Марина Александровна Королева
Рейс Москва – Стамбул
Первая близость томила мое воображение снова и снова, возвращая на стальной кухонный стол и беспорядочно разбросанную одежду внизу. «Неужели я влюблена»? Не став копаться в себе в поисках ответа, я почувствовала острую необходимость поменять местоположение и перебраться с просторной кровати в реальное пространство какого-либо дела.
Я вспомнила о кресле у компьютерного стола, и в голову пришла рациональная мысль использовать его в виде средства для передвижения по дому. Удобно, комфортно, а главное, тихо: новые колесики не издавали грохота, скользя по паркету апартаментов.
Указав Хатидже на стул в углу, я ужимками и жестами попыталась объяснить ей про колесики и указала на зал. Не сразу, но моя актерская игра возымела результат: Хатидже все же догадалась и прикатила кресло в спальню.
Минут через пятнадцать я разъезжала по шикарной жилплощади в комфортабельном кресле.
Подкатившись к столу Эрола, я безумно захотела заглянуть в его рукописи и погрузиться в его мысли.
Вряд ли я могла понять и долю изложенного, языковой барьер не давал возможности окунуться в его внутренний мир.
«Уж если я здесь задержалась, то надо воспользоваться возможностью и подучить язык». С этой мыслью я подъехала к книжной полке и взяла турецко-английский словарь.
К делу нужно подходить серьезно: я вооружилась ручкой и бумагой, чтобы выписывать на нее слова. Этот примитивный, но эффективный способ позволил мне начать хоть как-то объясняться с Хатидже, которая корректировала мое произношение и явно была горда своей важной ролью. Это стало моим секретным ключом к ее сердцу.
Я залезла в шкаф за новой футболкой и обратила внимание на аккуратно развешанные чистые вещи, недоумевая, почему такой мечтатель, как Эрол, вдруг связал свою деятельность с химчистками. Реальный факт никак не укладывался в моей голове. Вспоминая комментарии Лейлы, можно было предположить, что бизнес навязал племяннику дядя.
Взгляд упал на строгий черный костюм от LV. Спортивный стиль Эрола виделся мне несовместимым с гламурным лэйблом. Прикоснувшись к гладкой ткани, мои пальцы ощутили энергию того вечера. Снова погрузиться в воспоминания помешал завибрировавший телефон.
Поступило новое сообщение.
Эрол:
«Будь готова к сюрпризу ☺»
«Что на этот раз»?
Эрол явился с чистой одеждой на вешалках. Чмокнув меня в щеку, поймал мой вопросительный взгляд.
– Откроешь дверь?
– Доставка цветов?
– Почти угадала… увидишь!
Интрига вечера не давала мне покоя. Забыв об изучении турецкого и своем нездоровье, я терялась в догадках. «Скорей бы позвонили в дверь, и что бы там ни было: торт или цветы – все будет принято с благодарностью».
Наконец-то звонок проиграл свою мелодию, и я в кресле устремилась к двери. На экране домофона показался мужчина с парой немаленьких сумок, а за ним в открытую дверь прошли еще какие-то люди.
«Сумки? Новое дорогое шмотье?!» Я услышала, как открылись двери лифта, но не увидела вошедшего в подъезд мужчину с пакетами. Подъехав к открытой кабине, я почти потеряла дар речи.
– Сюрприз! – Две Лены стояли в лифте, ожидая моей реакции.
– Боже! Как вы здесь оказались? Я сплю…
Красивые и стильные, здоровые и успешные… Мне хотелось заплакать от счастья и досады за собственный вид. Смешанные чувства пылали костром в моей душе. Заметив Эрола в дверях, я проглотила комок эмоций.
– Счастлива?
– Невероятно. Как ты узнал?.. Я не могу описать свои чувства.
По ступенькам поднялся шофер с багажом девчонок.
Быстро выяснилось, что Эрол, просмотрев по моим ссылкам выступления девочек, принял рискованное решение пригласить их на закрытие Boat Show-2003, проходящего в Стамбуле. Моя травма побудила его тем же вечером позвонить в Лондон. Срочно сорвавшись с места, девчонки выбивались из графика запланированных репетиций, но Эрол не постоял за ценой – он предложил щедрый гонорар, и соглашение было подписано по факсу за полчаса.
