Мари Мальхас
Королевские чётки. Зерно чужестранца
А как под неё можно не плясать? Мощные звуки отражались в груди, ноги двигались сами. Всякий раз, когда мы останавливались, пропуская вперёд очередную толпу ночных гуляк, я делала ногами пару движений.
В одну из таких остановок чья-то рука коснулась моих пальцев. Я обернулась, молодой таприканец, придерживая мою руку, отвесил лёгкий поклон. Я громко рассмеялась, чтобы Дарган услышал и подождал, а может, просто рассмеялась, и закрутилась навстречу парню. Он перехватил мою руку, мы запрыгали, закружились в народном таприканском танце, немного изменённом местным климатом и культурой, но не потерявшим своей подвижности и непринуждённости.
Танец на улице прекрасного ночного города поднял настроение, хоть на минуту, но я ощутила себя частью прекрасного праздника. А не человеком, которому всегда некогда, даже во временной отставке.
Когда песня отзвучала, парень опять поклонился, я улыбнулась ему и вернулась туда, где стоял Дарган. Выражение его лица, как обычно, читалось с трудом, особенно в ночном свете, но ни раздражения, ни резкости я не обнаружила. Он спокойно дождался, когда я приближусь, развернулся, и мы пошли дальше.
В конце улицы расположился трактир с видом на крепость, мы решили, что поужинаем и остановимся в нём на ночь. Залы были переполнены, зато на задней террасе народа почти не было, только какая-то парочка ворковала в дальнем углу. Огни улицы сюда не доставали, а с реки дул холодный ветер, но хоть можно было спокойно поговорить.
– Резиденция Уолу, – пояснил Дарган, кивая на крепость на горе. – Ты встречала его раньше?
Я задумалась, при упоминании королевского советника по делам чужестранцев мне виделся рослый широкоплечий человек с массивным подбородком и шеей.
– Думаю, раз или два.
В это время поднесли знаменитую рыбу в томатном соусе, и разговор прервался на полчаса.
После ужина Дарган, отпив из бокала продолжил:
– Человек он, я бы сказал, сложный.
– Что значит, сложный?
– Сильный и вспыльчивый.
– Хм. Яркая личность этот твой советник!
– Многие фроксиане такие, только с виду умеют казаться холодными, но их легко вывести из равновесия.
– Он прям чистый фроксианин или из местных, серенидских? – спросила я.
Дарган прикрыл глаза и помотал головой:
– Он родился и вырос во Фроксии…
Я ожидала другого ответа, даже подскочила:
– Ты серьёзно? У чужестранца такая важная государственная должность?
– Ну так он по делам чужестранцев, – развёл руками Дарган. – Ни один местный не сможет быть так справедлив в этих вопросах. Особенно после, хм, отмены рабства. Фроксия такого понятия отродясь не знала, Уолу из государства, где все равны.
– Все равны?
– Да, более тысячи лет назад в Гиарде было то же самое, но там это не прижилось… Так вот. твоя задача достучаться до его ума, дай ему почувствовать собственную выгоду в деле. Главное, не спорь с ним, не пытайся пробить его броню, если решит, что ты не на его стороне – всё пропало.
У меня отвисла челюсть:
– Это ещё что за уроки дипломатии? С чего мне разговаривать с твоими советниками?
– Если я заявлюсь к нему вот так, – он прижал руки к груди, – результат будет непредсказуемым. Фантазии у Уолу нет, чувства юмора тоже.
– Ну а я, знаешь ли, воин. Меч в забрало – вот моя дипломатия! Я как раз пробиваю броню.
– По дороге сюда мне показалось, твоя тактика – не отставать, пока не добьёшься своего, – он посмотрел исподлобья.
– Мне просто было любопытно, откуда ты знаешь таприканский и как гнилой батат влияет на разбойников.
– Вот. Делай также с Уолу, он, в отличие от меня, долго не протянет. Продолжай, пока не добьёшься того, чего нам надо.
– А чего нам, собственно, надо?
– Проблему, катастрофу, чтобы разыскать зерно. Например, скажи, что ищешь работу, тогда он скорее всего и сам отправит тебя в опасное место, чтобы проверить. И да, надо тебе приодеться, этот человек судит по одёжке.
