Марина Бандиленко
Рюриковичи. История первой династии
Договор 908 года с цесарями Византийской империи Львом и Александром о мире, уплате Византией дани русским городам Киеву, Чернигову, Переяславлю, Полоцку, Ростову, Любечу и другим, а также о порядке пребывания русских купцов в Византии стал первым международным договором древнерусского государства.
По легенде, в знак того, что Царьград отныне находится под его защитой, Олег велел прибить над воротами города свой боевой щит.
Международная торговля – основа экономики молодого Русского государства – получила «зеленую улицу». Путь «из варяг в греки» заработал в полную силу, питая товарами и серебром славянские города.
Олег с войском вернулся в Киев с невероятной, сказочной победой, достойной великого героя. И с прозванием Вещий – тот, кто может прозревать будущее.
Слово «вещий» происходит от древнего индоевропейского корня «вед», который означает «владение тайным знанием». Отсюда – индийские «Веды», – собрание заветной мудрости; и русские «ведун» и «ведьма» – маги, целители, посредники между мирами. По другой версии, прозвание Вещий – это перевод имени князя. Олег, или Ольг – славянский вариант скандинавского Хельги означало «священный», «святой», «наделенный даром предвидения». Каким же было личное имя человека, который вошел в историю как Вещий Олег, неизвестно. Как неизвестна и настоящая причина его смерти.
«Повесть временных лет»:
«Когда вернулся в Киев […] помянул он своего коня, от которого волхвы предсказали ему смерть. И призвал он старейшину конюхов и сказал: "Где конь мой, которого приказал я кормить и беречь?". Тот же ответил: «Умер». Олег же укорил того кудесника, сказав: "Неверно говорят волхвы, но все то ложь: конь умер, а я жив". И приехал на то место, где лежали его голые кости и череп голый. И ступил он ногою на череп, и выползла из черепа змея, и ужалила его в ногу. И от того разболелся и умер».
Автор «Повести временных лет» называет местом смерти Олега Киев, новгородский летописец указывает Ладогу, добавляя при этом: «а некоторые сказывают, что он ушел за море». Курганы, называемые Олеговой могилой, до сих пор есть и в Киеве, и в Ладоге. Раскопки на этих местах никогда не проводились.
Всего за полвека – время, равное одной человеческой жизни, – Вещий Олег превратил разрозненные земли в огромное по меркам той эпохи государство. Территорию, которую оставил ему Рюрик, он увеличил почти вдвое. Олег выполнил все, что должен был сделать, и растворился в тумане древних легенд, передав власть законному наследнику, Игорю Рюриковичу. Много лет его считали всего лишь тенью Вещего Олега. Он был князем только на словах. Пришло время для дела.
Игорь Рюрикович
Когда Олег Вещий умер, Игорю было уже 35. И только тогда молодой князь, который был уже совсем немолод, принял, наконец, всю полноту власти. Теперь он был настоящим князем – и для дружины, и для киевлян… и для той когда-то простой дочери лодочника, которая стала для него важнее всех на свете. По легенде, еще в юности, охотясь в псковских лесах, князь Игорь вышел к переправе. Сев в лодку, он обнаружил, что вместо перевозчика правит веслом девица, и что она очень хороша собой.
«Степенная книга»:
«И разгорелась в нем страсть, и обратился он к ней с бесстыдными словами. Она же сказала: "Не обольщайся – не возьмешь меня силой. Лучше мне будет, чтобы глубина реки этой поглотила меня, чем быть тебе на соблазн". Устыдившись, Игорь в молчании перебрался через реку, запечатлев все это в сердце своем до времени».
Вернувшись в Киев, Игорь повелел разыскать прекрасную лодочницу. И женился на ней. Так девушка из Пскова, именем Ольга, стала княгиней киевской… Вот только Пскова как города тогда еще не существовало. Это лишь одна из легенд.