– Так что мы здесь на весь уик-энд, аж до вторника! – сообщила Москвичка (я дала ей это прозвище, чтобы не путать ее с другой Ленкой). Перекинув ногу на ногу, она небрежно сбросила туфли без каблуков.
– И самое главное – улетим с капустой! – добавила Наша. (Вторая Лена всегда была мне как сестра, которой у меня никогда не имелось, и я называла ее за глаза Наша Лена, или просто Наша.) Удивительно трудолюбивая и внимательная к близким, но не очень общительная и замкнутая с чужими, она казалась малознакомым людям хитрой штучкой «себе на уме».
– Они только час назад узнали о тебе! – Эрол стоял за моей спиной, держа бутылку шампанского. – Я позвонил шоферу и ошарашил их новостями по телефону!
Взяв бокалы с прозрачной шипучкой, мы уставились на него, ожидая услышать торжественную речь.
– За встречу!
Потом Эрол извинился за скорый уход и оставил нашу девичью компанию, но перед этим отозвал меня в сторону.
– До завтра. Наслаждайся общением. – Всего лишь один раз поцеловав меня в щеку, он направился к выходу.
Неприятное удивление читалось на моем лице. Его постоянные исчезновения и странное поведение абсолютно меня не устраивали.
Захлопнув дверь и оставив меня без какого-либо объяснения, Эрол расстроил и где-то даже разозлил мою своенравную сущность. Естественное желание каждой женщины после первого секса – услышать приблизительно такую речь: «Это было восхитительно. Ты мне нравишься»! Не услышав ничего подобного, я почувствовала жар, мне откровенно стало не по себе.
Мы с девчонками переместились из просторной гостиной в уютную спальню, Ленки уселись по краям кровати, жалея мою больную персону, с интересом расспрашивали о новоиспеченном «женихе», как его назвала Наша.
– Скорее всего, он просто избалованный трахаль, – поправила ее Москвичка.
Я все думала о внезапном уходе Эрола. Эти мысли так и крутились в голове, не давая мне сконцентрироваться на девчонках.
– Телефон, кажется. – Москвичка протянула мне мобильник с полученным сообщением.
Эрол:
«Дай мне немного времени».
Внезапно оживившись, я весело болтала с Ленками… пока голод не заставил нас перебазироваться на кухню.
Потрясенные видом марины, девчонки переглянулись и уставились на меня.
– Что? – я переводила взгляд с одной Ленки на другую.
– Что? Что? Где еще увидишь такой вид?
– В Каннах? В Сен-Тропе?
– Туда мы еще не доехали. А в Лондоне туман и дождь, сырость и слякоть, – сказала Москвичка, – и в Москву не тянет. Ну если только в Серебряный Бор или на Рублевку.
Самая зрелая и опытная из нас, она всегда говорила по делу, толково и с дальним прицелом. Ей было 28, она заочно отучилась на журфаке и добивалась результатов в любом деле, за которое бралась, только не на поприще любви. Но ее умение видеть чужую ситуацию заставляло нас прислушиваться к ее словам, они всегда были на вес золота.
– Вот значит, где мы будем выступать! – Наша, так же придя в восторг, не спешила дать свое развернутое мнение.
Всегда сдержанная и скупая на комментарии, она по-хозяйски снимала крышки со стоящих на плите сковородок и кастрюль. – А ты у нас молодец! Смотри, сколько всего наготовила!
– Это не я… Хатидже. Она тут ДОМРАБ! Что-то вроде супервумен.
– Боже! Как же надоели ваши ложки-поварешки! Я бы лучше подыскала лодку побольше и уплыла в неведомые страны, – глядя синие морские дали, призналась Москвичка. – Как зависнуть в шоколаде? Поделись своим опытом, я буду следовать всем инструкциям – результат того стоит.
За продолжительной трапезой мне довелось услышать пару откровений Москвички. Она долго и безрезультатно встречалась с тусовщиками из мира танцев, потом перешла на женатых парней. Как выразилась сама Ленка, чистенькие уроды, сваливавшие свое опоздание домой на ужасные лондонские пробки и проводившие с молодой особой пару часов между 7 и 9 вечера, нервно посматривали на телефон при каждом звонке.
