Марина Кистяева
Безопасник
Пролог № 1
Она сидела в кресле, обхватив плечи руками.
Он подошёл к ней, опустился на корточки и положил руки по обе стороны от её колен.
– Прости меня.
Молчание.
– Слышишь, прости…
Она закрыла глаза, чтобы через секунду он увидел, как по её лицу побежала одинокая слеза.
Гребаная прорва! Как он не ненавидел женские слезы.
Особенно – её.
– Послушай, я виноват. Я знаю… И я готов… – Он сглотнул ком, образовавшийся в горле. Хотел положить руку на колено – передумал. Скинет. А потом встанет и вовсе уйдет. – Я готов искупить свою вину. Что мне сделать, чтобы ты меня простила? Скажи, и я сделаю всё. Слышишь, всё?
Она молчала.
А время шло…
Он уже решил, что она не ответит.
И когда услышал её тихий шепот, в первые мгновения решил, что послышалось.
– Убей его, – слова сорвались с её алых губ. – Убей его, пожалуйста. У меня нет сил дышать с ним одним воздухом… Потому что если ты не убьешь его, он убьет меня…
Тишина повисла в комнате.
Он не колебался с ответом.
– Убью.
Она открыла глаза. Посмотрела на него.
И точно знала, что он так и сделает.
Он никогда не кидал слов на ветер.
Пролог № 2
Интересно, думать о другой девочке во время похорон жены – край цинизма?
Или всё-таки можно скатиться ещё ниже?
Можно. Если ещё подумать о том, что эта самая девочка теперь находится в полной твоей власти.
Глава 1
Вероника
Ника затравленно посмотрела на полуголого окровавленного мужчину, надвигающегося на неё, и негромко застонала.
Кричать?
Но кто услышат её крики в клубе, где грохочет музыка? Да ещё в отдаленном коридоре?
И как её сюда занесло? И как его сюда занесло…
И то, что занесет кого-то третьего – вариант минимальный.
Поэтому Ника решила, что не будет тратить силы на крик. Лучше постараться вообще избежать ситуации, в которой ей придется звать на помощь.
Она ещё на что-то надеялась…
Черт! Но ей же обещали безопасность!
«Тебя никто не тронет. Это я тебе гарантирую. Один танец, и ты свободна. Никуль, ну, пожалуйста… Я тебя очень прошу! Во-первых, ты будешь в маске, и тебя никто не узнает, если ты этого боишься. Во-вторых, на тебя-то толком и смотреть никто не будет – все будут смотреть на ринг. Никуль, пожалуйста! Ты же знаешь, как сильно я мечтала работать в этом клубе! Никуль… И зарплата приличная, платят наликом за каждый вечер, плюс Ленчик при мне! Я могу этого кобелину контролировать, чтобы других девочек по углам не зажимал! Никуль!! Плюс, если ты чего-то боишься, я попрошу Ленчика, и он тебе дополнительную безопасность обеспечит. Ну, знаешь, там скажет парням, что на тебе «табу». И тебя пальцем никто не тронет! Уверяю! «Берлога» – приличный клуб. Ещё какой приличный! Там девочек не насилуют, уж поверь мне».
Ника поверила.
Сейчас разуверилась.
Потому что бугай, что надвигался на неё, явно был настроен на то, чтобы получить быстрый секс.
Она узнала его – этот парень десять минут назад проиграл бой. Теперь озлобленный искал на ком выместить пар.
Нашёл.
Почему-то Ника не сомневалась в его намерениях – изнасилует, не глядя. Не поморщившись. После чего сунет в лифчик пару сотен баксов и с чистой совестью пойдет спать.
Она относилась к числу тех девушек, что искренне считали клубы злом. Наичистейшим. В клуб можно прийти отдохнуть, опять же, если есть настроение и желание провести бездумно вечер. Но работать… Нет. Никогда. В клубах царили другие законы. И кто бы, что ни говорил, тут зачастую случались инциденты, о которых потом не принято говорить.
Ночная жизнь диктует свои правила.
Но Ника не собиралась просто так сдаваться. Что-нибудь да придумает.
Она покачала головой, показывая, что не согласна.
Мужчина оскалился, отвечая, что ему по барабану на её желания.
Он видел цель и шел к ней.
Часто дыша, Ника попятилась назад. Ещё шаг… ещё…
– Добрый вечер.
