Марина Кистяева
Та, что подарила сына
Глава 3
Она сразу же узнала этого мужчину.
Его не узнать было невозможно.
Демьян Тарисов, председатель или президент «Россбанка», она не понимала различия между этими двумя должностями. Один из самых влиятельных людей страны. Поговаривали, что он не просто ставленник Президента, а кто-то, кто стоит как раз за Президентом.
Теперь понятно, откуда охрана.
В таком количестве.
Первые секунды ничего, кроме шока, Юлия не испытывала.
Демьян Валерьевич – она даже отчество его знала, потому что позавчера отец смотрел интервью с ним и приглушенно матерился – стоял у окна, которое располагалось рядом с нишей. Поэтому Юля сразу его и не заметила. Мужчина скрестил руки на груди. В отличие от охраны, на мужчине пиджака не было. Темно-синяя рубашка, рукава которой он закатал, обнажив крепкие кисти.
Высокий…
И об этом она тоже знала, потому что видела его в окружении охраны. Априори – охранники высокие крепкие парни. Тарисов им нисколько не уступал. Ни в плечах, ни, надо думать, в крепости.
Лицо породистое. Это уже мамино выражение, что пришло в её обиход из литературы. Квадратный тяжелый подбородок, прямой нос с легкой горбинкой, глубоко посаженные глаза и широкие брови.
И очень цепкий, оценивающий взгляд.
От которого сразу же становилось не по себе.
Он давил. Даже подавлял. Взгляд, полный даже не превосходства. Чего-то другого. Власти.
Многие пытаются играть в тех, кем не являются на самом деле. Пытаются казаться выше, значимее. Сорят деньгами, которых нет. Дают обещания, которые не сдерживают. Покупают вещи, что не по карману.
Юля видела таких людей. Попадались они и в отеле. Некоторые постояльцы платили сумасшедшие деньги за ночь, а потом устраивали разборки за лишнюю, как им казалось, строчку в квитанции.
Тут… другое.
Совершенно другое.
Юля даже не могла сказать что. Просто знала. Интуиция забилась внутри, точно птица, пойманная в силки.
Зачем председателю «Россбанка» потребовалась она? Скромная девушка, обычный администратор.
Сама того не замечая, Юлия задышала чаще и, нервничая, облизнула пересохшие губы и поправила край воротничка.
Что-то, наверное, надо сказать? Ей? Или как?..
За Седовым почти бесшумно закрылась дверь, и тогда Тарисов пошел в её сторону.
Вернее, к столу. Чтобы занять кресло, в котором сидел Илья Данилович.
Но почему Юле казалось, что идет мужчина на неё?
Всё же она перенервничала. И знатно. Потому что происходящее стала воспринимать неадекватно. Надо успокоиться. Ничего страшного с ней не произойдет. Скорее всего, у Демьяна Валерьевича к ней какое-то предложение.
Господи, Юлия, ты о чем? Какое у него может быть к тебе предложение?
На тот момент Юля даже не подозревала, насколько она близка к истине.
Мужчина продолжал молчать.
Он сел за стол, положив руки на столешницу. Скрестил пальцы в замок. Взгляд Юли невольно метнулся к ним, и почему-то она обратила внимание, что обручального кольца он не носит. Попыталась вспомнить, женат ли Тарисов, но никакой информации в голове не всплыло. Подробностями личной жизни политиков, финансистов и общественных деятелей она не интересовалась. Юля вообще не интересовалась чьей-либо личной жизнью. Не вмешивалась в чужие дела и предпочитала, чтобы и её не трогали.
В одном она не ошиблась точно – взгляд мужчины выдерживала она с трудом.
– Здравствуйте, Юлия.
– Здравствуйте, Демьян Валерьевич.
– Узнали? – чуть заметная ироничная усмешка тронула его губы.
– Конечно.
Юлия, чувствуя себя нашкодившей школьницей в кабинете директора, положила руки на колени и с силой их сжала. Хорошо, что собеседник этого не видел. По крайней мере, она на это рассчитывала.
