Можно ли ненавидеть человека за то, что он где-то есть? Живет, дышит, ходит на работу. Занимается любимым делом, встречается с кем-то.
Можно.
Яростно. Одержимо.
Более того, НУЖНО ненавидеть…
Она была в его жизни всегда. С рождения. С самого первого вздоха. Бред? Паранойя? Возможно. Только с её незримым присутствием в его жизни не поспоришь.
Мальчикам снятся машинки и роботы, приключения и войны, в которых они непременно одерживают победу, а ему снилась она. Загадочная и красивая, с дьявольски печальными глазами, выворачивающую душу наизнанку. Она приходила тихо во сне, чтобы свести его с ума, заставлять испытывать те эмоции, что невозможно испытывать в столь юном возрасте.
Сначала Демид молчал. Мало ли что может кому сниться… Потом решил поделиться с отцом.
– Это моя мама?
– У тебя есть её фото, сын. Они схожи?
Нет.
Сотни тысяч раз нет.
Ни единой черты.
Мама – темноволосая, яркая, смуглая. Даже можно сказать, что вызывающая. Такую, как его мама невозможно пропустить взглядом, её появление невозможно не заметить. Высокая, с длинными волосами цвета воронового крыла. С яркими темно-синими глазами, что достались ему в наследство.
Снилась же ему другая.
Почему она? Снова и снова. Терзая и не давая покоя, мучая от абсолютного непонимания.
Сейчас Демид лишь иронично усмехался. Он знал правду. Всю.
Можно ли ненавидеть человека, не зная его лично? Ответ однозначен – ДА.
Он её ненавидел, как только может ненавидеть один человек другого. Неистова. Рьяно. Не мужчина женщину. Ему без разницы на её принадлежность к женскому полу, он так искренне считал. Ему плевать, что она до неприличия красивая в своей первозданной красоте. Бывали в его жизни и его постели куда красивее и изящнее женщины, такие, при взгляде на которых понимаешь – ты должен её трахнуть, взять сегодня же, покорить. И брал, покорял. Только ещё больше потом проклинал ТУ, что приходила во снах, потому что любой его секс был приправлен горечью.
Чертовщина?
Мистика?
Он не спорил.
Он смотрел на девушек, которые кокетничали с ним, улыбались. Они нравились ему, не в той степени, конечно, чтобы строить с ними далекоидущие отношения, но легкий необременительный роман закрутить вполне возможно и приемлемо. Он молод, богат, щедр. Привлекателен. Рядом с ним всегда были красивые девочки.
И ОНА.
Чертова тень, что неизменно преследовала его из года в год, становясь проклятием, наваждением, от которого невозможно избавиться, и тем навязчивее становилась цель убрать её к долбанной матери.
Уничтожить. Физически. Если такое возможно.
Сначала он думал, что наваждение пройдет. Наивно так полагал.
А что ещё думать ребенку о странной девушке, приходящей к нему во снах? Подростком просыпался с каменным стояком, приглушенно матерился и руку просовывал через резинку трусов, чтобы снять напряжение, выносящее мозг. Скрежетал зубами, сжимал губы, порой даже прокусывая их до крови, снова матерился и ожесточенно, остервенело ласкал себя. Чтобы уже вечером раскладывать одноклассницу на заднем сиденье авто или брать её же у бассейна, или зажимать у стены в туалете колледжа, предварительно подперев дверь, чтобы в самый ответственный момент его не прервали.
Напряжение было столь огромным, сильным, что его необходимо было сбрасывать. Раз за разом. Получая плотское удовольствие, и на какое-то время позволяя себя обманывать.
А ночью ОНА смотрела на него печальными глазами, снова вынося мозг, выворачивая душу и тело наизнанку.
Он сбивал руки в кровь, врезая кулаками по каменным стенам комнаты или по «груше», снова и снова выкрикивая одни и те же вопросы:
– КТО-ТЫ-ТАКАЯ? КТО-ТЫ-ТАКАЯ?
И…
– ПОЧЕМУ, МАТЬ ТВОЮ? ПОЧЕМУ?
Почему именно он? Почему ОНА терзает его? Что за дьявольщина происходит вообще?
Волей-неволей начинаешь верить в мистику.
