bannerbannerbanner
Кобра. Аска из клана змей

Марина Комарова
Кобра. Аска из клана змей

Полная версия

Снова посмотрела на школу Токугава. Огней не было.

Да уж, а тут всё веселее и веселее.

Я тихо спустилась в нашу комнату. Нужно поспать. Утром будем разбираться со всем остальным.

Я легла, натянула одеяло и закрыла глаза. А потом из тягучей тьмы вдруг взметнулись костлявые руки и утащили в бездну, заставив крик застрять в легких.

Глава 4

…В комнате царит полумрак.

В камине пляшет огонь, но кажется, что он не освещает, а наоборот разносит тьму, жадно поглощая надежду на хороший исход.

Красивая женщина, перешагнувшая порог сорокалетия, смотрит на свитки на столе и обмахивается веером. Ее движения вымученные и деревянные, словно она не знает, что нужно делать. Блики света пляшут на золотых цветах и колокольчиках, украшающих спицы, которые скалывают ее волосы. В черных глазах застыли безысходность и боль.

Седовласый мужчина, одетый в черное и с тяжелым медальоном, вырезанным из фиолетового камня, смотрит на женщину. В комнате еще двое: мужчина старше красавицы лет на десять и парень шестнадцати лет.

А еще мне плохо видно. Я вдруг понимаю, что замерла в узком темном помещении и подглядываю за ними через крохотное отверстие в стене. Ноздри щекочет запах пыли, дерева и сырости. Но я знаю, что нельзя себя выдать ни словом, ни выдохом, потому что тогда мое убежище обнаружат, и больше ничего не получится узнать.

Только чудом меня до сих пор не рассекретили. Скорее уж люди в комнате заподозрят, что их подслушивает мелкий Кэцу, мой младший брат, которому есть до всего дело, чем аморфная Аска, не блистающая ни умом, ни смекалкой. Ичиго, наш старший брат, сейчас сидит там с моими родителями и дедом. Его позвали, чтобы наследник был в курсе дел клана Шенгай. Меня считают мелкой и бестолковой, но именно я нашла заброшенное укрытие! Мы посмотрим, кто кого!

И в ту же секунду я понимаю, что чувствую разум той другой Аски, юной и порывистой, не задумывающейся над последствиями. Мы вдвоем видим одними глазами, слышим одними ушами, вместе вдыхаем пыль и сырость.

– Юичи не будут ждать, – глухо произносит мой отец.

Веер матери со стуком закрывается. Я откуда-то знаю, что это тоже тэссэн – страшное оружие в умелых руках. Но металлические спицы спрятаны под фиолетовым полотном, расшитым золотыми кобрами, потому не сразу разберешь – это украшения или смерть.

– Они много хотят. Неужели не понимают, что нельзя открывать тории без крови кого-то из клана?

Откуда-то я знаю, что тории – это высокие ворота без створок с двумя перекладинами сверху. Они стоят за храмом клана. Туда нельзя войти без последствий. Оттуда нельзя выйти прежним человеком. Тории связывают наш мир и потусторонний. Клан Шенгай бережет Плетунья, она живет за вратами. Те, кто ей поклоняется, могут попробовать с ней договориться. Те, в ком течет кровь клана Шенгай, могут ее просить. Но те, кто приходит извне без почтения, а с жаждой силы Края Гроз, получают по заслугам. Если пытаться открыть врата чужого клана без благословения бога-покровителя, можно вызвать в этот мир такие силы, что… лучше бы такому человеку не рождаться на свет.

– Поэтому они и хотят Аску, Шизука, – подает голос седовласый мужчина. – Представляют это как брачный договор, только вот…

– Считают нас пагодами без крыш? – горько усмехается мать.

