Марго Лурия
Жертва
– А нормально выражать свои чувства – это как? – перебил Макс.
– Чувства разные бывают. Можно обнять или покричать, но всё это – я взглядом окинула комнату с осколками, каплями крови и нас – Это уже перебор, не находишь?
– Пожалуй, да. – задумчиво протянул мужчина.
– Что, прости? – его обдуманный ответ меня обескуражил.
– Что тебя так удивляет? Я – маньяк, а не идиот. – он склонил голову на бок. – Наши родители, да и мир в целом, сделали нас такими. Мы хотим доминировать, жаждем обладать и совершенно не представляем, каково жить без насилия.
– Представь, что ты можешь сделать со своим ребёнком. – мой тон приобрёл жестокость, так свойственную моему собеседнику.
– Мне и представлять не нужно. – он приподнял брови.
– А ну да, сестра, так что ты с ней сделал?
– Сварил и съел, какая, в сущности, разница, что именно я сделал?
– Это не честно. – буркнула я словно дитя.
– Интрига – это тоже насилие своего рода. – он заговорил как дьявол. – Где твой отец сейчас?
– Далеко. Я сбежала.
– Почему сейчас? – не унимался Макс.
– Раньше я была маленькой, на это тоже нужно решиться, знаешь ли? – моё недовольство его обжигало.
– Знаю… – протянул он, на секунду застыв.
– Представилась возможность, и я сбежала, никому не сказала, куда. – в голове пронесли воспоминания тех событий. – Не совсем удачное место выбрала конечно, но что уж теперь. – только по-настоящему отчаявшийся человек мог шутить в такой ситуации, и это была я.
– Да нет почему же. Думаю, всё сложилось как надо. – он уловил немой вопрос. – Разве это не логично? – Макс поднялся с кресла и раскинул руками. – Ты сбежала от отца не потому, что он истязал тебя, мучал, ты просто испугалась… – он сделал пару шагов в мою сторону и я заметила, что он хромает. – Испугалась, что, на самом деле, тебе это нравится.
– Ну конечно, стокгольмский синдром и всё такое. – я снова громко рассмеялась.
– Нет, дело вовсе не в нём. Если бы мы склоняли тебя к чему-то, а потом все-таки сломали бы – это одно, но ты такая с самого начала, просто не осознавала этого. – он прошёлся по комнате осматривая её, будто впервые заметил, что здесь есть мебель и вещи, будто она стала чья-то в его глазах. – Посмотри на себя. – он резко остановился и обернулся ко мне. – Ты же чувствуешь себя сейчас лучше, чем на той вечеринке. Уверенная и сильная. Ты посмотрела, какой может быть другая жизнь, и всё равно выбрала такого как я. Разве это не многое о тебе говорит?
– Чушь собачья. – рявкнула я.
– Твои друзья, разве они не наскучили тебе? – спросил Макс, уже переходя на рычание. – Спокойная тихая жизнь в этом убогом домишке. – он обходил гостиную по дуге, смотря мне в глаза. – Все твои решения, один за другим, привели ко мне. Ты хотела доказать отцу, что ты не слабая, тебе это удалось. – он ударил себя в грудь. – Я это признаю. Но ты и не думала доказывать, что ты не такая как он. – подойдя совсем близко, он нагнулся к моему лицу, облокачиваясь на ручки стула, я ощутила его дыхание на губах. – Потому что это не так.
– И что? – я не отстранилась, а напротив приблизилась ему навстречу, насколько позволяли связанные руки. – Ты убьёшь меня за то, что я тоже псих?
– Ты чем слушаешь вообще? – Макс стукнул меня по лбу рукояткой ножа. – Я же сказал, что не хочу больше убивать тебя. У нас свидание в стиле, в котором можем только мы.
Возможно, он был прав, кажется, мы оба шизонутые, и притворятся больше не было смысла, по крайней мере здесь и сейчас. Все эти занавесочки, походы к подружкам и кокетство с придурками мне быстро надоели, но только сейчас я поняла, что это с самого начала было ширмой, желанием влиться в мир, мне не принадлежавший. Я всегда бегала от себя, пыталась забыть о прошлом, найти новую жизнь. Но истина была в том, что я ничем не отличалась от Макса и своего отца. Внезапно в голове пронеслись воспоминания про среднюю школу, одноклассниц и то, как я поступала с ними.