Может быть, она привидение? Нет, серьезно. Злое приведение, живущее в их старом особняке с колоннами и витиеватыми садами, которые уводят гостя к утесу, где во время шторма возникает ощущение, что ты попал в готическую историю? Утес, шторм, валуны внизу, завывание ветра в ушах и волны с белой пеной, накатывающиеся одна на другую.
С тем утесом у него была отдельная история. Он мог часами сидеть на его скалистых покровах и смотреть. Не важно куда. Вдаль. При этом в голове ни одной мысли. Мальчишкой прибегал, желая спрятаться от строго отца и наказаний, что неизменно следовали за его упрямый и буйный характер. Чуть повзрослев, приходил по какой-то выработанной привычке. И лишь разменяв двадцатку, он признался себе, что его тянет сюда… Но тогда он не подозревал, знал, что на то есть причина, которая перевернет его жизнь с ног на голову.
Это будет потом.
Сначала же он пройдет по вымощенной острыми булыжниками дороге прямиком в ад. В объятия демона. Познает все грани небытия. Превратится в холодного, черствого циника, научившегося скрывать истинные цели и мотивы.
Иначе бы Демид сошёл с ума.
Отец отказался верить собственному сыну, наследнику выдающейся династии Сакронских. В мировоззрении отца отсутствовало такое слово, как понимание. Захар Сакронский придерживался четкой дисциплины в отношении сына – строгость и никаких поблажек. Мальчик должен вырасти мужчиной с сильным характером и «стальными яйцами», чтобы ни друг, ни враг не смогли даже мысли допустить, что Демид Сакронский слабак. Только сильные выживают и становятся победителями – закон жизни.
Если бы мама не умерла при родах, возможно, всё было бы иначе. Демид когда-то тешил себя подобной ерундой, вырос, отчетливо понял, что отец в любом случае сломал бы маму, какой бы красивой она не была. Ей пришлось бы прогнуться под него, принять его правила, или… Про «или» лучше не думать.
Но мамы не было, и воспитанием Демида занимался отец. Сейчас Демид готов был сказать ему спасибо. Слабаков уничтожают первыми. А отцы не вечны. Мало быть из известной и богатой семьи, необходимо научиться показывать зубы. Оскал. Стать волком, сильнейшим из равных.
Тренировка. Учеба. Снова тренировка. Приобретение новых навыков, Всё, чтобы стать тем, кем в итоге стал Демид.
И лишь ОНА выбивалась из идеальной картины.
Один раз Демид спросил у отца про неё, на этом разговор отца с сыном закончился. Захарий запросто мог решить, что у его отпрыска проблемы с психикой, и Демид не стал рисковать. Нельзя. Он выпутается, изгонит чертову суку из своей головы, вытравит её из себя.
Она – плод его воображения. Нечто неразумное, нерациональное.
То, от чего следует избавиться.
Сны… это только сны. Они не имеют ничего общего с реальностью.
И снова ночь. И снова она. И снова каменный стояк. И снова разбитые в кровь костяшки.
Демид начал изучать психологию. Читать труды по анализу сновидений. Даже дедушку Фрейда изучил. Почему бы и нет? К психоаналитикам Демид не ходил. Нельзя. Могут донести отцу. У него везде свои ищейки и люди. Кстати, позже он возьмет его опыт на вооружение. Контролировать всё и всех не так уж и плохо, знать о других то, что они сами о себе не знают, зачастую бывает очень полезно.
Девушек Демиду всегда было мало. Он не мог насытиться ни одной. Мешала ОНА. Да-да, блондинистая сучка, что маячила на горизонте его сознания и вызывала в нем самые противоречивые чувства. Хотя… Противоречия как раз было мало. Днем он ненавидел её, и его ненависть не могла не вытекать на других людей. Уже будучи подростком его опасались более взрослые ребята, потому что знали – Демиду Сакронскому лучше дорогу не переходить. Драться с ним опасно даже на ринге, не говоря уже о жизни. Бился он, как последний раз, как матерый волк, повстречавший злейшего врага.
Для Демида же драка, бои стали отдушиной. Возможностью выплеснуть негатив, злую энергию, что раздирала его изнутри.