Вот теперь у неё ладони вспотели.
Тарисов смотрел прямо. Его взгляд всё меньше и меньше нравился Юле. На теплоту она не рассчитывала, её и не могло там быть. Скорее, готовилась к обычному, едва ли не равнодушному деловому тону. Его там тоже не было.
Была… злость, ненависть?
Господи, но откуда?
Она, наверное, видит не то. Определенно.
– Это к лучшему. Тогда мы сразу с вами перейдем к делу. Не будем терять время. Ни я, ни вы.
Тарисов, точно он был владельцем кабинета, взял верхнюю папку и протянул её Юле.
Та осторожно приняла её, не спеша раскрывать.
Такое чувство, что в той папке находилась её погибель. Какой-то компромат.
Но на Юлю не может быть компромата! Тут, наверное, служба безопасности с ней поспорила бы, сообщив, что каждому человеку есть, что предъявить.
– Что тут? – негромко спросила девушка охрипшим голосом.
В горле запершило, захотелось пить. Юля ни за что не попросит воды у Тарисова.
Только не у него.
Он вызывал у неё полное отторжение. Очень опасный человек, не скрывающий своих возможностей. Он их воспринимал, как нечто само собой разумеющееся.
Такие топчут начищенными ботинками сотни судеб, не замечая этого. А если и заметят, остаются совершенно равнодушными.
– Тебе лучше взглянуть.
Резкий переход на «ты» не остался незамеченным Юлей. Сердце ёкнуло, а брови вскинулись кверху, на лице отразилось удивление. Это удивление в свою очередь не осталось незамеченным мужчиной, потому что он снова сцепил пальцы в замок. В отличие от Юли, на его лице не дрогнул ни один мускул.
Переход не сулил Юлии ничего хорошего.
Теперь она в этом не сомневалась.
– Что вам от меня надо, Демьян Валерьевич? – ещё тише спросила она, слегка наклонив голову и тяжело дыша, не замечая, как холодный взгляд далеко не равнодушных глаз спустился с её лица на грудь.
– Раз ты не хочешь сначала изучить документы, после прочтения которых наш разговор принял бы более конструктивный диалог, я озвучу причину нашей встречи. Я хочу, чтобы ты продала мне Сергея.
Юля заморгала часто-часто, ничего не понимая.
– Сергея?..
Если бы литературное выражение «режущий взгляд» вдруг приобрело реальную форму, её покромсали бы на куски. Снесли голову.
Атмосфера в комнате изменилась. Резко.
Если и до того она была тяжелой, сейчас давила. Казалось, возьми нож для бумаг, взмахни им по воздуху – останется след.
– Ты не помнишь, как зовут твоего сына? – с яростью прошипел мужчина, и его лицо исказилось от эмоций. Кадык дернулся, верхняя губа приподнялась.
Юля нахмурилась, сильнее вцепившись пальцами в кожаную папку. В ушах появился неприятный звон, не позволяющий адекватно и быстро реагировать на смену обстановки.
– При чем тут мой сын? – непонимающе проговорила она, а потом вспылила: – И я, конечно, знаю, как его зовут! О чем вы вообще!.. И какое вам дело до него? Эта встреча и… Стоп! Продать… Вы сказали продать?!
– Читай. Черт. Тебя. Побери.
Он даже подался вперед. Голубые глаза выражали ненависть. Теперь Юля даже не сомневалась. Её самообладание дало трещину, разбиваясь на мелкие осколки, грозящиеся ранить её.
О, нет… Она ошиблась.
Все осколки полетели в неё. Воткнулись разом.
Она всё ещё находилась здесь.
В этой комнате.
Под ненавидящим взглядом Демьяна Тарисова.
А сама…
В голове перемкнуло. Нет… Нет-нет! Нет!