8
Я всегда старалась убегать в школу раньше, чем проснётся отец. Конечно, подонку хотелось играть в счастливую семью, так что мне доставалось за то, что не присутствовала за завтраком, но выиграть время было словно найти редкую вещицу. Настоящих друзей у меня никогда не было, я находила либо глупых замухрышек, которыми было легко манипулировать, либо и вовсе сталкивала девиц лбами, чтобы издалека позабавиться драками и спорами. Вот же глупые, никто из них и не догадывался, что это моих рук дело. Дома я не могла защитить себя, и мне хотелось отыграться на всех вокруг за мою слабость.
Но когда познакомилась с Мари, почти узнала, каково это веселится с кем-то, а не над кем-то. Она перевелась в мой класс и сразу стала объектом насмешек. Будучи из бедной семьи, одевалась ужасно, никогда не смотрела в глаза, и почти не говорила. Мне стало жаль её, и к своему же удивлению, я заступилась за неё однажды, да так, что вскоре она увязалась за мной, было не отделаться. Она умела располагать своим молчанием, никогда не осуждала, и постепенно мне стало весело делится с ней своими обидами на мир и планами по тайным издевательствам над одноклассниками и учителями.
Постепенно она начала всё больше разговаривать со мной, рассказывала, как её семье тяжело, жаловалась на посторонних, и благоговейно осыпала меня ласковыми комплиментами. После каждодневных кнутов её пряники заставляли меня улыбаться, и я не заметила, как стала объектом её манипуляций. Она вила из меня верёвки, вешая лапшу на уши, про свою убогость, а сама пряталась за моей спиной, от малолетних бандитов, а позднее и вовсе начала самоутверждаться за мой счёт, когда её родители поправили финансовое положение. Плела всем, что я бедная и несчастная с видом благодетельницы, рассказывая мои секреты, которыми я имела глупость с ней поделиться. Признаться честно, наверняка на её месте я сделала бы так же, вариант ведь беспроигрышный, влиться в доверие, разузнать личное, а потом публично принижать, чтобы выглядеть не так убого.
Но она не учла того, что хоть я и облажалась, я бы все равно быстро всё узнала, и уж точно не осталась бы в стороне. Единственное, чему научил меня отец, помимо жестокости и насилия, что нельзя упырей оставлять безнаказанными. И когда настал момент, я отомстила.
Мари, ввиду особенностей своего бедного положения и, я полагала, нестабильных отношениях с родителями, страдала обсессивно-компульсивным расстройством. И отличалась постоянством, всегда выбирая одни и те же шкафчики, еду, и всегда совершая одни и те же ритуалы. В школе был душ, но не все девочки им пользовались, потому что большинство прогуливали физкультуру. А поскольку Мари не могла выделятся ничем кроме как посещаемостью, после изнурительных для её хилого телосложения тренировок, душ ей был крайне необходим. И когда она, в очередной раз, разделась, положила свои вещички в шкафчик, и закрыла, но не до конца, так как я заранее подкрутила замок. Из-за плохого питания и недостатка витаминов она использовала глазные капли, которые и тогда лежали в её вещах. В пузырьке была мутная белая жидкость, которую я заменила на воду с краской, а затем заменила её одежду на похожие по цвету тряпки, чтобы она не сразу заметила подмену. После душа она подошла к шкафчику и, как всегда, закапала в глаза, из-за чего потеряла ориентацию в пространстве, а я включила пожарную тревогу. У нас в школе часто её включали хулиганы, так что все знали, пожара нет, но это был повод загалдеть и выскочить в коридор, чтобы сорвать уроки, пока учителя пытались усмирить толпу озверевших детишек. Но моя подружка не знала, что пожарная тревога была ненастоящей, ведь перевелась недавно. Она тёрла в панике глаза, пыталась нащупать свою одежду, а когда поняла, что ничего не выходит, выбежала в одном полотенце. Я стояла у выхода, и когда она вышла в коридор, закрыла дверь, зацепив полотенце. И хотя лично я не видела в этом ничего особенного, тем не менее озабоченные подростки были вне себя от счастья. Она была опозорена.
