Маргарита Сысоева
Дом с привидениями
Глава 7
Утром Вера меня слушать не стала. Замахала руками и сказала, что у нее и без моих сказок голова болит. И желудок болит. Потому что доктор сказал, что у нее пневмония и прописал антибиотики. Купить она их еще не успела, но желудок уже заболел. Такой вот феномен.
– Никто в меня не стрелял, что вы придумали? Я бы это запомнила.
– У тебя амнезия, потеря памяти.
– Глупости, такое я не могла забыть. И хватит меня загружать всякой ерундой. Голова не выдерживает.
Пришлось оставить Верку дома. Благо, из-за головных болей и пневмонии она согласилась взять больничный.
В полицию я все-таки зашла. Отнеслись к моему рассказу так, как и следовало ожидать. Я и сама понимала, как глупо звучит история о том, как моя подруга на вечеринке по поводу Хеллоуина получила сотрясение мозга и выстрел в сердце. Мы можем предъявить поврежденный бронежилет и пневмонию, возможно, развившуюся в результате травмы. Но, к сожалению, не можем предъявить жертву, потому что она себя жертвой не считает, и по причине амнезии все отрицает. Надо отдать должное, со мной были очень вежливы, выслушали внимательно. Вежливо пояснили, что отсутствие заявления от жертвы – это большая проблема. Да еще требование предъявить бронежилет в качестве вещественного доказательства меня озадачило. Согласится ли Вадим надолго, возможно навсегда, расстаться со своим сокровищем?
Вадим, конечно, не согласился. Он сказал, что фактов так мало, что наличие жилета со следом от пули не поможет. Тем более что он уже отбыл в командировку и, при всем желании, до следующей пятницы передать вещественное доказательство не сможет.
Оставалось искать свидетелей. Собственно, из всех присутствовавших на той вечеринке, кроме Верки, конечно, я была знакома только с Надеждой. С нее и начала.
Надежда была на работе. Что бы переговорить с ней, пришлось дожидаться обеденного перерыва. Порядки у них в банке установлены суровые. Время прихода и ухода фиксируется. Что бы можно было вычесть из зарплаты штраф за опоздания.
Я послонялась по улице, разглядывая витрины. Зашла в пару магазинов. Но здесь, в центре, бутики слишком дорогие, надолго в них не задержишься. В одном продавщица сказала, что я, видимо, ошиблась дверью, и спортивный магазин находится рядом. Я глянула на ценники и почти не обиделась. Потом я еще раз прошлась взад-вперед по улице. Увидела, как к зданию банка подъехала большая черная, блестящая и, видимо, очень дорогая машина. Из нее выкатился Пузатый Пацюк и вошел в здание. Вот он, мой свидетель! Дядька на той вечеринке вел себя очень разумно. Он и поможет мне уговорить Верку, написать заявление. Я заняла пост у машины. Стояла, стояла, замерзла, как цуцик. Тут еще противный дождик начал накрапывать, мелкий, но холодный до ужаса. А если этот Пацюк здесь работает? Скорее всего, так и есть, раз он попал на вечеринку. Так можно до конца рабочего дня караулить. Я поежилась и решила продолжить ожидание в кафе напротив. Может, это и не очень хорошо для расследования, но если я тут насмерть замерзну, пользы следствию будет еще меньше.
Надежда, выскочившая из конторы в обеденный перерыв, сразу набросилась на еду. Хорошо, что я заранее заказала ей бизнес-ланч. Разговор получилось начать, только когда она приступила к чаю. Потому что я боялась, что Надежда может подавиться. И правильно сделала.
– Пулевое отверстие?! – Надя поперхнулась чаем. – Ты уверена? Ты в этом разбираешься?
– Вадим разбирается, он уверен.
Надежда заказала себе пятьдесят грамм коньяка.
– Верка в шоке? – спросила она минут через пять.
Коньяк как раз начал действовать и к ней вернулся дар речи.
– Она не верит и говорит, чтобы я не морочила голову. Тем более что голова у нее болит.
– Вот, глупая корова! – раскрасневшаяся Надежда в сердцах стукнула кулаком по столу. – Впрочем, если бы речь шла обо мне, я бы тоже не поверила. Ни с того, ни с сего, получить пулю в сердце. Звучит совершенно нереально. Кому это надо?
– И я голову ломаю. У Верки ведь не было врагов? Или я чего-то не знаю?
– Какие враги?
– Может завистники? Или какой-то псих?
