Марианна Красовская
Герцогиня. Ветер судьбы
9. Женский заговор
– Он так и сказал – вместе с герцогиней Шатиньон? – в сотый раз переспросила Хлоя. – О, его величество про меня не забыл!
Я кивала (в сотый раз), улыбалась. Вертелась перед зеркалом и мучительно сомневалась. Как подстрелить двух птиц сразу: понравиться Арману и не показаться королеве слишком уж красивой? Это было очень сложно! Не слишком ли скромное платье? Как лучше на прогулку: с тонким плащом или камзолом на манер мужского? Шарф нужен или нет? Ботинки или сапоги? Перчатки – шелковые или кожаные? В кожаных теплее, а шелковые изящнее.
Насыщенный винный цвет теплого бархатного камзола делает меня старше и строже. Ах, надо было надевать изумрудную амазонку, но уже поздно. Что ж, ничего не поделать, можно только чуть-чуть освежить наряд белым шелковым плащом. И тогда – шелковые белые перчатки. Не так уж и холодно на улице! Высокие ботинки на шнуровке, кокетливая крошечная шляпка с длинным петушиным пером и никаких, упаси боги, пудр и помад! Естественность и скромность – все же не стоит оставлять за собой такого врага, как ее высочество.
– До чего ж ты на Аду похожа! – вздыхает Хлоя, а я хмурюсь.
Походить на Аду Шантор нынче – дурной тон. Мне неоднократно дали это понять. Интересно, а Арман – помнит мою мать? Он старше меня на восемь лет, ему было одиннадцать, когда она погибла. Он должен был быть с ней знаком. Спросить бы его, за что он так ее ненавидит… так ведь не ответит.
Граф Волорье приехал вовремя и был до омерзения галантен – помог нам спуститься со ступенек, открыл дверцу экипажа. Видимо, ради Хлои, потому что мне он обычно только грубил. Мы уселись в его ландо – Макеши запрыгнул на облучок к кучеру. Сегодня Арман кивнул ему, как своему. Обидно – даже на Макеши он смотрит приветливее, чем на меня. Хотя врать не буду – меня Волорье тоже окинул пристальным взглядом – очень по-мужски. Мне даже показалось, что я немного ему сегодня нравлюсь.
Хлоя болтала обо всем на свете – вот чего у нее не отнять, так это умения вести себя в обществе. Мне вдруг остро стало не хватать смелости. Я угрюмо молчала. Вспоминала, как Арман меня целовал – это было впервые в моей жизни. А потом оттолкнул – и это тоже было впервые. Не раз и не два мне самой приходилось отталкивать излишне настойчивых мужчин. Однажды меня пытался «приласкать» сам сьогун. Не в меру ретивому мужчине (спору нет, привлекательному – сьогун был красивый, крупный, хоть и немолодой) пришлось изо всех сил наступить на ногу деревянной сандалией. Что же, он понял все сразу. Извинился даже. Ниххонские мужчины – они совсем другие. Там совершенно невозможно представить, чтобы кто-то оскорбил женщину знатного происхождения словами или поступками – это немыслимый позор! И чем выше статус мужчины, тем скромнее его поведение. Император одинаково вежлив как с женой дайджина, так и с самой последней поломойкой, что, впрочем, не мешает ему хладнокровно отдавать приказы о телесных наказаниях своих наложниц или служанок.
Неизвестно еще, что лучше – холодная змеиная вежливость или открытая ненависть.
Я опять оправдываю Армана, да? Да, я неравнодушна к этому мужчине. Ничего не могу с собой поделать. Он вызывает у меня очень странные чувства: и восхищение, и обиду, и смущение. Вчера я беззастенчиво с ним флиртовала, а сегодня краснею невпопад и прячу глаза. А он, как всегда, нисколько мне не помогает. Смотрит прямо с едкой насмешкой, а я отворачиваюсь, не желая, чтобы он надо мной смеялся.
Дорога рядом с ним невыносимо длинная, хотя ехать до королевского дворца по пустым улицам не больше получаса. И руки у меня в тонких перчатках совсем озябли.