Мужской голос, прорезавшийся сквозь какофонию музыки, показался Веронике гласом божьим, ниспосланным ей на спасение. Она понимала, что грешит подобными мыслями, но то, что ей удалось избежать изнасилования, извиняло её.
– Свалил на хрен, – огрызнулся боец, даже не удостоив взглядом того, кто готов был встать между ним и девчонкой.
Кто бы не встал, он его завалит. Не поморщившись.
– С удовольствием бы, но, Рахит, если ты тронешь сотрудницу клуба, на тебя наложат «волчий» билет. Без проблем, – и такая эффектная пауза. – Так мне свалить на хрен?
Ника не видела говорившего, но голос ей показался знакомым. Продолжая часто дышать и кусать губы, девушка думала только об одном – она прибьет Лорку. Как только выберется из «Берлоги», сразу же отправится к подруге. Заедет в аптеку, накупит лекарств и устроит свою личную вендетту.
Лишь бы выбраться целой…
Видимо, для того, кто являлся Рахитом, «волчий» билет был отнюдь не шуточной угрозой. Парень, сделав угрожающую гримасу, оскалился.
Мамочки… И это реальность? Вот этот мужчина, полуобнаженный, злой, окровавленный?
– Мне нужна баба, – рыкнул Рахит.
– Без проблем. В зале выбирай. Желающие без проблем найдутся.
Грязно выругавшись, боец развернулся и двинулся в противоположную сторону.
На Нику накатила непередаваемая волна облегчения.
Слава Богу. Всё обошлось.
– Ника, кажется? – тот, кто стал её нечаянным спасителем, оказался Дмитрием, хореографом. Они успели познакомиться за час до выступления Ники.
Девушка кивнула и выдавила из себя улыбку.
– Да. Ой, спасибо тебе большое… Если бы ты не появился вовремя…
– Ты почему ушла из гримерки? – Парень – высокий блондин с тонкой косичкой выглядел раздраженным и не менее злым, чем тот боец, который только что покинул их.
У Ники возникло дурное предчувствие. Обрадовалась она рано.
– Я закончила выступление, – негромко ответила она, чувствуя, как сердце снова начинает ускоренно биться.
– И что? – фыркнул хореограф. – Закончила она… А я тебя отпускал? Давал «добро» на то, чтобы ты уходила?
– Постойте! Я оттанцевала номер и…
– И что, Ника?! Ты меня вообще слышишь? Или не в состоянии понять, что тебе говорят?
Вероника сжала ярко накрашенные губы. И что она должна ответить? Послать хореографа по матушке?
Врожденный инстинкт самосохранения подсказал, что подобного лучше не делать. Не стоит посылать того, кто может помочь по-тихому свалить.
Пока она думала, как избежать намечающейся ссоры, Дмитрий подошёл ближе.
– Ладно, хорошо языком молоть. Пошли.
Сердце пропустило удар.
– Куда?
– Переоденешься.
Нику окатило холодной волной.
– Зачем? Послушай, мы договаривались, что я танцую час и…
– На тебя приват, – Дмитрий даже не удосужился дослушать.
Ника прямо-таки видела, как у неё от возмущения округляются глаза.
– Приват? – И чувствовала она себя последней идиоткой, не в состоянии свести воедино дважды два.
– Да, млять, приват!
И уже совсем перестав церемониться с зарвавшейся танцулькой, хореограф схватил её за руку и потащил по коридору.
Ника задохнулась от возмущения и попыталась вырваться. Но куда там.
– А ну, отпустил меня! Быстро! – прошипела она разъяренной кошкой, за внешней яростью пряча дикий испуг, сворачивающий её внутренности в тугой узел. – Я никакой приват танцевать не буду! Ясно?
Дмитрий выругался ещё смачнее и, снова остановившись, тряхнул, Нику так, что её голова задергалась, как у китайского болванчика.
– Тебя заказал Беркут!! Сечешь?
– Нет! Не секу и мне…
– Беркут, девочка!! – сквозь зубы выпалил Дмитрий, от едва сдерживаемых эмоций на висках у парня вздулись вены. – Беркуту не отказывают! И если он тебя заказал, ты сейчас пойдешь и станцуешь!
– Послушай… – Ника ещё на что-то надеялась. – Ты меня перепутал. Я не знаю ни какого Беркута и…
Воздух с шумом вырвался из стиснутых губ хореографа.