– Еще глупее. Чему там завидовать? Тому, что она, как загнанная лошадь, носится с одной подработки на другую? Если кто-то этому завидует, он точно псих. Но на вечеринке были только свои. А у нас до занудства нормальный коллектив. Тоска зеленая. Кстати, мне пора возвращаться в это болото. Иначе наши жабы так расквакаются, что я без премии останусь.
Надежда убежала. Пока я застегивала плащ, автомобиль Пузатого Пацюка укатил в неизвестном направлении. Что за день сегодня такой! С Надеждой путем не поговорила, свидетеля упустила!
Позвонила Верке и, убедившись, что она сидит дома в безопасности, направилась к себе.
Глава 8
Напрасно я пыталась отвлечься домашними делами. Приготовление ужина и мытье посуды не могло занять мысли. Эти процессы давно выполнялись автоматически. А в голове тем временем крутились сплошные угрызения совести и беспокойство о Верке. Маньяк это был, который выбирал легкую жертву? Или она кого-то до смерти разозлила? Самым большим Веркиным недостатком была любовь брать в долг и нелюбовь свои долги возвращать. Но кредитор не пойдет на убийство. Ведь тогда он вообще потеряет надежду когда-нибудь свой долг вернуть. Если только он не надеется получить свое с наследников. Кто может рассчитывать на наследство? Конечно, родственники. А кто из родственников хочет получить с Верки долг? Конечно, Надежда! Что за чушь! Никогда не поверю, что Надежда выбрала такой способ вернуть свои денежки. Хотя версия была бы неплоха. Заманить жертву на вечеринку, где темно, шумно и из-за этого большая вероятность, что никто ничего не заметит – это отличный план. Хорошо, что Верка мне ничего не должна. Потому что у меня на проклятущей вечеринке были такие же отличные возможности. Но не могу же я всерьез подозревать Надежду. Лучше уж маньяк. Может, это был религиозный фанатик? Увидел в разрушенном доме толпу веселящейся нечисти и выстрелил в то, во что было легче попасть. А в Верку и слепой бы не промахнулся. Только, как маньяк попал на закрытую вечеринку? Точно помню, там, у входа, упырь дежурил. Может он и его по ходу укокошил, а потом устроил пожар, что бы следы замести?
– Надя! – мне надо было срочно выяснить подробности. – Кроме нашей Веры на той вечеринке никто не пострадал?
– Как же! Погибла моя надежда вернуть долг. Чтоб я еще хоть раз ей денег дала! Пускай обижается!
– Да я серьезно. Больше никто не пострадал?
– Кто его знает? У нас на работе разговоры об этом запрещены.
– А в курилке, или за чаем?
– Не по телефону.
Мы с Надеждой договорились встретиться ещё раз. Очень мне хотелось обсудить сложившуюся ситуацию. Вера ничего обсуждать не хотела. Считала, что все это – пустая трата времени.
– Если Вера сказала, что ничего не было, потому что она ничего не помнит, ее уже не переубедишь. Уж я-то знаю. Ей хоть кол на голове теши.
Надежда пришла ко мне домой после работы. Я заманила ее голубцами и блинчиками.
– Это все я, конечно, виновата, – сокрушалась Надежда, обмакивая блинчик в варенье. – Не надо было Верку тащить на эту дурацкую вечеринку. Ты ведь знаешь, что она на ровном месте может ногу сломать. А помнишь, ей в детском саду кирпич на голову упал?
Еще бы не помнить! Давно известно, что Вера опасна сама для себя и для окружающих. И не то, что бы она была как-то особенно неуклюжа. Вовсе нет. В школе она даже в волейбол играла. До тех пор, пока руку не сломала. А потом, когда рука зажила, она упала на кого-то из болельщиков и сломала ему мизинец. И только тогда тренер сказал, что спорт – это не ее. И посоветовал больше внимания уделять учебе. Верка согласилась. Но и тут она сумела сесть мимо стула и чуть не сломала себе копчик. А когда она умудрилась отравиться в дорогущем ресторане на собственной свадьбе! Жених и пятьдесят человек гостей – живы-здоровы, прекрасно себя чувствуют и хотят веселиться, а невесту почти без сознания увозят в инфекционное отделение. Веркина семейная жизнь не задалась с самого начала.
Не надо было тащить ее на эту вечеринку! Не иначе нас с Надеждой бес попутал.
– Наверное, нам надо было лучше за ней присматривать, – Надежду мучили угрызения совести. – Старый дом! Да под ней, с ее-то счастьем, запросто могли полы провалиться.
