Мари Лаврова
Лед в крови

Полная версия

Глава 3

Закрытая школа для девочек.

Я, прижимая к своей груди книгу, поднялась и вышла из беседки. Прошел еще один день пребывания в этих стенах. Еще на один день сократилось ожидание того момента, когда, наконец-то я смогу покинуть это место навсегда.

Вчера наступил день моего совершеннолетия, а значит, шел последний год моего обучения и проживания здесь, осталось только дождаться выпускных испытаний и получить рекомендации и письма, подтверждающие обучение в данном заведении и его успешное окончание.

Здесь я провела несколько лет своей жизни. Несколько лет назад, в одно не очень прекрасное утро я с удивлением узнала, что мне предстоит покинуть свой дом и отправиться неизвестно куда. Тогда я смутно представляла, что собой представляет эта школа и зачем мне надо туда ехать. Хотя, как позже узнала, пребывание в ее стенах было совсем недешевым удовольствием и не для всех.

Я вспомнила тот момент, когда стояла в гостиной своего дома перед родителями, насупившись и не поднимая на них глаз, и совсем не горела желанием куда-либо отправляться

. – Это воля твоего покойного отца, – мать начала разговор с упоминания о нем и, словно чего-то не договаривая, избегала смотреть мне в глаза.

Мой отчим, которого я называла отцом, как всегда, поддержал мою мать:

– Как ты думаешь, как будет чувствовать себя твоя мать, если последнее, что она запомнит о тебе – твой недовольный вид и обиженный взгляд? Она тоже не хочет расставаться с тобой и тоже будет по тебе скучать.

Я смутилась от его слов. И подойдя к матери, молча обвила руками ее шею в знак примирения.

– Солнышко моё! – ее руки обхватили меня и нежно прижали к себе. Я подняла на нее свой жалобный взгляд. По ее глазам я видела, что она многое хотела бы ещё сказать.

– Ты достаточно взрослая девочка, чтобы позаботиться о себе. И запомни – за себя решения всегда принимаешь ты, – отчим произнес короткую напутственную речь и заставил себя остановиться, чтобы не удлинять ее.

Никогда я не чувствовала себя для него чужой, хотя отчим и был скуп на ласковые слова. Зато мы с ним разговаривали, пожалуй, больше, чем порой чьи-то отцы со своими родными детьми. И я знала, что он многое мог бы ещё сказать мне перед дорогой. Что он не мой родной отец, я знала уже давно, но на это в нашей семье никто никогда не заострял внимания.

– Мам, а зачем мне надо куда-то ехать? – все же задала я вопрос, пытаясь предпринять последнюю попытку. – Мой же настоящий отец мертв и вы с моим отцом могли бы не отправлять меня никуда.

– Герцог Себастьян, которому служил твоей отец, решил оказать милость для дочери того, кто отдал за него свою жизнь. Благодаря его рекомендации тебя примут в ту школу. Учти, что такая возможность доступна не для всех, – мягко проговорила мать и поставила точку в разговоре следующей фразой. – Не думаю, что стоит перечить его воле.

Я все равно не понимала, почему решающее слово оказалось за человеком, о котором мне ничего не было известно. И почему он, спустя столько лет, вспомнил моего погибшего отца. Мне показалось, что это было неожиданностью и для моих родителей.

Мы с матерью стояли все так же, обняв друг друга, и молчали. Младшая сестра отпустила подол матери и начала теребить мои юбки. Я, повернув голову, смотрела на солнечные лучи, проникающие в комнату, на бесчисленные пылинки, которые суетились в этом свете. Комната была наполнена светом и теплом.

Ясон, старший из моих братьев, лохматил свои волосы и поглядывал на меня:

– Получается, мы сегодня без тебя…

– Элиза отправляется сегодня, уже скоро за ней прибудет экипаж, – произнес отчим. – Иначе до полнолуния она может не успеть доехать до места, а это не самое удачное время для путешествия.