– Хорошо… Хорошо, идиотка… Я тебе сейчас кое-что объясню. Беркут – это тот человек, которому не отказывают, милая! О, нет, не строй таких скептических гримас! Он не криминальный авторитет! У него нет киллеров… Но ты видела бои? Так вот! Это его бизнес. Один из немногих. Плюс несколько охранных агентств, плюс… Да много чего плюс! И поверь, я не хочу объясняться с ним, почему зарвавшаяся сучка отказалась перед ним подрыгать задницей!
Парень был на взводе. Когда Ленчик привел Нику к нему, он ей даже понравился. Приятный. Обходительный. Улыбчивый.
И сейчас – мечущий глазами молнии. Испуганный. Матерящийся. Готовый применить физическую силу в отношении девушки, что само по себе было нонсенсом.
– И да… Если ты откажешься, я за последствия не ручаюсь. Думаю, найдутся желающие… поговорить с тобой… лично.
Он не договорил, но тут уже ничего и не надо было.
Ника смотрела на молодого человека и не верила, что могла так глупо и нелепо вляпаться. Вот и помогай после этому ближнему. С другой стороны… Приватный танец – это ещё не секс. Или она слишком наивная? Но Лорка ничего не говорила. Она вообще от своей работы была в диком восторге. Ещё и её журила, что отказывается, с детишками за копейки занимается, хотя и могла за вечер «приличные бабки рубить». И добавляла: «с твоими-то титьками и задницей».
Груди для Ники были самым большим разочарованием в жизни. Четвертый размер для девочки, бредившей танцами, стал приговором. Но сейчас не о них.
– Вы… ты… – у Ники не хватило слов, чтобы выразить всю гамму эмоций, что взорвалась у неё в груди. – Ок, давай, говори, что мне делать!
– Танцевать, дура!
– Не смей меня оскорблять! – рыкнула девушка, находящаяся на грани. Ещё мгновение, и она расплачется.
Ну, Лорка…
– А ты не неси ереси! Переодевайся в белый костюм, – кажется, Дмитрий облегченно выдохнул. – Тебя проводят в приват-комнату.
О защите, конечно же, не стоило и мечтать.
Вероника знала, что когда девочки танцуют приват, у них есть условные сигналы для охраны. Если клиент зарвется, то его выведут под белые рученьки вон. А что будет с ней? Кто ей обеспечит охрану?
Да никто!
– И не дури.
– Дмитрий, ты мне можешь гарантировать, что этот ваш Беркут меня не тронет?
Тонкие губы исказили некогда привлекательное для Ники лицо.
– Милая, да девки сами ноги перед ним раздвигают! Да ротик охотно открывают!
– Мне начхать, что делают другие. Я спрашиваю: в приватном танце мне гарантируют защиту от посягательств клиента? – Ника зло сверкнула глазами.
Дмитрий удрученно покачал головой.
– С ним никто не будет связываться. Я знаю, что за тебя хлопотал Леонид… В общем, извини, что так получается.
Ни фига себе! Ей только что едва ли не открытым текстом сказали, что если некому Беркуту захочется её поиметь, ни одна душа не придет и не скажет ему «нет».
Чеёёёёрт…
Егор
Егор иногда себя сравнивал со зверем. Он чувствовал эмоции других людей. Не всегда, но достаточно часто.
Как только девочка вошла в комнату, он сразу понял – она испытывает страх.
Что ж…
Почти ничего нового.
Они все поначалу испытывают страх.
Потом возбуждение, замешанное на жажде наживы.
Сегодня Егор Беркутов был зверски зол. Иначе не скажешь. День не задался с утра. Впрочем, последние пять лет такое состояние на грани фола для него стало привычным. Но сегодня его всё раздражало и бесило.
Хотелось подраться. Он даже пожалел, что не выставил свою кандидатуру. Конечно, у многих его появление на ринге вызвало бы недоумение, но ему глубоко плевать. Тело требовало выброса адреналина.
Пока он несся по ночному городу, так и собирался сделать. Когда резко затормозил на своем месте, на стоянке, не передумал. Даже охранники, привыкшие видеть его разным, шарахнулись в сторону, когда он двинулся к ним. На их лицах отразилось недоумение. Шеф всегда старался держать эмоции под контролем. Хотя в его-то ситуации грех порой не спустить пар. Не спустит пар – сорвется на них.