«Да, пожалуй, такому не позавидуешь»! – подумалось мне. Еще недавно просматривая сайты соревнований, я не могла и представить себе реалии повседневной жизни моих подружек.
Почувствовав усталость от насыщенного дня, все мы разошлись по комнатам с разными чувствами: я лелеяла в сердце начавшуюся лав стори, а Ленки желали побольше узнать об этом месте.
Очень хотелось получить еще СМС от Эрола, но, проверив мобильный, я увидела, что экран пуст: новых сообщений не поступало.
* * *
На следующий день я встала с мыслью, что больше не могу валяться в постели, и ничуть не удивилась отсутствию девчонок, которые, должно быть, где-то гуляли в поисках новых ощущений. В гостиной я наткнулась на Хатидже, она пришла ранним утром, давным-давно вымыла и вычистила весь дом и навела уют в комнате гостей. Никого… только я и раздражающе тикающие часы, показывающие 14.45.
Выписав некоторое количество новых турецких слов, я перебралась к компьютеру и вбила в строку поиска запрос «Boat Show 2003 Kalamış».
«Что тут у нас… Спортивные моторки, навороченные быстроходные игрушки, закрытие через три дня. Значит, сегодня только первый день!»
Посмотрев в окно, я увидела выстроенные в ряд и похожие на игрушки яхты под американскими флагами. Люди, прогуливающиеся мимо них, с любопытством рассматривали моторки, поднимались на борт и возвращались на причал с рекламными каталогами, переходя от одной яхты к другой.
«Солнечный день, событие сезона! А я в пролете»! – я злилась на себя и никак не могла успокоиться. Телефон по-прежнему молчал. Ни одного сообщения ни от девчонок, ни от Эрола. Даже Хатидже, закончив работу, ушла!
Догадавшись взять бинокль с полки, я попыталась высмотреть в толпе хоть одно знакомое лицо. В течение десяти минут поиски не дали никаких результатов, и я уже решила прекратить шпионить, но тут мне все-таки повезло. В самом конце променада, на выходе из марины, на мерцающих солнечными бликами волнах грузно покачивалось знакомое мне судно. «Леопард» пришвартовался на отшибе, не привлекая особого внимания, но занимая много места, как и положено мегаяхте.
Внезапный звонок домофона положил конец моим попыткам выявить движение вокруг удачно найденного объекта. «Похоже, что у кого-то проснулась совесть и всплыло воспоминание о том, что я здесь совершенно одна, чужая на этом празднике скорости и дизайна»! Я нажала на кнопку-ключ, даже не посмотрев на экран, потому что рада была бы любому: девчонкам, Эролу или даже забывшей, к примеру, платочек или кофточку Хатидже.
Взволнованная и полная эмоций Москвичка влетела в коридор, вцепилась руками в подлокотники моей передвижной мебели и прижала меня к спинке кресла, явно желая немедленно получить какую-то важную для нее информацию.
– Так, быстро, кто он такой? Какой бизнес? Опасный? Нет? Какой круг?
– Что случилось?
– Еще ничего, но может! Выкладывай, что у тебя есть на него.
Фраза «еще ничего, но может» задела меня до самых глубин. Обида, ревность, желание вцепиться Ленке в волосы, а Эролу выцарапать глаза бушевали внутри меня. Вот так недомолвки одной стороны и недопонимание другой могут привести к крику, скандалу и даже потасовке. В нашем случае такого не произошло – то ли благодаря неплохому воспитанию, то ли оттого, что я понимала, что сейчас проигрываю пусть маленькой и хрупкой, но физически здоровой Москвичке.
– Ты первая. Что еще не произошло, но может произойти? – я ожидала четкого ответа.
– Шоу! Сегодня вечером. Я и Наша в паре. Только Free Style.
– Стоп. Вы же на закрытии выступаете. Партнеры послезавтра прилетают.
– Нет, ты не поняла! Я и Ленка в паре. Это новая фишка! Заводит и все такое… Хорошие деньги. Главное – вжиться в роль лесбийской пары на танцполе.