Арман помогает Хлое выйти из экипажа, а потом подает руку мне – и неожиданно задерживает в своих ладонях. Наклоняется ко мне и шепчет:
– Прекратите страдать, красавица. Ничего не изменилось. Я вас не люблю, вы не любите меня – но это не значит, что мы должны шарахаться друг от друга.
– Не люблю? – вскинула я брови. – Да я вас просто ненавижу!
– И это прекрасно, – смеется Арман. – Идемте же!
И мы идем – а какой у нас выбор?
Наконец-то я вижу королеву! Высокая и статная женщина с холодными голубыми глазами мне явно не рада, приветствует с чуть уловимой брезгливостью в уголках красивых пухлых губ. Но рядом – его величество Вазилевс, который явно «поговорил» со своей супругой. Я просто не представляю, что она теперь думает обо мне, и могу только радоваться, что мы не в Ниххоне. Здесь мне просто не прислали горничную. Там бы запросто подкинули ядовитую склопендру в постель. Женские войны гораздо коварнее мужских, а ревность – ужасное чувство.
– Герцогиня Шантор, герцогиня Шатиньон, не желаете ли прогуляться по парку? – предлагает нам королева.
Хлоя качает головой, тут же выдумывая головокружение и легкую усталость. Я вдруг понимаю, что ей куда интереснее остаться в мужском обществе, а не бродить по лабиринту с королевой и ее стайкой фрейлин. Я же очень желаю прогуляться. И, кажется, в этом наши с ее величеством желания совпадают.
– Итак, вы вернулись на родину, – мы идем с королевой впереди. Остальные женщины отстали, чтобы не мешать нашей «задушевной» беседе. – И как вы находите Ранолевс?
– Очень шумным, ваше величество, – честно отвечаю я. – Так много пустых разговоров!
Интересно, она знает, что я на самом деле – не росла в монастыре?
– В Ниххоне все по-другому? – явно знает.
– Да. Там разговоры тише и тоньше. И медленнее.
– На Севере вам понравится, – неожиданно сообщает ее величество. По ее губам скользит почти незаметная улыбка. – Там люди куда более спокойные. Холодные. Вы уже решили, когда поедете в замок родителей?
– Нет, – вздыхаю я. – Признаться честно, я планировала дождаться ниххонскую делегацию и ехать уже с ними, но я слышала, что они задержатся?
– Да, море очень неспокойно. Хотя адмирал Волорье и рвется в плаванье…
– Адмирал Волорье произвел на меня незабываемое впечатление, – со смешком призналась я, радуясь, что беседа сама собой коснулась той темы, которая мне была нужна. – Это самый красивый мужчина, которого я когда-либо встречала.
Ее величество от изумления даже остановилась, заглядывая мне в лицо.
– Вы серьезно? – недоверчиво выдохнула она. – Вы находите Волорье красивым?
– Да.
– Он вам нравится.
– Я от него без ума.
– И… вы хотите его заполучить? – догадалась она.
– Очень хочу. Мне кажется, он был бы достойным отцом для следующего герцога Шантора.
Итак, я раскрыла все карты разом. Перед женщиной, которая считает меня своим врагом. Навредить он мне не сможет, не должна, а вот стать союзником… По опыту общения с подругами матери и курятником Хлои я знала, что в любой женщине живет самая настоящая сваха. А еще они очень любят помогать влюбленным дурочкам.
– Пойдем-ка в беседку, Ива, – предложила вдруг повеселевшая королева. – Поговорим, выпьем чаю. Кстати, зови меня Женевьева. Род Шанторов очень древний, они достойны называть по имени своих королей.
– Благодарю вас, ваше… Женевьева. Это честь для меня.
Кто молодец? Я молодец!
– Итак, рассказывай, – нетерпеливо приказала Женевьева, едва мы только опустились на подушки.
Одна из фрейлин зажгла маленькую спиртовую горелку, на которую установили чугунный плоский чайник. Поставила две чашки из ниххонского фарфора. Отошла.
– С чего же мне начать?