Впрочем, и девушек он использовал с теми же целями. А ночью сходил с ума от тоски. Стоило ему закрыть глаза, как ОНА являлась – тут как тут. Стояла, нереально красивая, с белыми волосами, уложенными в аристократическую прическу, которую тотчас хотелось смять, запустить в неё пятерню, обхватить затылок и притянуть к себе. А ещё губы… Эти порочные алые губы. Приоткрытые. Увлажненные. Ставшие его личным фетишем. Сильнейшим искушением. Как же, мать вашу, хотелось укусить нижнюю губу и потянуть за неё. Даже до крови… До первого стона.
Демид просыпался, весь покрытый потом. Прерывисто дыша, словно он несколько часов отпахал в тренажерном зале, выкладываясь на износ. А тут… Всего лишь спал.
Он даже пробовал не спать. Но сколько человек может без сна? Сутки? Двое? Потом всё равно падал замертво и снова видел её.
Каждую ночь.
На протяжении всей своей жизни.
Ладно. Не каждую. Но почти.
Поэтому он не мог её не возненавидеть.
Когда отец разбился на их личном самолете, Демиду пришлось встать во главе их корпорации. Что ж, ожидаемо. Он горевал по отцу искренне, потому что с возрастом осознал, насколько они схожи. Отец так больше и не женился, хотя и трахал каждую ночь новую девушку всё моложе и моложе.
– У меня будет только один наследник, – сказал он как-то. Демид благодарно кивнул.
Он был готов принять дела отца. Они на некоторое время отвлекли его от НЕЁ. Смерть отца частично развязали ему руки. И он нанял соответствующих людей. Первого – фотопортретиста, который смог воссоздать её на холсте.
Теперь несколько её изображений у него имелось. Все они были выполнены на формате А4, не заслужила эта дрянь большего.
Дальше Сакронский нанял профессионалов другого уровня.
– Найдите мне её.
Просто сказал он.
– Имя знаете?
Он иронично приподнял брови.
Если бы он знал её имя – нет, не так, если бы он просто знал, что она СУЩЕСТВУЕТ, то давно придушил бы её собственными руками. Собственными. И ничего бы ему за это не было.
– Ищите.
Он поднялся, оставив им лист с её изображением, выполненный карандашом.
Уже у двери, Демид задержался и, не оборачиваясь, бросил:
– Лимит не ограничен.
На этом и порешили.
Сегодняшний вечер не отличался ничем особым от других. Демид, скатившись с новой знакомой, моделью из Англии, приглушенно выругался. Девушка была чертовски красива и так же фригидна в постели.
– Милый.
Она хотела потянуться к нему, но он раздраженно откинул её руку.
– Одевайся. Машину тебе вызовут.
Он, более не глядя на неё, пружинисто поднялся и натянул спортивные домашние штаны, что оказались под рукой, как нельзя кстати.
– Демид, что за обращение!
Демид, чувствуя, как ярость медленными клоками начала кружиться у него внутри, достал бумажник и достал купюры.
– За труды.
Он даже не посмотрел на неё. Положил деньги на подушку и направился в смежную комнату, слыша, как ему вслед летят отборные ругательства. Вот малышка с ангельской внешностью и показала истинное лицо. А как она пела, когда окучивала его. Улыбалась, едва ли не заглядывая в рот. Дрянь. Продажная.
Демид прошел в ванную и резко открыл кран с холодной водой. Подождал, пока вода станет ледяной и только тогда плеснул себе в лицо. Помогло мало. Тогда молодой мужчина сорвал с консоли хлопковую рубашку без рукавов, натянул её на влажное после секса тело и вышел из ванной. Босыми ногами прошёл к бару и достал виски.
Пить молодой Сакронский не любил. Спорт и алкоголь не совместимы. Но иногда душа требовала.
Как сегодня.
Не открывая бутылки и не обуваясь, лишь машинально прихватив с тумбочки телефон, он прошёл по коридору, до лестницы, там спустился вниз.
Родовой особняк спал.
К лучшему.