Ответ не нужен. Клан Юичи силен, они многочисленны, богаты, любимы Кса-Каранами. Край Света, вотчина Юичи, не страдает от природных бедствий уже несколько веков, почвы регулярно дают урожай, а сокровищницы полнятся зачарованными артефактами из гробниц предков. Кажется, Трехрукий и правда хранит своих детей. А Плетунья… Плетунья наказывает.

– Неужели нельзя ничего сделать? – тихо спрашивает Ичиго.

Он старше меня на три года. И этот вопрос – всего лишь попытка заполнить пустоту. Юичи давно роют нам яму. Они спят и видят Край Гроз под своей властью. Довели до ухода из Тайоганори клан Икэда и теперь взялись за нас. Я не знаю всего, но кое-что слышала…

Глава клана Юичи хотел, чтобы моя мать стала его женой, но она выбрала моего отца. Старая обида легла сверху жажды власти.

Шизука – красавица и умница, Шизука-раздор – так ее и называют. Казалось бы, принято по традиции любить покорных женщин, только у матери нрав, что у ядовитой кобры. Даже если прогнется и склонится, признавая господина, рано или поздно все равно извернется и укусит, впрыскивая смертельный яд. С моим отцом они нашли общий язык сразу, поэтому не было и разговора о том, кому достанется строптивая наследница клана Шенгай.

– Можно, – хмуро говорит дед.

Все присутствующие в комнате смотрят на него, затаив дыхание.

Я ерзаю, потому что стена неудобная, прижиматься к ней – сущее наказание. Мышцы уже ноют, а в носу свербит. Но нельзя… нельзя выдавать себя!

Дед медленно поднимается, задумчиво приглаживает висящий на шее медальон.

– Мне нужно в храм Плетуньи. Если она даст благословение, тогда ни Юичи, ни Дзэ-у, ни сам император нас не достанут.

Отец хмурится, Ичиго закусывает нижнюю губу. Одна мать смотрит на массивный черный кристалл, стоящий на столе рядом со свитками.

Тишина, которая окутывает комнату, кажется мерзкой и жуткой, как омут, из которого не выбраться.

– Что скажете, дети? – спрашивает дед.

Мать медленно кивает, отец складывает руки на груди и потом произносит:

– Надеюсь, богиня выберет Ичиго.

Брат вздрагивает.

Перед моими глазами все кружится, предметы сливаются в дикий водоворот. Голову будто сдавливают тиски, дыхание вышибает, и я с криком лечу во тьму.

– Аска! Аска!

Меня встряхнули, шлепнули по щеке. Я открыла глаза и перехватила руку Мисаки, что уже приготовилась залепить мне вторую пощечину.

Голова гудела, перед глазами все еще стояла полутемная комната и люди в ней. Сердце колотилось в горле. Откуда-то я знала, что у старика все получилось. Но не так, как он задумал. Богиня выбрала не Ичиго. Богиня выбрала болтливую Аску, которая потом оказалась в школе Годзэн.

– Мисаки, – выдохнула я. – Ты зачем меня стукнула?

– Ты орала, – услужливо подсказала Харука, возникшая за ее плечом.

Обе соседки были заспанными, но в глазах плескалось беспокойство.

Я провела ладонями по лицу. Стало немного лучше. Ужас черной бездны, куда я рухнула во сне, медленно таял.

– Простите, приснился плохой сон.

– Неужто голый Ячихаро? – удивилась Харука.

Мисаки тут же ткнула ее локтем в бок, однако та не обратила внимания.

– Нет, не настолько, – буркнула я. – Обещаю больше не вопить, ложитесь. И спасибо, что разбудили.

– Сон нам не помешает, – зевнула Харука. – Знаешь ли, скоро экзамены. Пусть об этом думать и не очень хочется, но лучше высыпаться.

После чего все устроились в своих кроватях, и остаток ночи прошел спокойно. Я опасалась, что не усну до самого утра, однако стоило только голове коснуться подушки, как сон утянул меня в свои объятия.