– Ты когда впервые увидела Армана? При дворе или раньше?
– В Ниххоне, – удивила её я. – Пару раз встречала на улице и уже тогда обратила внимание. Он… умеет впечатлять. И встретив его здесь, в Ранолевсе, я была поражена в самое сердце. Не иначе, как это судьба.
– А правду ли говорят, что твоя мать, Ада, любила в жизни только одного человека? – неожиданно спросила ее величество.
– Да, матушка… в смысле госпожа Авелин… так и говорила. Когда умер отец, мама тоже умерла внутри. Женщины нашего рода умеют любить только так – раз и навсегда.
– Ты влюблена в Волорье?
– Пока нет. Но я очень близко к этому.
– А… Бенедикт? Кажется, он тобой увлекся, – Женевьева, наверное, хотела назвать другое имя, но она ведь королева, хоть и женщина.
Очень красивая, к слову, женщина. И с очень усталыми глазами.
– Мне интересен только Арман, – заверила ее я. – Я хочу… стать его женой.
Вот так. Впервые я сказала это вслух и теперь понимала – это чистая правда. Я очень этого хочу. Меня устроил бы и статус его любовницы, но этого рано или поздно стало бы мне мало. А интуиция мне подсказывает, что стать сначала женой, а потом уже любовницей куда более вероятно, чем наоборот.
– Волорье – в свите моего старшего сына. Я его неплохо знаю, именно поэтому настояла, чтобы он сейчас был рядом с Бенедиктом. Мальчишке всего шестнадцать, и он сходит с ума от вседозволенности. Адмирал когда-то был таким же, но ему пришлось резко повзрослеть. Это долгая и некрасивая история, я думаю, девочка, он сам тебе ее расскажет. И да, Арману тоже пора остепениться. Он в самом возрасте для женитьбы, возможно, даже переспел, – она коротко усмехнулась. – Не все мужчины взрослеют красиво, Ива. А некоторые с возрастом и вовсе портятся, как несвежие фрукты.
Я не стала уточнять, кого она имела в виду. Мама рассказывала мне, что его величество Вазилевс был образцом благородства, но отец предупреждал, что он – сын своего отца. К тому же праздная жизнь и отсутствие трудностей мужчину расслабляют, делают его мягкотелым и оттого порочным. Ниххонские воины об этом знают и предпочитают всегда быть в труде и тренировках, чтобы не променять свой узкий суровый путь на широкую дорогу удовольствий.
– Я подумаю, как тебе помочь, Ива. Уверена – у нас все получится.
– Я бескрайне вам признательна, Женевьева. Мне кажется, чай уже готов. Позвольте разливать?
10. На Север
Моя союзница мне, кажется, так до конца и не доверяла, и ее можно было понять. Действовала она молниеносно: уже на следующий день меня снова вызвали в приемную к королю. На этот раз даже не через Армана, а просто запиской. А его величество выглядел не слишком любезным.
– Итак, Иветта, вы все же твердо решили ехать на Север? – спрашивал он.
– Да, это так. Хотя скорее уж не решила, а просто очень хочу увидеть земли моих предков. Но ехать в такую даль одной, в сопровождении лишь раба – глупость несусветная.
– Поедете в свите Бенедикта. Старшим там все же будет Волорье. Я счел нужным не препятствовать общению графа и своего сына, они хорошо ладят, а у Волорье хотя бы имеются мозги и честь. Сначала – в Белый замок, там вас ждет компаньонка, сестра Армана. Будет вам подругой.
Отлично! Я готова была расцеловать его величество! И ее величество, которой явно принадлежали все эти светлые мысли тоже. Всё так, как мне и нужно.
– Так стало быть, это правда? – кисло спросил король. – Вы хотите Волорье?
Я молча потупилась, чувствуя, как щеки заливает краска. Вопрос прозвучал на редкость двусмысленно, но и ответ на него был столь же прямолинеен.
Да. Я его хочу. И в мужья, и в постель, и в отцы своему ребенку.
Кивнула.
– А сил хватит его удержать? Армана я знаю очень давно. Он упрямый, как восточный ветер. Захочет – улетит.