Сборы длились неделю. Но я до последнего надеялась, что никуда не поеду. Не понимала, зачем мне надо было покидать свой дом…

– И… что вы сегодня опять затеяли? – сдвинул брови отчим, переместив взгляд на Ясона.

– Да ничего такого! – брат посмотрел невинным взглядом и повел плечом. – Тристан позвал посмотреть нового коня в их конюшне.

– Ну, если с Тристаном, тогда я не волнуюсь, – проговорил отец.

Ясон – старший из трёх братьев, самый добродушный по натуре, но его вечно тянуло на сомнительные подвиги. За что ему и влетало от отца чаще остальных братьев.

Тристан – наш общий друг с Ясоном. Это он вытащил из воды меня этой весной, когда мы катались на льдинах. Собственно, взбучку от отца Ясон получил за меня. Младшие братья даже не успели попробовать покататься.

Еще, несмотря на то, что Тристан был мой ровесник, он немного снисходительно относился ко мне и старался опекать меня при каждом удобном случае. Мне тогда это безумно нравилось. Иногда я мечтала о том, как вырасту, непременно стану самой красивой девушкой в нашем крае, Тристан это заметит, влюбится в меня и сделает предложение руки и сердца. Как-то так… Но тщательно скрывала от всех свои детские фантазии. Даже тогда я понимала, что Тристану просто нравилось изображать перед кем-нибудь благородного рыцаря. Я же в то время была щупленьким, угловатым ребенком без намека на женственность в своей фигуре.

Когда экипаж увозил меня из родного дома, я выглянула в окно. Ясон с Тристаном носились на конях по высокой траве. Как мне хотелось бы думать, что они не просто решили объездить новых лошадей. Но как легко можно выдать желаемое за действительное… Поэтому, когда Тристан помахал рукой в моем направлении и, развернув коня, скрылся из моего поля зрения, я не стала ничего додумывать, а просто махнула ему в ответ на прощание.

От воспоминаний меня отвлёк громкий возмущенный голос Флоры:

– Если бы наша уважаемая директриса смотрела в будущее, она бы предусмотрела возможность для своих воспитанниц свободно передвигаться во саду, не боясь замараться!

Прямо на меня двигалась, не сбавляя скорости, молодая, цветущая на вид, девушка примерно моего возраста с пышными формами. Ее пухлые губы презрительно скривились и передвинулись немного в сторону. Я осознала, что слишком погрузилась в свои мысли и уже не успеваю избежать с ней встречи. В следующее мгновение она задела меня бедром и толкнула рукой с сторону.

Я пошатнулась и, чтобы не потерять равновесие, шагнула в сторону, прямо на столько что обильно политую клумбу. Мне все же удалось удержаться на ногах, но вот мои ноги в атласных балетках погрузились во влажную и рыхлую почву.

– Ай, кажется, кому-то придется идти завтра на занятия босиком или отмывать свою обувь и явиться в класс в мокрых балетках! – непонятно чему радовалась Флоренс.

Я стояла молча, расправив плечи, и ждала, когда эта заноза соизволит удалиться отсюда. Бурное выяснение отношений не приветствовалось в стенах этого заведения и не добавляло баллов к выпускным испытаниям. В конце концов, это не я вела себя недостойно подобным образом. Но вот, к сожалению, часто терялась в подобных ситуациях и как поставить ее на место при этом не опускаясь до ее уровня – возможные варианты поведения приходили с опозданием.

Флоренс же не унималась. Обычно она была удовлетворена, если получалось вывести свою жертву на эмоции – в идеале довести до слез.

– А это что у нас? – она быстро выхватила из моих рук книгу и, взяв ее двумя пальцами другой руки, вытянула ее в сторону. – Готовишься к выпуску? Да таким как ты, все выставят заранее – удовлетворительно. Кому надо с тобой возиться – знания проверять.