Да так хорошо, что я едва не проспала утреннюю пробежку. На этот раз не удалось как следует подумать о ночных огнях и самом сне. Зуб даю, что его мне «прислали» из прошлой жизни – жизни непутевой Аски. Я однозначно видела ее семью. Дед, мать, отец, два брата… Там был кто-то еще? Или же Плетунья решила показать кусочек мозаики?

Я бы раздумывала и дальше, но ко мне присоединились Мисаки и Харука, которые, видимо, решили, что тренировок много не бывает. В итоге пошел разговор об окончании семестра, которое будет уже этой зимой.

– Нас ждут два экзамена, – шумно выдохнув, сообщила Харука.

– Каких? – поинтересовалась я, делая растяжку.

Мышцы уже неплохо разогрелись, поэтому разминка шла без дискомфорта.

«Тело Аски лучше моего, – вдруг пришла странная мысль. – Намного».

Я замерла, пытаясь сообразить, с чего так решила. В прошлой жизни были проблемы со здоровьем?

– …и менталистика, – долетели до меня слова Мисаки.

Приплыли. Первый не услышала, а второй лучше бы не слышала вовсе.

– Аска, не летай в облаках, – фыркнула Харука, начиная делать наклоны в стороны. – Или ты уже думаешь, что будешь писать на каллиграфии?

Ага, значит, каллиграфия и менталистика. Ну, хоть где-то есть шанс не провалиться.

– Конечно, думаю, – буркнула я, возвращаясь к прерванному делу, но поменяв ногу. – Наверное, это будет любовное письмо учителю Ячихаро. Я буду очень стараться, волью всю рёку, которую только смогу собрать, и потом вставлю письмо в рамку. Принесу к его двери и оставлю вместе с розовыми лепестками. Пусть знает, что я учу его предмет не ради обогащения и плохих делишек, а только ради любви.

– Порой, глядя на твои таланты в менталистике, и правда можно решить, что ты ее учишь ради любви… к мазохизму, – заметила Харука.

Я оскорбилась до глубины души, однако не смогла не признать: она права. Если Ячихаро не пристукнет меня учебником – это будет прогресс. Шутки шутками, а надо как-то срочно подтягивать этот предмет. Вот каллиграфия – другое дело. Пусть у меня сегодня ночью ничего не вышло, но все равно чувствовалось: это мое. Нужно только потренироваться, и все получится. Я смогу писать нужные мне кандзи и наполнять силой так, как нужно.

– А в конце года надо будет выбирать еще экзамен по специальности, – добавила Мисаки, приседая.

Судя по мечтательному взгляду, она желает стать Мастером Клинков, а значит, будет стремиться попасть на уроки к учителю Эйшу. Харука же сдавала специальность в прошлом году. Она выбрала технику рёку, решив, что это будет самым полезным в жизни. Глядя на то, что нас окружает, нельзя сказать, что она не права. Из Харуки получится прекрасный боевик. Думаю, немало цуми потеряет головы от ее рук.

Харука вообще казалась мне образцом воина. Собранная, сдержанная, целеустремленная. Судя по всему, она была стальным стержнем в связке с Аской и Мисаки. Последняя служила прекрасным буфером, смягчающим любые ситуации, а Аска…

 

Аска, похоже, являлась занозой в заднице. Но что-то общее мы все равно находили.

Я опустила ногу и сделала глубокий вдох. Надо распределить дела. Уроки, тренировка с Аю, а потом, возможно, выпросить доступ в библиотеку. Я знаю, она тут есть, и очень приличная. Значит, можно покопаться и найти информацию о клане Шенгай. Заодно и разобраться, что за огни вспыхивали над школой Токугава. Возможно, тут так принято, но лучше знать, чем догадываться.

– Она нас не слышит, – донесся смех Мисаки.

Я чуть нахмурилась и повернулась к девчонкам.

Обе смотрели на меня с любопытством и едва сдерживали смех. Так, что такое? У меня волосы растрепались? Нос в грязи? Или со штанами конфуз?