Я неопределенно пожала плечами, продолжая смотреть в пол. Что ответить? Нет, я совсем не уверена даже в том, что мне удастся его поймать в свои сети. Я его очень плохо знаю. Но если не попытаюсь – буду жалеть об этом всю жизнь. Что мне делать, если у меня колени подгибаются рядом с ним и бабочки трепещут в животе? Но обо всем этом королю знать, конечно, не стоит.
– Граф Волорье – из достаточно знатного рода, – медленно сказала я. – Он хорош собой, здоров, умен, богат. И возраст у него самый подходящий. Почему нет?
– Действительно. К тому же у него еще три младших брата, и если с ним что-то случится, будет кому передать титул, – кивнул Вазилевс, хищно прищурившись. – Что ж, я ваш выбор одобряю, дерзайте. Приказывать ему не стану, не такой он человек, чтобы вот так запросто получилось. Он, конечно, не посмеет отказаться, но будет только хуже.
Я кивнула. Да, проще всего было бы приказать. Но его величество не хочет терять верного человека. Здесь не Ниххон – это в Ниххоне любой сьогун был бы счастлив получить невесту из рук Императора. А тут, видимо, всё по-другому. Придется самой.
– Вы свободны, Иветта.
Да, я свободна. Только не уверена, что это плюс. Сделала книксен и вышла, прокручивая в голове унылые мысли. Ну что ему стоило просто приказать, а? Как же я сама смогу его заполучить? Как убедить? Соблазнить его не вышло, он слишком уперт. Возможно, я смогу стать ему другом? Так ведь бывает? Мне нужен план, но беда в том, что в планировании я никогда не была сильна. Маму бы дождаться, она бы что-то посоветовала. Но чем быстрее я покину столицу, тем лучше. Я откровенно боялась короля. Не нравились мне его взгляды, его намеки.
– Мне очень не нравятся слова Вазилевса, Ива, – неожиданно вырвал меня из невеселых мыслей голос Макеши.
Мы с ним шли пешком по улице – медленно, задумчиво. Оказывается, размышляли об одном и том же.
– Он так нехорошо сказал про братьев Волорье, – продолжал мой туземец. – Что задумал?
– Не знаю. Не уверена, что меня смущает именно это.
– Я думаю, Волорье нужно будет быть очень осторожным, особенно после рождения сына.
– Я думаю, мы забегаем далеко вперед, – хмыкнула я. – Какого сына, о чем ты? Мне сначала нужно завоевать эту крепость, а лишь потом думать о ее обороне!
– Поверь мне, крепость сама готова выбросить белый флаг.
Я не верила, конечно.
Но у меня уже был план, правда, я совсем не уверена, что тот самый, идеальный. Но в свою постель я Армана заполучу, это точно.
Вещи в дорогу я собирала особо тщательно. И на дне моего сундука лежала та самая птичья маска и белое шелковое кимоно. Да, я привезла их из Ниххона. Не то, чтобы я рассчитывала встретить здесь Ю-Вея, нет, я о нем лишь мечтала, будучи уверенной, что нет, никогда мы больше не столкнёмся, а если столкнемся, то кто он рядом со мной? Простой капитан – и герцогиня Шантор? Немыслимо. И наряд этот я положила только для того, чтобы вспоминать иногда самое рискованное мое приключение. А теперь – время пришло платить по счетам. Я очень много задолжала Ю-Вею, и он этот долг получит сполна!
***
Я ждала кавалькаду его высочества на улице возле дома Шатиньонов, нетерпеливо притопывая каблучками дорожных сапожек. Сегодня я готова к любой неожиданности, даже и к поездке верхом. Темно-синяя шерстяная юбка имеет специальные разрезы для верховой езды, и сапоги у меня под ней высокие, и штаны довольно плотные.
Его высочество задерживался, Макуши хмурил свое выразительное черное лицо, явно недовольный ожиданием.