– Тут я не против, нужно выглядеть как-то особенно?
– Ну, как богатая, а значит, успешная наёмница. Выбирай подороже, – Дарган стукнул себя по прикрытому плащом боку, послышался звон. Не только коней ему за гнилой батат выдали.
– А может, раз деньги есть, разоденем тебя и сам явишься к Уолу как король.
– Да, конечно, я явлюсь к советнику под ворота! Ты что!
– Подумаешь! Может ты мимо ходом.
– Ты не понимаешь, – Дарган скучающе подпёр подбородок, глядя вдаль. – Король – это ещё и мнение.
– Что это значит?
– Король ведёт себя как король. Раз уж королю ударило в голову почтить окрестности своей поездкой, то в золотой карете со свитой человек в двести, сияя драгоценностями за километр. Чтобы ворота отворили ещё до моего появления в городе и встречали при полном параде. А подобный поход инкогнито вызовет подозрения, он начнёт таиться, пойдут слухи.
– Но перед Гредваром ты…
– Гредвар – это совсем другое. И его мнение складывается по-другому. Архиведий тоже, для него я в любом случае король. Есть такие люди, но их мало.
– А моё мнение…
– А для тебя, – он махнул рукой, – королей вообще не существует!
– Ну, это не так, – я растерялась, потому что никогда раньше не думала об этом. —Просто я не видела тебя в соответствующей обстановке. Возможно, будь на тебе корона… Слушай, так значит, ты обычно ходишь весь в драгоценностях? – этого я почему-то не представляла. Вдруг захотелось увидеть его в сиянии камней.
Дарган поджал губы.
– Да! – он откинулся на стуле, с вызовом глядя на меня.
Это было настолько новой, требующей изучения, идеей, что я привстала и подалась вперёд, рассматривая его:
– Подожди, подожди. Тут такие перстни с камнями, цепочки, подвески, браслеты?
– Да!
– И сиреневая мантия с золотыми узорами? – я прыснула со смеху.
– Да нет, это утреннее одеяние, – вдруг пояснил король. – Я просто проснулся и…
– А, вроде пижамы? – в памяти всплыла картина нашей первой встречи, и волна смеха накрыла меня. Я подалась вниз и ударилась животом об угол стола.
Дарган цыкнул, протянув руку, задел меня за локоть:
– Ничего смешного! Пошли найдём баню лучше, а то я так не усну.
– Конечно, как можно уснуть? – с трудом перевела дыхание я. – Без сиреневой мантии!
Я силилась остановиться, но, казалось, всё пережитое за эти дни вылилось в смех.
– Ладно, – я отдышалась и выпила воды. – Ты иди ищи баню, а я тут внизу помоюсь.
– В каком смысле?
– На юге все трактиры с банями. Что называется, «западное излишество».
– Такое «излишество» весьма кстати!
Днём город выглядел ещё краше. На улицах благоухали клумбы, в парках красовались аккуратные скамеечки и фонтаны, деревья в садах были аккуратно подстрижены.
По красоте и благоустройству с главным городом Динки могла бы тягаться разве что Асилота. Но та была красива лишь отдельными местами, чередующимися с неблагополучными или заброшенными районами. Этот же город был совсем новым, и от того сиял весь без исключения.
В свете дня я разглядела получше жителей Динки, среди них встречалось много людей с белыми или золотистыми волосами и голубыми глазами. Так выглядели фроксиане – жители Фроксии, страны, лежащей далеко на севере.
Притом, что фроксиане напрочь отказались от использования магии, их научно-технологический прогресс обгонял остальной мир лет на двести-триста. Во всяком случае, так говорил Гредвар. Ещё он говорил, что у них нет короля и власть не передаётся по наследству. Правитель переизбирается народом каждые четыре года. Мне это казалось неудобным, хотя идея интересная.
Фроксиане были друзьями Серенида и частенько приезжали в отпуск, называя такое времяпрепровождение «экскурсией в романтическое прошлое». В этих словах не было иронии, многие из них так влюблялись в старое королевство, что оставались здесь жить.
Появлялись и смешанные семьи, в которых часто рождались рыжие или светловолосые дети, выделяющиеся на фоне коренного темноволосого населения.