Кажется, её снова перевели в другую школу, но мне было плевать, даже на то, поняла ли она, что это сделала я. Больше мы не виделись, а я уже не питала иллюзий относительно человеческих взаимоотношений. Я уже и забыла эту историю, как и много других, желая очистить себя в своих же глазах. Не удивилась, если бы и про отца забыла со временем, став таким же тираном для своих детей. Что ж, вероятно, я такой же монстр, как и мой спутник, напротив.
9
Теперь я смотрела на него не как на человека, ворвавшегося в мой дом и избившего меня, теперь он предстал в свете разрушителя, сломавшего декорации моей жизни и освободившего меня от жалкого подобия напыщенных придурков, которым я хотела стать. Они всегда только лгут и изменяют, себе и своей душе, подавая это под соусом лёгкого безрассудства и жажды веселья. Мне стало противно от самой себя и стыдно перед тем, кто показал мне правду. Когда Макс увидел, что я всё поняла, он отстранился, а мне вдруг стало страшно, что он, выполнив свой план «Покажи ей, насколько жалка её жизнь», даже не убьёт меня, а просто уйдёт. Он не мог уйти, не сейчас, и он не мог разочароваться во мне из-за того, что я всего-навсего запуталась. Разве у него не было таких моментов в жизни?
– Ты не честен со мной, а ведь обещал. – бездушно прошептала я.
– Чертовка. – его улыбка захлестнула меня тёплой волной. – Хорошо. – он облокотился к окну за диваном, которое слегка треснуло, когда я открывала его, чтобы сбежать, и уставился куда-то. – Я любил свою сестру слишком экспрессивно. И довёл её до края.
– Ты убил её? – робко спросила я, боясь спугнуть его откровенность.
– Нет, она сама это сделала.
Как человек лишившийся жизни из-за кого-то, я понимала его боль. Они были одни, брошенные всем миром, в страхе пытающиеся выжить. Его движения и голос были сдержанными, но глаза, полные сожаления, выдавали боль, копившуюся годами. Мне захотелось обнять его и выслушать, уже не из любопытства, а лишь бы облегчить ношу, о которой никто и не предполагал. Я чувствовала, что могу помочь ему, хоть, наверняка, он и не захочет рассказывать всё так сразу. Несмотря на то, что я держала в себе правду столько лет, казалось, даже мне легче открыть себя кому-то. Мой собеседник не простой, он не из тех, кто будет добродушным и приветливым, но он был честен со мной как никто ранее. В горле встал ком, грудь сдавливало от грусти:
– Мне жаль. – лишь вымолвила я.
– Ты серьёзно? – Он потряс ножом передо мной – Я все-таки маньяк.
– Да, я серьёзно.
Подойдя, Макс навис надо мной, вопрошающе глядя прямо мне в глаза так близко, что я почувствовала жар его тела, и спросил:
– Ты бы простила отца, если бы он раскаялся?
– Может быть и простила бы, но я однозначно зарубила бы его топором при первой возможности. – я сказала это максимально твёрдо и уверенно, не боясь его реакции, а потом добавила. – На всякий случай.
– Ладно. – кивнул он и резким движением разрезал верёвку, стягивающую мои руки.
– Сестра может быть тоже простила бы тебя. – я растирала ноющие запястья, продолжая сидеть. – Но это не значит, что она не попыталась бы уничтожить то, что не давало ей жить.
– Ох уж эти сильные и независимые женщины. – с улыбкой протянул он куда-то в сторону. – Что насчёт твоих друзей?
– Они и правда мне наскучили. – я встала, разминая затёкшие ноги и продолжая. – Подруга в клубе, кстати, изменила мужу, с кем даже не помнит. А друг захотел стать не другом. – последнее я произнесла с отвращением.
– И что ты сделала? – спросил мужчина. Он глядел, ожидая реакции, захочу ли я снова побороть его, или просто уйду, его томила интрига.