– Или ступени проломиться, – поддержала я. – А перила там вообще еле держались.
– Да, и как только они не сломались! – подхватила Надежда.
– Очень даже сломались, и пару раз упали Верке на ногу.
– А открытый огонь!
– Но согласись, что стрельбу мы никак не могли предположить!
– Да, стрелять в нее еще не стреляли. Почему ты оставила ее одну?
– Я!? Я должна была следить за костюмом! Меня только для этого и пригласили!
– Вот и следила бы с близкого расстояния!
– Я ее привела, одела. То есть, сначала одела, потом привезла и привела. А потом она в темноте как-то незаметно отстала. А ты сама-то, где была? Пригласила мину замедленного действия и спокойно развлекалась! Не удивлюсь, если окажется, что пожар случился по Веркиной вине!
– Раиска, ты, конечно, можешь мне не поверить, но я весь вечер хвостом ходила за посторонним мужиком, – задумчиво сказала Надежда, поддевая вилкой капустный лист. – Как так получилось? Наверное, освещение виновато. Не привыкла я к мерцающим огонькам свечей.
Надежда прибыла на вечеринку рано и нас с Веркой дожидаться не стала, быстренько переоделась, полюбовалась на себя в зеркало. Кстати, тогда она осталась довольна тем, как выглядела в неверном свете керосиновых ламп и зажженных свечей. Надежда помогала накрывать столы в гостиной, когда увидела Пузатого Пацюка. К тому времени ей уже надоело расставлять тарелки, и она отошла, что бы поболтать с Веркой. Но тут врубили громкую музыку, и общаться стало совершенно невозможно. Поэтому она молча следовала за Пацюком. Иногда их оттирали друг от друга, иногда, наоборот, сталкивали. Они весело пили пунш и даже участвовали в конкурсе, в котором надо было с закрытыми глазами накормить партнера взбитыми сливками. Потом Надежда вытолкнула своего Пацюка на середину зала, что бы он поучаствовал в инсценировке «Репки». Для победы в конкурсе костюмов конкурсанта должно было заметить как можно больше народу. Всё, как думала Надежда, шло по плану. И тут она наступила кому-то на ногу. Надежда обернулась и хотела извиниться, но у нее язык прирос к небу. Позади нее стоял Пузатый Пацюк. Еще один.
– Честное слово, мне захотелось перекреститься. Я никак не могла понять, как это Верка может сразу и посреди зала кошку в «Репке» изображать, и, стоя позади меня, сама на себя смотреть.
– А ты не подумала, что это два разных человека в одинаковых костюмах?
– Я подумала, что перебрала с пуншем, и теперь у меня двоится в глазах. Они оба были одинакового размера и в высоту, и в ширину. Шаровары были похожие и усы тоже. Хотела найти тебя, думала, поможешь разобраться или на воздух выведешь, проветриться. Но разве там можно было кого-то найти, в этой темноте?
– Вообще-то у них верх костюмов был разный. Один – в вышитой рубашке, а другой – в зипуне.
– Я же Веркин костюм до маскарада не видела и этих подробностей не знала!
– А я знала и все равно перепутала.
– Вот видишь! Даже ты перепутала. А я пока глаза протирала, тот Пацюк, который стоял за мной, куда-то смылся. Пока я оглядывалась, репку вытащили, и второй тоже в толпе затерялся.
Но тут Надежда закусила удила и ринулась на поиски хотя бы одного из двойников. Она всерьез решила разобраться, что это – оптический обман или галлюцинация?
– Или оборотень? Я никак не могла вспомнить, как называется это явление, – пояснила Надежда.
Наконец, она разглядела среди танцующих широкую спину одного из Пацюков и хотела в него вцепиться, но какой-то черт с рогами увлек ее в танец. Потом начали петь частушки, и нечисть окончательно сошла с ума. Все раззадорились, начали притопывать и прихлопывать. Да ещё сверху какой-то чокнутый разбрасывал резиновых гадов. Надежда, притопывая, пританцовывая и взвизгивая, пробиралась сквозь толпу сослуживцев и гостей в поисках своей раздвоившейся сестры.
– А потом повалил дым и начался хаос. Нет, ну я-то хороша! Весь вечер ходила хвостом за посторонним мужиком! Кошмар! Что он подумал? И кто он такой? Ужас!
– Кстати, кто он такой?
– Ты у меня спрашиваешь? Я вообще была уверена, что он – Верка!
– Вот-вот. У тебя не мелькнула мысль, что если ты его спутала с Веркой, то кто-то мог спутать Верку с ним?