Графство Динки можно было назвать фроксийским центром. Средний фроксианин на голову выше серенидца, быть может, поэтому серенидцы здесь ходили с задранными носами.
С витрины портняжной лавки резала глаза яркая одежда. Серые и синие тона считались цветами рабочих и крестьян, любые тёмные оттенки прощались только странникам, северным чужестранцам и, судя по всему, Гредвару. Самый яркий наряд, что я на нём видела, был тёмно-зелёного цвета, когда он собирался на королевский приём. Конечно, кто решится предъявлять претензии придворному магу? Мне же предстояло одеться согласно серенидской моде. Рядом манила фроксийская черно-белая одежда. А что, если… Нет, увольте, таприканка во фроксийском стиле! Я посчитала, что мир к такому не готов, а уж тем более Уолу, и выбрала розовое платье. Расплатилась, отказавшись купить к нему голубой пояс, жёлтый шарфик или оранжевый плащик, и поспешно вышла. По пути к таверне, поймала на себе внимательный взгляд со скамейки в тени – не сразу узнала Даргана.
На секунду я замерла, с трудом осознавая, что он на себя напялил. Золотой камзол поверх рыжей рубахи, не разбери-пойми, с какими узорами… и рыжие ботфорты с отворотом. Единственная человеческая вещь – чёрные бриджи, неужели ярче не нашлось?
Больше всего бесило, что ему это шло, да так, будто на него шилось! Я поспешно сменила улыбку выражением полного безразличия, прошла к конюшне, седлала коня и поскакала к крепости Уолу.
Крепость окружал высоченный каменный забор, а перед укреплёнными воротами, в сторожках, дежурила стража. Мне навстречу вышли два фроксианина, таких габаритов, что походили на каменные статуи. Интересно, кого это Уолу тут так остерегается?
– Я хочу видеть советника Уолу! – объявила я.
– Сегодня не приёмный день! – в один голос проговорили они и выставили вперёд алебарды.
– Дело важное.
– Советника нет на месте!
– А где он?
– Советник Уолу не отчитывается о своих планах!
«Не пытайся пробить броню… Дай ему почувствовать собственную выгоду в деле», – всплыло в памяти. Уж не сработает ли это и на этих фроксианах?
– Ну, вам же хуже! – надменно произнесла я.
Стражники обменялись молниеносными взглядами.
– У меня, – важно сказала я, – доверенное послание!
– Послание? Нам ничего неизвестно ни о каком послании.
– Советник Уолу не обязан отчитываться таким, как вы. Тем не менее он сам лично просил господина Ферна, доложить ему не позднее сегодняшнего утра. Но если вы меня не пускаете, то проблемы это уже ваши, не мои! Моё дело прибыть вовремя.
– Какого-какого господина?
Я театрально хлопнула себя по лбу, конь заржал, будто подыгрывая мне:
– Боже мой! Вы что, господина Ферна не знаете? Вы тут головы на ветру застудили?
– Ну, видите ли! – хмыкнул один. – Сейчас господа поменялись.
– Да, это один из тех новых, наверное… – почесал затылок второй.
Хоть мне было интересно, почему господа поменялись, я не могла проявить неуверенность. Я закатила глаза без тени иронии, устало и угрожающе – по-королевски. И сработало! Оба стражника вытянулись:
– Мадам, мы тут ни при чём! Советник Уолу, видимо, вас не дождался, потому что уже сам отбыл в порт.
Второй закивал:
– Да-да! На вашем месте я бы отправился туда немедленно, потому что, судя по настроению господина Уолу, там проблемы.
"Проблемы – это как раз то, что нам нужно!"
Глава 10
Часа через три мы приблизились к Кассиниану, вернее тому, что от него осталось. На горизонте маячил пейзаж роскошных руин.
Во времена работорговли Кассинианский порт связывал Серенид и колонию, Таприкан, откуда привозили редкие товары и рабов. Зажиточные купцы нанимали корабли, вели дела и селились на побережье. Нынче же место пришло в упадок. Богачи оставили город, а умельцы сразу же бросились грабить бесхозные виллы.