– Пришла к тебе, забыл? – я выпрямилась и уставилась на него в ответ, держась за рёбра, что ныли от каждого движения.
– А что бы сделала сейчас? – черные глаза вопросительно горели, пожирая меня.
– Пришла бы к тебе. – голос задрожал от нахлынувшего возбуждения.
Он хромал, по его лицу была размазана кровь, рубашка порвана и наполовину расстёгнута, а все брюки в пыли и грязи. Как античная статуя, в сиянии уличного фонаря, он подошёл ко мне, несмотря на боль, взял за руку и положил её на свою грудь, которая вздымалась чаще моей. Второй рукой он провёл по моим волосам и схватил их сзади, так крепко сжав кулак, что я, подчинившись, наклонила голову назад, не отрываясь от пленительного сияния.
– Ты вызываешь во мне странные чувства, Марта. – прошептал он, стиснув челюсть.
В ответ он получил лишь смешок, отражающий всю мою власть над ним. Я знала, что он будет недоволен, так как привык быть главным, но мне хотелось проверить, что он сделает, ударит или поцелует. Его усмешка и взгляд, устремлённый на губы, подтвердили намерения, он разжал кулак, толкнул меня к стене и, сжав рукой моё горло, поцеловал так жадно, кусая губы и притягивая бёдрами к себе. Я разорвала и стянула его рубашку, пока он кусал и сжимал каждый участок моего тела, до которого мог дотянуться, оставляя обожжённые следы. Его дыхание участилось, слившись с моим, а глаза горели, словно он был не человеком, а демоном. Ногтями я вцепилась в его шею и сжала её, остатками сил, выдавливая истошный стон из его горла. Я хотела, чтобы ему было больно и хорошо одновременно, хотела, чтобы он увидел меня настоящую. Обвив ногами его бёрда, я растворилась в объятиях, кусая губы. Макс оказался очень сильным, и хоть ему было больно от полученных травм, он удержал меня и смог даже отнести на второй этаж, задевая и сбивая все вокруг. Бросив на кровать, он начал стягивать с меня джинсы, изучая каждый изгиб, каждую ямочку, каждый шрам, что оставила на мне история. Его светлая кожа и черные волосы в темноте казались неживыми, впервые я увидела его торс, полный напряжения. Мужчина закинул мои ноги себе на плечи и, целовав их, начал массировать клитор. Его горячие руки обжигали меня, заставляя извиваться в такт его движений. Стараясь не показывать своего наслаждения, я потянулась к молнии на его штанах и начала медленно расстёгивать её, ощущая накатывающее напряжение. Как только между нами не осталось никаких препятствий, он откинул мои ноги в сторону, и, следуя языком от низа живота, остановился у сосков, стягивая и кусая их. Напряжение между ног нарастало, я стиснула их сильнее и откинула голову. Я бы забыла обо всем, если бы мой взгляд не упал на тумбочку возле кровати. Я протянула руку к ней и открыла ящик, из которого на нас глядели презервативы. Увидев их, Макс сверкнул на меня усмешкой:
– А мы смотрим на них и думаем, какие они невинные.
Я притянула его к себе, жадно поцеловав, но как только я захватила контроль над его губами, он отстранился и сжал мне руки над головой, давя на ноющие запястья. Он сдерживал меня пока свободной рукой доставал содержимое ящика. Глядя в глаза, он зубами открыл его и надел, бросив упаковку на пол.
– Помочь? – спросила я, игриво вздёрнув бровь, пока грудь вздымалась от предвкушения.
Проведя пальцем по моим губам, он очертил путь вдоль шеи, между ключиц, обогнув один сосок, и поцеловав другой, продолжил двигаться по животу, устремившись вниз, и остановившись между ног. Продолжая массировать, плавным движением он вошёл внутрь, отчего я изогнулась и дёрнула руки, он сжал их сильнее. Двигаясь всё быстрее, он расслабил руку, а я, пользуясь моментом, схватила его за рёбра, отчего он рыкнул.
– Медленнее. – прошептала я еле слышно.
