Марианна Алферова
Третье поколение
Но страсть, с которой он говорил, поражала.
– Ты умен, парень. Умен, хитер, изворотлив. Ну, а теперь прикинь, захочу я иметь дело с подобным типом? Гор внезапно успокоился, положил ногу на ногу, улыбнулся дружелюбно и открыто: ну, глядите, разве я не симпатяшка?
– Я могу расплатиться.
– И как же?
– Я же сказал: через десять лет мы будем на Гее-2.
– А я думаю, это вранье. Я даже сомневаюсь, умеешь ли ты говорить правду. Ты все время врешь, тебя ловят, скидывают в промку. А ты как таракан ползешь в зону управления, как будто здесь намазано чем-то сладким.
– Я вру, но не все время. В промке на правде можно уехать только в кресло ремонтника. Так что я решил совершить пертурбационный маневр, использовав вашу, сударь, гравитационную массу для получения ускорения, как «Вояджер» когда-то. И потом, вы мало чем рискуете, поверив мне. Если дело не выгорит, вы просто ничего не получите. Но и ваши траты будут ничтожны. А мне так нравится ваш дом с этими огромными помещениями и фальшивыми окнами. Но только представьте: на Гее-2 окна будут настоящими. Стоит рискнуть? Настоящие окна!
Адриан вскочил и, подойдя к фальшивому окну, раскинул руки, потом медленно повернулся:
– Настоящие окна! Настоящий воздух! Настоящая вода. Реки, озера, водопады. Почему вы ничего не делаете, чтобы это получить?
Слорр моргнул (связывается по нейрошунту, – сообразил Гор), в кабинет вошел глава службы безопасности палубы лейтенант Ли.
«А ведь это ему подчиняются работяги утилизатора, он следит за точностью исполнения казней по четвертому строгому выговору», – от этой мысли ужас холодным штырем пронзил тело Гора от затылка до самых пят.
Как там говорили прежде? «Душа уходит в стопы?» А какой у лейтенанта будничный вид. Ничего злодейского, демонического в облике – ничем не примечательное лицо, аккуратная стрижка, псевдоскаф серый с черным. Светящаяся голограмма на плече.
– Лейтенант, – обратился префект к безопаснику нарочито официально, – Адриан Гор поселится у меня в доме, будет посещать лицей вместе с Натали. Но проследи, чтобы с полуночи до шести утра двери его бокса не открывались.
Слорр держался так, будто не подозревал, чем занимается его лейтенант.
Или это просто умение отрешаться от неудобной инфы? Или осознание неизбежного, ведь власть всегда отягчена злом.
Кошмар сложил ладони на восточный манер, изобразил что-то вроде шутливого поклона и направился к выходу. Уже у двери обернулся:
– Тихого вечера, барон.
Ли положил ему руку на плечо, и они вышли.
Слорр вызвал вновь те два листа досье, которое просматривал перед приходом гостя, и перечитал заново. Префект всегда настороженно относился к третичникам. Во многом они были для него загадкой. Они приняли полет как данность, как на Старой Земле воспринимали смену времен года. Их истинной страстью стали донаты – и как можно больше. Уже в четырнадцать многие гребли их десятками тысяч, тогда как для большинства из второго поколения получить сотню было великим счастьем. Шестнадцатилетние – они на многое способны. Год назад все палубы охватила истерия: Сеть полнилась сообщениями о том, что уровень кислорода в помещениях ниже нормы. Началась паника, людям стало казаться, что они задыхаются. Установленным повсюду приборам не верили, передавая друг другу, что отрегулированная техника врет. И почти сразу же в Сети стали предлагать баллоны с кислородом по тысяче донатов за штуку. Люди покупали и верили, что им доставляют сжиженный кислород. На самом деле в баллоны был закачан самый обычный воздух, по составу точно такой же, каким были наполнены помещения корабля. Через неделю афериста схватили. Но за эту неделю он сумел сделаться миллионером. Этот, конечно, слишком уж зарвался. Но такие новые «продавцы воздуха» помельче появлялись среди третичников чуть ли не каждый день.
Слорр помедлил и включил вызов на планшете.
⁂
Лил явилась на зов. Как была, в домашнем: серое трико, поверх – туника в мелкую поперечную полоску.