Нет, всё в порядке.

– Что такое? – насторожено спросила я.

– Мы спрашиваем, – хмыкнула Харука. – Какой дополнительный предмет в конце года будешь сдавать ты?

Глава 5

День шел за днем.

Я обучалась в школе Годзэн и умудрялась никуда не вляпываться. Только наблюдала со стороны, как Сату подралась со своей согруппницей, как Коджи выписал обеим кунделей и отправил на отработку. Правда, на этот раз к складу никого не подпустили. Было ли это специально, или же просто территория и сад при школе нуждались в уборке – неизвестно.

Я потихоньку овладевала предметами и все чаще получала похвалу учителей. Тренировки с Аю вошли в привычное русло. Рёку начала меня слушаться. Пусть это были маленькие шажки на дороге в десять тысяч ри, но я радовалась. Особенно в тот момент, когда с пальцев сорвалась волна фиолетового света и рыбкой закрутилась у запястья, а потом перескочила ко второй руке.

Аю одобрительно кивнула.

– Ты обладаешь хорошей рёку, Аска, – сказала она. – Ощущение, что ты попросту забыла, как ей пользоваться, а теперь вспоминаешь. Вспоминать всегда легче, чем постигать новое.

Не совсем, учительница Аю. Я никогда раньше не использовала рёку и понятия не имела, как ею управлять. Но у меня нет выхода. Я должна научиться делать все, что умела моя предшественница.

А вот с каллиграфией получалось намного лучше. Казалось, я чувствую значение иероглифов. Причем стоит увидеть какой-то новый и прописать его несколько раз, и потом мозг сам любезно находит нужное значение, стоит только снова заметить знакомый кандзи. Рёку вплеталась в линии легко и свободно. Учительница Тэхико хвалила меня все больше. Одногруппницы переглядывались с искренним недоумением, но не рисковали что-то говорить. Каллиграфия с рёку – не такая невинная вещь, как просто каллиграфия. И да, не стоит забывать: словом можно убить. Написанным словом, напитанным рёку – убьешь точно.

Правда, в школе таких вещей не преподавали. Я тренировалась сама, понимая, что не собираюсь ограничиваться простыми шифровками и исчезающими надписями. Нужно было вернуть змею, у меня к ней накопилось очень много вопросов. Вряд ли чешуйчатая мне на них ответит, однако суметь управлять ею куда лучше, чем вызывать спонтанно.

Посещать библиотеку можно было всем ученицам школы Годзэн, никаких специальных допусков не требовалось. Поэтому я торчала там столько, сколько было возможно. За это время неплохо разобралась в истории Тайоганори, изучила географию и с горем пополам отыскала книгу с жизнеописанием Годо Шенгая, Мастера Кандзи. Один из моих достопочтенных предков. Упоминалось, что он мог рисовать иероглифы прямо в воздухе и уничтожать ими врагов. Конкретики не было, что бесило неимоверно.

Перед сном я упрямо вылезала на крышу и тренировалась чертить кандзи. Сволочная змея махнула на меня хвостом и даже не думала появляться. Я извела кучу материала, но ничего не выходило. Уже готова была запустить чернильницей в соседнюю крышу, как вдруг рядом кто-то заквакал. Я чуть не подпрыгнула и, опустив взгляд, узрела сидящую рядом лягушку. Она смотрела на меня с укором. Мол, кто лягушек на такую высоту затягивает?

Не веря собственным глазам, я протянула руку, чтобы коснуться водяной тварюшки, но неожиданно вспыхнула фиолетовая искра, и меня отшвырнуло к стене. Приложившись затылком, я зажмурилась, сдерживая крик. И тут вдруг стало ясно: я не так вливаю рёку. Точнее, ее вообще не надо вливать в написанное. Рёку надо писать.