Я порадовалась, что сижу в кресле, потому что от таких новостей можно было бы рухнуть на пол. «Вот тебе и Эрол! – не веря своим ушам, рассуждала я. – Таким скромнягой прикидывался, а у самого фантазии без границ».
– Интересно, как турецкая публика-то это воспримет? Здесь все-таки не юг Франции, – задалась я логичным вопросом. – А вы сможете?
– За такие бабки еще не то сможем. Вечеринка на яхте вдоль Босфора, на палубе постелют специальное покрытие.
Ее слова, летевшие пулей во времени, отматывали события недельной давности: особняк, модная публика, очаровательный хозяин, терраса с видом на Босфор и стоящая внизу яхта, обещающая захватывающие приключения.
– Это идея Эрола? Ну и дела! – понемногу я начинала понимать истинное положение вещей.
– Нет, ему не особо приглянулась эта затея. Он же не организатор. Кажется, массовик-затейник Ахмед? Да? – Ленка не только взбудоражила мое сознание, но и заставила быстро соображать. – Они с Эролом друзья?
– Ахмед? – удивленно переспросила я.
– Такой симпатяга и очень властный, что весьма возбуждает.
Подъехав к компьютеру, я быстро ввела веб-адрес с визитки, случайно найденной между страницами религиозного труда.
– Вот! Все, что я знаю! Никогда не видела, не встречалась. Только это.
В замке входной двери загремел ключ, на пороге возник встревоженный Эрол, нашел меня взглядом.
– Приветик, как дела? – Не дожидаясь ответа, что, мол, все хорошо, он продолжил: – Марин, давай на балконе парой слов перебросимся?
Я понадеялась, что меня сейчас не скинут с балкона как свидетеля, который слишком много знал.
Отрицательные эмоции все сильнее кипели внутри меня. Взгляд Эрола выдавал стеснение и неловкость. Оставив Ленку наедине с интернетом, я направилась на кухню.
– Привет героям!
Эрол моментально уловил саркастические ноты в моем голосе. Хотелось накинуться на него с кучей вопросов и самой же отвечать на них, давя смелым монологом с откровенными догадками.
Посмотрев в бинокль, он сунул его мне в руки.
– Что?
– Третья линия. Смотри!
В этот раз устремив глаза на яхту «Леопард», я сразу же узнала фигуру Нашей, вышедшей из подъехавшего черного «Порше» и быстро поднявшейся на борт белоснежного судна.
– Ты что затеял? Меня проглотил как наживку, а теперь за моих друзей взялся?! – Ярости не было предела, я хотела продолжить, как вдруг ладонь Эрола внезапно закрыла мой рот, уверенно сдерживая голос внутри.
Испуг перехватил дыхание. Эрол смотрел мне прямо в глаза, стараясь призвать к спокойствию и воздержаться от недоброжелательных комментариев. Услышав скрип двери, он моментально убрал руку.
Москвичка, заглянувшая на кухню, обратилась к нам обоим:
– У вас тут все оки?
– …Пойдет… – отстранившись от меня, Эрол присел на стул.
– Лен, мне надо поговорить с тобой. Это важно.
– Я обратно на марину. Похоже, Ахмед серьезно в бизнесе, так что пойду кокетничать и просить вдвое больше. Бабок тут немерено!
– Может, не надо? – перспектива сомнительных последствий пугала меня.
– Ну уж это нам решать! Расслабься! Мы уже большие девочки! Пойду детали обговаривать, чего там хотят капризные заказчики. Буду через час. – Дверь так же резко захлопнулась, как и открылась, Москвички и след простыл.
Эрол отстраненно смотрел вдаль, не обращая на меня никакого внимания. Желая получить объяснения, я в то же время не хотела поддать жару и без того раскаленной ситуации. Следуя примеру Эрола, я так же равнодушно уставилась в необъятное морское пространство, стараясь казаться спокойной и ожидая, что он заговорит первым.
– Извини, что впутал и тебя.
Непонятное начало. Речь-то не обо мне.