Иоакимовская летопись:
«Когда Игорь возмужал, оженил его Олег, выдал за него жену от Изборска, рода Гостомыслова, которая Прекраса звалась, а Олег переименовал ее и нарек в свое имя Ольга. Были у Игоря потом другие жены, но Ольгу из-за мудрости ее более других чтил».
Став полновластным князем, Игорь понимал, что от него ждут каких-то действий, решений, подвигов. Власть князя киевского на большей части Русского государства была, несмотря на строгость и порой жестокость взимания дани, весьма условной. В каждом племени были свои правители, собственные обычаи и местные боги. Подчинение Киеву выражалось только в уплате ежегодной дани. Но эту дань на них когда-то наложил Вещий Олег, и после его смерти далеко не все хотели платить новому князю.
Покоренные когда-то Олегом племена после его смерти немедленно отложились от Киева, и первыми – древляне. Игорь пошел на непокорных войной, разбил их и наложил дань больше прежней. Чтобы другим было неповадно. А богатую добычу раздал дружине, чтобы верней служила, не предполагая, что это станет первым шагом к страшному концу его правления.
Дружина – княжеское войско численностью от 200 до 400 человек – наиболее боеспособное ядро всей древнерусской армии. Вознаграждением за службу во время войны была доля в добыче, а в мирное время – доля в собранной дани, угощение на пирах и подарки князя. В первое столетие истории Древней Руси князь был только «первым среди равных» в своей дружине и вынужден был считаться с ее интересами. Если же князь по какой-то причине дружину не устраивал, – например, редко ходил в походы или был недостаточно щедрым, – дружина могла уйти к другому предводителю.
После подавления древлян долгое время больших походов не было. А дружина уже почувствовала щедрость военного времени и жаждала новых набегов, приносивших такие хорошие барыши. Мелкие подавления отдельных недовольных селений достатка всем не приносило. Год от года недовольство дружины росло. Требовалась крупная операция. Однако князь Игорь был рачительным хозяином, но не воином и уж точно не политическим стратегом. Он ходил в походы только при крайней необходимости.
Еще в первый год своего правления Игорь отпустил дружину в дальний поход в богатые земли Закавказья. Русы на 500 кораблях, договорившись с хазарами за половину добычи, прошли по Волге в Каспийское море и ограбили южное побережье – Ширван, Дербент, Баку.
Абуль-Хасан Али ибн аль-Хусейн Аль-Масуди, «Золотые копи и росыпи самоцветов»:
«И Русы проливали кровь, брали в плен женщин и детей, грабили имущество, распускали всадников [для нападений] и жгли. Народы, обитавшие около этого моря, с ужасом возопили, ибо не случалось с древнейшего времени, чтоб враг ударил на них здесь, а прибывали сюда только суда купцов и рыболовов».
На обратном пути воеводы повздорили с хазарами из-за дележа, и у волока на Дон русы были застигнуты большим войском. Домой вернулись немногие. С тех пор о дальних походах не помышляли. Киев стал походить на сонное царство.
Когда на территории Руси впервые появились воинственные кочевники – печенеги, князь предпочел заключить с ними мир. На тот момент печенегов не интересовали русские земли, они шли на Дунай, воевать с болгарами.
Печенеги – союз тюркоязычных племен, сложившийся в степях Приаралья. Вели исключительно кочевой образ жизни, перемещаясь вслед за своими стадами. В конце IX века из-за глобальной засухи печенеги откочевали в восточноевропейские степи, вплоть до Крыма, и попали в зону внимания двух враждующих между собой геополитических гигантов – Хазарского каганата и Византийской империи. Византия, продолжая римскую политику «разделяй и властвуй», использовала силу одних варваров для защиты от других.