Тарисов смотрел на неё так, точно она его кровный враг. Никогда никто ни разу не смотрел так на Юлю. Она миролюбивый человек, конфликтует только по необходимости, до последнего пытаясь избежать ссоры.
Тут же…
– Не буду, – почти шепотом ответила она и непослушными руками отодвинула папку прочь.
Не будет она читать!
Ни за что!!!
– Читай.
Если бы голос мог замораживать, покрывать тело азотом, она превратилась бы в ледяную статую.
Которую потом разбили бы.
Непременно. Юля даже не сомневалась в этом.
Её всю залихорадило.
Понимание обрушилось на неё, но она из последних сил пыталась противостоять происходящему, отказываясь верить. Отказываясь принимать.
– Читай, или я тебя заставлю силой.
– Вы ошиблись… Вы…
Она резко замолчала, потому что мужчина ударил раскрытой ладонью по столу. Юля испуганно вскрикнула и быстро схватила чертову папку.
В которой находилась её погибель.
Она раскрыла её не с первого раза. Пальцы дрожали. Не слушались. Они точно одеревенели, и девушка не могла сделать простые движения.
Папку Юля в руки не взяла. Кое-как поддела, открыла и…
Анализы. Фотографии. И что-то ещё.
Девушка покачала головой. Потом сильнее.
– Нет… Вы ошиблись…
– Десять миллионов евро.
– Что?
Её голос прозвучал жалко. Она словно видела происходящее со стороны. Мужчина, наделенный властью, масштаб которой она не могла даже представить себе, смотрел на неё так, что, будь его воля, он сейчас же её прихлопнул бы, как назойливую муху, непонятным образом залетевшую в его идеальный кабинет, и мешающую работать. И она, обычная девушка, строящая свою совершенно обычную непримечательную жизнь, отчаянно пыталась ухватиться за её обломки, уже понимая, какая катастрофическая непреодолимая разрушительная стихийная сила движется в её сторону.
Что никогда не будет, как прежде.
Ни-ког-да.
– Десять миллионов евро поступят на твой расчетный счет в тот же день, как только ты подпишешь документы, где отказываешься от сына и…
Юля не выдержала. Вскочила на ноги, не замечая, как кресло за её спиной отъехало на полметра.
– Да пошёл ты к черту со своим предложением, Демьян Валерьевич! – зашипела она, готовая сражаться за своё до конца. – Сережа – мой сын! Понятно вам? Мой! И я его никому никогда не отдам! А вам… Вам – всего хорошего!
В те минуты она не думала, кого оскорбляет и куда его посылает. Не думала о последствиях. Её волновало только одно: как можно скорее выйти из кабинета, сесть в машину, доехать до дома, прижать спящего Сереньку к себе.
И не отпускать… Никогда.
Чувствовать, как мягкие, немного вялые ручки сонного ребенка обнимают тебя. Вдыхать его сладкий запах. Родной… родной…
Поэтому она больше не смотрела на мужчину. Не видела его лица. Застывшего гнева в глазах.
Зря.
Она развернулась на каблуках, чудом не споткнувшись, и стремительно, с бешено колотящимся сердцем в груди, устремилась к двери.
Только бы выйти…
Успеть.
Она даже не пыталась сохранить спокойствие или остатки гордости. Все померкло перед угрозой потери ребенка.
И это был не сон. Юля рада бы обнадёжиться, предположить, но ощущения, что били через край, были слишком реальны.
До остроты. До боли.
Как и холодный голос, что донесся сзади.
– Мы не завершили разговор.
Плевать…
Она даже отвечать не собиралась!
Ей уже не до анализа происходящего, не до выстраивания диалога. Ей бы успеть уйти… Она не знала, почему ей жизненно необходимо, как можно скорее поспасть домой. Она так чувствовала. Юля привыкла доверять интуиции.
Девушка не помнила, как преодолела расстояние до двери.
Как рванула её на себя и…
Та не открылась.