Разжав пальцы, Флоренс выпустила книгу. Та, заломив обложку, упала на мощеную гранитной плиткой дорожку. Меня начинало немного трясти. Любой было бы до слез обидно, если бы с ней вели подобным образом. Естественно и мне хотелось сейчас расплакаться, но я не могла себе этого позволить. Сжав губы, я подняла свой взгляд и посмотрела Флоре в глаза. Та, видимо, хотела что-то сказать, но неожиданно передумала и, фыркнув, направилась прочь в сопровождении своей служанки.

Мимо нас, не обращая внимания ни на меня, ни на Флору, также в сопровождении служанки проплыла Лидия. Неизменный холодный взгляд и немного надменное выражение лица.

Все воспитанницы этой закрытой школы делились на три категории. Одни были законными детьми и наследницами своих семей, их окружали почет и уважение. Они редко снисходили до общения с другими воспитанницами не из их круга. Холодный игнор – вот что мне выпадало с их стороны. И это было не самое неприятное. Это было даже удобно. Лидия принадлежала к высшему рангу воспитанниц. Она была не только законной дочерью своего отца, но и его единственной наследницей. Умна, красива – она, несомненно, составляла гордость своей семьи. И неизбежное высокомерие всегда неуловимо проступало во всем ее облике.

Была другая категория девушек, менее многочисленная, рожденных вне брака,. Но чьи отцы позаботились о достойном воспитании для своих дочерей. Поскольку все знали, чьими детьми они являются. Почему-то некоторые из них старались демонстрировать свое превосходство перед такими, как я. Одна из них Флоренс, мне просто прохода не давала в течении этого последнего года обучения. При каждой встречи стараясь всячески принизить меня словом или поступком. Почему она вдруг стала особо не равнодушна ко мне последнее время – неизвестно. Мне оставалось просто терпеть и считать дни, когда я уже стану недосягаема для ее уколов в свой адрес. Но она так и осталась назойливой мухой. Иногда все же мне удавалось найти нужные слова и наша встреча превращалась в маленькое и молниеносное сражение, где самые тяжелые раны наносились с невинным выражением лица и с помощью изысканных и утонченных вежливых фраз.

Я же принадлежала к самой малочисленной группе – мы не могли похвастаться тем, насколько знатные и влиятельные у нас родители. Низшее звено в пищевой цепи. Вследствие каких странных обстоятельств мы оказались в этих стенах… Кто-то благодаря заслугам своих отцов перед весьма влиятельными лицами, как я. Насколько я знала, мой отец служил герцогу Себастьяну и мое пребывание здесь оплатил своей жизнью. Кто-то был достаточно обеспечен, чтобы оплатить пребывание своей дочери. И достаточно тщеславен, чтобы у него возникло желание отправить сюда своего несчастного ребенка. Мы были, как тени, и даже преподаватели смотрели сквозь пальцы на наши успехи и не особо наседали на нас.

Впрочем, я оказалась довольно способной и старательной воспитанницей. Что еще мне оставалось делать? Я вбирала в себя все, что мне могли предложить, в стремлении заполнить хоть чем-то свое пребывание в этих серых стенах.

"Запомни, не делай ничего, что могло бы огорчить твою мать!" – напутственные слова отчима. И память о грустном взгляде своей матери. Пожалуй, это то, из-за чего за мной здесь закрепилась репутация милой и хорошей девочки.

Я вздохнула и опустила глаза на свои туфли.

– Все же мне придется их стирать, чтобы не идти завтра на занятия в настолько грязной обуви, – сама к себе обратилась я. Служанки, как у Флоренс и Лидии, у меня не было. Впрочем, иметь при себе служанок воспитанницам даже из их круга, позволялось только в последний год обучения.

Я подобрала книгу, расправила ее страницы и направилась в свою комнату. По дороге в противоположном краю сада промчался всадник. Видимо с каким-либо посланием для директрисы от родителей одной из воспитанниц.

Наутро я открыла глаза чуть ранее обычного времени. В комнате я проживала с еще одной девушкой, она и разбудила невольно меня своими сборами и приготовлениями.

Серые стены, серое пасмурное небо за окном. Занавески на окнах нежного лилового оттенка, на стене пара собственноручно созданных картин за время обучения, несколько милых безделушек – слабые попытки добавить каплю уюта и тепла. Тепла, которое меня всегда окружало дома. Скрип двери заставил нас повернуть головы. На пороге стояла сама директриса. Я и моя соседка по комнате присели в почтительном поклоне.

Поприветствовав нас лёгким наклоном головы, она обратилась к моей соседке:

– Вы, я вижу, уже готовы к началу занятий. Не смею вас задерживать.

Фраза была связана сухим тихим голосом. Но с такой властной интонацией, что ослушаться было невозможно. Хотя до начала занятий было более, чем достаточно времени, Клариссе ничего не оставалось, как взять свои письменные принадлежности и покинуть комнату. От всей фигуры директрисы веяло требованием беспрекословного подчинения и странным сочетанием несгибаемой воли и женского изящества. Лицо было под стать голосу – невозмутимое, бесстрастное и словно бы неподвластное времени. Даже морщины словно избегали это лицо. Однако на нем еще сохранились следы былой красоты – утонченной и изысканной. Глядя на него, трудно было определить возраст обладательницы. И глаза, которые затаили какую-то странную печаль. Что совсем не вязалось с общим впечатлением от этой железной леди. Возможно, поэтому многие предпочитали не замечать этого.

Меня же интриговала эта загадочная печаль. Поэтому часто мое девичье воображение рисовало вымышленные картины из далекого прошлого нашей директрисы – романтичные и одновременно драматичные. Так я развлекалась, когда приходилось вместе со всеми слушать ее длинные скучные монологи о нравственности и благопристойности. Возможно, все сказанное имело смысл, но было до того нудно, долго и скучно…

– Что касается тебя, Элиза… – обратилась ко мне директриса и сделала паузу.

Моя память тот час попыталась извлечь все мои прегрешения и проступки, которыми я могла заслужить этот визит. Несмотря на то, что ничего такого за собой я так и не вспомнила, тревожное беспокойство все же осталось.

– Как ты знаешь, в год, когда наши воспитанницы достигают совершеннолетия, они покидают стены этого заведения, – начала она издали с того, что все и так знали. – Как раз пару дней назад ты достигла своего совершеннолетия.

Я в глубине души порадовалась, что совсем немного времени – и скоро мне предстоит вернуться в родительский дом.

– Вчера я получила с курьером послание, которое касается тебя, – продолжила говорить женщина. Я подняла заинтересованный взгляд.

– Что ты знаешь о своем отце? О своем настоящем отце? – она сделала паузу и ждала от меня ответа

– Весьма немногое. Он умер еще до момента моего появления на свет, – почтительно ответила я.

– Хм. Кто я такая, чтобы встревать в ваши семейные тайны… Твоя мать – мудрая женщина. Она знает, что всему свое время. Думаю, она сама многое расскажет тебе по твоем возвращении домой, – последовала еще одна, совсем небольшая пауза.

– За тобой уже прибыл экипаж, и сегодня ты отправляешься домой., – обрушилась на меня весьма неожиданная новость.

– Но как же выпускные испытания… – позабыв о правилах этикета, я позволила сорваться с моих уст этому вопросу.

– Не беспокойся. – отрезала директриса. – Ты получишь на руки все письма и рекомендации, подтверждающие успешное окончание обучения в нашем заведении. Тебе не обязательно их проходить.

Потеряв дар речи, я замерла, уставившись весьма бестактным образом на женщину передо мной. Я была, конечно, примерной воспитанницей. Но … вряд ли этого достаточно, чтобы делать подобные исключения.

– Собирайся. Через час я приду за тобой, – оставив меня в состоянии легкого шока, вышла из комнаты.

Сразу, после того, как она вышла, в комнату занесли несколько легких и вместительных дорожных сундуков. Чтобы не произошло, я была рада предстоящему возвращению домой. Стены моей комнаты уже не казались мне серыми, а приобрели благородный жемчужный оттенок. Быстро собрав свои немногочисленные пожитки, я даже успела слегка привести себя в порядок перед предстоящей дорогой.

В ожидании, когда за мной прибудут, я вышла из своей комнаты. Невозможно было находиться на одном месте и бездействовать. Тело требовало движения. И на лестнице столкнулась с Лидией. По привычке, выработанной годами пребывания в этих стенах, я легким наклоном головы поприветствовала ее. К моему огромному удивлению она ответила мне таким же изящным наклоном.

И даже соизволила заговорить: – Ну что же, кому-то посчастливилось покинуть это место чуть раньше.

– Стоит ли сожалеть о столь малом той, кому никогда не суждено стать объектом жалости? – ответила ей я.

– Не знаю, насколько легче быть постоянным объектом зависти, – и добавила на прощание еще одну фразу. – Знаешь, подругами мы все равно не стали бы… Но сожалею, что не воспользовалась возможностью узнать тебя чуть лучше. И едва улыбнувшись мне холодной и вежливой улыбкой, продолжила свой путь.

– Что это было? – озадачилась я необычным поведением Лидии.

Немного замешкавшись, я все же спустилась вниз по лестнице, бесцельно сделала круг по просторному холлу. И уже собравшись вернуться в комнату, столкнулась еще и с Флоренс. Избежать встречи уже было невозможно. Подобравшись, я приготовилась отражать ее нападки. И тут меня ожидал еще один сюрприз. Одарив меня таким взглядом, словно я вырвала у нее изо рта лучший кусок пирога, (если только не забрала себе весь пирог)… Флоренс, молча, прошла мимо

Глава 4

Что за мной приедет настолько шикарный экипаж – я не ожидала. Изображение герба на его дверях мне ни о чем не говорило. Зато, видимо, другим оно было очень даже знакомо. Также ещё прилагалось сопровождение в виде дюжины суровых всадников. Определенные выводы напрашивались сами собой.

«Вот по возвращении и узнаю, какие из них ближе к истине,» – решила я про себя. Пока же меня переполняла радость от скорого возвращения домой. И пасмурная погода и моросящий дождик совсем даже не навевали скуку и сонливость, а, напротив, дарили свежесть и бодрость.

Однако, не быстро, но верно, восторг и радость уступили на следующий день место усталости и скуке. Везли меня с минимальными остановками, даже не останавливаясь на ночёвку.

"Глаза, холодные как сталь,

Вонзил в туманную он даль,

Чтоб в предрассветной зыбкой мгле.

Застыть навеки в тишине."

Я зевнула и отложила книгу в сторону. «А расхваливали так, что можно было подумать – здесь одни сплошные литературные шедевры,» – подумала я. Сборник со стихами меня не впечатлил, открыла же я его больше для того, чтобы убить время.

Чем ближе было к родному дому, тем разухабистей становилась дорога, и что-либо читать стало крайне неудобно в трясущемся экипаже. Одно радовало – в нем я была одна и могла принимать любые удобные позы.

И вот местность стала до боли знакомой. Скоро-скоро-скоро! – выстукивало мое сердечко. Внезапно экипаж остановился. Один из сопровождающих заглянул в окошко кареты:

– Госпожа, позвольте взглянуть – вам знакомы эти люди?

Я осторожно выглянула из экипажа.

– Да это же Ясон и Тристан! – не смогла я сдержать радостного возгласа.

Все же раз в год мне получалось посетить родной дом, и не узнать этих двоих было невозможно. Они выехали мне навстречу! До чего же это трогательно! Даже не знаю, кому из этих двоих я была рада больше.

Мой брат со своим другом стояли, спешившись; их окружили люди из моего сопровождения. Я решительно распахнула дверцу экипажа и вышла из него. Пара неловких шагов, но вот ноги почувствовали под собой опору и понесли к брату.

– Как же я рад тебя видеть! – успел произнести Ясон прежде, чем я заключила его в свои объятия.

– Хорошеешь с каждым годом! – стоило мне отпустить брата, как Тристан сразу привлек мое внимание к себе, немного смутив своим комплиментом.

Я слегка зарделась и, улыбнувшись, присела в лёгком изящном поклоне. Первым моим порывом было заключить и его в свои объятия. Но то, что выглядело естественно и невинно, когда мы были детьми, сейчас могло быть воспринято не совсем однозначно.

Выпрямившись, я подняв свои глаза на Тристана и поймала на себе его заинтересованный взгляд. Он рассматривал меня, словно видел впервые, слегка наклонив голову в сторону. Я тоже позволила себе, не стесняясь, рассматривать его, ведь мы столько времени проводили вместе, когда были детьми. Тристан возмужал. Его плечи стали шире, взгляд серьезнее. Правда, его брови все так же были едва заметно сдвинуты и напоминали все того же упрямого мальчишку, который всегда знал, что лучше для меня – на какой ветке удобнее сидеть, когда мы лазили по деревьям или с какой стороны подходить к лошади.

Да и я повзрослела. Пребывание в стенах закрытой школы оставило на мне свой отпечаток в хорошем смысле. Может, я и не стала первой красавицей, но обаяние и изящество дополняли мой, в общем-то, достаточно милый, внешний вид. Я вспомнила свои наивные детские фантазии и улыбнулась им про себя, не спуская взгляда с Тристана.

«До чего ж хорош! Наверное, от девушек отбоя нет», – подумала я.

– Ты, как всегда, не бросаешь Ясона одного. Твоя невеста не обидится, что ты поехал встречать его сестру? – я почему-то виновато улыбнулась.

– Я не помолвлен, – немного удивленно ответил Тристан. И чуть понизив голос, добавил: – В отличие от тебя…

Теперь наступила моя очередь удивляться. Сумев сохранить относительное спокойное выражение лица, как и учили меня в той школе, я все же вздрогнула. И лишь ресницы взлетели вверх, выражая легкое изумление. Можно, конечно, было предположить и такой вариант, учитывая мой необычный отъезд. Но вряд ли мои мать и отчим так торопились избавиться от меня, что-то еще, видимо, должна была узнать я по приезду домой.

Ясон перехватил мой растерянный взгляд:

– Да, это он прислал за тобой экипаж и сопровождение.

Я перевела взгляд с Ясона обратно на Тристана.

– Вот так. Даже счел лишним выехать мне навстречу, – подумала я про своего неизвестно откуда взявшегося жениха.

На солнце резко набежали тучи. Вдалеке грянул раскат грома. Из-под набежавших туч потянуло прохладой. Не успела я вырваться из одной клетки и насладиться свободой…

– И что он собой представляет? – все же решилась спросить я.

– Когда мы выезжали, твой будущий жених еще не прибыл. Но должен был прибыть в наш дом, – Ясон развел руками. – Насколько я понял из разговора, он ровесник нашего отца или чуть старше.

Мои розовые девчачьи мечты сбились в комочек и тихо заскулили в каком-то дальнем углу моей души. Я вновь перевела взгляд на Тристана и продолжала видеть на его лице отражение всех своих эмоций. Когда я радовалась – улыбались его губы и глаза. Я растерялась – улыбка исчезла, его лицо приобрело настороженное выражение. Неожиданная новость отозвалась у меня непонятной болью – его брови сползлись к переносице.

– А ведь не такая уж была несбыточная мечта – стать его невестой… – осознала я в этот момент.

Поняв, что я уже достаточно долго не свожу своего взгляда с лица Тристана – смущение отразилось на моем лице. Щеки запылали предательским румянцем. Не знаю, что отразилось на его лице – я поторопилась отвести взгляд. Посмотрела на герб, изображенный на дверцах экипажа, на группу всадников за ним… Особая духота, которая бывает перед грозой в жаркий летний день, мешала вдохнуть побольше свежего воздуха. Да и тугой корсет, который я одела перед занятиями и так в нем и уехала, тоже мешал мне свободно дышать.

И почувствовала прикосновение к своей руке. Краска моментально пропала с моего лица. Вздрогнув от неожиданности, я увидела рядом с собой Тристана, который держал меня за руку.

– Все в порядке? Ты вдруг так побледнела… – он смотрел на меня немного испуганно.

– Все нормально. Просто корсет туговат… – я попыталась успокоить его, отступив от него и сделав шаг поближе к брату. – И новость про помолвку оказалась неожиданной.

Я никогда не умела хорошо скрывать свои эмоции, и они всегда, пусть и едва уловимо, отражались на моем лице и в моем облике. Особенно, когда я была застигнута врасплох, как сейчас. Легкая тень смесь горечи и грусти промелькнула на моем лице.

Теперь уже Ясон взял меня за локоть.:

– Может, тебе стоит вернуться в экипаж?

Я слабо улыбаюсь и слегка киваю.

– Не волнуйся. Сегодня тебя под венец не потащат – мы с твоим братом что-нибудь придумаем, – на лицо Тристана возвращается улыбка.

– Ты, как всегда, готов предложить свою помощь в любую минуту, – тоже улыбаюсь ему в ответ в знак благодарности за поддержку.

– Может, поедем все вместе в экипаже? – пытаюсь как-то еще отблагодарить за причиненное беспокойство, и показав легким взмахом руки на горизонт, добавляю короткое пояснение. – Дождь собирается…

– Туча проходит мимо, не волнуйся. Мы поскачем рядом, – отказывается Тристан, при этом тепло улыбаясь.

Ясон и Тристан провожают меня до экипажа. Кучер услужливо открывает дверцу. Я , придерживая юбки, сажусь внутрь. Гроза, действительно, прошла стороной. Но в воздухе все еще чувствуется духота… И корсет все также мешает дышать полной грудью.

Выглядываю в окошко и ищу глазами Ясона и Тристана. Наблюдаю, как уверенно они держатся в седле. Я любуюсь ими обоими. В этот момент перед моим взором возникает образ пузатенького мужчины в возрасте с обрюзгшими чертами лица, которому слуги помогают сесть в кресло и обкладывают мягкими подушками. Почему-то именно таким я представляю своего потенциального жениха… И печально вздыхаю. Однако, еще же ничего не решено окончательно. Все же должна быть есть возможность отменить эту помолвку. Продолжаю надеяться на такой исход.

Вот он – родной дом! Чувство радости переполняет меня, отодвигая на задний план сомнения и тревоги. Я опережаю всех и толкаю дверь перед собой.

В гостиной вижу отца, мать. Перед ними, спиной ко мне стоит высокий мужчина с прямой спиной и расправленными плечами. Его белые как лунь волосы привлекают внимание. Одет довольно просто, но ткань, из которой сшита его рубашка, стоит баснословно много. Едва лишь я делаю первый шаг, как он поворачивает голову в моем направлении. Глаза, холодные, как сталь, смотрят прямо на меня, проникают в душу… Он выглядит достаточно бодро и совсем не стар, не смотря на его цвет волос, – около сорока пяти лет.

Легко развернувшись, он направляется ко мне навстречу, не отводя глаз от моего лица. Каждый его шаг по толстому ковру в гостиной странным образом отдается глухим эхом внутри меня. От него веет силой и неумолимой решимостью. Его цель – я. Я продолжаю смотреть ему в глаза, словно кролик на удава. И невольно замедляю шаг. Меня обдает едва уловимый запах с нотками мускуса и османтуса. Я замираю на месте. Уголки его губ слегка приподнимаются в легкой улыбке, но глаза остаются холодными.

– Юнна и прекрасна… – слышу его приглушенный голос, от которого ощущаю легкий зуд между лопаток.

Он берет мою ладонь и касается ее тыльной стороны своими, на удивление теплыми, губами. Тесный корсет мешает сделать так ставший необходимым глоток воздуха. … Я не успеваю осознать, кто этот мужчина, как свет в глазах меркнет, и я погружаюсь в темноту. Лишь успеваю почувствовать, как меня подхватывают чьи-то крепкие руки…