Демид вышел через заднюю дверь и тотчас холодный хлесткий ветер набросился на него, вызвав у мужчины улыбку. О, да, непогоду он любил. Особенно здесь. Вернее, не так. Непогоду Демид любил только тут. В родном поместье. В остальных случаях она его, как и большинство людей, раздражала, вызывая желание поскорее скрыться. Ночное небо затянуло грозовыми тучами. Ни звезд, ни луны. Ничего. Только ветер.
Да скалы.
И утёс, что звал его.
Снова мистика?
По херу.
На лице Сакронского появилась ироничная ухмылка, больше похожая на оскал. Он никого не хотел ни видеть, ни слышать. Ни чувствовать.
Ночь… Она же ЕЁ! Сейчас он вырубится, закроет глаза, и снова увидит ЕЁ! Тоскливый, прозрачный взгляд, в котором затаился упрек. Иногда ему начинало казаться, что и страх. Мать твою, он столько раз видел её взгляд, что уже изучил его наизусть.
Демид снова выругался и всё же открыл бутылку. Поднёс её ко рту и сделал несколько жадных глотков. Неразбавленное виски обожгло горло. То, что надо.
Мужчина шел проверенной тропой. Ветер хлестал по лицу, пригибая невысокие кустарники к земле, поднимая ворох пыли и мелких камней. Надо же, как стихия разбушевалась. Но Демиду она была по душе. Злость клокотала внутри, разъедая его. Все люди, как люди. Живут, влюбляются, женятся. Дерутся, убивают, предают. Совершают благородные поступки, рожают детей.
Что с ним не так?
Утес встретил его тишиной. Ветер неожиданно стих, обрушившись вниз, к волнам, что сейчас негромко плескались о скалы.
Демид покачал головой и сел прямо на голую землю. Уже потянулся снова к горлышку, когда в кармане брюк завибрировал телефон. Нахмурившись, Демид достал его.
О, как. Он знал адресата, звонившего ему.
– Да, слушаю.
– Демид Захарович, мы нашли её.
Корни его предков имели русское начало, и он, как ранее и отец, предпочитал, чтобы к нему обращались именно по имени-отчеству.
Вдох.
Выдох.
Грудь обожгло огнем.
– И?..
– Она в России. Мы знаем её точный адрес.
Россия…
Ещё одно совпадение?
К счастью, Демид Сакронский к двадцати восьми годам разучился верить в совпадения.
– Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Кира внутренне сжалась.
Предчувствие не обмануло её.
Каждая девочка с детства, как только начинает играть в принцесс, учится мечтать, что однажды услышит от любимого человека заветное предложение. Что они будут сидеть в уютном ресторане, где ненавязчиво будет звучать живая музыка, и она увидит сначала бархатную коробочку. Её сердце встрепенется потревоженной птахой, чтобы в следующую секунду забиться в утроенном ритме.
У Киры было всё с точностью наоборот.
Когда Дима накануне пригласил в ресторан, у неё возникло желание отказаться. Это желание не было продиктовано ничем. Оно просто шло из глубины души. Пришлось себя одернуть. Что за глупости…
Дима ничем её не обидел. Да, знакомы они всего лишь месяц, но он показал себя серьезным и порядочным человеком.
Первое, что бросилось в глаза, когда Дима за ней заехал, его нервозность. Всегда спокойный и уверенный в себе Ульянов, нервничал. С чего бы?
– Всё хорошо, Дим?
– Всё замечательно, солнышко.
Настаивать она не стала. Захочет – расскажет.
Он привез её в «Комильфо» – один из самых пафосных и дорогих ресторанов города. Открылся недавно, и простым смертным вход в него был изначально заказан. Чтобы поужинать в «Комильфо» необходимо было бронировать столик едва ли не за полгода вперед. Как удалось подобное Диме – оставалось вопросом.
У неё под вечер разболелась голова. Знакомая тупая боль подкралась к вискам. Последние годы Киру постоянно мучила мигрень. МРТ ничего не показало, давление так же было в норме.
– Возможно, вы метеозависимы, – сказал ей как-то терапевт.
Отлично. Значит, на том и порешим.
Кира кивнула и зареклась больше не ходить по врачам.
Она старалась не выказать Диме ухудшающегося самочувствия. Ещё решит, что она специально увиливает от посещения ресторана. Она не была любительницей походов в шумные и людные места, а он об этом знал.
И сейчас вот… предложение.