Юля дернула ручку ещё раз и ещё. Повертела в разные стороны, не желая принимать очевидного. Паника накрыла девушку с головой.
– Юля, ты не выйдешь из кабинета до тех пор, пока я не сочту, что разговор закончен. И пока я не получу от тебя ответ.
Юля прикрыла глаза и снова мысленно принялась считать. Один, два…
Нет, на этот раз не помогает. Сегодня ничто в мире не способно вернуть ей спокойствие.
Юля с такой силой сжала кулаки, что не заметила, как короткие ногти впиваются в нежную кожу ладоней.
Она обернулась и выпрямила спину.
Тарисов по-прежнему сидел за столом. Непоколебимый. Уверенный в себе. Хозяин жизни и положения.
Сколько раз Юля смотрела фильмы про таких высокомерных ублюдков? Наши, зарубежные. Не имело значения… Много. На экране они даже иногда вызывали симпатию. Чаще всего, при чтении. Потому что ей, как и многим молодым девушкам, хотелось, чтобы однажды в их жизни появился, пусть и не принц на белом мерседесе, а надежный сильный мужчина. Ответственный. Именно последнее качество Юля больше всех ценила в мужчинах. Чтобы умел отвечать за себя и за тех, кто рядом с ним. Чего греха таить, хотелось, чтобы был, пусть и не богат, но умел обеспечивать семью. И уж если совсем откровенно, то да, иногда хотелось очень богатого.
Это великое заблуждение, что деньги дают счастье. Молодые девочки так часто думают. Иногда и Юля также. Потом, правда, всегда обрывала себя, называя глупой и наивной. А придя работать в отель, она, что называется, насмотрелась на отношение в парах «при деньгах».
Не по ней такое.
Юля признавала, что деньги дают защиту. Даже взять случай с её папой, когда из-за болезни он потерял работу, и им сейчас приходится туговато. Но они справятся. Обязательно. Потому что они семья. Юлия не глупа, рано или поздно построит карьеру. Желательно, конечно, раньше, и ситуация нормализуется.
Все эти мысли пронеслись в голове за несколько секунд, пока она всматривалась в непроницаемое выражение лица Тарисова.
Не похож на принца…
Совсем.
Скорее, на злодея.
Господи, о чем она?..
– Надо полагать, что вы ждете, что я соглашусь, да? Господин Тарисов, – вам, наверное, привычнее, когда к вам обращаются именно так, – она не смогла удержаться от язвительной реплики. – А что мы с вами тогда будем кушать, позвольте узнать? Проголодаемся, наверное. И как же ваши важные встречи, совещания. Их тоже, наверное, придется, отменить. Потому что ни сейчас, ни через час, ни завтра, ни через год, вы от меня не услышите «да»!
Глава 4
– Вернись за стол.
Он привык отдавать приказы, кто бы сомневался.
Юлия отрицательно покачала головой.
– Нет.
Мужчина откинулся на спинку высокого кресла, наверняка стоящего, как её месячная зарплата, а то и больше, и скрестил руки на груди.
Крепкие руки, жилистые. Интересно, если они сомкнутся на её горле, удушат?
Юлия прикрыла глаза и выдохнула. Если она и дальше продолжит думать в подобном русле, то Тарисову ничего не придется делать – она сама доведет себя до больницы… откуда её уже не выпустят!
– Ужин, кстати, сейчас доставят. Так что, отойди от двери – зашибут.
Юля пыталась сообразить, что делать дальше. Кабинет – это одно. Но есть лифт, охрана. Есть множество людей, которые заблокируют ей выход. Это первое.
Второе… Раз Тарисов знает кто она, где живет, как зовут ЕЁ сына, он может и другое.
Всё.
Юля дотронулась до ворота блузы, чувствуя, как в области груди изнутри что-то распирает, мешая дышать. Она поправила ворот, но легче не стало.
– Откуда вы узнали…
Она закрыла глаза и снова вздохнула.
– Сумасшествие какое-то.