Около 915 года империя заключила союз с печенегами и пригласила их помочь в своей войне против соседних болгар. На обратном пути печенеги не удержались от грабительского набега и напали на русские земли. Князь Игорь тщательно подготовил войско, и в 920-м предпринял ответный шаг – пошел на них войной. До него, во времена Олега, русское войско сражалось преимущественно как «морской десант» – викинги. Но за десятилетия жизни на границе со степью варяжская дружина переняла способ боя противника, и теперь могла биться и в пешем, и в конном строю. Печенеги были разбиты. Но первая победа Руси над Степью, пусть и спустя много лет, обернулась политической катастрофой. За печенегов вступилась их союзница – Византийская империя.
В 939 году в Киев явились греческие послы и дали понять князю, что император Роман готов простить давнюю обиду, но только в том случае, если русы помогут Византии в ее войне против хазар, которые стали досаждать империи. Предложение подкрепили богатыми дарами и льстивыми речами: «О, как нуждается император в помощи великого воина, князя русского… О, какая слава и богатая добыча ждет того, кто разобьет хазар…». И он пошел в поход на столицу Хазарии, город Самкерц.
Эта военная авантюра окончилась сокрушительным поражением. Чтобы сохранить остатки войска и вернуться домой, Игорь был вынужден заключить мир с хазарами на их условиях. От него потребовали ни много ни мало вступить в войну с самой Византией… Зажатый в клещи между Великой Степью и великой империей, русский князь сделался орудием исполнения чужих стратегических замыслов. Это Игоря не остановило – предыдущие неудачи лишь разозлили князя. Он счел, что ему давно следовало показать, на что он способен на самом деле. И решил пойти на Царьград, следуя примеру Вещего Олега. И превзойти его в подвигах, добыче и славе. Как раз в эту трудную пору, в 940 году, у Игоря и Ольги родился долгожданный сын, которого нарекли Святославом – первым славянским именем в истории Рюриковичей.
После двух лет тщательной подготовки, весной 941 года, русское войско вышло в поход на Царьград. Князь Игорь собрал все свои ресурсы. Огромный флот сопровождала конница, идущая по берегу. Проведенная с помощью купцов разведка помогла выбрать наилучший момент для нападения, когда греческий флот воевал с арабами, и Константинополь остался без защиты. В константинопольских портах еле набрали 15 старых хеландий – небольших транспортных судов. И, когда флот Игоря подошел к Босфору, у входа в пролив их встретила кучка жалких суденышек. Боевые корабли русов взяли их в кольцо… И вдруг греческие скорлупки взорвались огненным смерчем. Так русы впервые столкнулись с «греческим огнем».
«Греческий огонь» – это секретное оружие византийцев, горючая смесь на основе нефти и селитры, которая не гасла в воде. Точный состав ее хранился в строгой тайне и неизвестен до сих пор. Смесь разогревалась под давлением в особых котлах на корабле и выбрасывалась на 30 метров через бронзовые трубы – сифоны. Управляли ими мастера-сифонарии. На византийских дромонах – легких парусно-весельных кораблях – обычно ставили по три сифона на носу судна. Против русов установили дополнительные сифоны на корме и по бортам. Корабли подпустили русский флот как можно ближе и залили его огнем.
Лиутпранд Кремонский, «Хроника королей и князей всей Европы»:
«Итак, заняв позицию в середине русского [войска], они [начали] бросать огонь во все стороны. Руссы, увидев это, сразу стали бросаться с судов в море. Одни, отягощенные кольчугами и шлемами, сразу пошли на дно морское, и их более не видели, а другие, поплыв, даже в воде продолжали гореть».
Игорь потерпел сокрушительное поражение и с остатками войска отправился восвояси. Из-за плохой организации похода на обратном пути множество русских воинов погибли от дизентерии. В Киев Игорь вернулся без добычи и почти без войска.
Но уже следующей весной он снова пошел на Царьград. На этот раз с союзниками, печенегами из Великой Степи. Летучая конница степняков была хорошо известна в Византии своими дерзкими и жестокими набегами. Император не стал испытывать судьбу, он выслал навстречу Игорю послов с богатыми дарами и предложением обновить старый договор. Подписав выгодный торговый договор с империей, без единой битвы Игорь вернулся в Киев, считая себяпобедителем.