В тот же момент во дворе появились работники, ремонтировавшие летнюю площадку для занятий вместе с учителем Коджи, и мне пришлось ползком убраться внутрь здания. С одной стороны, удивило, что ночью работают, с другой… если день весь занят учениками, то беседы с остальными передвигаются на ночную смену.

На следующий день я бессовестно зевала и едва не влетела в стену, зацепившись ногой за корягу во дворе. Харука подхватила меня и чуть ли не за шкирку подвела к нужной аудитории.

Пробормотав благодарность, я заняла свое место, искренне радуясь, что сижу подальше от учителя. Пусть Тэхико и весьма мягка, моя заспанная физиономия ее не порадует.

– Аска, ты что, ночами бегаешь в школу Токугава? – спросили у меня за спиной.

Я обернулась. Кёко – тощая подружка Сату, которая в той нашей драке в столовой себя толком не проявила. Тогда я отметила ее как «еще одну».

– Почему Токугава? – переспросила я.

Это как-то не укладывалось в мою картину мира. Кандзи, рёку, тренировки, лягушка, в конце концов. Но соседняя школа?

– Потому что там мальчики, – хмыкнули передо мной. – Чтобы провести бессонную ночь, нужен парень, Аска.

– А иначе никак? – невинно поинтересовалась я.

– Будь у тебя мозги, то может быть, – встряла Кёко. – Ну а так, кроме задницы, похвалиться нечем.

– Рада, что ты ценишь мою задницу, – заметила я. – И тебе уж точно тогда не интересны мальчики из школы Токугава.

Послышались смешки, щеки Кёко заалели. Кажется, она не рассчитывала, что я парирую словом. Ничего, учитесь, девочки. Нашли, чем подколоть.

– Да ты… – зашипела она, но в это время к нам вошла Тэхико.

Осмотрела присутствующих, едва заметно кивнула.

– Доброе утро, ученицы. Простите за небольшое опоздание, у нас было срочное совещание. А сейчас будет контрольный срез знаний. Лучшая работа получит особую награду.

…На это я точно не рассчитывала. Вообще-то… в учебных заведениях принято предупреждать о контрольных, здесь же все свалилось как снег на голову.

– А что ты хотела? – пожала плечами Мисаки. – На то он и срез знаний. Учителя смотрят, что мы умеем и как много запомнили. Если предупреждать, то можно подготовиться. А так они желают видеть, насколько мы ответственны.

– Видеть они желают… – бурчала я, следуя за Мисаки в зал.

В общем-то, ничего особенного. На каллиграфии я как-то извернусь, не худшая ученица. Куда больше пугало, что такое могли провернуть с любым предметом. Не дай Плетунья и все, кто там с ней в компании, такое бы устроили на менталистике. Вот бы позору было!

– Не переживай, – шепнула Мисаки, – у тебя все получится. Не лучшая работа будет, конечно, но сдать точно сумеешь.

Я замерла на пороге в зал.

Не лучшая…

А почему, собственно, не лучшая? Чем я хуже остальных?

– Аска? – озадаченно позвала подруга, сообразив, что я застряла у входа.

– Иду, – кивнула я и подошла к Мисаки, чтобы занять места рядом.

Зал спокойно вместил бы две сотни человек. Но, как оказалось, «срезать» нас будут по две группы одновременно, чтобы не было толпы, и учителя могли передохнуть. Едва мы заняли места, как появилась вторая группа, все ученицы которой носили черные кэйкоги. Охо-хо, да это же группа Харуки и Сату.

Спустя некоторое время они обе появились в зале. Харука как всегда сосредоточенная, а Сату как всегда… бесящая. Отлично, хоть какая-то стабильность. Заметив меня, последняя прищурилась. Я невинно улыбнулась, чувствуя даже отсюда, как дорогую «напарницу по складу» перекосило.

Девчонки расселись и тихо переговаривались. Они явно знают, как эти срезы выглядят, для чего нужна здоровенная доска на стене, почему между доской и первым рядом такое большое пространство, а стол учителя находится сбоку у окна и на приличном расстоянии от учеников.