Когда Беркут выходил на спарринг, лучше, чтобы он был в духе. Иначе переломанными костями заканчивалось дело. А кому хотелось ходить со переломанными носом или конечностями лишь по той причине, что у одной не в меру любвеобильной дамочки зачесалось между ног?
Беркута уважали. Беркута боялись. И лучше не вставать у него на пути.
Раздавит.
Сегодня у него на лице было именно это и написано – не вставай-порву.
И Егор готов был рвать. Кулаки чесались.
Когда он в последний раз дрался до крови? Не на спарринге, а в уличной драке? Когда не знаешь противника, его возможностей, физическую подготовку, и он тебя не знает?
Челюсть сводило от злобы.
Он уже направлялся к распорядителю боев, чтобы заявить о своей кандидатуре, когда увидел её.
Девочку в клетке.
С большой тяжелой грудью.
У Беркутова был личный фетиш, которого он и не стеснялся – Егор дурел от большой груди. Парни не раз и не два над ним подтрунивали, когда он зависал, провожая похотливым взглядом грудь, начиная с третьего размера. Но тут у Егора была принципиальная позиция – грудь должна быть натуральной. Никакого силикона. Чтобы упругая и мясистая. И да, он обожал зарываться в неё лицом. И, естественно, скользить членом между сведенных грудей.
Практически все его любовницы имели настоящую большую грудь. Девушка, претендовавшая даже на ночь с ним, должна, как минимум, обладать «двушечкой».
Девочка в клетке была изумительной.
Волосы пшеничного цвета заплетены в толстую косу. Костюм – красно-белый, на вкус Егора довольно вульгарный, но вполне типичный для танцовщицы. Шорты, больше смахивающие на трусы, и топ, в который заключены два совершенства. Готовые выпрыгнуть из-за того, что топ не совсем подходил по размеру.
Слишком много открытости.
Но для взгляда Егора – то, что требовалось. Он бы не отказался и сосочки увидеть.
Продолжая двигаться по залу уже не разрезая толпу плечами, а больше плавно и хищно, он наметил цель.
Даже на ринг взглянул бегло. Ребята дрались, ставки делались, толпа вокруг шумела, подбадривала, болела за понравившегося бойца.
Взгляд же карих глаз надежно приклеился к клетке.
Девушка танцевала хорошо. Не сказать, что восхитительно и завораживающе, но что-то в её движениях было притягательным.
Или колыхание груди всё решило?
На губах Егора возникла предвкушающая улыбка. Новенькая? В «Берлоге» он её не видел ни разу. Девочки летят работать в клубы, как мотыльки на огонь.
Легкая досада колыхнулась в душе Егора. Для них-то, для самцов, новенькие всегда только на усладу. Больше новых тел – больше новых ощущений. В клубе так и подавно. Любая девочка, приходящая сюда работать, без особых проблем соглашается на интим, понимая, что ей хорошо заплатят, а если она постарается и угодит, то есть вероятность стать и постоянной любовницей или содержанкой, что вообще идеально. Многие даже берегут девственность, зато активно работают ртом и попой.
Никакой чистоты.
Смотря на колыхание груди четвертого размера, Егор почувствовал, как в штанах становится тесно. Он возбудился. Мотылек, что прилетел на сегодняшний огонёк, его заинтересовал. Егор без особого напряга представил, как разложит девочку на столе, в выделенной лично для него вип-комнате, смежной с кабинетом. И оттрахает её между грудок с обязательным скольжением в ротик.
Да, именно так и будет.
Давление в штанах усилилось. Егор мысленно чертыхнулся. Какие у него дела на сегодня в клубе? С кем-то срочно надо встретиться? Нет.
Тогда…
Тогда он вплотную займется девочкой.
Да, сначала она, потом – остальные.
Скинет напряжение – подобреет. И голова прояснится.
Сделав кивок администратору зала, он вторым кивком указал на девочку в клетке.
Через три минуты перед ним стоял главный хореограф «Берлоги».
– Митя, новенькую, что сейчас танцевала, ко мне на приват.
Дмитрий прочистил горло и немного занервничал.
– На приватный танец?
– Да, Мить, какие проблемы? – Беркут нахмурился.
– Нет, Егор, что вы, никаких проблем. Через сколько?
– Пусть отдохнет минут двадцать. И костюм сменит. На что-то менее пахабное.