С тех самых пор никто о городе не заботился, не ремонтировал дома, не подстригал деревья, не чинил заборы, не убирал мусор, не чистил сточные канавы. На месте зажиточного приморского городка образовалась большая мусорная свалка. В нос бил запах протухшей рыбы и сырости.
Среди хлама и развалин некогда роскошных построек громоздились шалаши и самодельные палатки. На мокрой грязи виднелись следы сапог, но при нашем появлении жизнь будто замерла. В округе повисла давящая неестественная тишина. Редкие шорохи заставляли вздрагивать, оборачиваться, тогда я успевала заметить лица. Лица, что показывались из каждой тени и щели и провожали нас пристальными взглядами.
Наконец развалины сменились улицами, правда, такого потрёпанного вида, будто на них только что закончилась норская битва. Здесь при виде нас люди не спешили кидаться в тень, но шарахались и косились затравленно и злобно. Переулки кишели бичами различных национальностей. Некоторые лежали на досках, ели прямо на улице. Встречались хижины в таприканском стиле и каменные дома.
Меня передёрнуло:
– Ты думаешь Уолу, и правда, поехал сюда? – я почти вскрикнула, мне просто хотелось сказать хоть что-нибудь, чтобы отвлечься от жутких мыслей.
– Не думаю, что поехал, – отозвался Дарган приглушённым голосом, будто боялся, что его подслушивают. – Тут и проезда толком нет.
Заросшая бурьяном земля скорее напоминала полосу препятствий. Иной конь ногу сломит!
– По реке добрался, – опередил мой вопрос Дарган. – И нам бы следовало, но я не хотел оставлять лошадей, да и думал, быстрее. Я раньше в Кассинианский порт тоже плавал.
В нашей жуткой экскурсии появился смысл.
– Такую красоту упускал! – не сдержалась я. – Ну а порт хоть действует?
Дарган вздохнул:
– Действует, конечно. Принимает товары из Фроксии.
– А с Таприканом торговля уже не ведётся?
– Да что ты! Куда нам без таприканских товаров, просто их теперь принимают в порте Четырёх Графств. Так… в общем, так получилось.
В конце концов, развалины сменились рядами домиков из разбухшей древесины с кучами мусора у каждого крыльца. Через пару таких кварталов мы выехали на некое подобие площади, посреди которой торчал пустой постамент. Из мусора здесь были в основном пустые фляги, которые вели к двухэтажному зданию с гордой надписью "Клуб". К нему даже прилегала конюшня, о чём свидетельствовал стойкий запах навоза.
Мы с Дарганом переглянулись. Похоже, он думал о том же, о чём и я: нужно было с кем-то переговорить, выяснить обстановку. Оставив лошадей, мы вошли в двери, и тут же очутились в центре внимания.
Посетители смотрели на нас так, будто ради этого и собрались. В любопытных взглядах всё же ощущалась опаска, деревянные кружки покоились на длинных столах. Трактирщик за барной стойкой, отпрянул в тень и наблюдал, как мы приближаемся. Стояла такая тишина, что стало слышно, как возится у бочки толстая крыса. В отличие от людей, её больше занимали подгнившие опилки на полу.
– Что-то не так? – вытаращился трактирщик, в тот момент, когда я собиралась задать тот же вопрос. Обращался он, однако, к Даргану.
– Как вы любезны! – сказал Дарган, шлёпнув ладонью о барную стойку, между его пальцами блеснула золотая монета – и когда успел достать?
Хозяин заведения собрал глаза в кучу.
– Господин мой, да я… Хм. Чего изволите?
– Наполни водой, – свободной рукой Дарган снял с пояса флягу и кинул ему.
– Всё будет!
– Я смотрю, гости у вас здесь бывают нечасто.
– Здесь? – трактирщик насмешливо шмыгнул носом. – Сборщик дани, разве что. А вы что здесь такие делаете? – он проливал воду мимо фляги, рассматривая наряд Даргана, и украдкой косился на меня.
– Мы такие Уолу ищем, – в тон ему ответил Дарган.
– Советника? В трущобах? – он снова шмыгнул и оскалился.
– Сюда он не заходит, – послышалось сзади. – Почему-то!