Не отрывая взгляда от марины, он продолжил:
– Я не мог так взять и самому обо всем рассказать. Не знаю, догоняешь ли ты. Все карты были открыты. Не хотелось втягивать твоих подруг, но теперь уже поздно. Мы все делаем наш собственный выбор, и, если они изменятся или ты их больше не увидишь – это будет их решение.
– Ты хотел, чтобы я знала? Почему?
– Третья попытка может быть удачной, – его невнятный ответ внезапно напомнил о двух неудачных браках.
– А что те две?
– Деньги, роскошь, вульгарность и похоть привлекают людей. Цель – обладать лучшими вещами и познать экстремальный опыт в условиях первого класса создают привычку.
– Эрол, а что случилось с твоими бывшими? Где они сейчас?
– …Ты разве не догадалась? – Его взгляд, оторвавшийся от пейзажа, сконцентрировался на мне, заставляя перебирать бегающие мысли.
– Поместье? Они там были в ту ночь?! – Мне стало страшно от услышанного и сказанного мной же. «Неужели его бывшие были там, в банкетном зале с шампанским в руках?»
– В обоих случаях выяснилось, что я мешал им влиться в круг влиятельных людей и получить всю роскошь в полном объеме.
В таинственном особняке проводились встречи-слеты, позволяющие выходить за рамки религиозных принципов и исламской морали. Ведат давал возможность разгуляться самой больной и извращенной фантазии в реальной атмосфере стиля и брендов. Будучи тонким психологом, спекулируя своим же именем, он заманивал «крупную рыбу» в сети, из которых в дальнейшем было не выбраться. Правда, вырываться никто и не стремился! Открыто и не боясь подпортить репутацию набожной персоны, в особняке можно было иметь кого угодно и сколько угодно, при этом впадая в наркоэкстаз. Особи женского и мужского пола были проверены и физически здоровы. Секс-рабов здесь не держали: платили огромные суммы самой жертве (иногда ее роль мог играть сам заказчик, мечтающий быть психологически или сексуально униженным) – и она становилась частью тусовки, обслуживая до пяти желающих воплотить экстрим-фантазии. Это были своего рода извращенные игрища вдалеке от Ветхого и Нового Заветов и еще дальше от Корана и его толкования.
А на следующий день участники игрищ делали пожертвования бедным верующим, деньгами искупая свои грехи и одновременно пополняя копилку философа.
Внезапно я вспомнила о Лейле:
– А Лейла знает?
– Знает ли она? – он нервно заулыбался. – Она и захотела, чтобы я крутился возле дяди.
– Химчистка? – «Неужели нельзя было найти занятие достойнее», – подумалось мне.
– Все просто в этом смысле. Кто-то должен чистить территорию и заметать все улики. И вообще-то, бизнес сам по себе не так уж и плох!
Все было четко продумано и теперь уже предельно ясно. Ведат имел полный контроль не только над психологическим состоянием тусовки, но и над всем тем, что носила и использовала денежная элита. Имея данные о крови, слюне, потожировых выделениях и образцы ДНК, Ведат знал о своих подопечных все и умело контролировал внутреннюю атмосферу замкнутого круга.
Моя психика не смогла выдержать всей этой информации, и, внезапно почувствовав головокружение и тошноту, я потеряла себя в пространстве и времени. Эрол заволновался, но его мельтешение не помогало стереть картинки из моего разыгравшегося воображения. Исчезнув и появившись через мгновение, он несколько грубо сунул мне в рот какую-то таблетку и заставил рассосать неприятную пилюлю.
Недоверчиво последовав инструкциям, уже минут через десять я почувствовала прилив веселья и стала как-то истерично посмеиваться: может, над собой, может, над Эролом, может, надо всем, теперь уже не имеющим никакого значения.
– Тебе надо отвлечься. Извини за метод, – утвердительно сказал он.
Осознав действие принятого средства, заменившего страх и переживания бездарной пустотой и необычным весельем, в глубине души я позитивно восприняла его неоднозначный поступок. Перебравшись в гостиную, я схватила свои бумажки с турецкими словами и, стараясь произвести хорошее впечатление и уверить Эрола в моей способности к языкам, огласила весь список. При этом меняла звучание слов и промахивалась с ударением, так что Эрол невольно развеселился, слушая мои перлы.
