Марина Цветаева Хочу у зеркала, где муть… (сборник)
Ода пешему ходу
1
В век сплошных скоропадских, Роковых скоростей — Слава стойкому братству Пешехожих ступней!
Всеутёсно, всерощно, Прямиком, без дорог, Обивающих мощно Лишь природы – порог,
Дерзко попранный веком. (В век турбин и динам Только жить, что калекам!) …Но и мстящей же вам
За рекламные клейма На вскормившую грудь. – Нет, безногое племя, Даль – ногами добудь!
Слава толстым подметкам, Сапогам на гвоздях, Ходокам, скороходкам — Божествам в сапогах!
Если есть в мире – ода Богу сил, Богу гор — Это взгляд пешехода На застрявший мотор.
Сей ухмыл в пол-аршина, Просто – шире лица: Пешехода на шину Взгляд – что лопается!
Поглядите на чванством Распираемый торс! Паразиты пространства, Алкоголики верст —
Что сквозь пыльную тучу Рукоплещущих толп Расшибаются. – Случай? – Дури собственной – столб.
3
Дармоедством пресытясь, С шины – спешится внук. Пешеходы! Держитесь — Ног, как праотцы – рук.
Где предел для резины — Там простор для ноги. Не хватает бензину? Вздоху – хватит в груди!
Как поток жаждет прага, Так восторг жаждет – трат. Ничему, кроме шага, Не учите ребят!
По ручьям, по моренам, Дальше – нет! Дальше – стой! Чтобы Альпы – коленом Знал, саванны – ступней.
Я костьми, други, лягу — За раскрытие школ! Чтоб от первого шага До последнего – шел
Внук мой! отпрыск мой! мускул, Посрамивший Аид! Чтобы в царстве моллюсков — На своих на двоих!
26 августа 1931 – 30 марта 1933, Медон
Дом
Из-под нахмуренных бровей Дом – будто юности моей День, будто молодость моя Меня встречает: – Здравствуй, я!
Так самочувственно-знаком Лоб, прячущийся под плащом Плюща, срастающийся с ним, Смущающийся быть большим.
Недаром я – грузи! вези! — В непросыхающей грязи Мне предоставленных трущоб Фронтоном чувствовала лоб.
Аполлонический подъем Музейного фронтона – лбом
Своим. От улицы вдали Я за стихами кончу дни — Как за ветвями бузины.
Глаза – без всякого тепла: То зелень старого стекла, Сто лет глядящегося в сад, Пустующий – сто пятьдесят.
Стекла, дремучего, как сон, Окна, единственный закон Которого: гостей не ждать, Прохожего не отражать.
Не сдавшиеся злобе дня Глаза, оставшиеся – да! — Зерцалами самих себя.
Из-под нахмуренных бровей — О, зелень юности моей! Та – риз моих, та – бус моих, Та – глаз моих, та – слез моих…
Меж обступающих громад — Дом – пережиток, дом – магнат, Скрывающийся среди лип. Девический дагерротип Души моей…
6 сентября 1931, Медон
«Не нужен твой стих…»
– Не нужен твой стих — Как бабушкин сон.
– А мы для иных Сновидим времен.
– Докучен твой стих — Как дедушкин вздох.
– А мы для иных Дозорим эпох.
– В пять лет – целый свет — Вот сон наш каков! – Ваш – на пять лишь лет, Мой – на пять веков.
– Иди, куда дни! – Дни мимо идут… – … А быть или нет Стихам на Руси — Потоки спроси, Потомков спроси.
14 сентября 1931
Стихи к сыну
1
Ни к городу и ни к селу — Езжай, мой сын, в свою страну, — В край – всем краям наоборот! Куда назад идти – вперед Идти, – особенно – тебе, Руси не видывавшее
Дитя мое… Мое? Ее — Дитя! То самое былье, Которым порастает быль. Землицу, стершуюся в пыль, — Ужель ребенку в колыбель Нести в трясущихся горстях: «Русь – это прах, чти – этот прах!»
От неиспытанных утрат — Иди – куда глаза глядят! Всех стран – глаза, со всей земли — Глаза, – и синие твои Глаза, в которые гляжусь: В глаза, глядящие на Русь.
Да не поклонимся словам! Русь – прадедам, Россия – нам, Вам – просветители пещер — Призывное: СССР, — Не менее во тьме небес Призывное, чем: SOS.