– Расценка обычная?
– Да. Намекни – будет покладистой, будет премия.
– Понял.
И вот через двадцать пять минут блондиночка входила в его личную вип-зону.
Перед Егором на небольшом черном стеклянном столике стоял стакан с минералкой. Алкоголь он пил в очень редких случаях, максимум раза два-три в год. И не уважал тех, кто злоупотреблял спиртным.
Девушек – особо. Если он договаривался встретиться с дамой, и она позволяла себе за вечер более двух бокалов некрепкого вина, он выпроваживал её за дверь. Ему не доставляло удовольствия заниматься сексом с пьяной женщиной. Немного, чтобы расслабиться – пожалуйста. Переборщила – пошла вон.
То, что девочка нервничала, его нисколько не удивило. Во-первых, первый день и сразу приват. Во-вторых, она, наверняка знала, к кому шла. И что могла с этого поиметь.
Ничего, сейчас начнет танцевать и успокоится. Когда же поймет, что не обидит, и вовсе расслабится.
Ничего нового. Кроме её крепкого молодого упругого тела.
И то, что спрятано в корсете топа.
Глаза Егора снова приклеились к роскошному декольте. Стянуть бы зубами ткань, да зарыться между полушарий. Втянуть в себя их пряный запах. Дать себе возможность прочувствовать, как нарастает возбуждение. Как кровь закипает в жилах.
Егор любил играть. Зачастую сам с собой. Позволял накалу страсти достигнуть апогея, чтобы освобождение было более ярким.
Потому что, к сожалению, в последнее время разрядка происходила только в теле, голова оставалась тяжелой. Не было сумасшедшей эйфории.
Девушка, несмотря на то, что была обута в туфли на двенадцатисантиметровых каблуках, двигалась изящно. Мягко. Она ступала осторожно, шаг за шагом приближая себя к нему.
Сейчас, находясь с ней в замкнутом пространстве, Егор отметил, что девушка выглядела моложе, чем ему показалось на первый взгляд. И косметику успела смыть. По крайней мере, губы. Егор, как и большинство мужчин, терпеть не мог яркий макияж. Помаду, в частности.
Егор молчал. Слова пока были лишними.
Он наблюдал. Выжидал. Готовился.
Музыка полилась из динамиков. Девушка, бросив на Беркута беглый взгляд, поднялась на небольшой помост. Теперь Егор смотрел на неё снизу вверх, и от того её ноги казались бесконечно длинными, хотя девочка ростом не дотягивала до подиумного. Максимум метр семьдесят, и того не будет. Точно не будет.
Мелкая.
Егор мысленно улыбнулся.
И в этот самый момент она начала танцевать.
Если она думала, что исполняет приватный танец, то ошибалась. Так, по крайней мере, он решил вначале, когда её движения, пусть и пропитанные природным эротизмом самой исполнительницы, не несли никакого соблазнения. Егор даже почувствовал легкое разочарование. Обычно девочки старались активнее.
Но его разочарование унесло штормовой волной, как только танцовщица нагнулась.
Ложбинка между грудками обозначилась сильнее… притягательнее…
Егор корпусом подался вперед. Не удержался и поправил ширинку. Проклятье! Стояк был каменным. И рвался в бой.
Мужчина мысленно улыбнулся, скрывая едва ли не волчий оскал. Танцуй, девочка, танцуй… Ещё немного… Ему чуть-чуть…
Когда она повернулась к нему спиной и нагнулась, коснувшись ладонями пола, Егор шумно сглотнул.
Мля, какая у неё аппетитная попка! Не только грудь, но и попка роскошная. В сочетании с узкой талией – просто бомба.
Он завороженно смотрел, как она вертит попкой перед его глазами, уже отчетливо представляя, как оставит розоватые отметины-укусы на этих роскошных ягодицах. Как возьмет их своими руками, с силой сжимая, чтобы прочувствовать всю бархатистость кожи, всю упругость мышц.
Кто-то говорил, что Беркут дуреет по роскошным формам? О, да, мать вашу, так и есть.
Девушка, сделав очередное танцевальное движение, оказалась на коленях, с легкостью скользя по поверхности. Её волосы, заплетенные в толстую – такую невинную, такую многообещающую – косу, растрепались, придав облику невинности.
Член в штанах Егора возбужденно дернулся. И уже хотелось не просто его поправить, уменьшив дискомфорт, уже хотелось им воспользоваться напрямую.