Кира сглотнула.
Она же должна обрадоваться…
Должна.
Она заставила себя остановиться на Дмитрии Ульянове, позволила отношениям развиться.
Невозможно постоянно бежать от людей…
Переезжать из города в город, обуславливая свой образ жизни профессией фотографа.
Невозможно.
И быть одной тоже постоянно нельзя, хотя и очень хотелось.
Но рано или поздно каждый человек образует пару. Вот и Кира решила, что стоит хотя бы попробовать.
Неужели она ошиблась?
Она заставила себя улыбнуться.
– Дима, а ты не торопишься? – её голос звучал тихо.
– Нет. Выходи за меня замуж, Кирочка. Я знаю, тебе моё предложение может показаться поспешным, даже диким… Но, поверь, оно идет от чистого сердца. Черт, детка, я так волнуюсь, что могу ляпнуть что-то не то… Готовился перед зеркалом даже, а вот несу… сама слышишь что. Волнуюсь.
Мужчина смотрел на неё очень внимательно. Пристально. Не моргая.
Кира одернула себя.
Что тебе ещё надо, дура?
Красивый, богатый, успешный. Лучший вратарь года по версии какой-то там номинации. За ним поклонницы волочились толпами, а он остановил выбор на ней.
Зачем?.. Почему?..
Кира снова оборвала себя.
Если она не заставит себя адекватно воспринимать окружающий мир, а не через объектив, мир поглотит её.
– Дима, – она смотрела на раскрытую бархатную коробочку, на дне которой лежало кольцо с камнем, и почувствовала, что ей отчаянно хочется сбежать. – У меня есть время, чтобы подумать? Я же девочка.
…Они познакомились четыре недели назад на её персональной выставке. Тот день Кира помнила, как вчера. Он врезался в её сознание.
– Всё будет хорошо.
Точно мантру, Кира твердила эти три слова снова и снова.
Почему она не может справиться с волнением? Разволновалась, точно девчонка! Бывали ситуации и посерьезнее. И ничего, справлялась. А тут, подумаешь, выставка. Всего-то. Куча фотографий, развешенных по стенам. И только-то.
Если бы не одно «но».
Её фотографии.
Её персональная выставка.
Набрав в ладонь холодной воды из крана, Кира плеснула себе на шею. Плеснула бы на лицо – потёк макияж, над которым все утро трудился её друг-визажист Артур. Он-то точно не простит, если с его шедевром что-то случится. Будет бдеть весь вечер, чтобы ни тон, ни тени не размазались. Ох, уж эти мужчины в мире моды и стиля.
Кира ещё раз взглянула на себя в зеркало. Безупречна. Черное платье-футляр, высокая строгая прическа, макияж в теплых тонах. Нитка жемчуга на шее. Классика стиля. Лишь глаза поблескивают от волнения и нетерпения.
Прошло три часа с начала открытия выставки, и можно было смело сказать, что она удалась. Слышались хвалебные отзывы, на лицах посетителей читались заинтересованность и восхищение. Как результат – Кире сделали несколько предложений о сотрудничестве.
Казалось бы, чего волноваться? Это успех. Настоящий успех! А она ничего не могла с собой поделать.
Прикрыла глаза и сосчитала до десяти. Приказала угомониться и взять себя в руки. Ещё час, и она будет свободна.
Свободна…
Как вкусно звучит это слово.
Особенно для неё.
Сможет поехать в номер гостиницы и подвести итоги. Сейчас же – нацепить улыбку и выйти к гостям.
Событие, к которому она шла долгие десять лет, увенчалось заслуженным успехом.
Кира провела рукой по платью, разглаживая несуществующие складки, и пошла к выходу из дамской комнаты.
Открыла дверь и налетела на мужскую фигуру.
– Извините… – начала она, но замолчала, услышав знакомый возглас.
– Кирочка! Где тебя носит? Я уже собирался набраться смелости, зайти в женский туалет и начать вытаскивать тебя из смывного бочка, который выступил в роли монстра, засасывая нашу красавицу! – Артур эмоционально взмахнул руками.