– Читая твоё досье, у меня сложилось мнение, что ты не глупая девушка, Юля. Не заставляй меня усомниться в собственных выводах.
Она усмехнулась.
– Демьян Валерьевич, вы, правда, думаете, что мне не всё равно на ваше мнение обо мне? Или вы обеспокоены за собственное эго? Вывод-то сделали, а тут оплошность.
– Хватит язвить!
Она снова добилась того, что он повысил голос. Радости не было. Напротив, пришло осознание, что она дразнит голодного тигра свежим куском мяса, не замечая, что дверь в клетку приоткрыта.
– Защитная реакция, – честно призналась Юля, отводя взгляд.
Чем чаще она смотрела на Тарисова, тем страшнее ей становилось.
Потому что все, услышанное за последние пять-десять минут, начало в её голове принимать конкретную форму.
И пришёл страх.
Настоящий.
Юля старалась не выказать его, но никто никогда не готовил её к тому, что она окажется в настолько ужасающей ситуации, когда мир качается перед глазами и земля уходит из-под ног.
– Я не помню вас.
Все психологи говорили, что ни в коем случае нельзя обнажать страха перед противником. Что нельзя его выказывать перед теми, кто априори сильнее. Что нельзя рассчитывать на жалость и сострадание тех, кто сильнее и у кого оружие.
Оружие у Тарисова было. Только не то, из которого стреляют.
Хотя и это, сто процентов, тоже было.
Юля начала говорить, голос дрогнул, и она не нашла ничего лучшего, как обхватить себя за плечи.
Фигура, явно не относящаяся к борцу.
– Я тебя тоже.
– Может быть, тогда…
– Нет. Не может, – он её даже не дослушал.
– Я не могла с вами заниматься сексом.
– А я мог, – теперь пришла его очередь иронизировать, и он не скрывал сарказма.
Своего превосходства тоже.
– Сумасшествие какое-то.
– Юля, сядь.
Она хотела отказаться, потом передумала. Смысл воевать с ветряными мельницами?
Проведя рукой по волосам, уже не думая про внешность, Юля всё же вернулась к креслу. Тут из двух зол выбиралось меньшее. Или стоять истуканом, рассчитывая непонятно на что, или оказаться вблизи с Тарисовым.
Она выбрала второе. Некоторое время не смотрела на собеседника, он молчал.
Папка по-прежнему находилась открытой. Не зря Юля опасалась к ней прикасаться, будто зная, что в ней её погибель.
– Теперь поговорим?
Юля несколько раз качнула головой вперед. Это даже не было знаком сознания, скорее, инстинкт.
– Демьян Валерьевич, – она не собиралась переходить на «ты». Сознательно. Нет у неё ничего общего с председателем «Россбанка» и не может быть. – Давайте я выскажусь. Прошу меня выслушать. Не давить. Не испепелять взглядом. Я не знаю, как так получилось, что мой Сережа… – она даже вслух отказывалась произносить то, что для Тарисова уже стало очевидным фактом, – имеет к вам отношение. Я – его мать. Три года… Я его не продам… Господи, да я даже говорить об этом не могу, начинаю задыхаться. И…
Она всё же снова смалодушничала, оборвала себя и закрыла лицо руками. Плохой из неё переговорщик. Никудышный. Начала за здравие, закончила за упокой.
Послышался звук отодвигающегося кресла, заставивший Юлю вздрогнуть и резко выпрямиться. Она на чужой территории. А забылась…
Тарисов немного сдвинул кресло, чтобы налить воды в стакан. Юля даже не заметила графин.
– Выпей воды.
Он не протянул стакан, поставил его перед ней.
Знал, что она из его рук ничего не примет?
Отказываться было глупо, она на самом деле хотела пить, горло пересохло, слова давались с трудом. Вода должна немного успокоить её.
Она взяла прохладный стакан и, не смотря на мужчину, сделала несколько глотков. Потом ещё. Вода ей показалась необычайно вкусной. Иллюзия, конечно, но всё равно стало немного легче.