– Хватит уже, это невозможно спокойно слушать! Ты убила турецкий! – Как и я, позабывшая о волнениях и тревогах, он не мог согнать с лица улыбку.
Внезапно, отбросив тетрадь в сторону и подкатившись к нему с явной заявкой, я вызывающе посмотрела ему в глаза.
– Хочешь стриптиза?! – мой голос звучал совсем пошло, а пальцы расстегивали пуговицы на сексуально обтягивающей его тело рубашке.
– Я думаю, такой шанс еще выпадет, – он кинул взгляд на мою перебинтованную ногу.
Позабыв обо всем, я хотела обратить фонтан эмоций в сексуальные действия.
Он подхватил меня на руки и опустил на просторный диван.
На этот раз Эрол был совсем не таким, как на яхте: нежный и внимательный, выдержанный и ласковый, он заставлял трепетать от прикосновений его губ к моей коже. Медленно снимая с меня одежду, лаская каждую клеточку тела, он слился со мной в долгом поцелуе, одновременно заполнив физическую и душевную пустоту.
Не отрываясь от моих губ, он гладил мои волосы. Мы оба чувствовали положительные вибрации, дарящие ощущение душевного полета. Одновременно отдавшись кульминационному оргазму, мы продолжали крепко держать друг друга в объятиях последующие минуты.
Незаметно уснув и дав себе возможность восстановиться, я проснулась с ясными новыми мыслями. По прошествии нескольких часов положение дел не казалось таким уж трагичным. Поставив себя на место Эрола, я быстро смекнула, что, должно быть, он устал от сценария жизни, придуманного не им, где ему отводилась нелепая роль владельца сети химчисток.
Пока я одевалась, дважды нетерпеливо прозвенел домофон.
Первой из лифта вышла Москвичка, за ней последовал понурый шофер. Я продолжала смотреть на уже закрывшиеся двери лифта.
– Не жди! Она не придет. Вот, за вещами послала.
– И почему это так?
– Сейчас водителю отдам ее шмотки и сядем спокойно поговорим. – С этими словами Ленка поднималась по ступеням дуплекса.
Собрав вещи Нашей и спустив сумку вниз, без слов протянула ее шоферу. Так же молча, почти без звука, Москвичка закрыла за ним дверь.
– Что-то тихо у вас. CD есть какие-нибудь?
– Да, кажется… Cafe del Mar подойдет? – Стараясь поймать настроение подруги, я перебрала диски и остановилась на нужном: «20th Anniversary». – Может, вина?
Взяв бутылку белого, штопор и бокалы, я вернулась обратно и устроилась на диване.
– Ну, вперед! – Ленка, смотрела на штопор, с которым я обращалась неуверенно.
– Ты же знаешь, я не могу!
– Я тоже!
На сей раз повезло больше, и вот я уже наполняла прозрачной жидкостью изящные бокалы.
– Танцевать на закрытии будем только мы. Послезавтра партнер прилетает. Как договаривались: две штуки на каждого. Два выхода – все в рамках. – Сделав первый глоток, Москвичка начала говорить по делу. Сказала – как отрезала: четко и понятно.
– А с Нашей что?
– С кем-то познакомилась. За час промыли мозги. Сказала, что я не пойму, мол, типа, мы не мусульмане, а корни предков наставляют ее на нужный путь. Дурь какая-то! Может, я и не понимаю, но чувствую, что это сектантство и сутенерство!
Говоря о Нашей, хотелось бы отметить смешение кровей в ее нестандартном генеалогическом древе. Религиозный дед – потомственный туркмен, давивший восточным менталитетом; попавшая в годы войны в СССР бабушка-немка, в 1993-м вернувшаяся обратно в Германию; воспитанные в советской идеологии родители, сумевшие перебраться в Москву из маленького азиатского села, – все это непростое наследие влияло на Ленкино мировоззрение. Взяв бабушкину немецкую фамилию и получив европейский паспорт, Елена Маратовна Генрих являлась западной личностью с сильным оттенком восточного менталитета.
Можно было лишь догадываться, что у такой яркой персоны творилось в душе. Москвичка часто говорила о Нашей «себе на уме», впрочем, сегодня за нее явно думал кто-то другой.
