, ты не поймешь сердце матери. Так что и не пытайся! – поддержала Ольга Викторовна сына подруги, заметив удивленные глаза дочери, и опасаясь, чтобы она не сказала чего-нибудь лишнего.
Ульяна промолчала. Розовые чашечки наполнились ароматным чаем Dammann. Запах бергамота и лепестков полевого василька быстро распространился в комнате. Повисла неловкая тишина. Хозяйка дома, опустив глаза, раскладывала на блюдца пирог.
– Хотите я расскажу одну занятную историю о муже Исиды, Осирисе? Если вы, конечно, не слышали ее… – Эдик прервал затянувшуюся паузу первой мыслью, которая пришла в голову.
– Конечно, Эдик! Мы будем благодарными слушателями! Ты так много всего знаешь интересного. Умница! Как же тете Свете повезло, да доченька?
Ульяна, размешав сахар, громко стукнула ложечкой о чашку. Возможно, если бы она познакомилась с этим молодым, элегантным человеком при других обстоятельствах, у Эдика и появился бы шанс поухаживать за ней. И маму она очень любила, но все происходящее ее выводило из себя. Уля глянула на шкатулку с письмами возлюбленному из ночных снов, из придуманной ей сказки, и чуть смягчилась:
– И что такого случилось с ее мужем? – улыбнулась она. – Почему бы не послушать занятную историю об Осирисе.
– Сет, его брат, из-за дикой зависти, придумывает злой план, чтобы, так сказать, погубить Осириса. Пока тот спал, Сет измеряет его вдоль и поперек, снимает все необходимые мерки. И затем изготавливает саркофаг с точными пропорциями тела Осириса. На одном из пиров он объявляет награду тому, чье тело будет полностью соответствовать выемкам и размерам этого богато украшенного деревянного ящика. Ну и каждый гость, так сказать… ааам … каждый гость.. ааам. Ну..
– Пробует идеально поместиться в этот ящик, – подсказала Ольга Викторовна, заметив, что Эдик, засмотрелся на обнажившуюся ножку Ульяны и сбился в рассказе.
– Дааа! Но у одних тело больше, у других меньше. Вписаться в нужные размеры никому пока не удается. Все это напоминает примерку туфельки в сказке «Золушка».
Ольга Викторовна кивала головой на каждое слово Эдика и иногда поддерживала его коротким: «Так» При этом она успевала следить за реакцией на рассказ и поведением дочери.
– В этой легенде никто не отрубает себе части тела, чтобы стать нужного размера? – Ульяна получив незамеченный Эдиком тычок от матери, поправила подол платья. – В сказке Братьев Гримм одна сестра укорачивает себе ногу на палец, вторая отрезает пятку, чтобы туфелька пришлась в пору. До этого на пиру не дошло? Обошлось без расчленения?
– На пиру обошлось, но не торопитесь с выводами! Итак, наконец, пробует Осирис и, конечно, все размеры точно совпадают, – неспешно продолжал Эдик, поднеся чашку с блюдцем ближе ко рту и чуть глотнув чая. – Сет закрывает ящик, забивает его и, так сказать, отправляет по Нилу.
Молодой человек рукой показал, как один бог бросает саркофаг со вторым в реку, но получился жест, больше напоминающий стряхивание скрученной в шарик засохшей сопли.
В комнату медленно вошел Непомусен и уставился на хозяйку. Ульяна хлопнула рукой по ноге, и собака легла рядом с ее стулом.
– Ну, к чему это? Мы же кушаем! – воскликнула Ольга Викторовна. – Ульяна – это копия отца, точная копия. Ну, Эдик, прости! Продолжай, очень интересно. Что же стало с этим, как его, Осирисом? Запиши, дочка, его имя!
Ульяна незаметно погладила пса. Эдик внимательно и серьезно продолжал:
– Он в общем-то умер.
– Как это умер? Он не мог умереть! Он же бог. Эдик, ты что-то, наверное, напутал. Это что и вся история? – разочарованно пробормотала Ольга Викторовна. Ульяна хихикнула, за что снова удостоилась укоризненного взгляда матери.
– Ну, нет, не вся еще! Нил течет на север, если вы знаете. Нил – единственная такая река-наоборот. И этот в общем-то гроб с трупом прибивается к острову Библос, к современному Ливану. Саркофаг во время шторма выбрасывает на ветки дерева. Представляете себе картину, да? Так вот. Дерево начинает расти до невероятных размеров, сам же ящик становится частью ствола. Но в жизни вечно случаются какие-то совпадения. Это отдельная тема для разговора. Можем к ней вернуться потом. Есть такие человечки, создатели снов и создатели связей, которые забавляются с людьми.
Ульяна хотела, что-то сказать, но Эдик не дал перебить себя:
– Так вот. Царь Библоса строит дворец, и ему для столбов позарез нужен именно ливанский кедр, ну тот самый! Дерево срубается и оно облагораживается в столб, колонну во дворце!
– Эдуард, – воспользовавшись небольшой паузой, вставила слово Ульяна. – А как все-таки эти человечки действуют? Кто такие создатели снов и создатели связей?
– Ульяночка, я расскажу позже. А то, Осирису еще долго придется торчать внутри колонны. А у него жена (его родная сестра) волнуется, переживает. Она, конечно, уже отправилась на поиски мужа. И поговорив с царицей, в конечном счете выясняет, где искать бедного супруга. Практически он внутри большой матрешки, как иголка в яйце, так сказать, Кощея Бессмертного, – Эдик попробовал пирога.
– Так что получается, – спросила Ольга Викторовна. – Осирис внутри ящика, ящик внутри ствола дерева, а дерево в колонне? Ульян, надо записать. Я забуду!
– Да, – аккуратно пережевывая пирог, кивнул молодой человек. Он вытер губы салфеткой, стряхнул крошки с бороды и продолжил. – Столб срубают, достают Осириса и привозят его обратно в Египет для захоронения. Но Сет находит все-таки тело и, Ульян, вот тут и начинается расчлененка, разрубает его на тринадцать частей.
– Ох, батюшки! – мать Ульяны, прикрыла рот ладонью. – Он же бедный и так мертв. Страсти какие!
– Все части он разбрасывает по Нилу. Пирог очень вкусный, Ольга Викторовна. Дайте моей маме рецепт! Изумительный пирог! Исида и сестра Нефрида находят только двенадцать частей и собирают из этих кусочков Осириса. Не хватает только его фаллоса, тринадцатой части!
Ульяна на секунду зажмурила глаза и опять незаметно погладила Непомусена. Она знала, что Эдик совершил непростительную ошибку. Ее мама даже слово «яйца» произносила, краснея. Эдик терял главного сообщника, но с другой стороны начинал нравиться Ульяне. Ольга Викторовна, закашлялась:
– Обязательно дам рецепт. Он простой. Надо масло растереть с сахаром, добавить ээээ, яйца и сметану, муку, соду. И главное вишню просыпать крахмалом!.
– Фаллос Осириса съела в реке рыба, – как ни в чем не бывало продолжал Эдик, увлеченный легендой. – Известно даже ее название. Это была пресноводная костная рыба слонорыл, из семейства мормировых.
Глава 6. Марк
Продав оставшиеся газеты «Вести района» красотке со страшным псом, парень в ярко-желтой куртке зашагал по направлению к своему дому. Напевая привязавшуюся с утра мелодию, он размахивал руками в такт. Из-за врожденной неловкости, некоторой скованности движений молодой человек походил на заводного зайца, который выстукивает палочками барабанную дробь и при этом с усилием переставляет ноги, скорее тонкие лапки, идя, словно по начерченной линии, вперед.
Было тихо и солнечно, а хотелось, чтобы ветер толкнул парня в спину, взлохматил ему волосы, придав естественный вид фигуре и прилизанной прическе. Улицу поливали машины и пахло утром. Желтые ЗИЛы шумели, и брызгали водой. Они цветом и неуклюжестью роднились с заводным парнем и приходились на вид ему чуть ли не родными братьями или сестрами.
Молодой человек увидел, как из окна дома вылетел бумажный самолетик и спикировал прямо в капюшон мужчины со светлыми волнистыми волосами. Заводной заяц, навострив ушки, вытянул шею и замедлил ход. Окинув «психа» равнодушным взглядом, скрывающим сильное любопытство, он отметил, что «лучше держаться подальше от испугавшегося оригами, а затем рвущего бумажку, идиота» и перешел на другую сторону улицы. Навязчивая мелодия вновь зазвучала у него в голове.
Следующей встречи раздатчик газет обрадовался больше. Уже подходя к дому, он издалека увидел знакомого мужчину, друга семьи родителей, спортсмена и на редкость доброго и отзывчивого человека.
– Марк! Марк! – закричал парень в желтой куртке. – Какими судьбами? Вы разве не на соревнованиях?
Марк оглянулся и напряженно прищурился. Вспомнить человека обратившегося к нему не получалось: нескладный юнец в яркой одежде; возможно, кто-то из пациентов или один из многочисленных друзей, с которыми часто знакомили Марка его многочисленные женщины. Белоснежное лицо с угольно-черными глазами казалось узнаваемым, но ровно на столько, на сколько близкими кажутся жители родного поселка или города после долгой заграничной поездки. Марк решил выиграть время для раздумий и улыбнувшись, поздоровался:
– Привет! Как поживаешь?
– Марк, мне так много нужно вам рассказать. Мои родители… Мои родители будут рады увидеться с вами. Как ваши аквариумные рыбки? О! У вас есть полчаса времени? Давайте выпьем кофе и поедим чего-нибудь! Я угощаю, – парень в желтой куртке нащупал в кармане помятую тысячу.
Марк посмотрел на часы и растеряно произнес:
– В общем, да. Время есть. Работа не волк, в лес не убежит. Собственно, я и шел завтракать.
В голове крутились образы и лица, события разных периодов жизни – идентификации не происходило. «Итак, он знает о моих синодонтисах. Кто ему мог сказать, что я завел рыбок?»
– О! Супер! Вон там, через дорогу, кофейня. Пойдемте, пойдемте. Как я рад вас видеть!
Заняв столик у окна, совершено незнакомые между собой люди заказали кофе, роллы, маффины и чизкейки. Марка волновало лишь то, что ему даже неизвестно имя собеседника, а парня в желтой куртке – хватит ли денег, чтобы оплатить счет и за себя и за уважаемого им человека.