Она поставила стакан рядом с собой, не допив.
Тарисов продолжал наблюдать за ней, словно она интересная зверушка.
Возможно, Юля и была для него именно такой. Сильные мира сего никогда не ставят себя на место простых смертных. Для них всё иначе.
– В тебе говорят эмоции, Юлия. Успокойся. Всё обдумай.
– Что обдумать… Вы… вы снова о своем! – она старалась не повышать голос, потому что иначе её снова понесет не в ту сторону. – Мои эмоции это как раз нормально. А вот вы?.. Вы адекватны? Вы предлагаете мне продать ребенка! Это же… У меня даже слов нет! Это мерзко. Это отвратительно. Это…
– Пятнадцать миллионов, – перебил он её, не желая дослушивать и тем самым подтверждая, что она для него лишь пыль под ногами. – Я пока с тобой веду беседы.
– То есть я уже должна быть вам за это благодарна?
Она не верила в происходящее.
– Мне не нужна благодарность. Мне нужен Сергей.
– Я не отдам вам его! Ни за что! Никогда!
Он снова подался вперед.
– Юля, я не хочу угрожать. Поэтому соглашайся на деньги. Ты не знаешь, на что я способен и…
Теперь она оборвала его, не желая выслушивать угрозы.
Правильно и сделала, что не допила воду.
Юля действовала инстинктивно. Спокойно, почти без суеты взяла стакан и выплеснула остатки воды в холеное лицо мерзавца.
Воды было мало, меньше половины, но и её вполне хватило, чтобы долететь. Мелкие капли растеклись по лбу и носу Тарисова, крупные скатились по подбородку.
Юля как завороженная смотрела на прозрачные капли. Она не могла подобное сделать… Нанести оскорбление этому человеку.
Или… могла?
В комнате образовалась тишина, которую впору сравнивать с мертвой. Ни звука, ни шороха. Лишь прерывистое гулкое дыхание мужчины и женщины. Юля не пыталась убежать, сидела, расправив плечи. Она всегда осуждала порывистость, считала, что ничего хорошего человеку это качество не может принести. А сама?.. Что натворила?
Когда Тарисов начал подниматься, предварительно медленно стерев с лица воду, у Юли перед глазами замелькали мушки. После родов у неё иногда поднималось давление, по прошествии трех лет всё реже. От перевозбуждения, от волнения не только давление поднимется. Организм активировал качества, о которых она не подозревала. Но и сбой давал ощутимый. Сейчас как раз наблюдался сбой.
На Юлю нашло оцепенение. Она вспомнила все ужастики, что когда-то смотрела, читала, слушала. Все истории про похищение, про пытки людей. Про то, как неугодных кидали в подвалы, привязывали цепями. Кто-то скажет, что времена изменились, и кино – это не жизнь.
Юля теперь может поспорить. То, что с ней происходит, разве не напоминает сцену из русского сериала про миллионера и обычную девушку?
Тарисов обогнул стол и неспешно зашёл за спину Юли. Девушка продолжала сидеть. Чего она ждала? Она не знала.
– Ещё раз выкинешь нечто подобное, придушу собственными руками.
Его голос раздался намного ближе и тише, чем могла предположить Юлия. Совсем рядом. Настолько, что она почувствовала легкое дыхание на затылке.
Мужчина навис над ней… за ней…
Как и большинству людей, Юле не нравилось, когда кто-то стоял за спиной. Чувства опасности и беззащитности резко возрастали, особенно учитывая, в какой ситуации Юля оказалась и какие слова только что услышала, эмоции усилились десятикратно. Девушка часто задышала.
Если она не уйдет в ближайшие минуты, с ней случится истерика. Самая натуральная. С битьем невероятно дорогого интерьера, за который ей потом – можно даже не сомневаться – предоставят счет.