Осень его жизни стала самым счастливым для него временем. Княжич Святослав подрастал и радовал родителей своим завидным здоровьем. Теперь Игорю было кому передать престол. Он был полновластным правителем, все племена безропотно платили дань. К непокорным он отправлял самого доверенного и свирепого воеводу, варяга Свенельда, который много лет держал их железной рукой и каждую осень привозил в Киев положенную князю дань, не забывая, впрочем, и себя.
Дань с покоренных племен собиралась во время полюдья. Так назывался ежегодный объезд всех подвластных земель, который князь в сопровождении дружины начинал осенью, а заканчивал к весне. Оговоренное количество пушнины и серебра собиралось в мешки и скреплялось княжеской печатью. Поверх этого, пользуясь обычаями гостеприимства, князь требовал пропитание для себя и дружины, а также охотно принимал богатые дары. Размер дополнительных поборов не регламентировался ничем. Полюдье могло сопровождаться грабежом и притеснениями местных жителей.
Зимой 944 года, когда князь Игорь уже возвращался с полюдья из земли древлян, дружина заявила ему, что на этот раз взяли маловато.
«Повесть временных лет»:
«В тот год сказала дружина Игорю: "Отроки Свенельда изоделись оружием и одеждой, а мы наги. Пойдем, князь, с нами за данью, и себе добудешь, и нам". И послушал их Игорь – пошел к древлянам за данью, и творили насилие над ними мужи его. Когда же шел он назад, поразмыслив, сказал своей дружине: "Идите с данью домой, а я возвращусь и похожу еще"».
Игорь снова вернулся к древлянам, чтобы взять дань уже по третьему кругу, – в нарушение всех правил, да еще и без дружины, лишь с горсткой охраны.
«Повесть временных лет»:
«Древляне же, услышав, что идет снова, держали совет с князем своим: "Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его…"».
Древляне не желали быть покорными жертвами княжеского произвола. И вышли против Игоря как против завоевателя. Охрану перебили, а самого князя взяли в плен. Игорь был казнен чудовищным способом: его привязали за ноги к верхушкам деревьев и, отпустив согнутые стволы, разорвали надвое. Чтобы другим было неповадно. Тем, кто будет править в Киеве после Игоря.
Страна, оставшаяся после Игоря, по площади превышала державу Рюрика почти вдвое. Она уже была известна на международной арене как Русское государство. Киевский князь полностью контролировал одну из мировых трансконтинентальных магистралей. Великий торговый путь «из варяг в греки» заработал в полную силу именно в период правления Игоря, хотя на самом деле это было заслугой его воеводы Олега. Как и объединение племен вокруг Киева. Как и установление в Киеве столицы. Став полновластным князем, Игорь не прибавил к свершениям своего регента почти ничего, разве что подтвердил заключенный когда-то Олегом договор с греками. Но он сохранил огромную территорию, большая часть которой принадлежала к Русскому государству условно. Страна не распадалась только благодаря ежегодным походам князя с дружиной, а власть князя держалась силой варяжских мечей.
Теперь князем киевским стал Святослав Игоревич, которому не было и трех лет от роду. Взять в руки боевой меч он еще не мог. Такое уже было много лет назад, когда после смерти Рюрика во главе зарождающегося государства оказался младенец Игорь. Но тогда за ним возвышалась мощная фигура воеводы Олега. Теперь же регентом при князе была хрупкая женщина, его мать – княгиня Ольга.
Ольга
Князь ее погиб, и теперь по закону она стала просто беззащитной вдовой. А тот, кто убил ее мужа, имел право на все, чем владел покойный: и на власть, и на Киев, и на саму Ольгу. После убийства Игоря древлянский князь Мал решил, что он может претендовать на опустевший киевский престол, если женится на вдове князя. Он прислал к Ольге сватов. Она оценила этот благородный жест и в свою очередь оказала высокую честь сватам – их донесли до терема на руках, прямо в ладье. На княжеском дворе уже была готова большая яма с огнем. Куда и сбросили древлянских сватов прямо в ладье.