– Ты с Ахмедом разговаривала? – поинтересовалась я.
– Лучше мне вообще не разговаривать!.. А глупо улыбаться и смотреть мужикам в рот. – Одним длинным глотком, опустошив бокал, Москвичка продолжала: – Зачем я старалась, институты заканчивала? Чтобы мужиков распугивать? Они таких не любят.
– Боятся, – поправила я.
– Ну не знаю, только после минуты диалога грань была проведена и рамки строго очерчены.
– Да ладно тебе. Не расстраивайся! Все к лучшему. – Мои примитивные, но зато от всей души, искренние доводы не утешали Москвичку, а тем более не повышали ее самооценку.
Видя на ее примере, что неглупых думающих женщин мужчины почему-то сторонятся, я начинала переживать за собственное будущее. Самцам гораздо проще находиться в компании кукол, позволив себе полностью расслабиться, нежели обдумывать каждое слово рядом с такой, как Ленка. Правда жизни, балансируя между двумя полюсами, старалась найти золотую середину…
– Ты думаешь, сложно было уловить его жадные взгляды в ее сторону? Кажется, он особо этого и не скрывал, – Ленка рассказывала печальные подробности беседы с Ахмедом.
– Ты серьезно? – Я представила картинку: он разговаривает с Москвичкой, а все его внимание направлено на Нашу.
На самом деле так всегда было: сексуальный образ Нашей тянул как магнит. Длинные нарощенные волосы, идеальные линии фигуры 90×60×90, тонкая шпилька и глубокое декольте, что уж там говорить, завораживали даже женщин. Засматриваясь на нее, они старались глазами забрать хоть какую-то часть красоты, а если бы это было возможно, стянули бы платье или блузку с идеального тела, чтобы немедленно нацепить на себя.
– Куда серьезнее! Когда она повернулась, он вообще чуть не упал!
Действительно в чертах Нашей было больше от холодной строгой немки, чем от славянской девушки. Иногда она злоупотребляла макияжем, и это граничило с вульгарностью.
Из сегодняшнего урока Москвичка сделала определенные выводы: завлекающее платье имеет неоспоримое преимущество перед повседневным нарядом, а макияж Dior лучше, нежели его полное отсутствие.
– Расслабляться не надо! Плюс «держи язык за зубами» – манифест нового дня! – Рассмешив меня своей речью, она разлила остаток вина по бокалам.
Направившись к бару за другой бутылкой, Ленка заглянула на кухню, чтобы захватить пару кубиков льда.
– Вау! Ты должна это увидеть! – Москвичка застыла у открытых окон и позвала на кухню меня.
Парящие по морским просторам спортивные яхты оставляли разноцветные следы на синих волнах, рисуя пестрые узоры.
– Эрол говорил, американские скоростные моторки устроят показ… Круто!
– Первый раз присутствую на таком мероприятии! – призналась я.
– Я тоже…
Как оказалось, не все можно увидеть, проживая в Лондоне или Москве. Стамбул удивлял своей непредсказуемостью.
Полюбовавшись представлением, которое устроили яхты, Ленка вдруг произнесла:
– Он на тебя запал…
– Думаешь?
– Знаю.
– Ну если ты говоришь, значит, оно так и есть, – уголки моих губ приподнялись в довольной улыбке.
– А мне, как обычно, лодки не досталось…
Это выражение я слышала уже не первый раз. Изображая из себя жертву, на самом деле Москвичка таковой не являлась.
– Обычный катер тебе не подойдет, а мегаяхт не так уж много. – Сравнение мужчин с лодками имело смысл и было актуально в XXI веке. Непонятно почему, еще не закончив фразу, я была уверена, что уж Ленка мегаяхту обязательно найдет.
* * *
Наутро, не увидев Хатидже, я поняла, что вряд ли она появится до отъезда гостей.
Новый день не стер впечатлений от вчерашних событий. Хотелось надеяться, что Москвичка подойдет к сложившейся ситуации разумно и завтра они с Нашей мирно отправятся в аэропорт с приличным гонораром. Правда, повышенная оплата вряд ли устранит разлад между девчонками.