Природа наградила Артура фигурой, которую он всю жизнь пытался исправить – он был высоким, метр восемьдесят три, и очень худым. С периодичностью раз в полгода начинал активно посещать фитнес-центры, но неизменно всё заканчивалось одним и тем же сценарием: влюбчивая душа Артура не могла устоять перед накаченным телом фитнес-тренера. Страдал, стенал, даже писал стихи. Несколько раз был бит. Ничего не помогало, и Артур, залечив душу, снова отправлялся в зал.
С Кирой они вместе росли в одном дворе, и поэтому она с легкой иронией воспринимала приключения Артура, поддерживала, как могла. Давала советы образовать постоянную пару, на что каждый раз слышала гневное:
– И бросить спорт?!
Оставалось посмеиваться и разводить руками.
А так же благодарить его.
Именно Артур заставил её приехать в столицу. Именно он обивал пороги галерей и предлагал работы Киры. Именно благодаря его настойчивости, упертости и вере в подругу, выставка состоялась.
Кира была вполне довольна ролью свободного художника.
– Артур, что случилось? – проигнорировала она его речь о якобы страстной заботе.
– Кира, почему сразу что-то случилось?
Она подхватила его за локоть и направилась в сторону зала.
– Говори, не юли.
– Дива моя, на выставку пришёл ОН! – последнее слово прозвучало с должным пафосом.
Черная бровь Киры чуть-чуть приподнялась.
– Он? И кто же именно? Твой новый парень?
– Нет. Хуже! Значительно, хуже!
– Артур, становится интересно! – Кира бросила на друга взгляд, наполненный смехом и задоринкой. Её друг имел замечательную способность отвлекать её от всех насущных дум и переживаний.
– Ещё как интересно! Ты даже не представляешь насколько! Увидев ЕГО, я сначала решил, что ОН – мужчина мой мечты! Подошёл поближе и испугался! Да-да, и не смотри на меня так! Я реально испугался! Честное слово, аж мурашки по коже! У него оказались такиииие глаза… Ух! Синие-синие, почти черные! Ты их должна обязательно увидеть! И запечатлеть! Для потомков!
– Артур, – простонала Кира, – угомонись, а? Ты думаешь, мне сейчас есть дело до понравившихся тебе синеглазок? Пожалей меня, пожалуйста! У меня болят ноги – не стоило слушать тебя и обувать новые туфли на высоченных каблуках! Голова раскалывается от нервного напряжения! Спина, не поверишь, мокрая!
Мужчина остановился и нахмурился.
– А спина-то почему мокрая?
Кира прикрыла глаза.
– Потому что волнуюсь! – прошипела и потянула его в выставочный зал. – Всё, про своего мужчину мечты – молчок! Потом поговорим.
– Не могу! Кирочка, ты же не бессердечная сука и должна меня выслушать!
– Артур, к нам идет Изольда. Ты готов при ней восхвалять новый предмет твоей страсти?
Изольда Глебовна была владелицей галереи. Невысокого роста, вечно сидящая на диетах и практически не улыбающаяся. Носящая строгие платья, ненавидящая брюки, предпочитающая громоздкие украшения. Так её охарактеризовал Артур, которого она выгнала из кабинета в первую встречу, даже не взглянув на портфолио Киры.
Артур поступил, как истинный друг – разбросал фотографии Киры по полу. Его расчет был прост – Изольда-Ледяная, как он её прозвал, славилась большой любовью к искусству и не могла пройтись – в прямом смысле – по фото. Один случайно брошенный взгляд мог решить всё. Не будет же Изольда с закрытыми глазами маневрировать по коридору, обходя карточки.
Артур оказался прав. Видел бы он, каким хищным, предвкушающим блеском загорелись глаза Ледяной, когда она увидела работы Киры. Талант она чуяла за версту. А фотографии были сделаны талантливо. Очень.
Всё завертелось-закружилось быстро. Артур взял на себя все организационные моменты. Кире лишь оставалось с ним соглашаться и… фотографировать дальше.
Когда она брала в руки фотокамеру, окружающий мир переставал для неё существовать. Жить в Питере, где всё дышало стариной и мистическими легендами, и не походить по закоулкам, не выехать за город, в поместья, где творилась история – было бы преступлением. Кира преступницей становиться не собиралась. Поэтому дав Артуру карт-бланш, занялась своим любимым делом. Пропадала сутками. Фотографировала и фотографировала.