– Да? Она бы мелькнула, но сейчас я могу думать только о том, что он обо мне подумал.
– Может, он тебя не узнал в гриме.
– Считаешь, такое возможно?
– Вполне. Там мельтешила чертова уйма чертей. Прости за каламбур. По-моему, все девушки моложе сорока и меньше сорок восьмого размера решили одеться чертями.
– Я предупреждала, что с фантазией у них не очень.
– Так кто же был вторым Пацюком?
Этот вопрос последнее время не давал мне покоя.
– Понятия не имею, – Надежда пожала плечами.
– Но я его видела, когда заезжала к тебе на работу. Он подкатил на большой черной машине и вошел в банк.
– Да? Что-то никто на ум не приходит, – Надежда опять пожала плечами. – Я, конечно, работаю недавно и не всех знаю.
– А если он – клиент? Вы клиентов на вечеринку приглашали?
– Почему бы нет? Если постоянный клиент, то вполне могли пригласить, – Надежда погрузилась в глубокую задумчивость. – Но тогда я его не узнаю, и он меня, к счастью, тоже. Я из своей конуры редко выхожу.
То, что Надежда называла «конурой», на самом деле было изящной мансардой окнами на проезжую часть. В мансарде кроме Надежды размещался отдел информационного обеспечения, серверная и кадровичка со своим архивом.
Тем временем лицо у Надежды постепенно прояснялось, и, наконец, его озарила открытая и беззаботная улыбка.
– Он мог меня не узнать, если он – сотрудник. И он никогда меня не узнает, если – клиент! Ф-фу, отлегло! Мы с ним никогда не увидимся! Ну, Вера, этого я тебе никогда не прощу! Я ведь могла и в туалет вслед за ним потащиться! О, ужас! Хорошо, что больше мы не встретимся!
– А надо бы встретиться, ты не думаешь?
– Ни за что! Да если я его увижу, сразу от стыда сквозь землю провалюсь!
– Надежда, не будь эгоисткой! Если убийца в тот вечер перепутал Верку с настоящей жертвой, то жертве сейчас грозит реальная опасность!
– Чем же мы ему поможем?
– Пока не знаю, но хотя бы предупредить мы должны.
– Кого? Я же говорю, что понятия не имею, кто это был!
– У мужика очень заметная внешность. Внушительная комплекция и усы, как у Тараса Бульбы.
– Усы наверняка не настоящие.
– Это у Верки усы были ненастоящие. А он в этих усах в банк приехал. Иначе я бы его не узнала.
Надежда опять призадумалась.
– Я не помню среди сотрудников никого с такими усами. Видимо, все-таки клиент. Хорошо, попробую навести справки. У мужика действительно примечательная внешность. А что мы ему скажем, когда найдем?
– Во-первых, поблагодарим. Если бы не он, наша Вера могла погибнуть в пожаре. Это он нашел ее без сознания на полу в запертом туалете и выволок на улицу. Во-вторых, предупредим об опасности.
– Вообще-то, это Вера его спасла. Если бы не она, его бы застрелили. У него-то под вышиванкой бронежилета не было?
– Наверное, не было. Обычно люди на закрытые вечеринки в бронежилетах не ходят. Даже если это маскарад.
– Значит, как ни крути, это Верка его спасла.
– Они оба должны быть признательны друг другу по гроб жизни.
Глава 9
Надежда отнеслась к своей миссии со всей ответственностью.
Для начала она передвинула стол, что бы сидеть у окна. Затем попыталась убрать с подоконника коллекцию кактусов, которые закрывали обзор.
Если с перемещением стола особых проблем не было, то с кактусами все оказалось не так просто. Кактусы принадлежали кадровичке. Но в ее закутке, во-первых, не было места. Помещение было крохотное. И все пространство, даже подоконник, было заставлено папками. А, во-вторых, Надино окно лучше освещалось. На него тень от дома напротив не падала. И кадровичка грудью встала на защиту своих колючих питомцев. Тогда Надежда установила систему зеркал, позволявшую осматривать улицу перед входом.