– Доброе утро! – увидев Москвичку, привалившуюся плечом к дверному косяку, я заранее знала ее ответ.
– Утро не бывает добрым. – Пройдя на балкон, она плюхнулась на стоящий там стул. – Я тебя пойму, если ты отсюда уже не свалишь.
– Какие планы на сегодня? – меняя тему, я поинтересовалась культурной программой.
– Фотик возьму: пощелкаю. На ланч куда-нибудь зайду. Надо бы пораньше спать лечь – завтра выступление.
Отдавшись просмотру фильмов, я равнодушно поглядывала на словарь и листы с записями, беспорядочно сваленные на журнальном столике. В экран я пялилась несколько часов.
Первый раз в жизни просмотрела титры до конца и прослушала весь саундтрек. Мне абсолютно не хотелось думать и планировать последующие действия.
Ленка появилась как раз вовремя, стала рассказывать о своей обзорной экскурсии, показывая фотки.
– После такого променада голову мыть надо! – трогая волосы, жаловалась Москвичка. – Думала, только ваши соседи ковры на голову трясут. Оказывается, тут это повально: прямо с балкона – на тротуар! А окна-то намывают! Никакой страховки! Высунулась: одна нога на карнизе, другая на подоконнике, и все как одна в платочке!
– Да уж… не зря гуляла…
Пожалуй, только в Турции можно наблюдать захватывающее зрелище домашней уборки. Местные домработницы, сомнительного образования и места проживания, прикрытые платками в религиозном стиле, высовывались из окон, натирая стекла обычной тряпочкой и вытряхивая паласы с балкона на головы прохожих.
После такого тяжелого труда, сидя на остановке в ожидании прибытия автобуса, они глазели на эксклюзивные автосалоны, предлагающие покупателям спортивные «БМВ», «Ауди» и «Феррари» ярких цветов.
Запечатлев на фотках несколько казусов здешних мест, Ленка сняла и кадры, похожие больше на виды французского Сант-Тропе, чем на пейзажи азиатской части турецкого Стамбула.
– Даже церковь нашла! – комментируя цифровое изображение, она показывала на маленькое здание, едва ли похожее на церковную постройку. – Вот! Будешь ходить! – типично по-московски прозвучала ее издевка.
– О… я не знала. А где это? – не обратив внимания на колкость, я внимательно рассматривала фотографию.
– Между двумя заведениями – прямо на углу! Прикинь? На барной улице.
– С ума сойти!
– У входа табличка: церковь греческо-православная. Я даже внутри побывала. Уверовала!
На фотке была видна стена бара, соседствующая с церковным забором. Вход в дом божий и дверь ночного клуба разделяли какие-то 10 метров.
– Невероятно! – Я смогла найти только одно слово, подходящее к данному сюжету.
Позже вечером появился Эрол с огромным пакетом суши в руках. Усевшись на просторные диваны гостиной, мы наворачивали роллы, показывая ему серию здешних фотографий.
– Никогда не обращал внимания на автобусную остановку напротив автосалона. И церковь между двумя барами тоже не замечал. Интересно… – с этими словами он потянулся за имбирем и положил себе на дощечку пару роллов.
Отметив происходящее, я притворилась, что не особо удивлена только что увиденным.
– Эти женщины в платках, они все истинные верующие?.. – поинтересовалась Лена.
– Может быть некоторые… Не все. Становится модой ходить в платках. Жены нашего нынешнего руководства закрытые, остальная публика просто копирует их не задумываясь.
Его ответ был вполне понятен. В свое время Раиса Максимовна Горбачева являлась символом женственности и изящества. Появившись на экране телевизоров с сумочкой «Шанель», она прорубила советским женщинам окно в мир моды и стиля. Наверно, турецкие леди высшего круга так же задавали тон исламским массам.
– А что ты думаешь? – продолжила тему Москвичка, обращаясь к Эролу.
– Я родился в Стамбуле и живу в Фенербахче. Такой ответ подойдет?
Посмотрев на меня, Ленка дала свое толкование:
– Я родился в Москве и живу на Кутузовском. Мне плевать на то, что творится в стране. Я в шоколаде!