Так началась война княгини Ольги. Она пошла на столицу древлян, Искоростень. Город, в котором принял смерть ее муж, подлежал уничтожению. По обычаю битву должен был начать князь, первым бросив копье. Но трехлетнему Святославу не хватало ладошки обхватить древко, и он принял тяжелое боевое копье двумя руками. На врага.
Повесть временных лет:
«Святослав бросил копьем в древлян, и копье пролетело между ушей коня и ударило коня по ногам, ибо был Святослав еще ребенок. И сказали Свенельд и Асмуд: "Князь уже начал; последуем, дружина, за князем"».
Но ни первая стремительная атака, ни последующие попытки штурма города не принесли успеха войску разгневанной княгини. Искоростень оказался неприступен. Тогда Ольга, как об этом говорится в летописи, пошла на военную хитрость. Она заявила древлянам, что готова уйти, взяв символическую дань, – всего-то по три голубя и по три воробья с каждого двора. А своим воинам велела привязать к каждой птице горящий трут и пустить их обратно. Воробьи и голуби вернулись на свои дворы, и город запылал.
В XVIII веке немецкий ученый Август Людвиг Шлёцер, изучая древнерусские летописи, пытался выяснить, могут ли птицы переносить на себе огонь. Жестокий эксперимент окончился неудачей: птицы гибли немедленно. Сожжение города с помощью птиц – это распространенный сюжет мирового фольклора, он встречается, например, в легенде об Александре Македонском и в скандинавских сагах. У многих народов птица символизирует небесный огонь, отголосок этих представлений сохранился до наших дней: есть примета, что случайно залетевшая в дом птица якобы предвещает пожар или смерть. Каким именно образом был сожжен Искоростень, неизвестно. Но город, несомненно, был уничтожен.
«Повесть временных лет»:
«А как взяла город и сожгла его, городских же старейшин забрала в плен, а иных отдала в рабство мужам своим, а остальных оставила платить дань».
Ее война была окончена. Жизнь потеряла смысл, и нужно было искать новый. Месть не утешила княгиню: пролей хоть море крови, погибшего мужа не вернуть. Ольга осталась одна с маленьким сыном и огромной страной на руках.
Древлянский мятеж показал: первая причина многих внутренних конфликтов в государстве – сбор дани, больше похожий на грабеж. Если оставить все как есть, как бы ни была сильна княжеская дружина, Русь расползется на лоскуты. Новый смысл жизни для Ольги был найден – страну нужно было передать будущему князю Святославу такой, чтобы он смог с гордостью начать свое правление. И она взялась за дело.
Княгиня Ольга учредила «уроки» – строго определенные размеры дани, «погосты» – места, куда ее следовало свозить, и «уставы» – сроки и правила сбора. На смену произволу дружинного полюдья с разорительными пирами и вымогательством пришла четкая система налогообложения. Все земли от Киева до Новгорода были поделены на области, в каждой поставлен княжеский администратор из числа заслуженных старших дружинников, который подчинялся только княгине и перед ней отвечал за все, что происходит в его области. С этого момента и вплоть до смерти княгини Ольги нет ни одного упоминания о мятеже какого-либо из подвластных Киеву племен.
Однако ее страна, несмотря на все усилия, не была единой. Утлая ладья русской государственности то и дело давала течь, темная вода раздоров распирала шпангоуты и выдирала заплаты. Языческие племена, которые поклонялись разным богам и духам, невозможно было объединить ни общими границами, ни общим страхом перед мечами княжеской дружины.
Ольга размышляла об опыте других стран. Почему так уверенно плывет сквозь все бури и шторма корабль Византийской империи – огромный страны, населенной разными народами? Что держит его на плаву уже многие столетия?