Проведя подготовительную работу, Надежда приступила к сбору информации. В этом вопросе наибольшую пользу могла бы оказать секретарша директора. Постоянных и выгодных клиентов приглашали в директорский кабинет и угощали чаем. Но секретарем у директора работала вреднющая старая дева предпенсионного возраста. Она совершенно не собиралась вести с нашей Надей доверительные разговоры, тем более о клиентах. Девочки-операционистки поболтали бы с удовольствием, но у них на разговоры времени не было. Четыре десятиминутных перерыва и тридцать пять минут на обед – вот все, что они могли себе позволить в течение дня. Оставались экономисты, отдел хозяйственного обеспечения, охрана и делопроизводители. Программисты из Надиного отдела для сбора информации не годились. Они мало интересовались реальным миром. На злополучном вечере троица айтишников скучала возле стола с закусками, шарахаясь от попыток организаторов вовлечь их в какое-либо действо. Надежда стала чаще спускаться на кухню. И тут ей здорово помогла администрация. Руководство наложило запрет на тему злополучной вечеринки. Естественно, теперь если сотрудники собирались в количестве больше двух, сразу же начинали шептаться о том самом вечере. Надежде надо было только время от времени реплики подавать. А это она умела. И это умение здорово ей пригодилось. Поначалу главной темой сплетен было приключение одной девицы из бухгалтерии. Эта худосочная, востроносенькая особа с бесцветными волосами обычно популярностью в коллективе не пользовалась, в основном из-за стремления всех поучать. Она считала, что у нее есть для этого все основания, видимо, потому, что имела уже два высших образования и теперь получала третье. Обычно к ее советам никто не прислушивался. Очень уж мало она к себе располагала.
Который день Катя, томно вздыхая и закатывая глаза, живописала, как весь вечер за ней ухаживал неизвестный Дракула. И всем своим видом демонстрировала уверенность в том, что продолжение того вечера непременно последует. Более опытные в сердечных делах коллеги, в который раз выслушивали рассказ о том знаменательном вечере, сочувственно кивали, но разговора не поддерживали. По правде говоря, за эти дни Катина история им здорово надоела. Да они не очень-то и верили в мифического Дракулу. За это время он сто раз мог напомнить о себе.
– А вы в курсе, как себя чувствует жертва? Наверное, боятся осложнений, поэтому и разговоры запретили?
– Жертва? Какая жертва? – тут же оживились две экономистки, с которыми Надежда на кухне пила кофе.
– Как? Вы не знаете? Там была женщина, одетая Пузатым Пацюком. Она потеряла сознание в туалете.
– Женщина?
– Да! У нее были усы, как у запорожца и миска с пельменями.
– Усы? А мне папа говорил, что у него был запорожец с ушами, – на кухню зашла одна из девочек-операционисток. – Обожаю ретро.
Экономические дамы и Надежда дружно повернули головы в сторону юной блондинки, смерили ее высокомерными взглядами и опять с видом заговорщиц склонились друг к другу.
– Помню ее, как же. Ходила, как слон со своей тарелкой. Только я думала, что это мужчина.
– Я тоже ее видела, то с тарелкой, то без тарелки. Так это за ней приезжала «Скорая»?
– За ней. Но мужчина с такими усами там тоже был. Вы его не признали?
– А мне показалось, там несколько человек вытащили. Но в понедельник все наши были на работе. Значит, это был кто-то из гостей.
– Интересно, дирекция отправила ей передачу в больницу? Все-таки человек на нашем корпоративе пострадал. Надеюсь, все живы?
– Конечно, живы. Иначе бы тут уже день и ночь следователи работали. Выясняли, кто виноват.
– Но тут явно не все ладно. Иначе нам не стали бы запрещать разговоры на эту тему, – одна из экономисток покосилась на девочку.
Но та с безучастным видом пила кофе с хрустящим хлебцем.
– Жаль, я ничего не заметила. Я такая невнимательная.
– Я тоже. Вечно все самое интересное пропускаю.
Женщины сполоснули чашки и проследовали на рабочие места. Надежде тоже пора было возвращаться к своим обязанностям. Но она не могла упустить шанс наедине переговорить с одной из девочек.
– Какой у вас маникюр! – проворковала Надежда. – Скажете, в каком салоне делали? Если, это конечно не секрет.
– Вам нравится? – девочка расплылась в довольной улыбке. – Это я сама. Я вообще последнее время по маникюршам не хожу. У меня ногти прочные, а лаков реально больше, чем в салоне.
– Да что вы! – Надежда выразила восхищение. – Выглядит совершенно профессионально. Наверное, вы учились на специальных курсах? Я так мечтала научиться, но у меня совершенно нет способностей.
– Я тоже пока не училась, но планирую. Хочется достичь совершенства.
– Супер! При таких талантах вы, наверное, если подучитесь, и профессиональным визажистом сможете быть, и даже парикмахером.
Девочка смущенно потупилась.
