Марго Лаванда
Измена. Я все равно тебя верну
Глава 7
От брата возвращаюсь поздней ночью на такси. Отец спит в отключке на диване в большой комнате, повсюду стойкий запах перегара. Ухожу в свою комнату, закрываю дверь и даю волю слезам. Но даже выплакавшись никак не получается уснуть. Ворочаюсь, не в силах перестать строить предположения, проигрывать варианты как вытащить брата. Все они не реалистичные. Бессилие угнетает.
Утром просыпаюсь, иду на кухню готовить завтрак. Отцу обязательно надо поесть, он часто забывает про еду. Но выясняю, что дома я одна. Аппетита нет, делаю себе травяной чай, продолжаю уборку, разбираю ящики, мою холодильник, в котором почти нет продуктов. В морозилке нахожу половину курицу, варю куриный суп. Надо как-нибудь заставить отца поесть, когда вернется.
Стук в дверь заставляет вздрогнуть. Кто это может быть? По телу пробегает нервная дрожь.
На пороге стоит тот, кого меньше всего хотела видеть. Абашев.
Пришел наказать меня за ложь? Судя по выражению его лица, ничего хорошего ждать не приходится.
– Что ты здесь делаешь? – дергаюсь, в совершенно безотчетном порыве закрыть дверь перед его носом, но сильная рука упирается в дверь и не дает этого сделать.
Мрачно оглядывая меня с ног до головы, Карим интересуется ледяным тоном:
– Ты правда думала, что не приеду спросить тебя? Пришло время обсудить твои фантазии, – кривит лицо, будто говорит о чем-то очень неприятном.
– Хорошо, проходи, – понуро опускаю голову.
Очень радует, что я не поленилась вчера навести в доме порядок. Иначе было бы дико стыдно за бардак, который устроил отец и его собутыльники. Конечно, смешно стараться, учитывая богатство, в котором живет Карим. Наш быт и рядом не стоял, это небо и земля. Но хотя бы везде чистота, мне от этого легче. Как и то, что отец сейчас отсутствует. Иначе наверняка принялся бы клянчить деньги у Карима, а я бы умирала со стыда.
– Я понимаю, что ты злишься, – виновато смотрю на Абашева. – Извини, что так получилось! Я этого, конечно же, не планировала. Когда шла в твой дом, думала только о том, как помочь брату. Ни о чем другом! Не хотела ставить тебя в неудобное положение, пользоваться гостеприимством.
– Беременность тоже не планировала? От меня? – выгибает бровь Абашев.
Сразу бьет в самое больное место.
– Это просто ужасно! Я вообще не хотела ничего подобного говорить! Мне бы и в голову не пришло! – восклицаю громко. – Валентина сама намекнула, а я лишь… Я не отрицала, – каюсь. – Чтобы она пропустила меня к тебе. Я и подумать не могла, что это выльется в такое долгое заблуждение. Настоящий снежный ком. Позже, я много раз повторяла Валентине, что не беременна, что случайно ввела ее в заблуждение, просила за это прощения. Только она мне не поверила. Это удивительно, насколько люди способны заблуждаться. Слышать только во что уверовали сами. Я даже просила Валентину купить тест на беременность, чтобы были доказательства, но она отмахнулась, – вздыхаю горько.
– Ясно. Ты ни в чем не виновата. Всё эта дурочка Валентина, – холодный голос Абашева так и сочится сарказмом, что неимоверно меня злит. Мне и так плохо, а он еще и издевается. Это что для него, игра такая? Развлечения богатых и великих?
– Нет, я совсем не это сказала! Зачем ты передергиваешь?
– Итак, ты наворотить много чего успела. Теперь пришло время расхлебывать.
– Как? Чего ты от меня хочешь?
– Мои тетки уже покупают распашонки для внука или внучки. Сразу розовые и голубые, вдруг двойня будет. Вот прелесть, да? Уверен, ты сможешь.
– Хватит издеваться! – вспылив, сжимаю кулаки.
– Хорошо, Софья. Тогда серьезно. Вот что будет дальше. Ты вернешься в мой дом и играешь счастливую невесту. Пусть не через девять месяцев, но, скажем, через десять или одиннадцать ребенок появится на свет.
– Что? Какой ребенок? Ты в своем уме?! – смотрю ошалело.
– Абсолютно в своем, Софья. Ты сама это начала. Так уж совпало, что мне сейчас нужна жена. Нужен наследник. Пожалуй, ты не самый плохой вариант на место его матери.
– Ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж? Бред! Ни за что! Я тебя ненавижу! Ты последний мужчина, на которого я могу посмотреть! Ты жестокий, грубый. Ты швырнул моего брата в тюрьму. После того как ты уничтожил Артёма, смеешь предлагать такое? Иди к Дьяволу!
– Не советую разбрасываться такими словами. Ты же хотела спасти брата? Единственный шанс вытащить Артёма из тюрьмы – это лечь под меня. Это единственное предложение. Другого не будет. Ваше семейство у меня в печенках сидит! Твой мученик брат, которому я помогал, который оказался мошенником. Алкаш папаша. Смазливая дочурка, светящая передо мной своими прелестями. Я еще мягко себя повел, Софья. Ты можешь присоединиться к брату, поняла? Я не звал тебя в свой дом. Ты пришла сама. Устроила цирк, теперь отвечай за всё. Ты сама решила задержаться в моем доме, навешала лапши моим родственникам.
– Найди себе другую дуру, понял! Я никогда не позволю к себе прикоснуться! Никогда! – меня трясет от ярости и ужаса.
Как он посмел мне предложить такое? Родить ребенка от него – всё равно что от… Нет, никакого сравнения не будет достаточно!
– Найти не проблема, – спокойно отвечает Абашев. – Сердце ты мне не разбила своим отказом. Меня волнует лишь то, как объяснить теткам весь этот балаган. Понимаешь, они дамы довольно упертые, как и Валентина. Если что-то вбили себе в голову, потом очень трудно их разубедить. Мне жаль тратить время на это. Поэтому решил, раз уж так сложилось, что ты взяла на себя миссию по вынашиванию моих детей, то неплохо бы притянуть тебя за базар.
– Ты хоть сам слышишь, как это отвратительно звучит?!
– По мне, звучит нормально. Есть суррогатные матери, а ты будешь еще и суррогатной женой, – говорит деловым тоном, словно обычную сделку совершает, а не решает судьбу живого человека.
– Мне жаль тебя! Ты, видимо, не имеешь понятия, что такое настоящие чувства!
– Я хорошо знаю, что купить можно что угодно и кого угодно. Если встречу вдруг свою любовь, то дам тебе хороших отступных, Софья. В любом случае будешь в выигрыше. Станешь хозяйкой своей судьбы. Сможешь уйти от беспросветности своего существования.
– Что ты обо мне знаешь?! Как смеешь судить? Убирайся, – я на последнем издыхании, на грани истерики. Как мне остановить поток этих кошмарных слов?
– Вы все на дне. Тебе требуется помощь. Даже если забьешь на Артёма, ваш дом скоро отберет банк. Твой папаша должен всему городу. Скоро вас будут преследовать кредиторы, коллекторы. Поверь, кто-нибудь из них решит, что неплохо бы взять плату твоим юным телом. Я же предлагаю тебе статус моей жены, обеспеченность и свободу твоему брату. Будешь под моей защитой и охраной, а всё, что от тебя потребуется, это пару раз раздвинуть ноги. Хотя, для начала, надо будет провести медицинское обследование. Узнать, пригодна ли ты к материнству или только языком трепать умеешь.
– Ты омерзителен! Конченая мразь! Уходи отсюда! – От стресса, ярости и боли в голове всплывает весь запас матерных слов, которыми пользуется отец, когда сильно пьян. Эти слова не приглушают боль, лишь распаляют. Карим прав, я на дне. Сейчас в таком отчаянии, что сама готова схватиться за бутылку.
Абашев уходит, ничуть не показав эмоции, весь такой же отстраненный. Я же падаю на постель, захлебываясь слезами. Плачу долго, терзаясь вопросами, за что нам всё это и почему мужчины так жестоки. Пытаюсь выбросить из головы ужасный разговор, чудовищное предложение стать инкубатором, но ничего не выходит.
Глава 8
Несколько дней безуспешных попыток найти выход, помощь. Обзваниваю друзей и клиентов Артёма. Возможно, мне бы могла помочь Ирма, но они с Юханом укатили в Венесуэлу, на целый месяц. Давно планировали это путешествие, связь с ними крайне редкая, да и чем они помогут, раз находятся так далеко? Или всё же попытаться использовать любую даже самую призрачную возможность? Голова разрывается от мыслей!
Не понимаю что делать, с ума схожу, еще и у отца сильный запой начался. Пришлось вызывать медиков, делать капельницы, сражаться с отцом в состоянии психоза. Я чувствовала, что превращаюсь в придавленную тяготами жизни старуху. Это не жизнь, а медленное сползание в пропасть. Одного желания изменить что-то оказывается недостаточно. Иногда обстоятельства сильнее, и ты чувствуешь себя песчинкой в бескрайнем пространстве. Ничем.
Дни сливаются в один. Передачи, лекарства, быт, поиски денег, работы. К полуночи я буквально падаю на постель и отключаюсь. День за днем непрекращающийся кошмар.
Этой ночью я неожиданно проснулась от кошмара. Потрясла тяжелой головой, не сразу понимая, что происходит. Дрожь по всему телу, ощущение подступающей опасности набатом бьет в виски. Я не обладаю даром предвидения, ничего подобного, но отчего-то сейчас внутри все вопит об опасности.
Дальше всё как в полусне. В нос ударяет запах дыма, от которого сразу же кружится голова. Господи, неужели случилось то, чего я всегда опасалась? Отец забыл потушить окурок и случился пожар? Наш небольшой домик на окраине города совсем старый, вспыхнет и сгорит как щепка!
Быстро перебираю ногами, несусь в сторону источника дыма. Слышится потрескивание из-за входной двери, искусственная кожа на ней скукоживается, и я в ужасе понимаю, что она горит. Горит снаружи!
И вроде понимаю, что попытки выбраться бесполезны, но всё же на инстинктах бросаюсь к двери и хватаюсь за ручку. Она обжигающе горячая. В панике с трудом вспоминаю, что нужно делать в подобных ситуациях. Меня сковывает ужас от мысли что не сможем выбраться. Мы задохнемся от дыма и умрем.
Звать на помощь, пробовать потушить пожар? Что я могу сделать именно сейчас? Кашляя от дыма, заполонившего полдома, торопливо бегу на кухню, хватаю полотенце и смачиваю его холодной водой, бегу обратно в прихожую, но тут же соображаю, что от маленького кухонного полотенца толку нет.
На сушилке как раз висит невысохшее белье, которое я недавно постирала в машинке, стягиваю одним движением несколько сырых полотенец и оказываюсь возле двери. Кое-как затыкаю щели, чтобы дым не заползал в комнату. Вроде получается. Вздох облегчения исчезает в приступе надсадного кашля. У меня в руках еще одно полотенце, его и прикладываю к лицу.
Так намного лучше, но всё равно дым проникает в легкие, дышать нечем, глаза слезятся.
Я не понимаю, как случился пожар, почему горит дверь снаружи. Думать нет времени, надо срочно звонить пожарным.
– Папа! – зову что есть сил, вспоминая, что он уснул после очередной бутылки беспробудным сном.
По опыту знаю, что его такого никак не разбудить, но я должна, просто обязана, чтобы не случилась беда. Пока бегу до его комнаты, хватаю в руки телефон. Кнопки нажимаю трясущимися пальцами.
– Пожалуйста, помогите, нам кто-то поджег дверь.
Диктую адрес нерасторопному диспетчеру, а добежав до комнаты отца, застаю его лежащим на кровати.
– Папа, папа, ты должен проснуться! – что есть силы толкаю его руками за плечи. – Пожалуйста, папа!
Тщетно. Он лежит без движения. Как мертвый. Меня охватывает паника, всё туже сжимая на шее щупальца страха. Вдруг он надышался дымом? Ни минутки на то, чтобы помыслить разумно. Всё, что подсказывает интуиция, это закрыть дверь в комнату, остаться тут и открыть окно. Но в то же время я знаю, что доступ кислорода усиливает пожар. Что же делать? Как мне быть?
Быстрее бы приехали пожарные!
Дергаюсь от громкого настойчивого стука в дверь.
– Как вы там? – звучит мужской голос, и от облегчения, что кто-то появился за дверью, да еще и разговаривает, ноги подкашиваются.
Всё заканчивается благополучно. Соседи помогают потушить загоревшуюся дверь, вскоре приезжают и пожарные. Их помощь не требуется, но дом они внимательно осматривают. Отец так и продолжает спать, не отзывается ни на какие мои попытки его растормошить.
– Определенно поджог, – после осмотра оглашает вердикт пожарник. – Дело серьезное. Надо зафиксировать.
– Извините, я не могу сейчас, у меня отец, он… Он не просыпается.
– Так что ж вы молчали?
Краснею под осуждающим взглядом пожарного. Но я и правда растерялась. Гора мокрых полотенец, куча людей во дворе, четыре пожарника в доме, звук сирены за окном. А я еще не пришла в себя от шока, да и легкие будто доверху наполнены дымом.
Это самое страшное событие, которое я переживала в жизни.
– С полотенцами вы правильно сделали, зачет вам, – бросает мне пожарник, идя в сторону комнаты отца. Семеню за ним следом. – Здесь нужна бригада скорой! Отравление продуктами горения!
Из огня да в полымя. Кажется, так говорят. Так я думаю, пока быстро собираюсь, чтобы сопровождать бездыханного отца в машину скорой. Неужели он умер? Мне становится ужасно страшно. И стыдно. Ведь порой в сердцах, в самых своих потаенных мыслях, я желала, чтобы отец исчез из нашей с братом жизни. Он неприятный человек, от него одни беды, и относится он к нам ужасно, но сейчас я отчаянно молю бога, чтобы отец выжил. Пусть он живет!
– Дыма наглотался сильно, – констатирует врач, спускаясь в приемный покой, где я сидела как на иголках, пока отца увезли на каталке на лифте. – Но жить будет. Вы дочь? Привезете недостающие документы и необходимые вещи. Так, а сама что? – переходит на “ты”, глядя мне в глаза и доставая фонарик. Луч света бьет в глаза. – Маша, девушку чего не осмотрели? Чем вы тут занимаетесь? Идите в смотровую, – строго говорит мне, – не стоит геройствовать. Если что, положим вас в стационар.
– Нет, я не могу здесь остаться, дома после пожара полный кавардак, мне прибираться нужно, понять, что с дверью, а то ведь вынесут всё, пока мы с отцом в больнице лежим, плюс у меня брат…
Останавливаю бессвязный лепет, срывающийся с губ. Доктору это всё неинтересно, он только о здоровье пациентов заботится, а что находится за пределами больницы, не его забота. Глаза за стеклами очков явно выражают нетерпение.
– Простите, мне правда нужно идти. Я себя хорошо чувствую, правда. Сразу прижала ко рту влажное полотенце, не дышала дымом, да и некому документы привезти для отца, вещи… – опять болтаю, не в силах унять тревожность.
– Ладно, ваше право, тогда пройдемте, напишите отказ от госпитализации, – ворчит, – но, если какие-то симптомы появятся, сразу же звоните в скорую. Это вам не шутки. Если голова будет кружиться или болеть, тошнота, рвота, шум в ушах, одышка или кашель, то не ждите, пока сознание потеряете. Ясно?
Глава 9
Из больницы выхожу с зажатыми в руках документами, жадно глотая свежий воздух. От усталости тянет куда-то присесть, но надо идти домой. Действительно, нужно разобраться с последствиями пожара, навести маломальский порядок. Лучше бодрствовать, чтобы проследить за симптомами. Я себе не враг. Я жить должна – хотя бы рада брата. Не теряю надежды вытащить его из тюрьмы, хотя не имею представления, как это сделать.
Как мне быть? К кому обратиться? Пока отец в больнице, можно попробовать покопаться в его комнате, поискать какие-то старые записные книжки с контактами знакомых. Вдруг среди них есть влиятельные люди, готовые помочь?
Страх пеленает в свои объятия, когда вхожу в квартиру через незакрытую обгорелую дверь. Она мокрая, но я не знаю, как ее высушить и получится ли вообще. По сути, надо заменить, но откуда взять денег? От множества вопросов гудит в голове.
Вхожу в коридор, и глазам предстает неприглядная картина. Все вещи остались там же, где их бросили. Что поделать, принимаюсь за уборку… Быструю, потому что нужно еще к отцу ехать, отвезти ему вещи первой необходимости и документы. С дверью решаю ничего пока не делать, просто прикрываю, плотно вжимая в косяк. Замок заклинило, и чинить его я не умею. Пусть…
Не успела я собрать и малую часть одежды для отца, как послышались шаги за дверью. Ледяной страх сжимает горло. Что если вернулся поджигатель, завершить начатое?
Может быть, стоит вызвать полицию? Надо было сразу обратиться за помощью, но они не предложили, хотя допрашивали долго, выпытывая кого подозреваю, есть ли у нас с отцом враги…
А ведь Абашев предупреждал, что всё кончится плохо, придут коллекторы, кредиторы и прочие желающие покарать отца за его грязные махинации. Так-то, папа, хотел ты весь мир обмануть и считал себя самым умным, а в итоге ты теперь в больнице, сын твой в тюрьме, а я…
От испуга я даже бритву отца из рук роняю, и она шлепается о кафель в ванной. Выдает с головой место, где я прячусь. Тяжелые шаги раздаются все ближе. От ужаса липкий пот стремительно бежит по позвоночнику, меня шатает от страха, усталости и стресса. Начинаю метаться по тесной ванной, закрываюсь на щеколду, хоть и понимаю, что это бесполезное занятие.
Дверь затряслась и задрожала, кто-то начал дергать ее на себя.
– Кто там? – испуганно пищу, всё еще надеясь, что там полиция или соседи.
Вот я дура, надо было пересилить себя и заняться починкой двери.
– Открывай! – гаркает грубый голос, от которого у меня душа уходит в пятки.
– Кто вы? Что вам надо?!
– Открывай, я сказал! – басит мужчина и барабанит в дверь, а потом просто дергает ее на себя и вырывает с мясом, вытаскивает меня из ванной и толкает идти по узкому коридору по направлению к кухне.
От ужаса еле-еле двигаю ногами, на табуретку буквально падаю, таращусь на двух огромных мужчин в черных футболках и камуфляжных штанах. На их суровых лицах ни единого проблеска доброты и сострадания. Сожмут и раздавят, как жалкую букашку.
– Кто вы? – сиплю.
– Долги отдавать когда будешь? – жестким голосом спрашивает лысый громила с пудовыми кулаками.
– Долги? Какие долги?
– Дурочку из себя не строй. Батя твой где?
– Он в больнице, дымом надышался, это вы дверь подожгли? – неосмотрительно задаю вопрос, который приводит лысого в ярость.
– Дверь? – ревет он, подтаскивая меня к себе за футболку, в которой я ходила по дому. Держит легко, как пушинку. Зловонное дыхание заставляет меня зажмуриться. – Да скажи спасибо, что мы тут всё не сожгли к хренам!
– Отец в больнице, это правда, я тут одна, я не знаю ни про какие долги, у меня нет денег, нет… Пожалуйста, отпустите, – умоляю бандита, который, поморщившись, отшвыривает меня от себя. С усмешкой оборачивается к своему напарнику, тот ходит по кухне и зачем-то заглядывает во все имеющиеся коробки и банки в ящиках и на полках. Деньги ищет? Но там ничего нет. Или я о них не знаю.
– Вот так всегда, – возмущается себе под нос, – одна и та же песня каждый раз. Денег нет, денег нет, а у самих всегда есть, да, девочка? – со злым прищуром смотрит на меня. – А если нет денег, есть что-то другое, верно?
– Другое? – недоумеваю, прилипая к стене и обнимая себя руками. Мельком гляжу на выход, но мой взгляд тут же замечают.
– Сбежать вздумала, дурная? Сядь и давай вспоминай, где твой батя деньги прячет!
– Я не знаю, ну как вам объяснить? Я вообще отсутствовала, недавно вернулась, нет у меня ни денег, ничего. Я не отвечаю за отца, и деньгами он со мной не делится, даже если они у него есть.
Тупо наблюдаю, как амбал громит кухню, с мясом вырывая ящики и кидая их на пол. От грохота вжимаюсь в табуретку, на которую снова села. Ноги не держат. От дрожи меня начинает колошматить, зуб на зуб не попадает. За что мне это всё? Ну за что?
– Мы ведь весь дом выпотрошим, но бабло найдем, а потом за тебя примемся. Вдруг ты их где припрятала! – ржет ужасным, скрежещущим по нервам смехом тот, что вытащил меня из ванной. – Поищем в укромных местах.
Холодный страх парализует меня напрочь, отключает разум. Всё, что я вижу, это нож. Выпавший из ящика нож возле моих ног. Многое ли я могу сделать с кухонным ножичком против двух мощных бандитов? Не знаю. Но мной движет инстинкт самосохранения. Я должна попробовать! Хотя бы попытаться!
Но я не успеваю даже метнуться к оружию, не то что использовать, бандит предвосхищает мое действие и одним движением руки хватает меня за шкирку. Встряхивает, как беспомощного котенка.
– Ты посмотри, какая шустрая и глупая девчонка, – скалится мне в лицо, – говорят, брат ее на зоне тоже кочевряжился, когда его жизни учили. Сразу видно, родственнички, – швыряет меня на пол, а второй нажимает ногой на нож.
Они стоят сверху и глумятся надо мной, обзор мне закрывают жгучие слезы, брызнувшие из глаз. Знаю, они не помогут, не разжалобят этих животных, им всё нипочем, но я не могу остановиться.
– Что с моим братом? – спрашиваю без особой надежды услышать ответ.
Громила приседает на корточки, обманчиво ласковым голосом отвечает:
– Почикали его немного, чтобы посговорчивее был. Не хочет зарабатывать, как все честные люди, сдавать деньги в общак и долг отрабатывать. Расслабился Артёмка на тюремных харчах. Порядки не понял, так ему разъяснили. Не переживай, – видя ужас в моих глазах, дополняет свой страшный рассказ: – Жив он. Пока. Если будет слушаться, даже пальцы ломать не станут, он вроде малюет неплохо, а пахан местный мазню любит. Да что ты дрожишь, дура? Каждый служит по назначению. У твоего брата талант, а у тебя несколько дырок! – хохочет, довольный своей шуткой.
Второй нетерпеливо подгоняет его:
– Сколько мы тут возиться будем? У нас еще пять точек сегодня. Работой завалили – не продохнешь.
– Так-то ж работа, а тут приятное с полезным, – бормочет бандит, – девочка смотри какая ладная. Свеженькая. Так, детка?
– Что? – как дура хлопаю глазами, не в силах понять, куда потекла беседа.
Я еще не отошла от новости, что на моего брата напали в тюрьме из-за долгов отца и он пишет картины для какого-то местного главаря, как меня немедленно вернули в реальность гадкие улыбки и скабрезные намеки. Неужели они хотят…
– Да не бойся ты, совсем мозги работать перестали от страха. У тебя выпить есть? Пожрать? Давайте посидим как приличные люди, ты посговорчивее станешь, – протягивает руку и лапает грудь, за что получает шлепок по крупной ладони, и тут же меня поднимают вверх, заставляя глядеть в глаза и перебирать ногами в воздухе. – А я ведь хотел по-хорошему, вижу же, что неопытная, а ты всё никак не поймешь, кто тут главный, – цедит сквозь зубы, сминая руками мою грудь.
Ужасно больно и противно, я сжимаюсь от первобытного ужаса и покрываюсь липким потом. Дышать не могу. Думать. Я бессильна перед этими мужчинами, которые сейчас меня изнасилуют. На задворках сознания мелькает идея, как можно попытаться спастись. Безумная, отчаянная, но я не вижу иного выхода.
– Пожалуйста, подождите, пожалуйста, – хрипло умоляю.
– Опять ждать? Что, всё надеешься, что не придется платить по счетам? Ждешь добрую фею с крылышками и волшебной палочкой?
– Нет, за меня могут заплатить. Мой жених. У него есть деньги, много денег. Он очень влиятельный человек. Я скоро выйду за него замуж, мы уже день свадьбы назначили. Карим Абашев, он…