Нас родина не позовет! Езжай, мой сын, домой – вперед — В свой край, в свой век, в свой час, – от нас — В Россию – вас, в Россию – масс, В наш-час – страну! в сей-час – страну! В на-Марс – страну! в без-нас – страну!
Январь 1932
2
Наша совесть – не ваша совесть! Полно! – Вольно! – О всем забыв, Дети, сами пишите повесть Дней своих и страстей своих.
Соляное семейство Лота — Вот семейственный ваш альбом! Дети! Сами сводите счеты С выдаваемым за Содом —
Градом. С братом своим не дравшись — Дело чисто твое, кудряш! Ваш край, ваш век, ваш день, ваш час, Наш грех, наш крест, наш спор, наш —
Гнев. В сиротские пелеринки Облаченные отродясь — Перестаньте справлять поминки По Эдему, в котором вас
Не было! по плодам – и видом Не видали! Поймите: слеп — Вас ведущий на панихиду По народу, который хлеб
Ест и вам его даст, – как скоро Из Мёдона – да на Кубань. Наша ссора – не ваша ссора! Дети! Сами творите брань
Дней своих.
Январь 1932
3
Не быть тебе нулем Из молодых – да вредным! Ни медным королем, Ни попросту – спортсмедным
Лбом, ни слепцом путей, Коптителем кают, Ни парой челюстей, Которые жуют,
В сём полагая цель. Ибо – в любую щель — Я с моим ветром буйным! Не быть тебе буржуем.
Ни галльским петухом, Хвост заложившим в банке, Ни томным женихом Седой американки, —
Нет, ни одним из тех, Дописанных, как лист, Которым – только смех Остался, только свист
Достался от отцов! С той стороны весов Я – с черноземным грузом! Не быть тебе французом.
Но так же – ни одним Из нас – досадных внукам! Кем будешь – Бог один… Не будешь кем – порукой —
Я, что в тебя – всю Русь Вкачала – как насосом! Бог видит – побожусь! — Не будешь ты отбросом
Страны своей.
22 января 1932
Родина
О неподатливый язык! Чего бы попросту – мужик, Пойми, певал и до меня: – Россия, родина моя!
Но и с калужского холма Мне открывалася она — Даль, – тридевятая земля! Чужбина, родина моя!
Даль, прирожденная, как боль, Настолько родина и столь — Рок, что повсюду, через всю Даль – всю ее с собой несу!
Даль, отдалившая мне близь, Даль, говорящая: «Вернись Домой!» Со всех – до горних звезд — Меня снимающая мест!
Недаром, голубей воды, Я далью обдавала лбы. Ты! Сей руки своей лишусь — Хоть двух! Губами подпишусь На плахе: распрь моих земля — Гордыня, родина моя!
12 мая 1932
«Над вороным утесом – белой зари рукав…»
Над вороным утесом — Белой зари рукав. Ногу – уже с заносом Бега – с трудом вкопав
В землю, смеясь, что первой Встала, в зари венце, — Макс, мне было так верно Ждать на твоем крыльце!
Позже, отвесным полднем, Под колокольцы коз, С всхолмья да на всхолмье, С глыбы да на утес,
По трехсаженным креслам, — Тропам иных эпох! — Макс, мне было так лестно Лезть за тобою – Бог
Знает куда. Да, виды Видящим – путь скалист. С глыбы на пирамиду, С рыбы – на обелиск…
Ну, а потом на плоской Вышке – орлы вокруг — Макс, мне было так просто Есть у тебя из рук,
Божьих или медвежьих, Опережавших «дай», Рук неизменно-бережных, За воспаленный край
Раны умевших браться В веры сплошном луче. Макс, мне было так братски Спать на твоем плече!
Горы… Себе на горе Видится мне одно Место: с него – два моря Были видны по дно
Бездны… Два моря сразу. Дщери иной поры, Кто вам свои два глаза Преподнесет с горы?
Только теперь, в подполье, Вижу, – когда потух Свет – до чего мне вольно Было в обхвате двух
Рук твоих. В первых встречных Царстве – и сам суди, Макс, до чего мне вечно Было в твоей груди!
Пусть ни единой травки, — Площе, чем на столе, — Макс, мне будет так мягко Спать на твоей скале.
28 октября 1932, Кламар
«Никуда не уехали – ты да я…»
Никуда не уехали – ты да я — Обернулись прорехами – все моря! Совладельцам пятерки рваной — Океаны не по карману!
Нищеты вековечная сухомять! Снова лето, как корку, всухую мять! Обернулось нам море – мелью: Наше лето – другие съели!
С жиру лопающиеся: жир – их «лоск», Что не только что масло едят, а мозг Наш – в поэмах, в сонатах, в сводах: Людоеды в парижских модах!
Нами лакомящиеся: франк – за вход. О, урод, как водой туалетной – рот Сполоснувший – бессмертной песней! Будьте прокляты вы – за весь мой
Стыд: вам руку жать, когда зуд в горсти, Пятью пальцами – да от всех пяти Чувств – на память о чувствах добрых — Через всё вам лицо – автограф!
1932 – лето 1935, Фавьер
Стол
1
Мой письменный верный стол! Спасибо за то, что шел Со мною по всем путям. Меня охранял – как шрам.
Мой письменный вьючный мул! Спасибо, что ног не гнул Под ношей, поклажу грёз — Спасибо – что нес и нес.
Строжайшее из зерцал! Спасибо за то, что стал (Соблазнам мирским порог) Всем радостям поперек,
Табачку пыхнем гаванского Слева вам – и справа вам. Полотняная голландская Скатерть вам – да саваном!
А чтоб скатертью не тратиться — В яму, место низкое, Вытряхнут вас всех со скатерти: С крошками, с огрызками.
Каплуном-то вместо голубя – Порх! – душа – при вскрытии. А меня положат – голую: Два крыла прикрытием.
1933
«Вскрыла жилы: неостановимо…»
Вскрыла жилы: неостановимо, Невосстановимо хлещет жизнь. Подставляйте миски и тарелки! Всякая тарелка будет – мелкой,
Миска – плоской. Через край – и мимо — В землю черную, питать тростник. Невозвратно, неостановимо, Невосстановимо хлещет стих.
6 января 1934
Куст
1
Что нужно кусту от меня? Не речи ж! Не доли собачьей Моей человечьей, кляня Которую – голову прячу
В него же (седей – день от дня!). Сей мощи, и плещи, и гущи — Что нужно кусту – от меня? Имущему – от неимущей!
А нужно! иначе б не шел Мне в очи, и в мысли, и в уши. Не нужно б – тогда бы не цвел Мне прямо в разверстую душу,
Что только кустом не пуста: Окном моих всех захолустий! Что, полная чаша куста, Находишь на сем – месте пусте?
Чего не видал (на ветвях Твоих – хоть бы лист одинаков!) В моих преткновения пнях, Сплошных препинания знаках?
А вот и сейчас, словарю Придавши бессмертную силу, — Да разве я то говорю, Что знала, пока не раскрыла
Рта, знала еще на черте Губ, той – за которой осколки… И снова, во всей полноте Знать буду, как только умолкну.
2
А мне от куста – не шуми Минуточку, мир человечий! — А мне от куста – тишины: Той, – между молчаньем и речью,
Той, – можешь – ничем, можешь – всем Назвать: глубока, неизбывна. Невнятности! наших поэм Посмертных – невнятицы дивной.
Невнятицы старых садов, Невнятицы музыки новой, Невнятицы первых слогов, Невнятицы Фауста Второго.
Той – до всего, после всего. Гул множеств, идущих на форум. Ну – шума ушного того, Всё соединилось в котором.
Как будто бы все кувшины Востока – на лобное всхолмье. Такой от куста тишины, Полнее не выразишь: полной.
Около 20 августа 1934
«Уединение: уйди в себя, как прадеды в феоды…»
Уединение: уйди В себя, как прадеды в феоды. Уединение: в груди Ищи и находи свободу.
Чтоб ни души, чтоб ни ноги — На свете нет такого саду Уединению. В груди Ищи и находи прохладу.
Кто победил на площади — Про то не думай и не ведай. В уединении груди — Справляй и погребай победу. Уединение в груди. Уединение: уйди,
Жизнь!
Сентябрь 1934
Сад
За этот ад, За этот бред Пошли мне сад На старость лет.
На старость лет, На старость бед: Рабочих – лет, Горбатых – лет…
На старость лет Собачьих – клад: Горячих лет — Прохладный сад…
Для беглеца Мне сад пошли: Без ни – лица, Без ни – души!
Сад: ни шажка! Сад: ни глазка! Сад: ни смешка! Сад: ни свистка!
Без ни-ушка Мне сад пошли: Без ни-душка! Без ни-души!
Скажи: – Довольно муки – на Сад, одинокий, как сама. (Но около и сам не стань!) Сад, одинокий, как я сам.
Такой мне сад на старость лет… – Тот сад? А может быть – тот свет? — На старость лет моих пошли — На отпущение души.
1 октября 1934
«Тоска по родине! Давно…»
Тоска по родине! Давно Разоблаченная морока! Мне совершенно все равно — Где – совершенно одинокой
Быть, по каким камням домой Брести с кошелкою базарной В дом, и не знающий, что – мой, Как госпиталь или казарма.
Мне все равно, каких среди Лиц ощетиниваться пленным Львом, из какой людской среды Быть вытесненной – непременно —
В себя, в единоличье чувств. Камчатским медведём без льдины Где не ужиться (и не тщусь!), Где унижаться – мне едино.
Не обольщусь и языком Родным, его призывом млечным. Мне безразлично, на каком Непонимаемой быть встречным!
(Читателем, газетных тонн Глотателем, доильцем сплетен…) Двадцатого столетья – он, А я – до всякого столетья!
Остолбеневши, как бревно, Оставшееся от аллеи, Мне все – равны, мне всё – равно, И, может быть, всего равнее —
Роднее бывшее – всего. Все признаки с меня, все меты, Все даты – как рукой сняло: Душа, родившаяся – где-то.
Так край меня не уберег Мой, что и самый зоркий сыщик Вдоль всей души, всей – поперек! Родимого пятна не сыщет!
Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст, И всё – равно, и всё – едино. Но если по дороге – куст Встает, особенно – рябина…
1934
Надгробие
1
«Иду на несколько минут…» В работе (хаосом зовут Бездельники) оставив стол, Отставив стул – куда ушел?
Опрашиваю весь Париж. Ведь в сказках лишь да в красках лишь Возносятся на Небеса! Твоя душа – куда ушла?
В шкафу – двустворчатом, как храм, — Гляди: все книги по местам. В строке – все буквы налицо, Твое лицо – куда ушло?
Твое лицо, Твое тепло, Твое плечо — Куда ушло?
3 января 1935
3
За то, что некогда, юн и смел, Не дал мне заживо сгнить меж тел Бездушных, замертво пасть меж стен, — Не дам тебе – умереть совсем!
За то, что за руку, свеж и чист, На волю вывел, весенний лист — Вязанками приносил мне в дом! — Не дам тебе – порасти быльем!
За то, что первых моих седин Сыновней гордостью встретил – чин, Ребячьей радостью встретил – страх, — Не дам тебе – поседеть в сердцах!
7–8 января 1935
«Есть счастливцы и счастливицы…»
Есть счастливцы и счастливицы, Петь не могущие. Им — Слезы лить! Как сладко вылиться Горю – ливнем проливным!
Чтоб под камнем что-то дрогнуло. Мне ж – призвание как плеть — Меж стенания надгробного Долг повелевает – петь.
Пел же над другом своим Давид, Хоть пополам расколот! Если б Орфей не сошел в Аид Сам, а послал бы голос
Свой, только голос послал во тьму, Сам у порога лишним Встав, – Эвридика бы по нему Как по канату вышла…
Как по канату и как на свет, Слепо и без возврата. Ибо раз голос тебе, поэт, Дан, остальное – взято.
Январь 1935
Дом
Лопушиный, ромашный Дом – так мало домашний! С тем особенным взглядом Душ – тяжелого весу. Дом, что к городу – задом Встал, а передом – к лесу.
По-медвежьи – радушен, По-оленьи – рогат. Из которого души Во все очи глядят — Во все окна! С фронтона — Вплоть до вросшего в глину — Что окно – то икона, Что лицо – то руина И арена… За старым Мне и жизнь и жилье Заменившим каштаном — Есть окно и мое. А рубахи! Как взмахи Рук над жизнью разбитой! О, прорехи! Рубахи! Точно стенопись битвы!
Бой за су-ще-ство-ванье. Так и ночью и днем Всех рубах рукавами С смертью борется дом.
Не рассевшийся сиднем И не пахнущий сдобным. За который не стыдно Перед злым и бездомным:
Не стыдятся же башен Птицы, ночь переспав… Дом, который не страшен В час народных расправ!
Между 27 июля и 10 сентября 1935
Стихи сироте
1
Ледяная тиара гор — Только бренному лику рамка. Я сегодня плющу – пробор Провела на граните замка.
Я сегодня сосновый стан Обгоняла на всех дорогах. Я сегодня взяла тюльпан — Как ребенка за подбородок.