– Нет, парикмахером не получится. Они весь день на ногах, а я так не смогу. У меня опущение почек.
– Да, конечно, – Надежда была полна сочувствия. – Но вы, как человек художественно одаренный, не могли не заметить среди наших клиентов упитанного мужчину с усами, как у Тараса Бульбы.
В больших голубых глазах никакая мысль не отразилась. Девочка не знала Тараса Бульбу. Повисла неловкая пауза и Надежда заторопилась на рабочее место.
Конечно, она продолжила свои попытки. Но разузнать что-нибудь у сотрудников оказалось непросто. Они либо молчали, изображая полнейшее непонимание во всех вопросах, не касающихся работы. Либо охотно шли на контакт, но толку от такого общения все равно не было. Надежда поняла, что в коллективе не только с творческой мыслью плохо, но и с элементарной наблюдательностью дела обстоят не лучше. Чего стоило заявление одной из сотрудниц отдела делопроизводства о том, что Пузатый Пацюк отдавил ей ногу. При этом никаких усов она не заметила, зато уверяла, что у него на голове были рога. При этом он так галантно извинялся! Ее подруга из того же отдела мечтательно вспоминала, как крупный мужчина пригласил ее на танец и как он прекрасно двигался.
– Такой толстяк, а как он вел!
– А вы его узнали? – с надеждой спросила Надежда. – Кто скрывался под этим костюмом?
– Нет. Он точно не из наших. Кто-то из гостей или постоянных клиентов. Хотела бы я еще раз с ним потанцевать!
– Вот бестолковые, – возмущалась Надежда вечером у меня на кухне. – Если ей так понравилось с ним танцевать, надо было сразу телефон записывать. Хоть бы имя спросила! Второй дуре наш толстяк так галантно отдавил ногу, что она получила удовольствие. А толку? И я еще удивлялась, почему у них весь коллектив не замужем.
Как ни странно, больше всего Наде помогли программисты. Те самые, которые безучастно стояли возле закусок. Надежда, уже ни на что не надеясь, просто «для галочки», поинтересовалась у Тимы и Тёмы, чем им запомнился тот вечер.
– Тухляк, – сказал Тима. – Я там чуть от тоски не издох. Так же весело было, когда я в прошлом декабре заболел гриппом и встречал Новый год дома с родителями.
– Совсем нечего вспомнить? – сникла Надежда. – Лично мне, например, пунш понравился.
– Скучища.
– Ну не скажи! – в разговор вступил Тёма. – Пуншик был, что надо. Правда, я не знаю, какой он обычно бывает. Я его первый раз попробовал. Но в голову дает, будь здоров!
– Да что ты говоришь, – Надежда потеряла интерес к рассказу.
А зря.
– Прикинь, наливаю я себе третий или четвертый стакан, и только ко рту подношу, тут «бабах!» меня кто-то толкает, стакан в одной руке, а все что в нем – вылетает обратно в лохань! Красиво! Жаль, не заснял никто.
– Да? И кто же тебя толкнул? – Надежда проявила вежливый интерес.
– Пузатый такой, из гостей.
Надежда мигом оживилась.
– Как интересно!
– Интересно потом было. Я полез за телефоном, а ему сказал, чтоб постоял. Хотел стакан по новой наполнить, камеру включить и повторить трюк. А он, видать, не расслышал, там музыка здорово орала, и дальше в дверь прошел. Только я хотел за ним метнуться, как смотрю, он к столу из другой двери опять подходит. Так вот.
– Ну, дальше что? – в нетерпении поторопила его Надежда.
– Так в этом прикол. Это ж «Перезагрузка». Или вы классических фильмов не смотрели? Там перед перезагрузкой тоже сюжеты повторялись.
– Понятно, а ты-то что?
– А я что? Я обалдел. Ничего себе, думаю, пуншик набодяжили, фантастика!
– А кто был тот толстяк, который раздвоился?
– А, этот, с усами? Такие усы редко увидишь. Это был Гришка Смеловский из «А-Сигмы». То есть я сперва так думал. Теперь не знаю, что думать. То ли у меня от пунша в глазах двоилось, то ли Гришка и вправду с нечистью знается, и один сразу в двух местах был. В одну, значит, дверь он еще только выходит, а в другую уже входит. Если еще где будет вечеринка с пуншем, непременно пойду! У меня раньше никогда глюков не было!
– А ты не заметил, что один был в рубашке, а другой в зипуне?
– Какая рубашка? Что такое «зипун»? Я чуть не обделался со страху! Круто!