Она попыталась встать или извернуться, чтобы Тарисов не стоял сзади, но у мужчины были другие планы. Ему нравилось доминировать над собеседником, быть в более выгодном положении.
Он положил руки ей на плечи.
Чужое прикосновение обожгло.
– Не смейте меня трогать! – вскинула Юлия, пытаясь стряхнуть сильные мужские руки.
Но тщетно.
Держали её крепко.
Даже не держали… Пришпилили к креслу, как бабочку к стенду нанизывает на иглу безжалостный коллекционер.
– Я тебя уже трогал… Помнишь?
– Не помню!
– Врешь! – рыкнул Тарисов. От неожиданности Юлия вздрогнула, не понимая, откуда взялась дополнительная агрессивность.
Как будто она его чем-то задела.
Глупость несусветная.
– Пустите меня! И…
Стук в дверь прервал их дискуссию. Хотя то, что между ними происходило, дискуссией назвать было сложно.
Давление с плеч исчезло.
– Входите.
Тарисов умел выбирать интонацию. Ещё полминуты назад он яростно наседал на неё, сейчас снова вернулся к холодной властной интонации.
Юля обернулась. Дверь медленно открывалась. Если ей сорваться и постараться выскользнуть…
В дверном проеме появилась Лиза, официантка. Она вкатывала в кабинет столик с ужином, про который говорил Тарисов. А за спиной Лизы стояли три каменных изваяния. Охрана. Значит, Тарисов предполагал, что она может не захотеть с ним общаться и постарается уйти.
Лиза с любопытством посмотрела в сторону Юлии. Та сдержанно кивнула, здороваясь. Пусть у них в отеле и не любили лишние разговоры, но человеческое любопытство никто не отменял.
Пока Лиза вкатывала столик, они молчали. Тарисов не вернулся в кресло, а присел на край стола, скрестив руки на груди.
Моральное давление на Юлю продолжалось.
Мужчина точно знал, что делал.
Она молчала. Сцен устраивать не будет.
Но что-то надо делать.
Только что…
Ее взгляд снова упал на папку.
Как Тарисов мог узнать, даже если она не знала? Юля не представляла. Жизнь же, в конце-то концов, не шпионский детектив, где все делается по щелчку или по звонку. С другой стороны, сейчас везде одни камеры, телефоны, геолокация.
Юля бросила взгляд в сторону председателя «Россбанка».
То есть, получается, у него всё же по щелчку?
С ума сойти. И она встала у него на пути. Но почему?.. Зачем ему всё это?
– Всё, как вы и просили, Демьян Валерьевич.
– Спасибо.
Лиза улыбнулась, снова бросила любопытный взгляд на Юлю и поспешила к двери.
– Давай поужинаем.
Юлия ожидала подобного предложения.
– Нет. Не могу… Я понимаю, что вы уже свыклись с мыслью про Сережу… А я… Нет. У меня полное отторжение ситуации.
Ответом ей послужила усмешка.
Причем громкая, демонстративная.
– Вам смешно, Демьян Валерьевич? – она сознательно назвала его по имени.
– Как сказать, – мужчина вздернул бровь кверху, давая понять, ЧТО на самом деле он думает об их разговоре.
Юля поднялась. Разговаривать, задирая шею, дискомфортно. И чувствуешь ещё острее его превосходство над собой.
– Мне надо уйти. Я серьезно… Если вы хотите, чтобы мы продолжили обсуждать ситуацию… – она покачала головой. – Я ничего сейчас не соображаю. Мне надо с этой мыслью…
Она замолчала.
Зря.
Потому что услышала ехидное:
– Тебе с этой мыслью надо переспать?
Юля, сама того не желая, вспыхнула. Щеки полыхнули, руки сжались в кулаки.
– А с кем вам надо переспать, чтобы прийти в себе? – парировала она, всё ещё не понимая, что у них с противником разные весовые категории. Причем по всем характеристикам.
Голубые глаза Тарисова вспыхнули предупреждающим огнем.
– Возможно, с тобой?