– А когда над выставкой работать будешь? – пыхтел Артур, открывая ногой дверь. – И есть тоже, когда начнешь? Снова ничего во рту не было? Держи хотя бы пиццу.
Пицца для него была хлебом насущным. Готов был ей питаться круглосуточно.
Кира в такие минуты откладывала все дела, подходила к другу и крепко обнимала его:
– Спасибо тебе за заботу… Что бы я без тебя делала…
– Исхудала бы! А ты должна оставаться аппетитной крошкой!
В отношениях Артура и Киры прослеживался некий парадокс. Несмотря на то, что Артур предпочитал любить мужчин, он всеми правдами и не правдами пытался сосватать свою диву замуж. И непременно за такого!.. За такого мужчину, чтобы при взгляде на него не возникало ни одной ассоциации, кроме как: «Настоящий мужик!»
Ему нравилось, что подруга не была «скелетоном» – тоже его выражение.
– Женщина должна быть женщиной. С титьками и попой, – резюмировал он, отрезая Кире очередной кусок пиццы.
Кире нравился их тандем. Не обычный, но очень интересный.
Когда Изольда Глебовна предложила контракт, Кира внесла пункт – Артур выступает в роли администратора, в случае удачной выставки и последующих финансовых договоренностей, получает свой процент. Артур отнекивался, но она видела довольный румянец на его гладко выбритых щеках.
Одна из причин, по которой Артур стремился попасть в мир шоу-бизнеса – большое наличие мужчин нетрадиционной ориентации при деньгах. Артур мечтал о паре и о безбедной жизни. Выросший в семье, где отец бросил мать, а та начала злоупотреблять алкоголем, он рано познал многие «прелести» жизни.
Кира его не осуждала. Она первая порадуется, если он встретит достойного мужчину.
– Только после тебя, – неизменно отвечал Артур.
– Кира, где тебя носит? – Изольда Глебовна в общении не выбирала интонации. Говорила грубо, резко. – Ты постоянно должна быть в зале! Ты намерена заключать договора или как?
Кире хотелось фыркнуть и сказать «или как».
К выставке и к последующему ажиотажу она относилась двояко. Вроде бы ей хотелось признания среди коллег. А вроде бы её устраивала спокойная, размеренная жизнь, которую она вела. В деньгах она не нуждалась, благо выросла в семье с хорошим финансовым достатком. На её счету был приличный капитал. Плюс она периодически зарабатывала, продавая свои работы. Ей не хотелось быть привязанной к какому-то журналу или выполнять работы строго по заказу. Она предпочитала свободу и отсутствие обязательств.
А ещё возможность в любое время сорваться и уехать.
Ей это было необходимо.
Но Кира ответить не смогла. Потому что Артур ахнул и не совсем тактично ткнул подругу в бок.
– А вон и тот, про кого я говорил…
Объектом его восхищения оказался Дмитрий Ульянов. Кира тогда в душе посмеялась – футболист, интересующийся искусством? Оказалось, что Ульянов зашел в галерею на спор. Вот такие заключаются нынче споры.
Как он потом признается Кире, это была Судьба, и именно с большой буквы.
Артур же, поняв, что ему ничего не светит, благословил Киру и отправился снова покорять тренеров-бодибилдеров.
К слову, выставка Киры имела успех, но она не спешила заключать долгосрочные договора. Несколько – да, пожалуйста. Все-так в двадцать три года уже приятнее жить на собственные деньги и чувствовать полную независимость от родителей. Спасибо им за образование и за квартиру. Дальше Кира – сама.
Роман с Дмитрием был стремительным.
И глаза у него оказались не темно-синими, как решил Артур. Это были линзы. Во время тренировки Дмитрий получил травму, закапывал капли в глаза, и врач порекомендовал ему некоторое время носить линзы. Ульянов выбрал цветные. Почему бы и нет? В мире футбола надлежало быть модником.
Дима понравился Кире. Даже немного странно. Она предпочитала более спокойных людей, не публичных.
Даже пыталась отказаться от первого свидания, как потом выяснилось, лишь раззадорив Ульянова. Ещё бы. Он такой красавчик, и ему отказали! Надо срочно исправлять ситуацию. Вот он и исправлял, сам же с немалой долей юмора повествуя об этом Кире.