Он удивлённо посмотрел на меня, но подчинился. Его рука по-прежнему ласкала меня, я закрыла глаза и сжала пальцы, чтобы не стонать. Его движения, сдержанные и напряжённые, разливались по телу ярким жаром. Я до последнего не хотела, чтобы он знал, как сильно я хотела кричать от удовольствия, чтобы он мучился, и старался, как на экзамене, и больше не был таким напыщенным, будто ему нет равных. Теперь я руковожу процессом. Стоило ему укусить меня за шею, как стон всё же вырвался, я закрыла рот рукой, но он одёрнул её и прижал к подушке:
– Нет! – повелительно рявкнул он, а потом перешёл на зловещий шёпот. – Я хочу, чтобы ты кричала.
И стал двигаться быстрее. Я вонзила ногти свободной руки ему в спину и простонала:
– А! – но потом придвинулась к его уху и требовательно прошептала. – Медленнее.
Не сразу, но он снова подчинился, сильнее надавив на клитор, будто желая отомстить. Его гнев вылился во взгляде, которым он сверлил меня. Сдержано и ритмично он весь пылал от напряжения, казалось, он привык совсем к другому сексу. Я потянулась, чтобы поцеловать его, но Макс отстранился, не отрывая глаз, он облизнул палец и вернул его к моему клитору, продолжая двигаться так медленно, на сколько мог, отчего я потеряла контроль. Взрывная волна прошлась по моим мышцам, когда я сжала его бедро, но ему, похоже, было всё равно, и вырвался стон:
– А! – который он будто жаждал проглотить, забавляясь моей беспомощностью.
Он наблюдал за моим дыханием и как постепенно сходила дрожь в коленях, затем одним движением перевернул на живот и поставил на колени. Его руки, руководящие мной, прошлись по спине, резким движением он вошёл и тут же остановился. Схватив за горло, он притянул меня к себе, и я упёрлась в изголовье кровати. Он начал двигаться, целуя между лопаток и сжимая горло, отчего костяшки пальцев побелели.
– Что, медленнее? – язвительно спросил он, чувствуя, что я снова близка к наслаждению и наверняка хотела ускориться.
– А что, ты уже теряешь контроль? – я обернулась и кинула ему улыбку, от которой он двинулся так резко, что прижал меня к стене.
– Я его хотя бы держал. – прорычал он, опустившись к моему уху.
От уха побежали мурашки по всему телу, я съёжилась, будто стало холодно, но сразу выпрямилась. Он приобнял меня, давя на рёбра, изнывающая боль прошлась по всему телу, но сразу прошла, когда новая волна захлестнула моё сознание, ноги подкосились и я провалилась назад, оперевшись на него. На этот раз я не хотела, чтобы он замедлялся, в прочем Макс меня, вероятно и не послушал бы сейчас. Ему было плевать, сколько ещё я протяну под его натиском, и я закрыла глаза отдавшись зверю. Прижав моё размякшее тело к кровати, он сжал мою ягодицу одной рукой, а второй стянул кожу на спине как на шарпее, так больно, что я расцарапала ему все бедро, пока он не закончил. В ту ночь я кончила 3 раза, такого в моей жизни ещё не бывало.
За окном уже светало. Макс молча встал и ушёл в душ, пока я лежала, даже не сменив позу, в которой он меня оставил, и думала о том, как всё это странно. Буквально всё. Такие как он не должны вызывать чувства, не должны прислушиваться во время секса. Что дальше, будем ходить за ручку в кино? А что если и вправду мы похожи, что, если я такая же, как он? Для нас вообще возможна такая жизнь? Он вернулся и также молча лёг рядом.
– Почему ты хотел убить меня с начала? – вдруг спросила я, желая расставить как можно больше точек над и.
– Ты меня достала. – резко выпалил он. – Вокруг вылось много девушек, подававших сигналы заинтересованности, но не одна из них не набралась наглости подойти. – я не видела его лица, но знала, что оно вновь стало холодным. – Вполне очевидно, я решил, что ты одна из тех, от кого меня просто тошнит.
– И что теперь? – мой голос был сух, а взгляд сосредоточился на каплях, стекающих по его телу.
– Вам всем женщинам нужно портить момент болтовнёй о будущем? – гневно бросил он.
– Да.