Тяжело дыша, блондиночка смотрела на него, не моргая. Видимо, ожидая каких-то слов, какой-то реакции. О, по поводу реакции он мог не беспокоить её! Достаточно посмотреть на него, чтобы всё понять.
Беркут не скрывал своей заинтересованности и возбуждения. Да и понимать надо – когда идешь на приват, будь готова к предложению. Закон клубной жизни.
Находясь в предвкушении, Егор поднял руку и поманил девочку к себе.
Та замерла.
И медленно покачала головой.
Какого черта?..
Сведя брови на переносице, Егор негромко, но отчетливо, так чтобы она слышала, сказал:
– Иди ко мне.
И снова молчаливое покачивание.
Возможно, если бы интерес Беркута к этой девочке не разгорелся ещё в общем зале, он бы и махнул рукой, спустив всё на тормоза. Подумаешь… Одна заинтересовала, вторая удовлетворит. Ничего необычного. Но сегодня сошлись несколько факторов. Во-первых, Егор точно знал – ему необходим взрыв, выброс адреналина. Куда-то идти и искать объект, что послужит детонатором этого взрыва, было откровенно лень. Егор уже расслабился, хорошо устроившись на мягком диване. Во-вторых, какого хрена она кочевряжится? Головой качает, цену себе набивает? Так без проблем!
– Потанцуй у меня на коленях и дай себя потрогать, – в том же духе продолжил он, доставая из кармана портмоне – из него несколько стодолларовых купюр. Положил их рядом с собой.
И – о-паньки! – взгляд девичьих глаз скользит к купюрам.
Вот так, детка, давай, иди ко мне… Присядь-ка на коленки, да дай помять свои налитые прелести, что того и гляди выскользнут из топа. Егор не сомневался ни на мгновение – они настоящие.
В этот момент всегда начиналось самое интересное – девочка или открыто облизывалась на деньги, потом на него, или же ломалась для приличия пару минут, набивая себе цену, потом так же неизменно облизывалась и оставалась довольной.
Егор не был жадным. Но он предпочитал, чтобы девочка сначала поработала.
Хотя… плевать. Сегодня ему было по хрену. Даже если девчонка окажется не профессионалкой, а любительницей, он всю работу сделает сам. Уж больно жаркий огонь она разожгла у него в штанах. Так просто его не потушить. Беркута едва ли не распирало от чистейшего вожделения. Когда в последний раз его так сжирала похоть, он уже и не помнил. Если только в пацановской юности, когда ты облизываешься на любую «давалку».
Девочка тяжело дышала. То ли запыхалась от танца, то ли разволновалась. Даже щечки покраснели. Но Беркуту было глубоко безразличны её физиологические проявления, кроме её возбуждения к нему. Ему хотелось бы, чтобы она извивалась под ним, царапалась и кусалась, как дикая кошка. И та страсть, что шла из неё через танец, вылилась в конечном итоге в бурный отклик на его прикосновения.
Проклятье! Если она сейчас же не спустится, не поерзает у него на коленях, а потом не позволит себя оттрахать прямо на диване, он кончит в штаны.
В его вип-кабине отсутствовали камеры. Убрали. Егор не любил публичности. И тем более не желал, чтобы кто-то смотрел, как он трахается. Компромата он не опасался. Просто предпочитал, чтобы его личная жизнь оставалась только его.
Поэтому, когда он заметил, как девочка осторожно поглядывает куда-то в область потолка, где, по её мнению, наверное, должны были располагаться камеры, недобрая ухмылка тронула губы Беркута. Какого черта она медлит? Мало зеленых купюр кинул на диван? Так сейчас подбавит!
– Давай, смелее, – Егор не узнал свой голос, охрипший от раздираемого его дичайшего возбуждения, что только нарастало и утихать даже не думало. Да и девчонка нашла, в какой позе замереть перед ним – колени в сторону, шорты врезались в промежность, обрисовывая её и заставляя его взгляд вновь и вновь обрушиваться на сладкую расщелину.
Ох, девочка… что же ты творишь…
Беркут указательным пальцем поманил её, второй рукой похлопывая по коленям.
Да что же ты такая нерешительная?
Или у тебя образ такой?
Коса – это так невинно… так притягательно…
Когда он будет засаживать ей член глубоко в рот, намотает эту косу себе на кулак.