Его юмор ей нравился. Искрометный, легкий. Пафосным Дима был на людях, а оставшись наедине с ней, казался вполне доступным и комфортным.
Когда Артур услышал от неё характеристику нового ухажера, закатил глаза:
– Комфортным? Ты серьезно сейчас?
Кира пожала плечами и направилась к кофемашине.
– Да. Мне с ним легко.
– Кирочка, дива ты моя! Ты чего творишь?
Девушка обернулась и с долей удивления посмотрела на друга.
– Я что-то не то сказала?
– Всё! – он поднял руки кверху. – Если бы я был гетеросексуален, и про меня потрясающая девушка, от которой я хочу получить чуть больше, чем пару ночей, сказала кому-то, что со мной комфортно, я бы пошёл и побрился наголо!
– Не поняла, почему ты пылишь.
– А потому, солнце мое! Мужик у девы должен вызывать какие угодно чувства, но не комфорт! Особенно на первых свиданиях.
– Я с тобой не согласна.
– Вот и плохо! Помяни моё слово, ты пожалеешь. А потом как-нибудь поймешь, что я прав. Когда в твоей жизни появится мужик, от вида которого ты будешь шалеть и дуреть…
Из рук Киры выпала чашка, упала со звоном на плитку и разбилась.
Её руки мелко подрагивали. Снова та самая пугающая реакция…
Нет-нет-нет!
В жизни Киры был мужчина, что доводил её до дрожи. От которого она шалела и дурела. А ещё считала себя едва ли не сумасшедшей, больной.
И о котором никто не знал.
И никогда не узнает.
Даже Артур.
– Не надо мне такого, – тихо ответила она.
Наверное, разговор с Артуром на её кухне послужил отправной точкой, чтобы окончательно понять, что с Димой стоит продолжать отношения. Несмотря на его профессию, он не производил впечатления бабника.
Ухаживал красиво. Театры, кино, рестораны, прогулки по набережной. Цветы. Море цветов. И поцелуи, не перерастающие в нечто большее, потому что Кира не позволила. Он не настаивал. Оторвался от её губ, смотрит на неё затуманенными глазами, и выдыхает:
– Я подожду… Я реально подожду! Потому что ты достойна того, чтобы ждать.
А Киру накрыло холодной волной. Ей хотелось дернуть ручкой машины и сбежать, куда глаза глядят. И чтобы никто, никогда её не догнал. Взлететь по лестнице на свой этаж, открыть квартиру и тут же скользнуть в ванную, где включить контрастный душ и долго стоять, приходя в себя.
Кира улыбнулась и ничего не сказала. Она заставила себя сидеть на месте, прогоняя накрывшую её панику. Неееет. Она её победила. Больше ОН ей не будет портить жизнь. ОН – иллюзия. Мечта. Кошмар.
А Дима… Да, комфортный, удобный, чертовски обаятельный, сногсшибательный, умный и так далее – рядом.
И, кажется, в неё влюблен.
Теперь, в «Комильфо» это «кажется» приобрело более настораживающие очертания.
В виде кольца.
Кира искренне надеялась, что она ничем – ни взглядом, ни жестом, ни мимикой – не выдала себя. Иначе это будет крахом. У неё в ближайшее время не будет сил, чтобы начать ещё одни отношения.
Ульянов явно ожидал другой реакции. Его лицо застыло, в глазах мелькнуло непонимание, а потом и злость. Надо отдать должное молодому человеку, он быстро взял себя в руки:
– Детка, и сколько мне ждать твоего «да»?
Кира протянула руку и взяла бокал с вином. Сделала два жадных глотка подряд.
– Неделю. Дай мне ровно неделю.
– Ок. Договорились. А что мне делать с кольцом?
– Не знаю. Честно…
– Пусть оно побудет у тебя.
Лавина удушливости накинулась на Киру и закружила. Для паники или страха не было никаких причин. Абсолютно. В реальной жизни никогда ни один мужчина её не обидел, пальцем даже не тронул. Отец не наказывал. А страх… Он был. Даже не страх, а нечто более глубокое. Тяжелое.