Хлоя, провожавшая меня, ахала и вздыхала, уверяя меня, что ехать в сопровождении дюжины мужчин – совершенно неприлично. У меня должна быть компаньонка. Я возражала, что у меня есть Макеши, и толку от него куда больше, чем от любой барышни. Вздумает кто-то меня обесчестить – что сможет сделать дуэнья? Завизжать или упасть в обморок? Смешно. А телохранитель меня защитит.
О том, что я сама прекрасно могу себя защитить от насилия и разбоя – скромно промолчала. Незачем это афишировать.
– Ох, да дело ведь не в этом, – попыталась объяснить Хлоя.
– А в чем?
– Компаньонка должна блюсти твою мораль…
– Что? – я вытаращила глаза, смеясь. – Что мне чужая женщина? Если я захочу, она меня не остановит. Да никого не остановит! Это лицемерие ужасное, Хлоя!
– Вся в мать, – констатировала моя старшая подруга. – Та тоже всегда плевала на правила приличия. Оттого и погибла.
– Конечно, – огрызнулась я. – Когда не знаешь, что сказать – вспомни Аду Шантор. Как будто отец у меня был идеальным! Как будто графиня Волорье не путешествовала в сопровождении одного лишь ниххонского воина! Как будто вы, любезная моя Хлоя, не вышли замуж за Шатиньона, едва лишь остыло тело вашего первого супруга!
– Времена были другие, – прищурилась Хлоя. – Там было не до приличий!
– Ничего не другие, – отмахнулась я. – К тому же я буду в свите его высочества. Вы сомневаетесь в его чести?
– У Бенедикта есть честь? – хмыкнула Шатиньон. – Да из всей этой шайки доверять можно только одному Волорье. После того похода, когда он вернулся с таким вот лицом – он очень изменился. А до этого тоже был гулякой и пьяницей. Но сейчас да – моралист. Вынужденно.
– Не смейте оскорблять графа Волорье, – вспыхнула я, не обращая внимания на знаки, подаваемые мне Макеши. Эта старая ворона разозлила меня до крайности. – Он – достойный человек. Он…
– Достойный чего? – раздался насмешливый голос сзади.
Победно улыбнулась Хлоя, явно видевшая, как к нам приблизился Арман и теперь довольная тем, что я попала в неловкое положение. Я снова понимала, что краснею и ничего не могла с собой поделать.
– Достойный всяческого восхищения, – отчеканила я, глядя Арману прямо в глаза.
Он усмехнулся.
– Лестно. Жаль, времени немного. Его высочество изволит спешить на Север. Это все ваши вещи? – Волорье окинул недоуменным взглядом два моих сундука и узел Макеши.
– Да. Лишко?
– Мало. Обычно женщины гораздо более запасливы.
– А зачем мне тащить свои платья на Север? – удивилась я. – Кого мне там удивлять и восторгать? Мне хватит. Нужно будет задержаться – швеи есть везде. К тому же не так уж и много у меня нарядов.
– Ладно, – Арман все же покачал головой и кивнул Макеши, как старому другу. – Мак, ты ведь умеешь править? Будешь кучером.
И прежде, чем я успела возмутиться – а какого это беса Волорье распоряжается МОИМ телохранителем – мой туземец кивнул и споро погрузил сундуки в дорожную карету с гербом Волорье на дверях.
– А где принц? – запоздало догадалась спросить я.
– Там, – махнул рукой граф. – Догоним. Ему очень не терпится ехать. Я не стал настаивать, он же потом весь изноется, что я его задерживаю.
– Эта его баронесса? – понимающе кивнула я, усаживаясь в карету напротив Армана.
– Маркиза, – зачем-то уточнил он. – Маркиза Ленье.
Пожала плечами. Мне-то какое дело до увлечений его высочества? Он ведь по меркам Ранолевса совершеннолетний, а уж как он проводит ночи, меня и вовсе не касается. Более того, мне все это даже на руку. Я еду наедине с Арманом. Разве можно представить себе что-то более прекрасное.
– Прекратите раздевать меня взглядом, – буркнул Волорье, запрокидывая голову и прикрывая глаза. – Я уже говорил – вы мне как женщина неинтересны.
– Я переживу, – заверила его я. – Никаких интрижек, я поняла. А как друг? Мы можем стать друзьями?
Он приоткрыл здоровый глаз.
– Зачем?
– Мне страшно и одиноко здесь, – честно ответила я. – И вы – единственный, кому я доверяю.
– Зачем?
– Зачем доверяю? Вы честный и благородный мужчина. И раз уж вам я не нравлюсь, то еще и надежный. Ни на мой титул, ни на мой замок не претендуете, а это важно.
– И что требуется от вашего друга?
– Советы. На Севере, кажется, еще страшнее, чем здесь, в столице. Там нравы другие, более суровые. А вы там родились. И знаете, наверное, почти всех. Просто подсказывайте мне, кто мне враг, а кто нет. И помогите выбрать приличного жениха, который после свадьбы не запрет меня в башне и промотает мое имущество.
– Вас, пожалуй, запрешь, – проворчал он. – Но вы правы. Помощь вам очень нужна. И ехать одной на Север – форменное самоубийство. Почему Вазилевс просто не назначил вам супруга? Хотя… Пожалел, наверное.
Я надулась, а он вдруг улыбнулся по-доброму:
– Он сердится на вас. Что, не пустили его в спальню?
Мотнула головой, не зная, что ответить. Так он, вроде, и не приходил. Намекал разве что.
– Конечно, я вас не оставлю, – кивнул Арман, все еще улыбаясь. – Найдем вам самого лучшего жениха. У меня вот три младших брата. И у Регнара неплохой парень. Хотя нет, этот женится на ком угодно ради вашего замка…
Он зачем-то начал перечислять подходящих женихов, а я злилась. Вот же… болван! Дубина! Форменный идиот!
11. Ниххонский театр. Акт первый
К вечеру мы достигли постоялого двора, на котором должны были встретиться с принцем. Там его, разумеется, не было. Хозяин сказал, что кавалькада всадников была здесь мимо еще днем. Как саранча налетели, быстро, буквально на ходу, сожрали всё, что было из съестного, расколотили пару тарелок, кинули кошель с золотом на пол и умчались дальше. К счастью – не остались ночевать.
Арман красноречиво стиснул зубы, не посмев рассказать, что это был кронпринц со своей шайкой, а не какие-то там разбойники.
– Так вот зачем он меня отправил за вами, герцогиня, – прошипел Волорье. – Чтобы я не мешал ему делать глупости. Конечно, я же старый зануда, со мной скучно!
– И что теперь? – я дотронулась до его рукава. – Дальше едем? Догоним?
– Я устал как собака, – буркнул граф. – От этой кареты голова распухла. Ночуем здесь. Догнать не догоним теперь, куда нам. Они быстрее.
– Оставляйте меня с Макеши и езжайте, – предложила я, видя, как он нервничает. – Купите себе коня… Догоняйте мальчишку.
– К чему? Я знаю, где его искать. К тому же я обещал о вас позаботиться. Бросить тут одну… не смотрите на меня так! Ваш туземец неместный! А принц… с ним одиннадцать взрослых парней. Некоторые даже не совсем идиоты. Эй, хозяин! Две самые лучшие комнаты и ужин, да побыстрее. И ванну госпоже герцогине наберите.
Я прикусила губу, ощущая свою вину. Это из-за меня он так тащится. Был бы один – ехал бы верхом. Я ему только мешаю. Зато… когда у меня еще появится такая возможность?
Номера нам предоставили дверь в дверь. Я немедленно потребовала у Макеши один из своих сундуков. Поужинала, приняла ванну. Разложила на постели белое шелковое кимоно с красным поясом, расправила перья на птичьей карнавальной маске. Какая она громоздкая! Надо бы приобрести что-то более аккуратное. А все же – красивая невероятно. Золотой бисер на «клюве», алые перья, осыпанные полустертой позолотой. Провела пальцами – и теперь они заблестели. Не маска – произведение искусства. Мама рассказывала, что она передается у нас… у нее в семье из поколения в поколение. В этой маске ее мать встретила ее отца. В этой маске сама Авелин Ферн встретила своего ниххонского мужа. А я – пришла в ней к Арману, то есть, к Ю-Вею. Надеюсь, это судьба. Надо бы, конечно, вернуть маску – по всем законам она принадлежит Янголь. Но… чуть позже. Сестренка все равно еще очень мала.
Я гладила мягкие перья, понимая – оттягиваю неизбежное. Если уж решилась – нужно действовать. Выглянула в окно – уже давно стемнело. Пора!
Арман уже спал. Во всяком случае, до того момента, как я приоткрыла незапертую дверь. Это он очень, очень опрометчиво! Почему не задвинул засов? Ждал кого-то? Не меня ли?
Тихо прошла в маленькую комнату, шелестя шелком кимоно. Поставила поднос с чайником на крошечный стол, вернулась к двери и заперла засов. Кого бы он ни ждал – ему тут больше не рады.
– Виро… – негромко произнес по-ниххонски Арман. – Это сон? Ты – сон?
– Морок скорее, – прошелестела я на том же языке. – Спи, спи. Чай?
– Не откажусь.
Налила чаю (разумеется, особого, но теперь с тщательно просчитанной дозой сонной травы), с поклоном подала ему чашку. Он выпил медленно, не сводя с меня глаз. Его жизнь ничему не учит? Я могу спокойно предложить ему яду, да?
– Ю-Вей, я осталась тебе должна, – шепнула я, развязывая пояс кимоно и позволяя белому шелку соскользнуть с белых плеч. Боялась, что он примется играть в благородство, поэтому сразу пошла с козырей. – Надеюсь, ты не забыл.
Конечно, он не забыл! Даже имя запомнил! Мечтал обо мне? Надеюсь, мечтал.
– Собираешься отдать долг? – потянулся он на постели. Сквозь тонкую ткань его кальсонов я видела явственное возбуждение. – Какая… честная!
– Ничего личного. Ты заплатил. Я отдаю товар.
– Даже так!
Нет, а что ты хотел, мой милый? Ты же мне сам распинался про честных шлюх. Вот, получи. Самая что ни на есть честная. Насчет шлюхи не уверена, но ведь продаюсь? Во всяком случае – он так думает.
Медленно покачивая бёдрами, я подошла к его постели. Он сидел с пустой чашкой в руках, широко расставив ноги. Встала между его колен, забрала чашку. Погладила светлые взъерошенные волосы. Мягкие такие, тёплые. Моя грудь была как раз на уровне его глаз. Устоит ли? С Ивой – вполне себе устоял.
– Хочешь сказать, что все ещё невинна? – тихо спросил Ю-Вей, касаясь костяшками пальцев так бесстыже затвердевших сосков.
– Проверь.
– И проверю. Я ведь заплатил… верно?
На миг мне стало страшно. А вдруг он из тех особенных мужчин, которые получают удовольствие, причиняя боль? Не похоже, конечно, но мало ли…
– Чего испугалась, цветочек?
– Боли, – честно ответила я.
– Не обижу, буду нежным, – он притянул меня на свое колено, уверено прижимая к своему телу, так, что затылок лёг на его плечо. – Разве можно обижать таких нежных девочек? Слушай, а маски поменьше у тебя нет? Мешает ужасно!
– Боюсь, что нет, – хихикнула я.
– Купи. Денег дать?
– А ты болтун.
– Ещё какой! – согласился Ю-Вей, лаская пальцами мою грудь и мягко прихватывая соски.
Я заерзала, а он плотно обхватил левой рукой мою талию, не позволяя ускользнуть от острой ласки. Его зубы коснулись плеча. Я всхлипнула, дернувшись. Почему моё тело так реагирует на него?
Ах! Рука, отпустившая грудь, смело раздвигает мои колени, пальцы рисуют загадочные узоры на внутренней поверхности бедра. Я пытаюсь сдвинуть ноги в смятении, совершенно растерявшись.
– Нет, не смей, – гудит он мне в ухо и прикусывает мочку – почти больно. И сладко.
Пальцы его смело ныряют ниже, так уверено и властно. И нежно. Язык ласкает шею, плечо. Руки – там, где сейчас пылает самый настоящий огонь. Я выгибаюсь с жалобным стоном, забывая о том, зачем пришла. Невероятный!
Его пальцы дерзко вторгаются в мое лоно, гладят, ласкают… я уже не понимаю, что он со мной делает, только извиваюсь и поскуливаю от острых ударов удовольствия. Вторая его рука терзает грудь, в ягодицы упирается явственное свидетельство его неравнодушия. Так… невозможно прекрасно! Он везде. Его много. Руки, губы, острые зубы на моем плече. Движения пальцев всё быстрее, всё настойчивее. Ю-Вей тяжело дышит мне в ухо. И словно огненной вспышкой по телу разливается сладкая истома и слабость. Что же это? Неужели то самое – высшее удовольствие, излияние женской энергии? Но… так нельзя! Мужчина не должен! А как же он сам?
Взлетаю, оказавшись вдруг на кровати, жмурясь. Значит, еще не всё! Мне и страшно до одури, и очень хочется познать его до конца. Он опускается на меня, но не спешит. Вместо рук ощущаю его горячее копье. Очень горячее и очень большое. Слишком большое для меня, наверное. Но он толкается раз, другой… пока не больно. Приятно, даже очень. Словно всё так, как и должно быть. Раздвигаю ноги шире, позволяя проникнуть еще глубже. Ю-Вей очень осторожно, очень медленно проникает в меня. Растягивает, наполняет. Я прикусываю ладонь, чтобы не взвыть от боли. Ох, это кошмар какой-то! Пусть он прекратит, я больше не хочу! Из глаз ручьем текут слезы.
Он замирает, тяжело дыша. Понимает, кажется, что я вся под ним сжалась в комок.
– Прости, по-другому не получится, – хрипло шепчет он. И делает еще одно движение бедрами.
Боль затихает – не до конца, но все же не такая острая. А Ю-Вей вдруг отстраняется и встает с постели.
– Лежи, не шевелись, – командует он, а потом вдруг прикасается там, где саднит и печет, прохладной влажной тряпочкой. – Больно? Очень?
– Терпимо, – вру я. – Что ты делаешь? Почему остановился?
– Тебе было неприятно. Я так не могу.
– Что, ты за это заплатил пять тысяч риссов? Чтобы вот так глупо…
– Выходит, за это, – усмехается он, укутывая меня в одеяло. – Забавно. Ты – первая девственница в моей жизни. Надеюсь – последняя. Больше я на это не поведусь. Ты вся дрожишь, Виро. Еще больно?
– Нет, уже нет. Продолжим?
– В другой раз. Сейчас тебе совсем не будет приятно. Я так не хочу.
– Я умею… иначе, – осторожно скольжу ладонью по его животу.
Он перехватывает мою руку и крепко сжимает, зевая.
– Потом. Приходи еще. Я заплачу.
– Такой богатый?
– Такой глупый, скорее, – смеется он. – Ты же всё равно мне снишься. Во сне я могу хоть сколько платить.
Он снова зевает – душераздирающе. Я, наверное, без труда бы настояла на своем, но мне уже ничего не хочется. Я разочарована. Больше никогда не буду этим заниматься. Больно. Но вначале было приятно и даже очень! Мне ведь говорили, что первый раз всегда такой.
Ю-Вей уже спит. Крови совсем немного – он был очень аккуратен. И все же – надо убрать следы. Поднимаюсь, морщась, снимаю постылую маску и накидываю кимоно. С трудом перекатываю этого огромного медведя по кровати, меняю простыню. Надо бы позвать на помощь Макеши, но у всего есть свой предел. Мне теперь ужасно стыдно за свой поступок. Хотя я понимаю – если бы я получила от нашего слияния удовольствие… если бы мы оба его получили… я бы чувствовала себя по-другому. Смогу ли я еще раз к нему прийти? Посмею ли?
Думаю, что нет, никогда. И как я завтра буду смотреть ему в глаза?