– Ладно. – удручающе произнёс Макс и сел так, чтобы видеть мои глаза. – Предлагаю тебе организовать некий союз, где мы будем срывать друг на друге злость, принуждать. – он сжал кулаки. – Переделывать под себя, и вечно слушать, как прошёл день.
– Ты что, предлагаешь мне отношения? – я даже не знала, какую реакцию выдать, удивление или смех, это было так абсурдно. – Ты пришёл сюда убить меня!
– Ну я же сказал, что передумал. Или ты хочешь, чтобы я извинился?
– Тебе не кажется. – Я встала и начала бродить по комнате, обернувшись в одеяло. – Что это в принципе странно?
– Нет. – он раскинулся на кровати и был спокойнее господа Бога. – Ты даже себе представить не можешь, сколько всего по-настоящему странного делают те, кого ты считаешь нормальными. – смыв кровь, будто ничего и не было, всё стало ещё запутаннее. – Вспомни свою подругу, разве нормально то, что она сделала?
Он был прав, но это не меняло того, что произошло. Я не могла понять, как поступить, может это и вовсе было больной игрой, правила которой я не понимала. Могучий хищник не знал, как ещё позабавится, охотясь на жалкую жертву. Вдруг для него всё стало так легко и скучно, что он решил залезть настолько глубоко, насколько сможет, и уничтожить на корню. Я бы могла не мучиться и просить его уйти, навсегда, но я не хотела. Я просто не хотела, чтобы он уходил из моей жизни. Он единственное, что сделало мою жизнь настоящей, даже смешно. Что бы, интересно, сказал мой отец, увидь он весь этот абсурд?
Недолго думая, насколько вообще позволяла ситуация, я решила, что не могу потерять его, но и давать себя в обиду не намерена:
– Ты не стал бы изменять? – спросила я, остановившись у окна. Я не смотрела на него, потому что боялась ответов.
– А смысл? – по-прежнему сухо ответил Макс. – Если я не захочу больше быть здесь, то уйду.
– Но ты не позволишь это мне. – я вспомнила про сестру, которую он так и не отпустил, даже после смерти.
Он не ответил, и моя грудь остановилась, не дыша. За окном пели птички, а утреннее солнце потихоньку согревало кожу. Интересно, чем определяется ценность жизни?
– Я не хочу боятся быть убитой из-за того, что тебе не понравился ужин, или если захочу пойти в кино. – мой голос не выражал никаких эмоций, казалось, будто я просто выбираю соус к блюду.
– Если ты не будешь обманывать меня или провоцировать, то тебе нечего боятся. – было видно, что он не знал, как подступиться, словно для него это была первая в жизни неопределённость.
– Обнадеживающе. – с улыбкой произнесла я, наконец обернувшись к нему.
– Разве так и не устроены нормальные отношения? – он встал и подошёл ко мне почти вплотную, но не прикоснулся, а лишь слегка склонил голову. – Послушай, я знаю, кто я, и вижу, кто ты. Я не принуждал тебя спать со мной, и не собираюсь лгать. – помедлив, он продолжил. – Ты не сможешь, как они, и всегда будешь выбирать таких как я.
– Ну а ты что? – его глаза пленили меня. – Зачем тебе это всё?
– Ты поверишь, если я скажу, что без ума от тебя. – он улыбнулся так широко, как никогда до этого.
– Брось. – верить его улыбке или нет, он точно не человек.
– Да нет, серьёзно. – он отошёл и стал надевать брюки. – Видел тебя, когда ты только переехала сюда, такая привлекательная, хотя и немного странная. – его глаза засветились на мгновение, и я подумала, что такой как он, наверняка, тоже может полюбить. – Конечно, я сначала подумал, что ты совсем другая. Но теперь, я вижу, возможно, мы встретились не просто так. – он оценил моё состояние и продолжил одеваться.
– Думаешь это знак? – ехидно поинтересовалась я спустя время.
– Я думаю, для нас это возможность понять, каково это на самом деле. – рубашка была порвана, так что он просто накинул её, не застёгивая.
– Что? Любовь?
– Типа того. – задумчивость сменила лёгкую усмешку, и он подошёл ко мне, так и стоявшей в одеяле. – Я должен ехать.
– Что, не хочешь больше быть здесь? – подколола я его.
– Твою мать, неужели я действительно сам в это втягиваюсь. – его гневный взгляд обжёг меня, но я уже так привыкла к нему. – Я должен работать.
– Ты вернёшься?
– А ты хочешь этого? – он провёл рукой по моим волосам, как будто даже с нежностью.
– А ты? – как мне хотелось прибить его гвоздями к стене, чтобы не потерять и всегда контролировать.
– Приеду сегодня. – прошептал он, поцеловав в щеку. – А ты поразмысли над тем, о чём мы говорили. Потому что, если ты не дашь мне вразумительного ответа, я буду вынужден выбрать сам, и это может тебе не понравится.
– Мне должно быть страшно? – теперь я бросила на него усмирительный взгляд.
– Ну я не всем даю выбор. – произнёс он, уходя, раньше этот тон напугал бы меня, но теперь я более чем знала, он не лукавил. И мне это нравилось.
10
Время шло к обеду, но есть мне не хотелось, и, что странно, спать тоже, и просидев на краю постели в одном одеяле, я размышляла о событиях прошедшей ночи. Сложно было стразу переварить свалившиеся на плечи откровения. Казалось, я резко проснулась, и в голове ещё витали яркие отрывки сна, которые судорожно пытаешься удержать в сознании, пока они не позабылись. Мой тёмный призрак сорвал все маски и сделал мою жизнь более понятной для меня самой. Означало ли это, что я влюбилась в него? Знала ли я вообще, что такое любовь? Моё сердце билось чаще и ладони потели каждый раз, когда я думала о нем, вспоминала о ночи с ним. Я знала, он – не принц с обложки и не мужчина мечты, но он засел моей голове и уходить явно не собирался.
Прошло несколько часов, прежде чем я двинулась с места в ожидании откровения. Остаться с ним, возможно, было опасным решением, но потерять его казалось страшнее ада. Единственный человек, кто знал и видел меня настоящей, и мог полюбить такую, а не иллюзию, которая рано или поздно разобьётся о реальность. Пусть мы не были образцом здоровых отношений, мы могли стать образцом счастья, которого так мало и у нормальных людей.
Увидев себя в зеркале, я вздохнула, синяки и ссадины по всему лицу, разбитая губа, растрёпанные волосы, бледная кожа. Распахнула одеяло, а там красовались гематомы, на рёбрах, руках и ногах, которые соседствовали со следами от укусов и поцелуев. Вот же история. Я собрала волосы в пучок, накинула футболку с лосинами и принялась за дела.
Я убрала осколки, вытерла кровь и грязь, перемыла весь дом, а затем поехала в город за продуктами для ужина. Я хотела приготовить лазанью, она получалась у меня лучше всего, но дома не было для неё ни соуса, ни листов макарон. Да и за фруктами не мешало заехать, романтика все-таки. В магазине я долго стояла перед прилавком со свечами, какова вероятность, что ему это могло понравится? Уместно ли проводить ужин при свечах с маньяком, что решил пока не убивать тебя? Позабавившись кислыми лицами, проплывающими мимо, я ухватила пару свечей и походкой игривой победительницы пошла в сторону кассы. Пока путь мне не преградила светловолосая соседка-распутница:
– Марта? Всё в порядке? – Анна обеспокоено окинула меня с ног до головы, задержав взгляд на лице. – Куда ты пропала? Я тебе звонила!
– Я? Всё отлично. – черт! Я совсем забыла про синяки и царапины, наверное, надо было их замазать. – Просто работы накопилось, вся в делах.
– Что с твоим лицом? – в её глазах читался ужас, подпитанный всевозможными предположениями.
– Да не волнуйся, я просто упала, пока разгребала завалы возле дома. – хорошо, что мой дом выглядел как кусок развалины, и всегда мог спасти от неловких вопросов. – Ты же видела, там такой бардак!
– Ладно, ты в порядке, точно? – не унималась она.
– Да-да – сколько можно спрашивать? Я решила перевести тему. – Как дела? Как Марк?
– Хорошо. – её взгляд смягчился, но не выпустил меня из тисков недоверия. – Мы собираемся поужинать в городе, не хочешь с нами? Будем только рады.
– Нет, извини, не могу. – глянув на часы, я ужаснулась, как мало времени осталось до вечера. – У меня и правда завал на работе, как-нибудь в другой раз.
– Ну ладно, не пропадай только. – Анна коснулась моего плеча, отчего мне стало не по себе. – Надо будет ещё раз повеселится, да?
– Конечно! – похотливая сука!
Скрывшись за прилавками, я резко выдохнула, отчего схватилась за рёбра. А когда подняла глаза, то обратила внимание, что стою прямо под стеллажом с аптечными принадлежностями. Набрав бинтов и йода, я оплатила покупки и поехала домой, восторженно представляя фронт работы. Я всегда любила готовить, только раньше родители мне этого не позволяли, а сейчас не всегда есть настроение стараться для себя, но для любимого человека хочется творить часами. Я разложила покупки на чистейшем столе, подготовила ёмкости для готовки и нарезки, и начала творить шедевр своей любви. Поставив лазанью в духовку, а салаты и фрукты на стол, я с трудом приняла душ, мучаясь от боли, высушила волосы и накрасилась, замазав наконец, синяки. Надев белье, которое я также купила в этот день в городе, я ощутила себя сногсшибательно. Синяки и засосы на теле я замазывать не стала, ибо они служили украшением, напоминавшим о значении моего тёмного призрака для меня. Я хотела, чтобы он увидел, я с трепетом отнеслась к его урокам, и готова ко всему. Спустившись в одном белье, я достала лазанью и поставила на стол, прикрыв её полотенцем, чтобы не остыла, поставила свечи и выключила свет.
Но ни через пару часов, ни вечером, ни ночью, ни на следующий день он не пришёл. Я ждала, как разрисованная кукла, посреди жертвенного стола с подношениями, а он не пришёл. Сказать, что я была подавлена, не сказать ничего, я была в ярости, и, окажись он сейчас рядом, зарезала бы его кухонным ножом, пока он молит о прощении. Как я могла быть такой глупой и наивной, и поверить, что он будет мил со мной, когда для него это в принципе невозможно. Я прождала в таком виде до следующего вечера, иногда засыпая в кресле, в котором он сидел в ту ночь, а когда поняла, что никто не придёт, принялась есть остывшую лазанью. Я представляла, что сказала бы ему, если бы он вдруг пришёл, но на ум приходили лишь ножи, которые я втыкала бы ему под ногти. Когда зазвонил телефон, я вздрогнула, не знаю от страха ли или от злости, но это оказался не он, и я укрепилась в своём отчаянии:
– Привет Алекс, что-то случилось? – спросила я ровным тоном, разрезая куски лазаньи на тарелке.
– Нет, просто хотел узнать, как ты. – его голос был нервным. – Анна сказала, что встретила тебя… – ясно, и сообщила ему о синяках. – Ты в порядке?
– Да, я же сказала, просто упала. – я была в ярости, но старалась не сорваться на нем, хоть он и был мне безразличен. – Как твои дела?
– Хорошо. Хочешь сходить куда-нибудь? – он спросил робко, словно приглашая десятиклассницу на свидание.
– Ну… можно… – нехотя согласилась я, ведь если не развеяться, точно побежала бы искать Макса по городу с ножом.
– Хорошо, тогда я заеду за тобой через пару часов. – сказал Алекс и повесил трубку.
«Отлично» – ответила я, глядя в одну точку, и уже положив телефон.
Я приняла душ, смыла старый макияж и нанесла новый, вызывающий, ведь в такие моменты как никогда хочется быть вульгарной. Надела свою любимую кожаную юбку и облегающий топ, который купила вместе с бельём, и накрутив локоны, стала ждать звонка от Алекса внизу, понемногу убирая посуду со стола.
На улице мелькнули фары, я повернула ключ в двери, открыв её, и отвернулась поправить макияж к зеркалу, что стояло в коридоре рядом с входом. Когда дверь открылась, я махнула приветственно рукой, не оборачиваясь:
