Маргарита Южина
Пара-норма
«Сектант, – мелькнуло в голове у Варьки. – Сейчас к себе в секту утянет и поминай как звали».
– Не, я не могу в кино, – решительно замотала она головой. – Я после работы домой. И цветы возьми… куда мне их? Мне сейчас их и поставить некуда…
Неожиданно Семен подошел близко – близко, у Варьки даже голова закружилась от его близких, глубоких глаз! и сказал:
– Дурочка ты еще… я тебя не обижу… Я просто не могу!.. и не хочу.
И все. И повернулся и ушел! И это тогда, когда Варька уже готова была с ним пойти в кино! Да куда угодно пойти!.. Ушел…
Наверное, она простояла минуту… а может больше, пока голова не встала на место. И только потом услышала голос подруги:
– Варька! Ну ты чего тут торчишь одиноким валенком? – подбегала к ней Юлька. – Пойдем скорее, у меня для тебя новость – обалдеешь! Прикинь, мне Ванька… Слушай, ты не знаешь, наша грымза Арнольдовна у себя?
– Не знаю… – пробормотала Варька и вдруг спросила. – Юль, ты не видела, куда он ушел?
– Кто? Ванька?
– Нет, какой Ванька! Семен! Парень такой… курточка на нем еще такая… со сломанным замком…
– Никого я не видела. Да я и по сторонам не смотрела. Мне теперь Ванька, знаешь. что устроит, если я на всяких Семенов смотреть буду! Ой! он меня просто…
– Юля! Ну вот тут только что со мной стоял парень! Ну как же ты не видела?! – начала нервничать Варя. – Такой высокий, светлые волосы! Да ты обязательно должна была его заметить! Такого ты просто не пропустишь! – Варька вертела головой во все стороны, но нигде похожего на Семена молодого человека не наблюдалось. – Юлька! Ну вспомни!
– Да ты сдурела! – обозлилась уже и подруга. – Говорю же тебе – иду, вижу ты стоишь, в одну точку уставилась… а чего ты выскочила-то на мороз? Сегодня, между прочим, все двадцать на улице. Да пойдем в ателье! Я уже задубарела с тобой тут!
– Пойдем… – пробурчала Варька, еще раз оглянулась и побрела в зал. А под ухом не умолкая, звенела Юлька.
– Ты прикинь, вот когда вы с Ксюхой ушли, я значит, своему и говорю… Ну Варька! Ну ты меня слушаешь или про фигню всякую думаешь?!
Варька думала про «фигню». Нет, ну и как же так получается, что уже второй раз случай сталкивает ее с таким парнем, а она… ну дура дурой! Ну с чего она взяла, что он какой-то сектант?! Подумаешь – молодой парень пригласил девчонку в кино! Да что такого-то? А она…
– … И вот теперь мне кровь из носу… Прикинь, у нас регистрация в конце того месяца! – щебетала Юлька. Но теперь она уже переключилась на других работниц. – Девчонки!!! Можете меня поздравить! Я выхожу замуж! Ванечка убедился, наконец, что лучше меня никого в городе нет, и сделал мне предложение!
– А что – он уже всех девиц в городе проверил? – не умолчала Наташка.
– Наталья!! Да закрой же рот! – накинулись на нее остальные. – Юлечка!! Ну какая молодец! Еще одним диким мужиком станет меньше! Одомашнит!
– Девчонки! Вы не знаете, Ирма Арнольдовна здесь? Мне надо у нее отпроситься, потому что столько дел, столько дел!.. – захлебываясь от восторга, щебетала Юлька.
– Юлька! И чего ты радуешься? – перекривилась Наталья. Все же ей было немного завидно, и именно сейчас захотелось под венец. Но… как бы Наталья не храбрилась, на сегодняшний день добровольцев не было. – Не понимаю я тебя. Ты же взросленькая уже, неужели не видишь, что твой Ванька на тебе женится только из-за квартиры?
– Ну и что? – изумленно вздернула брови невеста. – Он мне и сам об этом говорил. «вот если б не твоя жилплощадь, – говорит, – так я б на тебе еще и не женился. Подумал бы.». А я ему: «Если б, Ванюша, ты был бы не мужиком, а допустим, девицей, то я б и вовсе за тебя не вышла! И даже думать не стала.»
– Железная логика, – фыркнула Наташка. – Лишь бы штаны.
– Ну а чего ждать-то?! Мне ж уже двадцать три!! А я еще ни разу замуж не сходила, люди уже развелись по третьему разу… Девчонки! Я ведь чего пришла – мне позарез нужно свадебное платье!.. Варька, ты сошьешь, а? Там такое простенькое я придумала, на трех обручах, внизу сетка, ну чтоб стояло, верх атласный, а низ… да, Варь, вверху корсет!
– Юля, да я же… я никогда не шила корсетов!
– Варенька, я тебя научу, – немедленно кинулась на помощь тетя Аня. – зато корсет стоит намного дороже. Ты заработаешь хорошо.
– Ну теть Аня! Ну что вы такое говорите?! Что же Варька с меня деньги станет брать что ли? – возмутилась Юлька. – Она ж подруга!
– Юль, я не стану, но у меня не получится…
– Юленька! Ты сдурела! – фыркнула Наташка. – Тебе ли знать – сколько возни с таким платьем! Нечего экономить на Варьке, она и так еле концы с концами сводит!
– И к тому же, Юлечка, – согласилась с Наташкой Ирина Павловна. – Пусть твой восторженный жених сделает тебе подарок! Пусть он оплатит.
– Ой, ну вы совсем что ли? Ему и самому надо костюм шить! А Варьке, между прочим, тоже надо мне подарок дарить, она ж не пойдет с пустыми руками, вот и пусть… подарит платье. Кстати, Ирина Пална, а вы не сошьете Ваньке костюм? Мы уже и материал купили.
– Конечно, дорогая моя, костюм будет готов через три дня. Ты же знаешь, как я шью.
– Уррра! – завизжала счастливая невеста. – А то у нас ни в одном ателье не брали, говорили – не уложатся в короткие сроки! Ириночка Пална, я вас обожаю!
– Юлечка, ну о чем ты говоришь, – большой кошкой мурлыкала Ирина Павловна. – Сошью великолепно, будет на свадьбе, как принц! И все это обойдется…
И тут Ирина Павловна назвала такую цену, что у Юльки мгновенно пересохло во рту.
– Да вы что?… – неуверенно перекосилась она в улыбке. – да это же… Это же грабеж! Столько ни один костюм не стоит!
– Но, дорогая, я же не вхожу в число приглашенных, – лукаво усмехнулась мастер. – И мне подарки дарить не обязательно. Так что – стоимость по полной программе. Зато своим гонораром я смогу запросто поделиться с Варварой. Она ж тебе будет шить платье даром, так я поняла?
– Да ну… мы за такую цену…
– Дорога-ая! Я ведь не настаиваю, – пожала плечами дама. – Можете заказывать, где угодно, но лучше меня вам никто не сошьет.
– Да я сама! Я сама сошью! – кипятилась невеста.
– Полно, Юлечка, ты же шьешь только ватники! О чем ты?
– Правильно, Ирина Пална, – фыркнула Наташка. – А то прям такая хитрая!
– Вы все мне завидуете! – запыхтела Юлька.
– Нет, девочка, – приобняла ее тетя Аня. – мы за тебя рады, но и ты головы-то не теряй. Если у тебя счастье, почему кто-то от этого должен страдать? За что же ты так Варьку?
– Варьку? – заморгала Юлька. – Варь, а ты чего – обиделась?
– Да не обиделась я… просто… Юль, ну боюсь я, все же свадьба, а если у меня не выйдет платье?
– Все выйдет, – махнула рукой Юлька. – И черт с ним, заплачу я тебе по прейскуранту, чего там…
– Вот и славно, и я по прейскуранту, – переменила решение Ирина Пална.
– Ой, ну прям все такие воспитатели, куда деваться! – смеялась счастливая Юлька, сегодня ей совсем не хотелось ни с кем ссориться. Да и вообще, девчонка она была не злобливая. – А вы не знаете, где белые босоножки можно купить? Я чего-то не хочу туфли, а в магазинах ни одних порядочных босоножек.
Всех захватила потрясающая Юлькина новость, и даже Варя забыла про свое неудачное свидание.
Но когда вечером она вышла из дверей ателье, на низком подоконнике витрины она увидела маленький букетик подснежников.
– Ой, девочки, смотрите, кто-то такую прелесть выбросил!! – воскликнула тетя Аня.
– Это мое! – кинулась к цветам Варька. – И никто его не выкидывал… просто… забыли, да и все.
Женщины только с пониманием переглянулись и улыбнулись в пушистые, зимние воротники.
– Я ж говорила, – снова шепнула Наташка тете Ане. – Мужик!
– И я говорила – сначала цветы, а уж потом…
– Вот как раз и не верно, – хихикнула Наташка. – Цветы потом, сначала дети!
– Вот болтушка… – покачала головой тетя Аня, направляясь к остановке. – Варя, ты едешь?
– Нет, мне надо еще… в магазин зайти.
В магазин совсем не надо было. Нет, вообще-то Варьке бы не помешал кусок ветчины в холодильнике, или, допустим, полкило шоколадных конфет, чтобы в спокойном одиночестве, в чистоте, перед телевизором, но… до зарплаты было еще восемь дней, а она уже все израсходовала. И потому магазин ее теперь не манил. И все равно, она не торопилась, а шагала домой, едва переставляя ноги. Она все ждала, что Семен обязательно ее догонит. Ведь не зря же он сказал – если встреча случилась, значит это не просто так. А они с ним уже два раза встречались! И значит просто никак не могут потеряться…
Но ее никто не догонял.
Она даже пошла пешком, а не поехала на автобусе. Ну и что, что двадцать градусов, ха! Зато она прогуляется, а то сидит целый день за этой машинкой… скоро уже сгорбиться, как старуха… Только букетик заботливо спрятала под куртку. И вот ведь интересно – цветы весь день пролежали на морозе, а ничего с ними не сделалось, только чуть – чуть подмерзли лепестки. Надо же! Ведь придумал же – цветы дарить! Варьке вообще никто никогда цветов не дарил. Зачем? Какой прок-то от них? Лучше коробку конфет, это и дешевле и вкуснее. Варька конфеты очень любила. Сейчас ей иногда дарят девчонки, вот на восьмое марта, наверное, тоже подарят. А в детстве… Ой, да чего там говорить про детство. Она и сама никому ничего не дарила и ей ничего. Нет, еще в малышах, когда у них воспитателем была мама Маня, она их собирала возле себя, они что-то рисовали, лепили фигурки из бурого, старого пластилина, а потом торжественно преподносили друг другу. А мама Маня каждый раз повторяла: «Детки, вы же все друг дружке братики и сестрички. Любите друг друга, держитесь вместе. Насколько можно.». Сначала это «насколько можно» Варька не слишком понимала, поняла позже. Когда ни за кого держаться не хотелось. А уж любить и тем более. Она попробовала полюбить, ей тогда пятнадцать было…
Ромка Кричалов тоже был коренным жителем детдома. Ему, как и Варьке, даже фамилию придумывали – потому что орал все время, оттого и Кричалов. Только ему было уже шестнадцать. Он заканчивал девятый класс и скоро должен был поступать в техникум, а значит, становиться совсем самостоятельным. Ему даже техникум подобрали, чтоб с общагой. Неизвестно из-за каких таких заслуг, но по нему сохли все девчонки детского дома. Обычный мальчишка, крепенький, вихрастый, веснушек полные щеки, а вот поди ж ты – сходили с ума девицы и хоть ты тресни! Ну и Варька тоже решила влюбиться именно в него, чем она других хуже. Беда же всех девчонок состояла в том, что Кричалов уже года два дружил с мощной, грубоватой Оксанкой Степановой, которая была похожа скорее на мальчишку, нежели на девочку – подростка. Но… это ничего не меняло, и девочки прилежно вздыхали всякий раз, завидев веснушчатого Ромку. И Варька вздыхала вместе со всеми. Даже как-то страдала, переживала. А потом отчаялась и написала ему письмо. Она даже теперь дословно помнит ту записку: «Встретились нечаянно, люблю отчаянно, буду тебя ждать сегодня за трансформаторной будкой в девять вечера. Знаю, что придешь, сердце мое не убьешь, красоту мою не помнешь». Про красоту и «встретились нечаянно» Варька подсмотрела в каких-то девчоночьих записках, и ей казалось, что после такого письма Ромка непременно должен полюбить ее через минуту после прочтения. Она нарядилась на свидание в самое лучшее, хотя чего уж там, просто в чистое – лучшего просто не было. И подалась за трансформаторную будку без десяти девять. А вот что было потом, вспоминает с трудом. На нее накинули темное байковое одеяло и по всем правилам устроили темную. Били несколько человек, пинали, долбили палками, как она вообще тогда калекой не осталась. Долго отлеживалась в больнице и никто из детдомовских не пришел навестить. Зато когда она вернулась, ей устроили «разбор полетов». По всем детдомовским законам, получалось, что виновата только она. Девчонки сторонились ее и презрительно кривили губы.
– Ну ты молодец такая, да? – выговаривали они ей в спальне. – Мы же тоже по Ромке сохнем, так молчим же! А она вся такая умная, да?! А ты знаешь, что у них с Оксанкой все по взрослому! А если у нее ребенок будет?! Она ж его в детдом сдаст! А потому что как она одна его воспитывать станет?! Без отца! И все из-за тебя! Ты подумала, что будет, если Ромка с тобой встречаться начнет!! Пусть маленький Оксанкин ребенок тоже в детдоме будет, да?
Получалось, что Варька уже осиротила еще не появившегося ребенка, сдала в детдом и вообще – поступила по-черному! Говорили про это и в столовой, и на спортплощадке, и во дворе, везде. Воспитатели делали вид, что в доме никаких драк, ссор и бойкотов нет и в помине, у них вообще была своя свистопляска – намечался очередной выпуск, и единственный, кто был на стороне Варьки, это горбатенький Ленька Краснов. Он тогда один заступался за Варьку, кричал, что никакого ребенка нет и в помине, и что Оксанка виновата будет сама, если сдаст ребенка в детдом, потому что вот его мать никогда своего ребенка, то есть его – Леньку, в детдом не сдавала, и все время растила одна! Да только кто его слушал – Краснова. Он же был вруном, это все знали. Мальчишка с малых лет яростно защищал мать, которая его собственными руками скинула с балкона седьмого этажа. Мальчишке было два годика, и здоровьем не блистал, но выжил. Правда, стал инвалидом, за спиной стал расти горб, нарушилась речь и после окончательно так и не восстановилась, мучился головными болями, но свою мать, лишенную родительских прав, защищал всегда яростно и злобно. Над ним смеялись, его дразнили, даже били, но он не отступал.
– Да ты всегда был урод уродом! Тебя кто хочет с балкона вышвырнет! – ржали над парнишкой такие же обездоленные и озлобленные дети.
– Дураки!! Козлы!! Она не бросала!! С балкона!!! Это она выронила!! Потому что на руках меня!! Все время!! Носила!!! – он кричал, ревел, заикался и просто сходил с ума, но ни единого раза не отрекся от преступницы – матери.
Варька, чуть повзрослев, всегда сторонилась детей и подростков. Это непредсказуемые люди, от них никогда не знаешь чего ожидать. Они могут бескорыстно простить человека предавшего, обидевшего, искалечившего их. Снова поверить, ждать, любить, заглядывать в глаза… И в то же время забить насмерть из-за одного только слова. Таньку Лежакову, единственную подружку Варьки, забили только за то, что она написала в школьном сочинении, что у домашних детей «сытые глаза». Эти домашние дети и «разобрались»…
К чему сейчас она об этом вспомнила? Ах, ну да же… любовь! Да не было тогда никакой любви к этому Ромке, просто все «любили» и Варька туда же. А письмо… Хотелось, чтобы хоть кто-то выделил ее из серой массы, заметил, полюбил, и, конечно, лучше всего, если бы Ромка – местный сердцеед. Ну не Ленька же в самом деле!
Варя уже подошла к своему дому, еще раз оглянулась – никого…
– Ведь с детства знаю – от этой любви одни только неприятности, и чего жду? – пробурчала себе под нос Варька и решительно вошла в подъезд.
Глава 2
Он пришел в самый первый день ее выходного дня, когда она его не ждала.
С вечера Варька уткнулась в книжку и уснула только засветло. Поэтому и поднялась только в одиннадцать. Пошла в ванную и подпрыгнула от внезапного звонка в прихожей.
– Сейчас! Подождите, сейчас открою! – заметалась она по комнате, всерьез испугавшись, что вернулись неспокойные соседи.
Она даже смотреть не стала, кто пришел – открыла и тут же унеслась в ванную.
– Ничего себе, хозяюшка, – встретил ее Семен, когда она свежая и румяная выскочила из ванной. – Открыла, а тут что хочешь, то и твори. Можно мебель вынести или телевизор.
– Семен? – ахнула Варька. – А ты как меня?…
– … Нашел? – вздернул брови гость. – Могу напомнить, что однажды я уже имел счастье провожать вас до квартиры. Или опять подозреваешь меня в шпионаже? Ну да, Исаев я, в простонародье Штирлиц, заброшенный разведчик и все про тебя знаю, каюсь. Смотри, что я привез…
Семен по-свойски расположился прямо в прихожей, присел на корточки и вытащил из большущей сумки два прекрасных, серебристых горнолыжных костюма. Один поменьше и явно женский, другой мужской, побольше размером. Помимо костюмов в сумке нашлась замечательная беленькая спортивная шапочка с помпоном, шарфик и такие же перчатки. Заметил, вероятно, что шапка Варьки ни на что не годится.
– На санках поедем кататься? – посмотрел он на нее снизу вверх.
– На санках? – удивилась Варя. – А почему не на горных лыжах? У меня нет санок.
– А горные лыжи у тебя в ассортименте, так я понимаю?
– Нет… но костюмы-то… – растерянно кивнула на красоту Варя.
– А в них и на санках можно, я спрашивал. Ну так чего – едем?
Конечно же они поехали.
Правда, сначала Варька обежала весь подъезд в поисках санок.
– Вот, – запыхавшись, вернулась она. – Все, что нашла.
Семен придирчиво оглядел санки с полозьями, а потом ткнул пальцем в санки – ледянки.
– А это что?
– Ну… «что-что»! Тоже санки, только они такие… простенькие, – как могла, объяснила Варя. – ну что ты, ни разу не видел что ли? Это, как на картонке – садишься и едешь на попе.
– То есть… вот так берешь картонку из-под тары, садишься… тогда лучше на картонке.
– Это в таких-то костюмах? – усмехнулась Варька.
– М-да… ты права, в таких костюмах можно и без картонки, просто на попе, – по своему понял Семен. – Ты даже кочек не почувствуешь.
– Ну знаешь!! – вспыхнула Варька. – Ты хочешь сказать, что у меня толстая… Ну знаешь!! Вообще нахал какой-то!
У Семена возле подъезда оказалась роскошная машина, и хорошее, веселое Варькино настроение снова сменилось настороженностью. С чего бы этот обеспеченный парень так добивается ее – Варькиной дружбы? И вон сколько всякой одежды приволок, кстати, совершенно новой, когда Варька одевалась, она придирчиво осмотрела все швы – новая! И куплена специально для нее – размерчик тика в тику. Зачем? Что уж такого он в ней нашел? Вон сколько девиц разгуливает по городу, и обеспеченные, и с мамами – папами, и с квартирами, и с машинами. А уж как разодеты – картиночки! А этот Семен такой видный – за версту заметен – и рост, и плечи, и вообще вся фигура, и лицо такое приятное, и так вроде не полный дурак… Да ему любую девчонку закадрить, как нечего делать. А он прилип к обношенной Варьке и, надо думать, разглядел в ней клад! Прямо сказка про Золушку да и только!
– Это чья машина? – пробурчала Варька, чтоб хоть о чем-то говорить. – Твоя?
Семен посмотрел на нее весело и шкодливо:
– Соврать?
– Ты ее угнал что ли? – испугалась Варвара. Ей сейчас только угонщика не хватает!
– У мамы взял, она ей пока не нужна, мама на гастролях, – просто объяснил парень.
– А она у тебя на гастроли ездит?
– Она у меня что только не делает. И машину водит, и домом заправляет, и отца спортом заставляет заниматься, и сама на всякие пробежки носится – фигуру сохраняет, ну и на гастроли ездит, а как же, это ее работа.
– А как ее звать? – загорелись глаза у Варьки. – Я ее знаю?
– Ну, миленькая моя, – фыркнул Семен. – Погоди еще, давай хоть сами как следует познакомимся, а то сразу же и родителей тебе подавай!
– Да не нужно мне никаких родителей, – покраснела Варька. – Я просто думала, если артистка, так может я ее видела… не больно-то и хотелось…
– Значит, не больно, говоришь? – прищурился Семен, вглядываясь в дорогу. – Посмотрим, как ты запоешь, когда мы приедем! Как сделаю из тебя снежную бабу, сразу заверещишь: «Семочка, миленький, не делай мне нос из морковки, у меня еще свой не отвалился!»
– Ха! Какая ж я баба? Я только могу быть снежной девушкой. Снегурочкой! И чтобы нос без всяких морковок! И ведро на голову – не вздумай, и вместо глаз – угольки чтоб ни-ни!
– Опять эти дамские капризы! Я лучше мужика слеплю. Будет АДИНС.
– Адинс? А кто это?
– Ты ж машину не водишь, я и забыл, – вздохнул Семен. – Это автодорожная инспекция наземных служб.
– Автодорожная инспекция? Гаишник что ли? – не поняла Варька. – А почему так заковыристо – Адинс? Имя что ли? Не русское, да?
– М-м… ну да, имя, – промямлил парень и вдруг кивнул на окошко. – Ну как тебе местечко? Пойдет?
Здесь они и остановились. Здесь было хорошо. Варька как только вышла из машины, так сразу всем телом почувствовала, всеми легкими – хорошо! Вдалеке лесок, а здесь горки, горочки и большие сопки, и насколько видит глаз – никого! Только сверкающий снег.
– Снег-то какой… белый… – закинул голову Семен и сразу же спохватился. – Очки надень, слепит.
Варька никаких очков надевать не стала, хотя и очки он тоже заботливо приволок, не привыкла она в очках. Зато аккуратно надела перчатки. А Семен в это время вытащил маленький музыкальный центр на капот машины и включил его на полную мощность. Сразу весь пейзаж преобразился. До этого был величественным и картинным, а с веселой музыкой стал безудержно манящим, солнечным и радостным.
– Ну и где тут твои картонки? – спросил Семен.
– Ты с ума сошел! – фыркнула Варька. – да кто ж тебе их здесь оставит?!
– Тогда на санках. Только ты первая!
– Тогда ты на тех, на ледянках, мы ж не будем поодиночке кататься… – смущенно проговорила Варька. Вообще было странно, отчего это Семен не догадался катиться на санках вдвоем, а сама она предложить постеснялась, еще чувствовалась какая-то скованность.
– А если вдвоем? – «дошел» парень. – Мы должны поместиться.
– Вообще-то так все порядочные люди и делают – помещаются вдвоем.
– И она еще молчала! А я тут напрягайся, изобретай велосипед!
Он уселся на санки и пододвинулся на самый краешек.
– Садись! Вон тебе сколько места!
На маленьких детских саночках было места совсем не «вон сколько», но… сидеть рядом с Семеном было приятно. А ощущать спиной его грудь, чувствовать рядом его дыхание… Варька смутилась.
– Поехали! – поторопила она и в тот же миг санки понеслись вниз.
После первого же спуска вся скованность исчезла. Летящий ветер в лицо, снежинки, мелькающие горки и скорость такая, что захватывает дух! Конечно, они со всего маху кувыркнулись в снег – санки в стороне, Варька лицом в сугробе, сверху Семен… полный рот снега, снег за воротом, в волосах, на бровях, на ресницах… Визг, хохот, крик…
– Ты меня убила!! Снегурочка называется!! – хохотал Семен, поднимая Варьку. – надень шапку!
– А где она?! – смеялась Варька, вытряхивая снег из-за ворота. – ты с меня шапку стянул!
– Да вот она, надевай… – Семен напялил шапку Варьке на глаза и пока она поправляла волосы, подхватил санки и легко понесся в гору – высокий, длинноногий, в серебристом костюме. – Догоняй! Шевелись!! Догоняй, а то замерзнешь!
– Не дождешься! – фыркала Варька, весело взбираясь на гору.
– Ну никакой спортивной формы! Живее, дамочка, живее!
– Ах, «дамочка»! Сам отрастил журавлиные ноги… Цапля!!
Едва Варька поднялась на горку, он тут же сунул под нее санки:
– Еле дождался, – шутливо издевался Семен. – ты так медленно бегаешь, у тебя что-то с ногами, ревматизм, нет?
И снова он устроился позади, оставив для нее место. Но только теперь в самый последний момент Варька скинула его с саней и поехала одна.
– А я?! – кричал вслед растерянный Семен.
– А ты на ледянка-а-ах!
Устроив колени выше головы, он сел на ледянки и оттолкнулся. Легкие пластиковые санки пронесли парня мимо Варьки, и затормозили бог знает где. Варька быстро схватила санки и унеслась вверх, на горку, и теперь оттуда кричала Семену:
– Семка!! ну сколько ж можно ждать?! Побыстрее ногами работай! Это ж тебе не языком ворочать!! Ну совсем парень с ногами не ладит… У тебя ревматизм, да?!!
– Коварная!! – кричал парень, быстро взбираясь на гору. – Обмануть такого человека!! Ты… как это… обкрутила меня вокруг пальца!!!
Подлетел, облапил, и оба рухнули в пушистый, нетронутый снег. В этот раз скатились с горы уже без всяких санок – большим снежным комом. И опять куда-то подевалась Варькина шапка… но она этого даже не заметила, так захватывало дух, так кувыркалось сердце…
Он поднял ее сразу, одним рывком:
– Опять куда-то шапку скинула, ну стриптизерша какая-то, честное слово, все время раздевается и раздевается.
– Да, я такая! – шаловливо тряхнула Варька пышной копной и сделала два шутливых па, изображая стриптизершу.
– Ха! Меня этим не возьмешь! Я закаленный! Да еще и надетая, как капуста!
– Сам ты кочан!
Волосы от снега намокли, и от этого стали завиваться в тугие колечки. Семен довольно фыркнул, нашел кокетливую шапочку, бережно убрал волосы от лица и нежно – нежно, медленно – медленно поцеловал Варьку в горячие губы.
Это был самый первый, запоздалый Варькин поцелуй. И смутилась она, как первоклассница.
– У меня… мне не хочется снимать перчатки… – едва подняла она глаза на Семена. – не хочется… поэтому ты просто… можешь считать, что я влепила тебе звонкую пощечину.
– Зачем? – тихо спросил Семен.
– Ну… так принято… в старой, доброй классике.
– Ага… тогда можешь считать, что я с горя застрелился, – качнул головой Семен, и Варька уже уверенно и спокойно обвила его шею руками.
А потом они снова катались, целовались, падали в снег… И была музыка, и был далекий лес, и близкое солнце…
А после Семен привез ее к старику, у которого недалеко от дороги стояло маленькое кафе, и там давали вкусные жареные колбаски и горячий чай с травами. И Семен все время подкладывал Варьке жареные кусочки.
– Ешь, у тебя дефицит массы, – умно приговаривал он, с удовольствием глядя, как Варька жмурится от тепла и счастья.
– У меня не дефицит… у меня просто масса такая… недоделанная, – урчала она.
А после старика они уехали на безлюдную трассу, и Семен учил Варьку водить машину. И всякий раз, когда она визжала от ужаса, он весело хохотал, обхватывал ее большими, крепкими руками и вертел руль ее руками:
– Маленькая, ну чего ж ты боишься?
– Так она же… едет! Сама!
– Она не сама едет, это ты ей управляешь. Все правильно делаешь. Да ты рулем-то крути!
– Сам крути! Она… уй-й-й! Чего она так быстро?
– Ногу с педали убери… Не жми сильно на газ!
– Я сейчас… я сейчас вон тот сугроб задавлю!!
– А вот этого не надо, дай-ка я сам… Малыш, держись крепче!
И она забывала про все машины на земле – никогда и никто еще не звал ее «малышом»! Все говорят – пошло, а она бы за эту пошлость отдала бы полжизни!
Домой добрались уже темным вечером. Счастливые и насквозь мокрые.
Варька сразу же нырнула в ванную.
– Я первая!
– Только не долго! – крикнул он ей в двери. – Чтобы не дольше часа, идет?
– Я тебя не слы-ы-шу-у! – веселилась Варька, прижимаясь к двери щекой.
Ей надо было побыть одной. Хоть немного. Чтобы справиться с тем навалившимся счастьем, которого она так долго ждала, мечтала и не верила, что такое бывает.
– Семка… – прошептала она, включая сильную струю воды. – Семочка…
Она даже свистнула у Вероники Абрамовны немножко пены и теперь нежилась в пушистом, ароматном облаке, еще и еще раз тихонько произнося любимое имя. Ей надо было успокоиться, а то сердечко, не привыкшее к буре радости, могло и не выдержать. Во всяком случае, ей так казалось. Хотелось побыть одной и… до ужаса боялась, что выйдет, а Семена нет. Ну просто сон и все. И она выйдет, а ничего нет? Но сегодня плохие мысли в голове не задерживались, их вытесняла спокойная уверенность, что вот теперь-то и начнется настоящая, счастливая жизнь.
Варя вышла из ванны, предварительно красиво замотав голову полотенцем и укутавшись в коротенький халатик. Надо бы в длинный, махровый, персикового цвета, или молочного… можно еще в шелковый, но ни того, ни другого у Варьки просто не было. Но в зеркале отражалась такая счастливая, розовая, улыбающаяся физиономия, что она решила – и этот халатик не плох!
– Сема! Я все! Теперь ты!
Ей ответила тишина.
У Варьки обмерло все внутри – неужели правда? Вот так взял и… сбежал?
– Семен!!
Никто не отозвался. Только телевизор сам себе рассказывал про новые достижения какого-то кирпичного завода.
– Ну надо же… – обессилено рухнула Варька в кресло. – ну блин! Черт дернул меня в эту ванну залезть! Так бы… да хоть бы попрощались по-человечески…
Она еще раз обошла всю комнату и стукнулась даже к соседям, но кроме нее никого в квартире не было.
– Черт! – уже шмыгала носом Варька. – Ну чего он так-то? Я ж… даже если он больше не придет, ну и ладно! Спасибо, что просто… был! Я б ругаться же не стала. Чего ж сбежал?
Она уже тихонько подвывала от жгучей обиды, когда в дверях заворочался ключ.
Не хватало, чтобы именно сейчас приехали эти соседи!!
– Варь, а ты уже вышла из ванной? Я думал, успею…
Он притащился прямо в комнату – длинный, в легкой курточке и с огромными пакетами в руках.
– Варь, а ты чего? – встревожено уставился он на хнычущую Варьку.
– «Чего-чего»… – пробурчала та, быстро подскочила, и уткнулась к нему в грудь. – Я думала… ты сбежал…
– Ну здра-а-а-ссьте! А что-нибудь хорошее ты обо мне подумать не могла? Например, что я залез в холодильник, а там пусто! Даже грязи нет!
– Откуда там грязь… я все помыла…
– Хозяюшка, умница, белоручка… видишь, как я о тебе хорошо думаю, а ты!
– Ну уж… про белоручку ты того… погорячился, – сквозь слезы улыбнулась Варька. – Потащили пакеты в кухню… Ого, ну всего накупил! У нас будет романтический ужин, да?
– Какой сготовишь. Ты давай… в общем, что-то делай, а я в душ, а то мокрый весь, как лягух!
– Лягушка! – поправила его Варька, он отчего-то не всегда ладил со словами.
– Я ж мужик, а лягушка… ну вроде как девушка. Поэтому я лягух!
Когда Семен вышел из ванной, у Варьки на кухне уже все шипело, урчало, и ароматно пахло.
– Ого! – растерянно уставился парень на ее старания. – А зачем ты… я ж вот, специально все купил, чтоб только подогреть, а ты картошку жаришь? Только я не нашел уже готовой жареной, я такую взял, порезанную.
– У меня картошка есть, и своя она вкуснее, – быстро улыбнулась ему Варька.
Она уже заметила, что парень, видимо, по магазинам был не ходок. Денег уплачено было много, а набрал одних полуфабрикатов, у которых ни вкуса, ни цвета, ни запаха. Котлеты взял! С ума сойти! Кто ж готовые берет? Лучше фарша взять. Да самой быстро налепить, а то эти серые не знаешь, как в рот толкать. Или вот еще салатики нарезанные. Ну умереть со смеху! Только мужикам на закуску в холодном гараже. А вот рыбка хороша, пойдет. Икра тоже… и фрукты…
– И это ты каждый раз так? – с удивлением кивнул на плиту Семен.
– Как? – не поняла Варька.
– Крутишься здесь… столько времени убиваешь?
– Да сколько времени-то? Это ж всего полчаса и тебе полноценный ужин! Уже почти все готово… Теперь все в комнату перенесем и сядем.
– А зачем в комнату? А здесь нельзя?
– Ты что?! Здесь же… ну какой же романтический ужин на общей кухне?! Нет уж, пойдем ко мне!
Она накрыла стол в две минуты. Чуть отошла в сторону посмотреть – все ли достойно и осталась довольна.
– Вот и хорошо… А чего ты вина не взял? К такому-то столу можно было бутылочку шампанского.
– Вина? – вытаращился Семен. – А я… я вообще в нем не разбираюсь. Но если ты хочешь, я схожу.