– Вообще-то я планировала бай-бай, а не обсуждать с тобой психологические тесты, – заявила она насмешливо.
«Только маска», – напомнил себе Слорр.
Для него она навсегда женщина, стоящая в боксе, привалившись спиной к стене. Она будто в глубокой яме, в черном колодце, в глазах боль, безмолвный крик, призыв о помощи.
«Анни в медицинском блоке. Опухоль мозга». – Она смотрит на него как будто издалека, из другой части корабля или из другой вселенной – и он знает, что ничем не может ей помочь, и чувствует себя виноватым, беспомощным и не ведает что сказать. Потому что в пропасть, из которой смотрит на него Лил, слова не доходят.
Еще через месяц, после того как обезображенное болезнью тело Анни отправили в утилизатор, Лил исчезла. Рассказывали, что ее видели в «Черном квадрате» – почерневшую, с запавшими глазами и запекшимся ртом, готовую к смерти. Но смерть не пришла, а Лил вернулась спустя три месяца – сильно исхудавшая, но какая-то странно веселая, порхающая, полная новых идей, с яростной энергией готовая воплощать креативные проекты.
Только об Анни она больше никогда не говорила.
– Мне нужно обсудить с тобой один вопрос, – Слорр дружелюбно улыбнулся.
– Только один? – Она уселась в кресло, погладила подлокотники, как будто считывала инфу. Или в самом деле считывала? Надо будет проверить кресло.
– Я давно пытаюсь отменить этот дурацкий закон о четырех нарушениях.
– Четырех строгих предупреждениях, – уточнила Лил.
– Ну да. По мне – он бессмысленно жесток. Но Мостик раз за разом отвергает наши предложения.
– Ты хочешь затеять бучу?
– Я конформист, ты же знаешь. Но также полагаю, мы не должны убивать людей из-за дурацких проступков.
– Говард, мы уже говорили об этом десятки раз. Наша главная опасность в пути – мутации микроорганизмов и мутации в обществе. В замкнутом пространстве отношения меняются стремительно. Сохранить стабильность, интерес к жизни, поддерживать порядок – вот задачи внутреннего управления. Не сумеем сберечь структуру – произойдет быстрое перерождение экипажа в примитивное бандитское общество, деградация науки, хаос. Нам все время приходится прибегать к ограниченной жестокости.
«Занятно, как эта женщина рассуждает о социальных проблемах корабля, не зная его главной тайны. Неужели не догадывается? За десять лет – и не заметила? Кошмар почуял с первого взгляда – недаром смотрел на меня в первые минуты с таким ужасом. Ограниченная жестокость! Кажется, она еще больший конформист, нежели я».
– Мы уже не раз подходили к опасной черте, – продолжала Лил. – Вспомни банду, что два года терроризировала промку, ты же тогда не возражал, чтобы всю компашку отправили в Утку.
– Бандиты, которые грабили, насиловали и убивали, а службы безопасности смотрели на это сквозь пальцы? Да, очень хорошо помню. Именно из-за попустительства СБ пришлось прибегнуть к радикальным мерам – потому что их не остановили сразу, после первого рейда. Лил, послушай и подумай: сегодня чуть не отправили в утилизатор подростка, который стремился попасть из промки к научникам. Парень занят поиском сокращения времени в пути. Не находишь, что это глупо – убивать за тягу к знаниям?
– Может быть, он соврал тебе и у него другие цели.
– Это я проверю, но четыре строгача висят над ним дамокловым мечом.
– И ты хочешь изменить закон? Ну, это займет года три или четыре, насколько я знаю всю эту бюрократическую тягомотину – даже если большинство палуб выскажется на собраниях за отмену казни при нарушениях дисциплины. Но мы не соберем большинство. Людей постоянно пугают опасностью бунта, и они готовы терпеть строгие законы, лишь бы защититься от хаоса. За это время парень с таким бесовским характером снова попадется на нарушении и угодит на ленту утилизатора. Закон менять нельзя, порядок необходим.
– Я не позволю его убить.
– Тогда действуй.
– Что ты предлагаешь?
– Найди того, кто подчистит дело.
– Так просто?
– Надо выбирать кратчайший путь и наименьшее сопротивление. Основы лучше не трогать.
– И что потом? Подчищать другие дела?
– А то ты этим не занимался! – хмыкнула Лил.
– Но есть какое-то иное решение проблемы? Нарушений становится все больше, разве ты не говорила об этом?
– Скука – главнейший враг корабля. Значит, число нарушений будет только расти, проблема есть и ее надо решать. Зачастую решение проблемы выглядит совершенно фантастическим. Направить энергию в новое русло и одновременно раскрасить серую жизнь – вот выход. Я уже не раз говорила на этих наших пустомельных конференциях, что кораблю необходимы свои кумиры.
– Твоя программа театрального ренессанса – я помню и поддерживаю, ты же знаешь. Разве наш театр плох? Что они сейчас ставят? Ах, ну да, конечно же Шекспира.
– Ты зря иронизируешь, Говард. Мужчины и женщины – новые олимпийские боги – способные притягивать к себе и вдохновлять. Они что-то вроде психологического циклотрона, разгоняющего человеческие эмоции, люди, попадая в их орбиту, настолько эмоционально меняются, что способны окрасить свою жизнь заемным блеском. Недостаток эмоций – бедствие корабля. Примитивный секс и наркота не есть решение проблемы. Нам нужны боги, которых любят, а не те, которых боятся.
Слорр внезапно расхохотался. Его ядовитый смех заставил Лил умолкнуть.
– Мостик, они же там вообразили себя богами и требуют преданной и безусловной любви. Зачем нам создавать богов? Они уже есть.
Лил вскочила, разгневанная.
– Не надо выворачивать наизнанку мои слова! Мы находимся практически в летящей тюрьме! Во Вторую мировую войну пленные англичане и французы ставили в концлагерях спектакли.
– Это был удобный способ прорыть подземный ход. А нам что рыть?
Лил прищурилась.
– Спроси у своего найденыша.
– Никому и никогда не удается завершить свои дела на корабле. Все бросают дело на середине.
Глава 5
Год 77-й полета. 15 сентября по условному календарю корабля. Палуба C
Визит к префекту Слорру в условно-утренние часы был краток – Клим выслушал требования, кивнул, вышел, с трудом подавляя раздражение. Ничего не объясняя, префект потребовал опекать новичка – спасать от неприятностей и одновременно следить, чтобы тот не натворил бед. Клим превращался в своего рода педагога, которому надлежало таскаться по пятам богатого оболтуса. Только тут в качестве аристократа выступал преступник, спасенный Натой из утилизатора, уроженец промки, ничтожный авантюрист. Внутри у Клима все кипело от подобной несправедливости, но просьба барона равносильна приказу. Слорру не перечат. Он был много лет несменяемым префектом палубы, а кроме того – единственным человеком у сишников, кто держал постоянную связь с Мостиком. Ходили слухи, что в молодости он лично вел научный проект по заказу самого Командора, причем проект весьма успешный, чем заслужил особую милость небожителей, недаром его старший сын призван для службы на Мостике, неслыханная милость на корабле, где переход с одной страты на другую практически запрещен.
В довершение ко всему, выходя от Слорра, Клим столкнулся в коридоре с новичком: тот был в домашнем трико, растрепанный после сна, но при этом такой самоуверенный, будто он не пробился снизу из промки, а спустился с Мостика на их жалкую палубу, чтобы осчастливить своим нелепым присутствием.
– Ты не думал, – спросил Клима Гор таким тоном, будто они минут десять назад прервали разговор, – что вы могли бы включить меня в свою стаю. Получилось бы звездно.
– Стая? Ты серьезно? Хочешь пристыковаться? – Клим опешил от подобной наглости. – И кем же ты мыслишь себя в нашем прайде, мелкий?
– Лидером, разумеется.
– Ты – никто, – прошипел Клим в лицо парню.
– Я прошел все палубы, что ниже вашей, – все, кроме ангарной, где стойло шаттлов. Я изучил устройство корабля, его слабые стороны, я гулял по балконам. Я связывался с другими кораблями – с «Джеймсом Куком» и «Магелланом». Так что я – лидер. И стая мне нужна, чтобы мы добрались до Геи-2 как можно быстрее. Или ты планируешь застрять на этом корабле на всю жизнь? Неужели охота?
– Сейчас мне охота тебя прибить.
– А я хочу пари.
– Какое?
– Можешь прибить меня, если через десять лет мы не окажемся на Гее-2.
– Долго ждать.
– Не жди – действуй.
⁂
На палубе C сама процедура приема пищи давно превратилась в ритуал. В отличие от промки, где поглощение обедов и ужинов напоминало заправку двигателей механизмов топливом – чем быстрее, тем лучше, здесь уделяли внимание мелочам. Скатерти непременно белые, под лен, льняные же салфетки, пропущенные сквозь серебряные кольца, тарелки под фарфор, непременно с росписью и золотой каймой, вилки, ножи, бокалы под хрусталь, чашки – под костяной фарфор. Этот образ изысканности надлежало пронести сквозь годы и возродить на новой родине в домах колониальной аристократии.
Утром за завтраком в каюте Слорра собралась вся семья, даже Александр, облачившись в нарядный китель, материализовался из своего бокса, получив от Ирен инфу, что в каюте префекта объявился подселенец. Ирма успела пообщаться с беглецом из промки накануне, а вот Ирен ожидала знакомства с изрядной долей скептицизма. Двадцатипятилетняя красавица с нежной прозрачной кожей, естественным румянцем, русыми вьющимися волосами, умевшая отбрить любого наглеца язвительной шуткой, на палубе C слыла недотрогой. Искавшие ее внимания парни-третичники всякий раз получали отпор, более солидные кавалеры из второго поколения отвергались с такой же презрительной дерзостью. На робкие расспросы Ирмы о делах сердечных Ирен отвечала насмешливо, что серость и старость ее не интересуют.
Вот и сейчас она задавала тон беседе:
– Ну и где наш упавший с баррикады Гаврош? – Ирен обожала делать отсылки к литературным источникам, не важно, говорили они что-то собеседникам или нет.
– Он придет к столу позже, чтобы вы могли беспрепятственно посудачить на его счет, – отозвался Слорр.
– Не знала, что теперь ты опекаешь убогих и сирых, – парировала Ирен. – Даже если он придет к столу, то ко столу не придется, – скаламбурила Ирен.
– Никакой он не убогий, – вступилась за своего найденыша Натали. – Он просто не похож на других.
– Иногда стоит со скуки заводить домашних любимцев, – Ирен не лезла в Сеть за нужным словом – тут у Натали не было и шанса ее одолеть.
– Адриан – симпатичный мальчик, – Ирма, как всегда, постаралась всех примирить.
Будто дожидаясь ее слов, в столовую вступил Кошмар. Впрочем, ничего кошмарного в его облике сейчас не было: еще влажные после душа волосы зачесаны назад, синий псевдоскаф, приготовленный для него Ирмой, пришелся как раз впору. Он улыбнулся весело, без тени наигранности, демонстрируя ослепительную улыбку.
«Собака. Он же успел отбелить зубы», – отметила про себя Натали с легким восхищением.
– Прошу прощения, видимо, таймер сбился.
– Гений не может наладить таймер! – презрительно фыркнул Алекс.
– Я его отрегулирую к завтрашнему утру. – Гор занял оставленное ему место за столом с таким видом, будто всегда тут сиживал по утрам.
– Вы, наверное, не привыкли к подобным трапезам, – поинтересовалась Ирен. – У эйчников так не принято, – проявила она осведомленность в обычаях нижних палуб.
– В последнее время я в основном обретался в подсобке. Условия там скотские, зато Сеть открыта круглые сутки. – Гор раскромсал омлет без помощи ножа одной вилкой, чем шокировал Ирму до глубины души.
– А ваши родители? Как они относились к пребыванию сына на подсобной палубе? Их не беспокоило такое погружение?
– Им все равно, они умерли. – Гора, казалось, ничуть не смущали вопросы, которыми засыпала его Ирен. Отвечая, он умудрялся отправлять в рот куски омлета, пользуясь одной только вилкой и демонстративно игнорируя нож.
– Но у вас же остался опекун?
– Да, Надя, мамина младшая сестра. Ее изнасиловали и убили во время бандитского рейда.
– Ирен, дорогая, дай нашему гостю спокойно поесть. – Ирма снабдила свою просьбу страдальческой улыбкой.
– Я стрелял в одного гада, когда они снова пожаловали, – Гор продолжал говорить, уткнувшись взглядом в опустевшую тарелку. – Но на нем был бронник, и он растянулся на полу еще живой. Оранжерейщики забили его до смерти обрезками труб. Его и еще двоих. Надю я так и не нашел, хотя спускался в холдер в ее поисках. – Он поднял голову и в упор глянул на Ирен. – У вас еще есть вопросы? Я могу ответить вечером, если ваше издание «Подслушано на палубе» интересует история корабельного Гавроша, который мало походит на героя Гюго. А сейчас мне надо идти, не хочется опаздывать на коллоквиум по математике в первый же день. Тем более что сегодня пойдет речь о числах Фибоначчи.
Он взял салфетку, демонстративно промокнул губы и вышел.
Все сидели молча, даже Ирен.
А потом Слорр внезапно разразился редкими громкими аплодисментами.
⁂
«Иногда, чтобы добиться своего, приходится работать грубо. Иногда очень грубо».
⁂
Коридор сишной палубы напоминал узкую городскую улочку. Долгие годы здесь работали дизайнеры, создавая интерьер провинциального европейского городка. Ничто, даже отдаленно, не напоминало служебные помещения палубы – покрытие на полу имитировало булыжную мостовую с неровной поверхностью; вместо стандартных раздвижных дверей – панели под дерево с коваными ручками, во многих – вставки с цветными витражами. Сюда же в улочку-коридор выходили узкие окна из боксов – с матовыми или прозрачными стеклами, с цветочными ящиками на узорных подставках, иногда растение из крошечного горшка оплетало стену до самого потолка, и побеги подрезали только вокруг светильников. Зона рекреации походила на настоящий сад – деревья и цветы в кадках, скамейки для отдыха, в центре фонтан. В шкафах хранились книги и капсулы с записями музыки. Зона отдыха – большая площадка, опять же с покрытием под мостовую, здесь, правда, идеально ровная, обрамлялась полукруглой сценой. Сейчас ее зеленоватая раковина пустовала, но яркое панно сверкало рекламой: вечером приглашали на концерт классической музыки. Потолок имитировал небо – его рассветную голубизну, и фальшивый солнечный свет, падая, согревал кожу.
Гор несколько минут стоял здесь, зажмурившись и почти веря, что ощущает солнечные лучи на коже.
– Солярий открыт с шести, – посоветовала женщина, проходя мимо. – Тебе, милый, стоит немного загореть, а то ты похож на работягу из промки.
«А ведь в таких условиях не так уж плохо провести всю жизнь в полете, – мелькнула мысль. – Успокоить все чувства и просто жить. Нет! Не могу! Но другие-то могут». – В этом месте полагалось послать ментальный пузырь с сотнями глумливых улыбок.
⁂
Гай ожидал в вестибюле лицея, стараясь не смотреть на идущих мимо, и уж тем более не встречаться ни с кем глазами. В голове у него стоял гул – даже после трех таблеток бодрости и чашки настоящего кофе, который для него префект заварил лично. Кофе выращивали в оранжерее, но в столь малых количествах, что ниже E-палубы его практически никогда не пили. Когда Слорр в четыре утра вызвал Гая в кабинет и попросил взломать центральный архив службы безопасности, чтобы подчистить дело Адриана Гора, оставив одно-единственное нарушение – самое последнее, а три прежних извести вместе со ссылками в корабельной Сети, Гай решил, что ослышался. Но нет, префект просил это сделать вполне серьезно.
«Лично для меня», – уточнил Слорр.
На подчистку дела ушло чуть более часа, но само действо повергло Гая в настоящий шок – получается, при соответствующем допуске не так трудно обелить любого или, напротив, превратить в преступника. Кто знает, быть может, рассказы о том, что Первого Командора убили, а новый ставленник занял его место, не так уж и фантастичны?
Тысяча донатов с пометкой «подарок от друга» почти не обрадовала.
– Эй, Одноглазый! – окликнул его Петер, большой насмешник и успешник. Стримы Петера всегда значились в топе лицейских работ. – Грят, вы вчера трупчик вытащили из Утки, а он возьми да оживи. У-у-у! – завыл Петер, вскинул руки и зашатался, как зомби из новой игры.
Гай демонстративно повернулся к Петеру спиной. На самом деле никакой он не Одноглазый – просто криво срезанную челку носил так, чтобы она закрывала один глаз.
– Еще грят, это вампир, он за тобой увязался и сделал кусь. Когда кровь хлебать начнешь?
Взрыв хохота заставил Гая покраснеть до кончиков ушей. В десятой группе Гай был самым младшим – младше Наты, так что на насмешки друзья-товарищи всегда были щедры. Зато от тумаков его защищали крепкие кулаки Клима.
Большинство ребят из третьего поколения вырастили в инкубаторах в течение десяти лет, так что самые старшие давно покинули лицей. Но те, кто был младше шестнадцати, родились уже естественным путем, их было мало, все наперечет. После завершения цикла инкубаторы находились на модернизации, генерация четвертого поколения откладывалась снова и снова. Кстати, Гору как раз шестнадцать… Странная догадка торкнулась в мозгу Гая, он тронул планшет на предплечье, вызвал большой голограммный экран и принялся рыться в очередной раз в Сети.
– Клим, где же Клим, где Клим, – приговаривал он непрерывно.
– Светлого!
Гай завертел головой и внезапно обнаружил, что к нему приближается спасенный из утилизатора парнишка.
Гор был одет в легкий псевдоскаф – синие брюки и куртка со вставками из искусственной кожи, покрой, схожий с настоящими скафами команды высших палуб. За плечами у него висел рюкзачок, а темные длинные волосы зачесаны назад. И где он только разжился одежкой? Ах, ну да, конечно, наверняка Ирма заказала для гостя, пятьсот донатов, если что, Гай о таком давно мечтал. Теперь, после щедрого «подарка от друга», он мог бы позволить себе новую одежку. Будут с Гором выглядеть как братишки-близнецы. Сразу расхотелось, и Гай вычеркнул заказ из очереди.
– Светлого дня, – повторно приветствовал Кошмар Гая с безмятежной улыбкой. – Медведей летом не стоит бояться – они скорее сами от человека удерут, чем нападут. Но могут и напасть. – Он похлопал Гая по плечу в самой дружеской манере.
– Что, что ты здесь делаешь? – пробормотал Гай. – И при чем тут медведь?
– Я здесь учусь. Надеюсь, мы будем с тобой дружить.
– Надеюсь, тебя выгонят, – огрызнулся Гай.
– О нет, я собираюсь задержаться. В промке знаний дают мало, и всё поверхностно, для серьезного дела не годится. Где будет проходить математический коллоквиум? Мне хочется занять место поближе к сцене. А вот и Ната. Предлагаю сесть всем вместе, ведь мы теперь прайд?
– Как вообще ты сюда попал? – Задав вопрос, Гай сообразил, что знает ответ: если Слорр решил подчистить дело Гора, то парень чем-то важен для префекта. Уж такую малость, как учеба в лицее, главный чел палубы организовать способен.
– Запросил о смене опеки.
– И кто же теперь тебя опекает?
– А как ты думаешь? Конечно же, сам Говард Слорр, он – мой куратор, теперь мы с Натой обитаем в одной каюте. И… вот и она, моя прекрасная подружка! – воскликнул Гор радостно, крутанулся на пятке и указал в сторону идущей к ним Наты.
Они оба уставились на нее. Сегодня на девчонке была туника из псевдошелка, под легкой полупрозрачной тканью – бордовое спортивное трико и топ. В распущенных волосах сверкал камнями-капсулами черный обруч. Струящаяся туника не могла скрыть четкости шага, в движениях рук ощущалась сила, и в то же время они были исполнены грации, и в такт движениям волна светлых волос поднималась и опадала.
– Идеальные обводы бедер и ног. А талия! Моя Афина! – Гор склонил голову набок, рассматривая Натали.
– Почему Афина? – не понял Гай.
– Ну, не Афродита же! – фыркнул Гай. – Парис был дураком. Да?
– Ну, не знаю. – Если честно, Гай не помнил, кто такой Парис.
– Светлого утра, дарлинг! – Против воли голос Гора прозвучал хрипло, а насмешливая интонация в слове «дарлинг» оказалась слишком уж язвительной.
– Захлопни шлюз, – огрызнулась Ната, при этом одарив Гора самой доброжелательной улыбкой.
И прищурилась, будто брала на прицел. Но Гаю показалось, что в гневном блеске ее глаз светилась немалая толика любопытства.
«Вот чердыр, этот парень ее околдовал!»
Гай вновь огляделся, но Клима как назло по-прежнему не было. Не появился он и на коллоквиуме. Зато новичок блистал и сгреб большинство бонусов на обсуждении доклада. Гай же обиженно дулся, не желал ничего говорить, а попытки Наты соревноваться с Гором были отбиты мгновенно, как атака бойца десятого уровня на прошедшего только-только третий рубеж. Кошмар он и есть Кошмар.
Едва таймер над дверью вспыхнул зеленым, как в аудиторию заглянул Клим и поманил Гора пальцем, улыбаясь:
– Стартуй, парень, есть звездная тема.
Новичок перекинул рюкзак через плечо и вприпрыжку устремился за Климом. Нате улыбчивость Клима показалась подозрительной, она вставила инфокапсулы в обруч для волос и поспешила следом. Гай – тоже, но чисто за компанию. Он уже уверился, что Кошмар включен в их стаю.
Из учебной комнаты небольшой коридор выводил на площадку-сквер, где обычно студиозы сидели или лежали на гладких настилах в перерывах между занятиями, читая планшеты или просто предаваясь буйному трепу. Иногда, взбунтовавшись против ограды замкнутых стен, какой-нибудь дерзкий препод выводил сюда учебную группу покосмить под сенью настоящих деревьев, растущих здесь в количестве трех штук. Их называли «три брата» – по завершении цикла они щедро одаривали лицеистов урожаем крупных апельсинов. После занятий здесь обычно собирались стаи старшеклассников – обсудить дальнейшие пути и стратегию действий в замкнутом мире.
Сейчас площадка пустовала, и Гор шел за Климом без всяких опасений, тем более что Гай и Ната следовали за ними почти по пятам.
Клим остановился, бросил на настил рюкзак и повернулся к Кошмару.
– Утром я имел разговор с Говардом С-с-слорром, – сообщил он шипящим шепотом, и всякому, кто знал Клима, было ясно, что здоровяк в ярости, но Адриан смотрел безмятежно. – С-с-слорр приказал опекать тебя, будто любимого младшего брата, и не давать в обиду задирам из лицея.
– Ценю заботу… – начал было Кошмар.
Но договорить не успел. Кулак Клима погрузился ему в живот. Адриан согнулся и замер с открытым ртом, не в силах вдохнуть. Ниточка слюны повисла на нижней губе и стекла на помост.
– Я обещал защиту от прочих. Но не давал слова, что я лично не расквашу твою наглую харю.
Он замахнулся ударить снова, но не успел. Ната оттолкнулась от настила и в прыжке, одновременно грациозном и яростном, заехала Климу ногой в бок и сбила на землю. Сама же приземлилась с мягкостью и ловкостью кошки.
– Ты что, сошла с орбиты? – пробормотал Клим, ошеломленный внезапной атакой, не торопясь подниматься после такого фиаско.
Адриан сумел наконец с сипом втянуть в себя воздух и медленно осел на настил. Он странно поводил из стороны в сторону глазами, будто прислушивался к боли внутри и пытался определить, все ли цело.
– Это ты глючишь, – огрызнулась Ната. – Мой отец присвоил Гору десятую степень важности. Значит, так тому и быть. Значит, нужен. И не смей его пальцем тронуть! Вбей себе в память! Пошли! – мотнула она головой Адриану. – А ты, каменюга тупая, подумай над тем, что сказал тебе С-с-слорр, – передразнила она Клима.
Гор с трудом поднялся и, держась за живот, поплелся за Натой.
– Фэил, Клим, самый диповый фэил, который я видел, – тряхнул головой Гай, сбрасывая со лба челку. – Отформатируй свои мозги побыстрее.
⁂
«Они живут в замкнутом пространстве. Бьются, бьются, и ничего у них не получается».
⁂
В тренажерку набилось народу больше обычного. По лицею уже пронесся слух о странном мальчишке, что явился к ним прямиком с промпалуб в десятую группу. Так что кроме тех, кому назначили тренировку, подтянулись любопытные – поглазеть, как будут валтузить новичка на спейс-драйве.
Надевая спортивный лайт-скаф и затягивая белый пояс, Гор исподтишка оглядывал остальных. Для ковчега рукопашный бой – особый, ты должен уметь драться как в условиях гравитации – при одном g, при двух, и при трех – тоже, но и в невесомости суметь дать отпор, используя магнитные башмаки и инерционную массу, когда массы гравитационной нет.
Тренер был стар. То есть реально стар, еще из первого поколения. Худое костистое лицо с орлиным носом и коротко стриженными седыми волосами, впалые щеки, глубокие борозды морщин вокруг рта. Только глаза молоды – светлые, прозрачные, ясные, взгляд быстр, внимателен, прицелен.
В черном лайт-скафе, с черным поясом, дважды обернутом вокруг талии, двигался он размеренно, неторопливо, как будто демонстрировал, что на одиннадцатом десятке торопиться куда-то в принципе нелепо. Выстраивая группу, делал это с таким видом, будто само построение на амортизирующих татами – важная сверхзадача. Восемь человек, четверка Гора (Адриан считал этих ребят уже своими, чем-то вроде свиты, и каждому выбирал и исподволь навязывал роль, форматируя стаю под себя) и четверка ребят из соседнего класса, тоже явно с претензией на будущее. У соседей хороший подбор стаи – двое парней, две девчонки. То есть возможны две пары сексуальных партнеров. Но будущий лидер слабый, не уверен в себе, а интель слишком самолюбив и себялюбив, для интелей это нормально, но для стаи со слабым лидером плохо. Так что ребят ожидают склоки и борьба за доминирование между лидером и интелем, это Кошмар расшифровал за те несколько минут, что ребята перебрасывались репликами в раздевалке и шли в зал.
В додзю (термин притянуло из карате в спейс-тренировки) входили босиком, скрещивали руки на груди и, разводя резким движением в стороны с выдохом «осс», переступали порог.
После построения и приветствий – разминка на раскрутку суставов, до той минуты, когда начинает казаться, что вместо костей в суставных сумках вращаются металлические детали в липкой масляной смазке. Потом – серия быстрых ударов – руками и ногами, тут Адриан почувствовал себя неуклюжим новорожденным медвежонком, его руки и ноги дергались нелепо, вместо четкого акцентированного удара получалось размазанное расхлябанное – ап-хх. На промке спейс-боя нет, нет вообще ничего, что могло бы дать возможность боевой подготовки – стрельбы или рукопашной. В последние годы у эйчников в виде великой милости разрешили бокс, но Гор уже стартанул оттуда, когда такая радость снизошла на третичников. Промка – она и есть промка, обслуга для высших палуб, лишенная шанса хоть в чем-то дать отпор.
Внезапно с потолка каждому под ноги спустили бимсы. Все кинулись бежать по ним, но узкие бревна под ногами начали вихлять вверх-вниз, и надо было сохранить равновесие, стремясь к цели. Тут Кошмар оказался на высоте: в промке такие тренировки начинались чуть ли не с трех лет, «Космос ждет тебя!» – висел в детском спортзале выцветший линяло-рыжий плакат, заклеенный по углам скотчем по многу раз.
Бимсы Гор проскользнул лучше всех, ни разу не упав, и даже продемонстрировал умение перескакивать со своего бревна на соседнее, когда Натали и Гай сорвались на палубу. По бимсам он не ходил, а носился, танцевал, и временами даже летал, используя инерцию бимса, чтобы тот закинул его не на соседний брус, а уже на крайний, с которого Клим все же свалился к концу упражнения на татами, неумело изобразив, что это запланированный прыжок. Зрители при всяком удачном кульбите Гора начинали свистеть и хлопать в ладоши, и тут самое трудное было вести себя так, будто этих зрителей нет вообще, ни криков, ни свиста, ни хлопков. Посторонний звук не должен отвлекать – только то, что связано с необходимостью выжить и победить.