Спрашивать Мисаки, было ли у нас что-то подобное, весьма глупо. Разыгрывать склероз тут лишнее, поэтому лучше промолчать.

Девчонки начали переговариваться оживленнее. То и дело можно было ухватить обрывки фраз: «В прошлый раз…», «Кандзи пылали огнем», «Я старалась, но…», «Помнишь, у Вауби бахнуло».

Они мало чем помогали, но давали хоть какое-то представление. В конце концов, я поняла, что доска предназначена для прописывания кандзи. Нужно хорошенько постараться и выполнить знак так, чтобы он отлично впитал всю рёку и показал действие.

Какое именно действие, я не поняла. Но скользила на краю сознания догадка, что речь идет о чем-то видимом. Возможно, облегченный вариант моей змеи, вместо которой прискакала лягуха.

«Ну… если мой кандзи заквакает – это будет неплохо, – воспрянула духом я. – По крайней мере, никому в голову не придет устроить тут лягушатник».

– Аска, – шепнула Мисаки, склонившись ко мне. – Что ты задумала?

Я изумленно приподняла брови.

– С чего ты взяла, что я что-то задумала?

– У тебя выражение лица, будто видишь, как школа Годзэн горит синим пламенем.

Я не успела ничего ответить, так как в аудиторию вошла Тэхико. За ней следовал Коджи. Так, а вот его я как-то не очень хочу видеть.

Он будто что-то почувствовал, окинул взглядом учениц, задержал взгляд на высокой девушке в черном кэйкоги, потом на Сату, потом взглянул обратно на улицу. И вдруг резко повернул голову и посмотрел прямо мне в глаза.

По спине почему-то пробежал холодок.

Какое-то время я просто не могла шевельнуться. Было в этом взгляде что-то такое, что у меня в мыслях заорало: «Беги, пока не поздно!»

– Итак, ваша задача сегодня, – услышала я будто сквозь туман голос Тэхико, – не просто написать кандзи и наполнить его рёку, но и заставить кандзи совершить действие. Все мы прекрасно понимаем, что это будет длиться несколько мгновений, однако этого вполне достаточно, чтобы понять, чему вы научились. Всю рёку вкладывать не надо. Понятно?

– Да, учительница Тэхико, – прогудел нестройный гул голосов.

Я как-то над этим не задумывалась. В общем-то, ясно, что если все вкинуть, то можно попросту свалиться от истощения. Когда я была в лазарете, Изаму достаточно недурственно разъяснил, что расшвыриваться рёку – плохая идея. Даже продемонстрировал высохшие тела на картинках у себя в кабинете.

Нам раздали бумагу и кисти с чернильницами. Я тут же схватила инструмент и начала крутить его в пальцах. Дурацкий жест, но меня это почему-то успокаивало. Мисаки снова подозрительно покосилась на меня.

А что сразу Аска?

Тэхико перевернула часы, песчинки заскользили вниз.

– Ученицы, у вас есть сорок минут. После чего вы возьмете лист бумаги, где подготовите варианты, и представите свою работу всем. Я вам желаю удачи.

Ага, значит, сейчас что-то вроде подготовки к экзамену, а потом ответ на него перед преподавателем. Схема ясна.

Коджи ничего не сказал. То ли ему это было не так важно, то ли просто не совался в дело Тэхико. Она ведет каллиграфию, ей с ученицами и общаться.

Я смотрела на лист бумаги и быстро думала, что можно изобразить. Так, чтобы не привлечь лишнего внимания и в то же время обойти соперниц. Сердцем чую, что награда за лучшую работу мне очень нужна для понимания этого мира.

Пальцы сжали кисть так, что та едва не треснула.

Кажется, есть идея.

Ну… помоги мне, Плетунья.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21 
Рейтинг@Mail.ru