– Ага, видимо сорт вина не по вкусу! – подхватил другой голос.
Плечи трактирщика уже подрагивали, он проливал воду на стол и пол:
– Норс3, чего хотеть! Не ценит местные деликатесы, – проговорил он. – А вот герцог с королём каждый самсдон4 заходят, им нравится!
Клуб наполнился гоготом и звоном кружек, трактирщик содрогался, закрыв лицо ладонями. Фляга лежала на стойке, вода из неё выливалась.
– Я понял, вы, ребята, бродячие комики, – выговорил он, утирая слёзы. – А это костюмы. Хотя… – он покосился на золотую монету, которую Дарган словно невзначай приоткрыл. – Не похоже.
Дарган покачал головой:
– Нет, мы ревизоры.
– Неужели из Ордена Непринуждённых? – в заведении грохнули стулья и вновь наступила тишина.
Дарган пробурчал себе под нос нечто неразборчивое, уверена, ругательства:
– Нет, королевские! – сказал он вслух.
– Ух ты, гаджай меня раздери! – трактирщик покачал головой. – Ну так, Уолу следует искать в «Штормбрекере».
Он снова взял флягу осторожно её наполнил и положил перед Дарганом.
– Далеко до него?
– Да не очень. До конца улицы и направо к морю, там увидите.
– Отлично, – Дарган толкнул монету кончиками пальцев, так, что она чуть не съехала с противоположного конца стойки.
Хозяин накрыл её ладонью и рывком сунул в карман своего мешковатого фартука.
– Всем по одной за мой счёт, – сказал Дарган.
– Нам следовало одеться проще, – сказала я, когда мы вышли из клуба.
– Мы такие, какие есть, фальшь люди чувствуют, – парировал Дарган.
В Серениде не найти чужестранца, который не слыхал бы об исполинском корабле, «Штормбрекере».
На этом судне во времена тирании Бернарда Двадцать Третьего совершалась первая, и единственная, миссия по спасению рабов из Серенида. Под видом торгового судна «Штормбрекер» собрал на борту более трёхсот таприканских рабов, но на выходе из гавани его настигла береговая охрана. Корабль отправили ко дну вместе с беглецами и экипажем, а выживших казнили на месте.
Об этой жестокости вспомнили только после прихода на престол Бернарда Двадцать Четвёртого. Когда он отменил рабство и объявил независимость Таприкану, судно подняли со дна и с почётом вынесли на берег. Кто бывал в Кассинианском порту, знает, что его перестроили в трактир. Или как его здесь называли, таверну.
На мачте «Штормбрекера» гордо развивался черно-белый флаг Фроксии. Хотя ни рабами, ни освободителями фроксиане никогда не были.
Неподалёку от корабля на берегу моря возвышалась каменная фигура в виде бегущего человека. Я задержалась, чтобы прочесть надпись "Памятник погибшему рабу".
– Памятник «рабу»? Чья это идея?
– Во всяком случае, не моя, – развёл руками Дарган. – Наверное, Уолу. Кстати, найди его, а я поговорю с местными.
– Как я могу бросить моего короля одного?
Дарган закатил глаза:
– О ступай, мой рыцарь! И не волнуйся, твой король знает, что делает!
«Впрочем, как и всегда, да?» – подумала, но не сказала я.
Внутри корабля-таверны царила тёплая уютная атмосфера, не сравнить с тем, что творилось снаружи. Горели фонари из цветного стекла, играла медленная музыка, пахло табаком и благовониями. Посетители, видимо, моряки и купцы, расположившись на больших подушках, пускали в потолок кольца дыма и тихо переговаривались.
И гости, и прислуга – сплошь чужестранцы: таприканцы, их соседи – ретаньяне, а также фроксиане.
Думала, что на разодетую таприканку опять начнут коситься, если не с опаской, как в трущобах, то с удивлением. Но удивлена была я, увидев своих соотечественников, разодетых во фроксийскую одежду: чёрные панталоны до самых пят и белые рубахи. По этой одежде невозможно определить бедный человек или богатый, у меня, по крайней мере, не получилось. Была также парочка таприканцев в яркой серенидской одежде. Они с особой важностью курили трубки, заняв столик в самом центре одного из залов. На них поглядывали с уважением и лёгкой опаской. Таким же взглядом, только с удивлением, глянул на меня из-за барной стойки трактирный слуга ретаньянин.
Я указал на первый же кувшин, и он наполнил кружку.
– Пятнадцать медью.
– Не подскажете где мне найти советника Уолу? – спросила я, отсчитывая монеты.
– О! Он здесь! Как всегда, на верхней палубе, – ретаньянин кивнул в сторону трапа.
Я расплатилась и поднялась на верхнюю палубу.
Понять, кто тут главный, не составило труда. Советник сидел на скамье под навесом, один на четверть палубы и занимался важными делами: курил трубку и смотрел на море.
Как и отложилось в моей памяти, Уолу – рослый широкоплечий мужчина с массивными руками, челюстью, шеей. Длинные панталоны и фроксийская кожаная куртка сидели на нём как влитые – вот, на кого рассчитана эта одежда.
Словно почуяв моё приближение, советник замер, медленно обернулся. Средних лет, гладко выбрит, белые волосы зачёсаны назад, холодные голубые глаза, смуглая кожа, какая бывает у моряков от ветра. Думаю, на чей-то вкус он показался бы весьма привлекательным, если бы не эта пугающая аура. Он словно готов вступить в поединок в любую секунду.
– Вы что-то хотели? – сместилась вниз его челюсть. Таким голосом можно медведя уложить.
Из головы вылетело даже собственное имя.
"Говорила же Даргану, переговоры – не моё!"
– Я.... я… вы, господин Уолу? – выдавила из себя я.
– Просто Уолу, – он окинул меня взглядом. – По какому вопросу?
– Я ищу работу, Уолу, – вдруг вспомнила я.
– Рад за вас.
"Дай ему почувствовать собственную выгоду в деле", – услышала я в голове голос Даргана. Да, но проблема в том, что я не знаю, что ему выгодно.
– Я воин и разведчик, вольный наёмник. Но в наше время всё тяжелее найти честного работодателя. Как только я услышала о проблемах в Кассинианском порту, сразу направилась сюда… – быстро заговорила я наугад и попала в неведомую цель, потом что Уолу откашлялся и с сердцем заговорил:
– Потому что вы ждёте милостыни от короля! Ничего не будет. Он освободил вас, и ваша дальнейшая судьба в ваших руках. Местные будут и дальше ненавидеть вас. Однако помощь вы воспринимаете в штыки, ищете подвох. Рабские комплексы! Пора усвоить: никому в этом мире ничто не даётся просто так. Хочешь выиграть – рискуй.
– Да, да, вы правы! – сказала я, вдруг вспомнив, что спорить с ним Его Величество не рекомендовал.
– Вы такая же неудачница, как и остальные, – внезапно Уолу потерял ко мне интерес и повернулся к морю, приставив трубку к губам.
– Так или иначе виноват всегда руководитель, – не сдержалась я. – Вы, Уолу, не мудрец дальних странствий, вы – советник короля. Причём по делам чужестранцев. А говорите так отстранённо! Это вы воспринимаете мою помощь в штыки, так кто из нас боится рисковать? Я неудачница? Ну так удача – вещь капризная. Сегодня вы, завтра…
– Удача на стороне сильных!
– Поэтому я на вашей стороне! – выдала и сама удивилась. Наступила пауза, за которую Уолу делал короткие частые затяжки.
Наконец, опустил трубку, губы его искривились в усмешке:
– Забавно! Как, говоришь, тебя зовут?
– Удача.
Он оценил ответ ещё одной усмешкой:
– На кого ты работала до меня?
– Не помню.
– Правильно. Это был вопрос на засыпку!
Он втянул побольше дыма и, задержав его, долго смотрел на волны, наконец, выпустил целое облако и проговорил:
– Есть одно дело, но учти: тебя никто не будет прикрывать. Если что-то пойдёт не так, я тебя знать не знаю.
Я кивнула, но даже не представляла, что у него в голове.
– Полагаю, вы слышали о кораблекрушении на прошлой неделе, – Уолу заговорил вполголоса. – Так вот, на том судне как раз находился беглый преступник, – он помолчал, покосился на меня. – Видите ли, правосудие свершилось само собой, преступника смыло волной. Корабль вернулся без него.
Он набрал немного дыма, одновременно засмеявшись, и подавился.
– Нет, – сквозь кашель проговорил он, – вы можете себе представить, человека типа меня смыло волной, а остальных нет!
– Это… странно.
– Куда более странно, что вчера этого самого преступника видели на острове неподалёку.
– Невероятно.
– Мы не в старовековье, верно? От правосудия не скрыться! Серенид – страна писаных законов, а Фроксия и подавно.
– Так значит преступник – фроксианин?
– Да, как и я, зовут Бали, возле уха родимое пятно, – он провёл пальцами по левой щеке.
– Интересно.
– Ну, прекрасно! – Уолу снова затянулся и после будто и вовсе забыл о моём существовании, отвернулся к морю. Знал, как проверять разведчиков.
Разговор, однако, прошёл впустую, беглый преступник не тянул на катастрофу.
Выдержки из дневников Даргана:
Написание подобных записок-дневников входит в привычку, так мне легче успокоиться и разобраться с происходящим.
Наверное, я быстро привыкаю к людям. Оставил её в порту, и чувство, будто важную бумагу выронил: нужно срочно разыскать и спрятать, пока никто не прочитал, при этом нельзя подать виду, необходимо спокойно продолжать важную встречу.
Не могу поверить, что Кассиниан настолько низко пал. Уолу бы следовало заботиться о благополучии всего графства, а не только своей крепости. Однако это помогло мне понять, как устроен город, таких во времена моего светлого отца было много.
Я подошёл к двум таприканцам, что сидели на обочине дороги и пытались то ли сломать меня глазами, то ли сломать глаза об меня. Они, конечно же, вскочили, изогнули спины в порыве затравленной агрессии. Дальше счёт шёл на секунды, хорошо, монеты приготовил заранее.
Заплатил им, предложив проводить меня. И вот так я вернулся в клуб к серенидцам с двумя таприканцами.
В клубе рассказывали о корабле, что попал в страшный шторм, после чего не стало владельца фроксийской торговой компании «Фроксия – Серенид». Теперь понятно, почему Уолу здесь, надеюсь, он разобрался с этой проблемой.
Тем не менее судьба предприятия горожан волновала мало, куда с большей охотой они обсуждали какую-то дочь боцмана, ретаньянку. Гадали состояла ли она в связи с погибшим капитаном форта, Браданом.
Судя по всему, девица знала слишком много о его делах. По отдельным репликам я понял, что через неё стало известно, о тайном расследовании, которое вёл этот капитан. Он заподозрил предприятие «Фроксия – Серенид» в торговле прейей 5 .
На мой вопрос, откуда взялась прейа, ведь ранее её находили только у берегов Таприкана мне не ответили. Но, как я понял, Уолу срочно провёл расследование под своим чутким руководством, и доказал, что предприятие действительно замешано в нелегальной торговле.
Вот только казнить было уже некого, правосудие свершилось само. ведь владелец компании погиб при шторме. Однако Уолу был в ярости, решив, что виновному попросту помогли бежать.
Да, но тут у меня возникает вопрос: как на корабле, возвращающемся из Фроксии могли бы узнать о расследовании, ведущемся в Серениде. Интересно, как Уолу себе это объясняет. Посетителей клуба, однако, и это не волновало. Вспомнив о происшествии на корабле, они перестали обсуждать красоту и честь боцманской дочери и принялись обсуждать бедствие, постигшее корабль. Он назывался «Слава Побережья».
Они говорили, что «Слава Побережья» заплыла в опасное место, где часто бушуют смерчи. Вернувшиеся моряки также утверждают, что видели там морское чудовище. А вот это уже похоже на серьёзную катастрофу.
Я спросил их, где находится это «опасное место», но в ответ услышал, что задаю слишком много вопросов. Также мне заметили, что я богатый ревизор, а они бедные горожане.
Даже нанятые мною ребята догадались, к чему всё шло и встали впереди меня. Острый местный конфликт между таприканцами и серенидцами играл в мою пользу. Те и другие не могли быть за одно. Если серенидцы хотели меня ограбить таприканцы не могли позволить им этого сделать, ведь добычей делиться с ними явно не станут.