В 957 году княгиня Ольга готовилась отправиться в Константинополь. Привыкший к размеренной жизни Киев кипел ключом. Горожане устали считать тюки, которые заносили по сходням бесчисленных ладей. Сопровождение насчитывало не менее тысячи человек, не считая воинов охраны. Ольга собиралась с необыкновенным размахом, но не на войну, а на переговоры. Это был дипломатический визит – первый в русской истории. Ольге нужно было универсальное и мощное средство для укрепления своего государства.
Когда русская княгиня прибыла в Царьград, греческие дипломаты долго ломали головы над тем, как совместить выверенные шаблоны официальных приемов с необычным визитом, цель которого им была не ясна. Договоры подписывали обычно послы, Ольга же явилась сама. Наконец, после долгого ожидания состоялся пышный прием. Княгиню киевскую приняли император Константин VII Багрянородный и его сын и соправитель Роман II.
Прием проходил в Магнавре – зале для парадных церемоний, предназначенном для самых значительных особ. Пышно украшенный золотом и самоцветами императорский трон был оснащен сложной механикой. При нажатии потайного рычага на бронзовом позолоченном дереве начинали петь заводные птицы, сам трон плавно поднимался и опускался, а позолоченные львы у его подножия били хвостами о землю, раскрывали пасти и, высунув языки, издавали грозное рычание. Это представление обычно производило ошеломляющее впечатление на иностранных послов.
Все иноземцы должны были выполнять ритуал проскинесиса – простирания ниц перед императором. Статус русской княгини не позволял этого выполнить, поэтому Ольга лишь слегка склонила голову. После церемониального действа Ольга получила возможность наедине поговорить с императором Константином. Содержание этой беседы неизвестно, но после нее Константин взял паузу на целых 40 дней.
У Ольги появилось время познакомиться с сокровищами величайшего города мира, и прежде всего с его бесчисленными святынями. И вот тогда княгиня нашла то, что искала. Мощь Византии держалась на христианской вере.
«Повесть временных лет»:
«Подивился царь ее разуму, и сказал ей: "Достойна ты царствовать с нами в столице нашей". Она же, поразмыслив, ответила: "Я язычница; если хочешь крестить меня, то крести меня сам – иначе не крещусь". И крестил ее царь с патриархом. […] И было наречено ей в крещении имя Елена, как и древней царице – матери Константина Великого. И благословил ее патриарх, и отпустил. После крещения призвал ее царь и сказал ей: "Хочу взять тебя в жены". Она же ответила: "Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью? А у христиан не разрешается это – ты сам знаешь". И сказал ей царь: "Переклюкала ты меня, Ольга"».
Возвращаясь в Киев, Ольга не сомневалась, что ее примеру последуют остальные. Пусть не все, но многие… И в первую очередь ее сын, Святослав. По мнению Ольги, он вполне готов был воспринять силу христианства.
Святослав рос на дружинном дворе. Вырос воином. Вера христиан казалась ему не просто глупой, но позорной: что это за Бог, если Он позволил Себя убить? О крещении Святослав даже слышать не хотел. Ольга пыталась еще хоть что-то успеть: пригласила христианского епископа из Германии, но ничего хорошего из этого не вышло. Рассвирепев, Святослав изгнал миссионеров, епископ едва вернулся живым, его спутники были убиты.
Надежды княгини рухнули. В Киеве ничего не изменилось. Немногочисленными христианами были только приезжие купцы на греческом подворье, да близкое окружение княгини – маленький остров посреди моря язычников. Святослав пока терпел христиан ради матери, но что будет дальше?
«Повесть временных лет»:
«Ольга любила своего сына Святослава и говаривала: "Да будет воля Божья; если захочет Бог помиловать род мой и землю Русскую, то вложит им в сердце то же желание обратиться к Богу, что даровал и мне". И, говоря так, молилась за сына и за людей всякую ночь и день».