Начался спор на тему, чьим мешком с деньгами я являюсь, плавно переходящий в оскорбления по расовым признакам.
«Мы свободные люди под защитой суверенного государства…» – цитировали таприканцы Кодекс «О правах чужестранца».
Я сидел у барной стойки, и трактирщик, тронув меня за плечо, поманил за собой.
Он отдал мне свой серый плащ, сказал, что так я избегу проблем.
Через заднюю дверь я оказался на улице, оседлал коня и ускакал в направлении порта раньше, чем спорщики успели опомниться.
Я прогулялась до гавани, не только в «Штормбрекере», а во всей приморской части города не было ни одного серенидца. Зато я никому не бросалась в глаза, несмотря на розовое платье. Я вслушивалась в разговоры, разглядывала корабли. Большинство из них имели округлую форму и гладкие высокие борта.
Один привлёк моё внимание, от причала к нему тянулись тяжёлые цепи. На борту красовалось название «Слава Побережья».
Разговорив скучающего работника гавани серебряной монетой, я выяснила, что это то судно, на котором и бежал преступник по имени Бали.
Дарган ещё не появился, поэтому я решила провести время с пользой и узнать больше о «Славе Побережья». Как тут удержаться – даже трап спущен!
Я взошла на борт, никто не пытался меня остановить, всё же долго рассчитывать на везение не стоило. Я поспешила к люку на нижнюю палубу, и замерла, услышав внизу голоса. Разговаривали двое: мужчина, говорил он с сильным таприканским акцентом, и женщина.
– Я уже устала слышать оправдания для этой сволочи! – на чистом серенидском проговорила она.
– Ещё и капитан теперь за всё в ответе, говорят, – отвечал таприканец.
– Ну и пусть! Кого мне жаль, так это того берника – Брадана. Они ведь убили его!
"Берниками" чужестранцы называли серенидцев, возможно, в честь королей Бернардов. Значит, женский голос всё-таки принадлежал чужестранке.
– А мне жаль капитана! – вздохнул таприканец. – Он же вообще ни при чём! Он просто руководил судном – выполнял свою работу. Чем он виноват?
– Он всё знал, говорю тебе! – ядовито прошипела женщина. – Тебя послушать, так никто не виноват. Один руководил судном, другой скупал ракушки, третьи вылавливали водоросли. И по отдельности каждый выполнял свою работу. Откуда вообще берётся зло?
– Так ведь зло всегда было! Это, – тут он употребил таприканское слово «фаризан», которое переводится как «соблазн», – понимаешь? Вопрос, насколько люди на фаризан ведутся! Серенидцы, как я слышал, распустились в конец…
– Ах, дело только в этом? А Брадан? Он тоже сам виноват? Или может, повёлся на фаризан? И что с тобой говорить! В сотый раз одно и то же, – голос женщины стал удаляться.
Я осторожно спустилась вниз. Справа пожилой таприканец тёр тряпкой большую печь и, несмотря на уход собеседницы, продолжал:
– Этот разговор не я начал, кстати. А на что повёлся Брадан, известно одному… Ой! – повернувшись вполоборота, он заметил меня. – А ты ещё кто?
– Простите, я никого не нашла наверху, – сказала я. – Я бы хотела поговорить о том, что случилось.
Таприканец оглядел меня:
– Что тут говорить, госпожа, уже сотню раз всё сказано! Понимаете, я всего лишь кок, готовлю пищу. Мне дела нет до всех этих братату6. А вот капитана, – он обернулся назад и нарочито громко проговорил, – мне жалко, я считаю, это несправедливо! И жалование удержали, не знаю за что, но я слышал…
– Что ты тут болтаешь? – послышался уже знакомый женский голос. Оказывается, он принадлежал симпатичной молодой ретаньянке. Она подбоченилась, обозначив изящную талию: – Вы, собственно, кто?
– Я… Я из ордена Непринуждённых.
Любой простой человек, завидев Голубой жетон впадает в экстаз, и эти двое не были исключением. Глаза их заблестели, они прижали ладони к губам и почти затанцевали, сгибая и разгибая колени:
